В войне против Советского Союза гитлеровское командование исключительно важное значение придавало захвату Ленинграда — города славных революционных традиций, колыбели Великой Октябрьской социалистической революции. Об этом много говорилось как перед нападением на Советский Союз, так и в ходе войны. Так, например, 4 августа 1941 г. на совещании в штабе группы армий «Центр» Гитлер заявил: «Для принятия решений о продолжении операций определяющим является то, что необходимо лишить русского противника жизненно важных областей. При этом на первом месте стоит Ленинград с русским побережьем на Балтийском море, ввиду наличия обширных промышленных объектов и единственного завода по производству самых тяжелых танков, а также ввиду необходимости выключить из боевых действий русский балтийский флот».

Для достижения этой цели, по мнению немецко-фашистских стратегов, необходимо было сосредоточить крупную группировку войск, чтобы вначале разгромить советские части и соединения в приграничных районах и овладеть Прибалтикой.

Группа армий «Север», наносившая главный удар в направлении Даугавпилс, Псков, Луга, Ленинград, была развернута на рубеже от Клайпеды до озера Виштитис. Южнее ее, также перед полосой прикрытия войск Прибалтийского особого военного округа, была развернута значительная часть сил (3-я танковая группа и два корпуса 9-й армии) группы армий «Центр», которая впоследствии должна была выйти в район Минска.

На направлениях главных ударов противник сосредоточил сильные группировки войск, создав тем самым исключительно высокие оперативно-тактические плотности, и достиг количественного превосходства над советскими войсками в 4–5 раз и более.

Войска Прибалтийского особого военного округа прикрывали южное побережье Финского залива и побережье Балтийского моря (от Рижского залива до Мемеля), а также сухопутную границу Литовской ССР с Восточной Пруссией. Совместно с Балтийским флотом этот округ оборонял также острова Хиума (Даго) и Сарема (Эзель). На этом рубеже должны были развернуться войска 8-й армии, которыми командовал генерал-майор Собенников П. П., и 11-й армии под командованием генерал-лейтенанта Морозова В. И. Основные силы (22-й и 24-й стрелковые корпуса) 27-й армии, которой командовал генерал-майор Берзарин Н. Э. располагались в глубине. Две дивизии этой армии находились на побережье Балтийского моря от Таллина до Лиепаи, а 3-я отдельная стрелковая бригада — на островах Хиума и Сарема.

Развертывание войск 8-й и 11-й армий к началу войны не было завершено. Из армий прикрытия непосредственно к границе были выдвинуты лишь несколько частей и подразделений. Но и они не были должным образом подготовлены к упорной обороне.

Необходимо отметить, что за несколько дней до начала войны в Прибалтийском военном округе были проведены некоторые мероприятия по ведению в случае нападения агрессора подвижной обороны. Согласно приказу командующего округом от 18 июня 1941 г. в 8-й и 11-й армиях организовали полевые склады противотанковых мин и взрывчатых веществ на случай необходимости устройства заграждений на важнейших направлениях. На тельшайском, шауляйском, каунасском и калварийском направлениях создавались «подвижные отряды минной противотанковой борьбы», состоявшие из стрелковых, артиллерийских и инженерных подразделений. Для этой цели были выделены, противотанковые мины, которые перевозились на автомашинах. Кроме того, командующим армиями было приказано прорекогносцировать наиболее ответственные мосты в полосе от государственной границы до линии Шауляй-Каунас-р. Неман и к 21 июня выделить и сосредоточить около мостов команды подрывников и необходимое количество взрывчатых веществ с целью подрыва их в случае захвата противником.[40]

На мосты через р. Неман в полосе прикрытия войск 11-й армии заряды укладывали команды 4-го понтонно-мостового полка, подчиненного командующему 11-й армией. Начальникам команд было дано указание, что подрывать мосты они могут только по приказу командиров дивизий, действовавших в первом эшелоне, или уполномоченных ими лиц.

Разведывательные органы округа за 2–3 дня до начала войны установили, что немецкие войска, расположенные в Восточной Пруссии, получили приказ занять исходное положение для наступления. Об этом доносилось и в Генеральный штаб. Но, как отмечалось выше, действенные меры по приведению войск в состояние повышенной боевой готовности с целью срыва удара агрессора приняты те были. Военный совет округа на занятие оборонительных рубежей в приграничных районах не имел разрешения.

За несколько дней до нападения немецко-фашистских войск из лагерей начали выводиться в позиционные районы артиллерийские части и подразделения. Однако из-за недостатка средств тяги выдвижение производилось медленно, вследствие чего к 22 июня огневые позиции заняли лишь отдельные подразделения, которые к тому же имели недостаточное количество боеприпасов. Артиллеристы не успели организовать взаимодействие с пехотой и танками. Они не оборудовали огневые позиции в инженерном отношении, что обусловило уязвимость артиллерии от ударов авиации и танков противника. В связи с этим артиллерийские части и подразделения не могли обеспечить создание устойчивой обороны, сильной в противотанковом и противовоздушном отношениях.

В этой неблагоприятной обстановке и началась война. Одновременно с вторжением сухопутных войск вражеская авиация рано утром 22 июня произвела мощные бомбовые удары по аэродромам, военным городкам и узлам связи Прибалтийского особого военного округа, а также по крупным железнодорожным узлам и портам Каунас, Вильнюс, Шауляй, Рига, Вентспилс (Виндава) и Лиепая (Либава). В результате этих ударов войска округа понесли значительные потери в силах и средствах. Сильно было нарушено управление войсками и несколько заторможено железнодорожное сообщение. Большие потери понесла наша авиация. Это произошло потому, что инициатива нанесения первых ударов по нашим аэродромам была в руках противника, а авиационные дивизии округа не имели четко поставленных конкретных боевых задач на случай нападения агрессора.[41] Поднявшиеся по тревоге самолеты после первого налета противника находились около часу в зоне ожидания, а затем вновь садились на свои аэродромы.[42] Командиры авиационных соединений получили распоряжение держать части в постоянной боевой готовности к выводу из-под удара, но перелетать границы самолетам не разрешалось. Истребительной авиации было приказано вступать в воздушный бой с противником только над своей территорией.

Создавшаяся заминка в постановке боевых задач и неясность в сложившейся обстановке дезориентировали личный состав ВВС. Воспользовавшись этим, противник продолжал наносить бомбовые удары по нашим аэродромам. Лишь спустя несколько часов Народный комиссар обороны отдал директиву войскам, которой потребовал нанести удары по аэродромам противника на глубину до 150 км и разбомбить Кенигсберг и Мемель. Однако это указание слишком поздно дошло до войск, вследствие чего они не смогли его полностью выполнить. Сильного ответного удара по аэродромам противника в первый день войны по существу так я не было организовано.

После сильной артиллерийской подготовки войска группы армий «Север», 3-я танковая группа и 9-я армия группы армий «Центр» около 4 часов утра 22 июня перешли в наступление. Начав военные действия да всем фронте, противник сосредоточил основные усилия на шауляйском и вильнюсском направлениях. На шауляйском направлении в полосе 125-й стрелковой дивизии, развертывавшейся в 25-километровой полосе западнее Расейняй наносили удар три танковые и две пехотные дивизии.[43]

Следом за ними в этой же полосе продвигались три моторизованные дивизии, которые находились во втором эшелоне 4-й танковой группы.

Командир дивизии генерал-майор Богабгун П. П. строил боевой порядок в два эшелона. Основой полковых участков являлись батальонные и ротные районы обороны, находившиеся в огневой связи Друг с другом. Дивизионные артиллерийские полки (легкий и гаубичный) были приданы стрелковым полкам первого эшелона и вошли в группы поддержки пехоты. Приданный дивизии 51-й корпусной артиллерийский полк составил дивизионную группу артиллерии дальнего действия. Две батареи противотанкового дивизиона придавались полкам первого эшелона для организации противотанковой обороны. Плотность противотанковой артиллерии в полосе обороны 125-й стрелковой дивизии едва достигала трех орудий на километр фронта. Для отражения массированного удара танков противника такая плотность была явно недостаточной. Слабо были прикрыты войска и с воздуха. Зенитный дивизион не мог обеспечить прикрытие всего боевого порядка дивизии, занявшей оборону на широком фронте.

Однако, несмотря на неравные условия борьбы, советские войска смело вступили в бой и оказали врагу ожесточенное сопротивление. В первой половине дня особенно упорные бои войска 125-й дивизии вели в районе Тауроген. При поддержке артиллерии стрелковые части отбивали неоднократные атаки противника. Лишь к середине дня, нанеся большой урон врагу и потеряв большое количество своего личного состава, дивизия была вынуждена оставить Тауроген. Овладев этим городом, танковые соединения противника устремились к Расейняй. На подступах к нему с ходу вступила в бой с противником 48-я стрелковая дивизия, которой командовал генерал-майор Богданов П. В. Напряженный бой шел несколько часов. Противник бросал против геройски сражавшихся советских воинов все новые и новые части. Под давлением танков и непрекращавшейся бомбежки вражеской авиации наши части были вынуждены отойти к исходу дня за р. Дубисса.

На вильнюсском направлении, которое прикрывали войска 11-й армии, успело развернуться на 100-километровом фронте лишь одиннадцать батальонов 5, 33 и 188-й стрелковых дивизий. Против них наступала 3-я танковая группа с подчиненными ей двумя корпусами 9-й армии, имея только в первом эшелоне три танковые, одну моторизованную, шесть пехотных дивизий и одну моторизованную бригаду.

Сильные удары наземных войск непрерывно поддерживались вражеской авиацией 1-го и 2-го воздушного флотов.

В связи с тем что наши части и соединения не ожидали наступления гитлеровских полчищ, оно явилось для них полной неожиданностью. В результате этого все пограничные автодорожные и железнодорожные мосты были захвачены противником в исправном состоянии. Это позволило врагу беспрепятственно развивать наступление в глубь нашей территории, вследствие чего фронт обороны советских войск оказался прорванным на нескольких направлениях. «Этот прорыв, отмечает командование группы армий „Север“ в своем донесении в Берлин, — удался благодаря тому, что приграничные позиции противника либо оборонялись очень слабо, либо совсем были не прикрыты» (подчеркнуто нами). Об этом же указывается и в отчете 3-й танковой группы: «Многочисленные полевые укрепления были недостаточно обеспечены гарнизонами или же не имели их вовсе».

Но и на вильнюсском направлении уже в первый день войны советские войска оказывали местами сильное сопротивление врагу, препятствуя продвижению его танков. Командующий 3-й танковой группой генерал-полковник Гот отмечает, что если 39-й моторизованный корпус встретил на своем пути дорожные препятствия, то продвижение 57-го моторизованного корпуса было затруднено многочисленными инженерными заграждениями.

К исходу 22 июня передовые части 4-й танковой группы вышли в район северо-западнее Каунаса к р. Дубисса, а войска 3-й танковой группы форсировали р. Неман в районах Алитус и Меркине (Меречь). Форсирование противником Немана в короткие сроки оказалось возможным потому, что понтонеры 4-го понтонно-мостового полка вследствие сложности обстановки и неполучения от общевойсковых командиров приказа на подрыв мосты в вышеуказанных районах не взорвали.

В тяжелых условиях обстановки не смогли выполнить боевую задачу по обороне переправ в районе Алитус мотострелковые подразделения частей 5-й танковой дивизии 3-го механизированного корпуса, которым командовал генерал-майор танковых войск Куркин А. В. Подвергаясь неоднократным массированным налетам бомбардировочной авиации противника, наши танковые части несли большие потери. Советские танкисты несколько часов вели ожесточенный, напряженный бой с танками противника у переправ через р. Неман, но с наступлением темноты 22 июня они были вынуждены отступить.

На других участках фронта под давлением превосходящих сил противника советские войска также были вынуждены к исходу дня отойти от границы на 15–20 км.

В связи с тем, что противнику удалось разрушить постоянные провода в приграничной полосе, управление войсками часто нарушалось. Вследствие этого отдаваемые вышестоящими начальниками распоряжения и донесения нижестоящих штабов запаздывали и не соответствовали сложившейся обстановке. Все это еще более осложняло положение советских войск.

Утром 22 июня были подняты по тревоге и соединения 27-й армии, 3-я отдельная стрелковая бригада одним батальоном готовилась к обороне на острове Даго, а остальными силами-на прибрежных укреплениях острова Эзель. 67-я стрелковая дивизия заняла оборону на побережье Балтийского моря в районах м. Колкасрагс, Виндава, Павилоста и Либава.[44]

Вследствие введения Народным комиссаром Военно-Морского Флота в ночь на 22 июня повышенной оперативной готовности основные соединения и корабли Краснознаменного Балтийского флота в первый день войны были готовы к боевым действиям. Командование флота установило дозорную службу подводными лодками и миноносцами.

Оценив сложившуюся к концу дня обстановку, Военный совет Северо-Западного фронта, командующим которого был генерал-полковник Кузнецов Ф, И., членом Военного совета корпусной комиссар Диброва П. А., а начальником штаба генерал-лейтенант Кленов П. С., решил силами стрелковых соединений 8-й и 11-й армий не допустить прорыва противника на Шауляй, Каунас и Вильнюс, а 12-м и 3-м механизированными корпусами нанести контрудар по его группировке, прорвавшейся к р. Дубисса на шауляйско-тильзитском направлении, и разгромить ее. Командующий фронтом считал, что главный удар противник наносит вдоль шоссе Тильзит — Шауляй, поэтому поражение вражеских войск на этом направлении должно было, по его соображениям, решить судьбу оборонительной операции фронта в приграничном районе.[45] После разгрома фашистских соединений на этом направлении он планировал перебросить механизированные корпусах полосу 11-й армии с целью разгрома противника на каунасском и вильнюсском направлениях.

Необходимо заметить, что механизированные корпуса, в соответствии с планом прикрытия, получили задачу на подготовку контрудара в указанных районах еще в 9 часов 45 минут 22 июня.[46] Во исполнение приказа командующего фронтом 3-й механизированный корпус (без 5-й танковой дивизии) сосредоточивался в районе Расейняй с целью нанесения 23 июня контрудара совместно с 12-м механизированным корпусом на шауляйском направлении… Оба механизированных корпуса на период выполнения боевой задачи были подчинены командующему 8-й армией. Соединения 12-го механизированного корпуса, которым командовал генерал-майор Шестопалов Н. М., должны были нанести удар из района Шауляя в юго-западном направлении, а войска 3-го механизированного корпуса — из района южнее Расейняй в северо-западном направлении.

С утра 23 июня войска Северо-Западного фронта отражали яростные атаки противника. Вражеские самолеты производили многократные бомбардировки аэродромов, районов сосредоточения наших войск, городов и железнодорожных узлов. Вместе с тем под прикрытием авиации противник высаживал большое количество диверсионных групп в целях дезорганизации тыла и захвата мостов, аэродромов и других военных объектов.

В образовавшийся накануне разрыв между 90-й и 125-й стрелковыми дивизиями немцы ввели в бой танковые части и развили наступление в направлении на Шауляй. На подступах к городу развертывалась на огневых позициях 9-я противотанковая артиллерийская бригада под командованием полковника Полянского Н. И. Командир бригады умело организовал противотанковую оборону, создав несколько противотанковых районов, находившихся в огневой связи и эшелонированных в глубину. Сюда же выдвигалась 202-я моторизованная дивизия, которой командовал полковник Горбачев В. К.

В середине дня 23 июня в этом районе разгорелись жаркие бои. Несмотря на яростные атаки танков противника, врагу не удалось в этот день развить наступление.

12-й и 3-й механизированные корпуса должны были наносить контрудар в 12 часов дня, однако сделать этого им не удалось. Во время марша соединения 12-го механизированного корпуса четыре раза подвергались ударам авиации противника и понесли потери. Во второй половине дня эти корпуса пытались перейти в наступление, но, действуя разрозненно, встречали превосходящие силы противника и успеха не имели. Хорошо действовала в этот день 2-я танковая дивизия под командованием генерал-майора танковых войск Солянкина Е. Н., которая совместно с отошедшими войсками 48-й и 125-й стрелковых дивизий уничтожила в районе Расейняй до 40 танков и 40 орудий противника.[47] Значительно успешнее, чем накануне, действовала авиация Северо-Западного фронта. Авиационные части вели воздушные бои с противником, прикрывая войска, аэродромы и другие военные объекты. Одновременно с этим они поддерживали с воздуха контратаки сухопутных соединений.

Так как 23 июня контрудар не получил развития командующий фронтом решил осуществить его на рассвете следующего дня силами 12-го механизированного корпуса и 2-й танковой дивизии, 3-му механизированному корпусу (без 2-й танковой дивизии) было приказано возвратиться в 11-ю армию и быть готовым очищать правый берег р. Неман в районе Каунаса от частей противника. В связи с этим штаб корпуса в течение суток лишь совершал марши из одного района в другой, по существу не управляя войсками. Командованием фронта были допущены серьезные недостатки и в организации контрударов. Вместо того чтобы наносить массированные удары по врагу, командирам механизированных корпусов приказывалось «действовать… небольшими колоннами с целью рассредоточить авиацию противника».[48] Не было организовано и надежное прикрытие танковых соединений с воздуха. В итоге и 24 июня организованно нанести контрудар советским войскам не удалось. Более того, под натиском превосходящих сил они на отдельных направлениях были вынуждены отходить. Положение весьма осложнялось нарушением связи и подвоза боеприпасов и горючего. Например, 2-я танковая дивизия, героически дравшаяся с врагом накануне, в этот день была вынуждена стоять в районе Расейняй без горючего.

Там же, где были хотя бы минимальные возможности для ведения боевых действий, советские воины стояли насмерть. Мужественно и стойко сражались 24 июня танкисты 28-й танковой дивизии 12-го механизированного корпуса, которой командовал полковник Черняховский И. Д. Несмотря на численное превосходство противника, они смело вступали в бой с врагом и уничтожали один вражеский танк за другим.

В ходе упорных боев 24 июня наши танковые соединения, наносившие контрудары, встретясь с превосходившими их в несколько раз силами противника, поддерживаемыми большим количеством бомбардировочной авиации, понесли большие потери и были вынуждены отходить в восточном направлении. Сломив сопротивление 12-го механизированного корпуса, 41-й моторизованный корпус противника двинулся к Западной Двине. В то же время 2-й армейский корпус ворвался к вечеру в Каунас. Правда, развить успех с ходу ему не удалось, так как в этом районе понтонеры 4-го понтонного полка подорвали все мосты через р. Неман.

По-прежнему стойко отражали атаки вражеских войск под Шауляем 9-я противотанковая бригада и 202-я моторизованная дивизия. Стремясь оттеснить советские соединения с занимаемых рубежей, которые они мужественно отстаивали, вражеское командование бросало против них танки, самолеты, а в тылу высаживало воздушные десанты. Однако ничто не сломило волю советских воинов к сопротивлению. Десятки гитлеровских танков были подбиты ими, а сотни фашистов нашли себе могилу в этом районе. Ожесточенные бои под Шауляем продолжались и на следующий день. Лишь под угрозой окружения советские войска были вынуждены отходить.

К исходу 24 июня 56-й моторизованный корпус, которым командовал генерал Манштейн, вышел в район Укмерге. Стрелковые соединения 11-й армии, прикрывавшие Каунас и Вильнюс, были обойдены немецкими танковыми частями с севера и юга. Вследствие этого им пришлось отходить на Свенцяны.

Оценив обстановку, сложившуюся к концу дня 24 июня, командующий фронтом решил отвести войска 8-й и 11-й армий на новый рубеж, упорной обороной на котором выиграть время для приведения частей в порядок, выделения и подтягивания резервов с целью последующего разгрома противника.[49] Время отхода на новый рубеж было намечено в ночь на 25 июня. 8-й армии было приказано отойти и занять для обороны рубеж Плателяй-Тельшай-р. Шушва. 11-й армии приказывалось отойти и занять оборону на рубеже Кедайняй — р. ВилияОлькеники, организуя там противотанковые районы. При организации обороты основное внимание предлагалось уделить созданию противотанковых рубежей, а при вынужденном отходе — уничтожению всех мостов и организации устройства заграждений по всей полосе отхода.

27-я армия, частью сил совместно с флотом продолжала оборонять острова Эзель и Даго, а также побережье Балтийского моря. Командующий Краснознаменным Балтийским флотом вице-адмирал Трибуц В. Ф. провел мероприятия по усилению береговой артиллерии и увеличению численности истребительной авиации на Моонзундских островах, а также по организации противодесантной обороны побережья. Чтобы помешать проникновению кораблей противника в Финский и Рижский заливы; (прикрыть приморский фланг сухопутных войск и обеспечить развертывание флота, минные заградители «Ока», «Урал» и эскадренные миноносцы под охраной крейсера «Максим Горький», сторожевых кораблей, подводных лодок и авиации в ночь на 23 июня начали постановку оборонительных минных заграждений в устье Финского залива.[50] Во время минных постановок особенно отличился минный заградитель «Ока» под командованием капитана 1 ранга Мещерского Н. И. Постановки мин проводились как днем, так и ночью, как правило, под воздействием противника, а нередко даже под обстрелом береговой артиллерии врага (на подходах к Порккала-Удд, Хельсинки, Порвоо, Ловисе и Котке). Минные заграждения давали хороший эффект. Это вынужден был признать бывший главнокомандующий военно-морским флотом фашистской Германии гросс-адмирал Редер. «При очистке Ревеля, — заявил он, — было установлено чрезвычайно сильное действие минных заградителей. Много судов и других видов морского транспорта нарвались на мины на южном крае заграждений в Балтийском море, что причиняло большие потери в людях и технике».[51]

Первые дни войны показали, что рассредоточенное применение авиационных частей и соединений во всей полосе обороны фронта не может обеспечить надежного прикрытия своих войск и уничтожения вражеских подвижных соединений, действующих на наиболее угрожаемых направлениях. Чтобы целеустремленно использовать имевшиеся во фронте авиационные соединения, командующий фронтом 24 июня решил объединить всю авиацию в своих руках. Это решение было правильным. Однако постановка при этом немногочисленной уже к тому времени авиации фронта большого количества боевых задач не могла дать должного эффекта, так как ее усилия распылялись. Это облегчало вражеской авиации ведение борьбы за господство в воздухе на решающих направлениях. 25 июня войска фронта в соответствии с приказом генерал-полковника Кузнецова Ф. И., ведя арьергардные бои, отходили на указанные рубежи. Некоторые соединения и части, особенно 11-й армии, под сильным воздействием танков и авиации противника оказались не в состоянии закрепиться на этих рубежах и были вынуждены отступать дальше, 41-й моторизованный корпус окружил восточнее Расейняй 2-ю танковую дивизию. Советские танкисты храбро дрались с врагом. Но превосходство было на стороне противника, к тому же наши танкисты почти не имели горючего и боеприпасов. Нанеся значительный урон противнику, дивизия в то же время и сама понесла большие потери. В ночь с 25 на 26 июня остаткам этой дивизии при содействии войск 12-го механизированного корпуса удалось выйти из окружения и отступить к Западной Двине.

В результате быстрого продвижения танков противника в стыке 8-й и 11-й армий направление на Даугавпилс оказалось не прикрытым нашими войсками. Не встречая организованного сопротивления, 56-й моторизованный корпус, наступавший на направлении главного удара группы армий «Север», устремился к Западной Двине. Обстановка для советских войск Значительно ухудшилась. Положение осложнялось еще и тем, что управление войсками в звене фронт-армия-корпус систематически нарушалось.

Таким образом, к исходу 25 июня войска Северо-Западного фронта оказались в тяжелом положении. Все попытки ликвидировать прорыв вражеских группировок Или хотя бы остановить их наступление в приграничной зоне оказались безуспешными. Под давлением соединений 4-й танковой группы, поддерживаемых большим количеством бомбардировочной авиации, войска Северо-Западного фронта отходили по расходящимся направлениям: соединения 8-й армии — к Риге, а войска 11-й армии — на Свенцяны, Дисна. Требовалось проведение срочных мероприятий по организации обороны на р. Западная Двина и ликвидации прорыва на центральном участке фронта.

Итак, несмотря на проявленный героизм и стойкость, советским войскам не удалось остановить танковые группировки противника. Упоенный достигнутыми результатами, враг рассчитывал на скорую победу над соединениями Северо-Западного фронта, оборонявшимися в Прибалтике.

Первоначальные успехи немцев оказались возможными потому, что советские войска не были развернуты в приграничных районах и приведены в боевую готовность. Вследствие вероломного нападения враг застиг их врасплох. Поэтому, несмотря на настойчивое стремление, им не удалось создать устойчивый сплошной фронт обороны и отразить натиск противника. Его танковые группировки при поддержке авиации быстро продвигались вперед. Выдвигавшиеся навстречу врагу советские части не могли остановить значительно превосходившие их по численности группировки и были вынуждены отходить.

Предпринимаемые нашими войсками контрудары наносились, как правило, фронтально и разрозненно по нерасстроенным и сильным группировкам противника. Они не были внезапны для врага, так как его воздушной разведке удавалось вскрывать перегруппировки и сосредоточение советских войск, особенно танковых соединений. В связи с этим решающего успеха при осуществлении контрударов советские войска не имели. Серьезными недостатками в организации контрударов были подчас противоречивые распоряжения армейского и фронтового командования и распыление сил механизированных корпусов. Так, например, многие части 12-го механизированного корпуса в дни упорных боев в районе Расейняй находились в стрелковых корпусах 8-й армии. В результате отдачи в течение дня одному соединению нескольких приказаний войска понапрасну дергались, тратили драгоценное время и несли потери от авиации противника во время непрерывных маршей. Все это осложняло целесообразное использование сил и средств крупных подвижных соединений в борьбе с врагом. Несмотря на недостатки в осуществлении контрударов, они все же сыграли большую роль в нанесении потерь противнику, в сковывании ударных группировок и в выигрыше необходимого времени для организации обороны в оперативной глубине. В первые дни войны не совсем удачно действовала артиллерия. Артиллерийские части Прибалтийского особого военного округа выступили на фронт с большим некомплектом средств механической тяги, транспорта и средств связи. Из-за недостатка транспорта не обеспечивался подвоз боеприпасов. Некомплект средств связи вынуждал артиллерийские подразделения включаться в одну линию, что уменьшало темп огня и приводило к запаздыванию его открытия. В связи с тем что войска оборонялись на широком фронте, отсутствовало массирование артиллерии на наиболее угрожаемых направлениях.

Следует особо указать, что из-за недостатка противотанковой и полковой артиллерии глубина противотанковой обороны была небольшая, вследствие чего вся система обороны оказывалась неустойчивой. Не обеспечило устойчивость обороны в противотанковом отношении и привлечение почти всей артиллерии для борьбы с вражескими танками, включая и корпусные артиллерийские полки.

Одной из причин неудач наших войск в первые дни войны являлась частая потеря управления войсками из-за повреждений линий проводной связи.

В связи с разрушением постоянных проводов штабы полков, дивизий и корпусов были вынуждены восполнять их табельными средствами. Вследствие отхода войск связисты не успевали снимать их и увозить с собой. В результате этого через 2–3 дня произошла утеря почти всего наличного комплекта проводной связи.[52] После этого основными видами связи в звене дивизия — корпус стали радио и подвижные средства. Радиосвязь почти с первого дня войны работала без перебоев, но штабы вначале неохотно и неумело ею пользовались. Поэтому нередко перерыв проводной связи квалифицировался как потеря связи. В штабах армий и фронта в начале войны не имелось табельных средств (авиации, автомашин, мотоциклов) для подвижной связи. Все это вместе взятое сильно затрудняло управление войсками во всех звеньях.

Вследствие потери управления войсками трудно было подготовить устойчивую оборону на промежуточных рубежах и организовать отход войск. На путях отхода из-за большого скопления машин нередко образовывались «пробки», а людей, которые могли бы навести порядок и организовать службу контроля, там своевременно не оказывалось. Все это не могло не сказаться отрицательно на действиях советских войск.

На тех рубежах, где советские части и соединения закреплялись при отходе, оборона, как правило, организовывалась на широком фронте. Боевые порядки частей и соединений строились в один эшелон, в результате чего глубина обороны была незначительная. Все это не могло обеспечить длительного удержания занимаемых рубежей и нанесения противнику максимального урона. Там же, где советским войскам удавалось организовать прочную, устойчивую оборону, где части противника попадали под сильный, сосредоточенный огонь нашей артиллерии, враг успеха не имел. В таких случаях он стремился обойти опорные пункты и районы обороны наших частей и соединений.

Несмотря на все недостатки первых дней войны, советские войска героическим сопротивлением изматывали ударные группировки противника, мужали в боях и постепенно приобретали боевой опыт.

Оценив сложившуюся обстановку. Ставка Главного Командования 25 июня потребовала от Военного совета Северо-Западного фронта организовать упорную оборону на правом берегу Западной Двины. Во исполнение приказа Ставки командующий фронтом решил организовать оборону на рубеже р. Западная Двина силами 8-й и выдвигаемой из глубины 27-й армий. Согласно приказу командующего фронтом 8-я армия (10-й и 11-й стрелковые корпуса, 11-я стрелковая и 202-я моторизованная дивизии) должна была организовать оборону на рубеже от Риги до Ливани.

Командующий 8-й армией приказал 10-му стрелковому корпусу в составе 10-й и 90-й стрелковых дивизий и 402-го гаубичного артиллерийского полка с одним полком 9-й артиллерийской противотанковой бригады занять и упорно оборонять участок от Рижского залива до Рембате. 11-му стрелковому корпусу (125-я и 48-я стрелковые дивизии), которым командовал генерал-майор Шумилов М. С., с одним полком 9-й артиллерийской бригады приказывалось занять и упорно оборонять участок (иск) Рембате, Плявинас. Оба корпуса должны были немедленно приступить к укреплению обороны, устройству противотанковых и противопехотных заграждений, к строительству противотанковых рубежей из расчета не менее одного на дивизию. 202-я моторизованная дивизия получила приказ занять и упорно оборонять участок Плявинас, Екабпилс, а также быть готовой в составе своего корпуса к переходу в наступление в направлении Весите, Акнисте.

В резерв командующий 8-й армией выделил две (67-я и 11-я) стрелковые дивизии, 67-я стрелковая дивизия (ранее входившая в состав 27-й армии) должна была сосредоточиться в районе Ропажи, подготовить противотанковый рубеж и быть готовой к уничтожению противника и нанесению контрудара в направлении Риги. 11-я стрелковая дивизия получила задачу подготовить и занять противотанковый рубеж в районе Мадлиена, быть готовой к нанесению контрудара в направлениях Рембате и южнее.

Все соединения армии должны были подготовить оборону к исходу 28 июня, то есть в течение одних суток.

Левее 8-й армии на рубеж от Ливани до Краславы отходили соединения 16-го стрелкового корпуса 11-й армии и выдвигались войска 5-го воздушно-десантного корпуса. Для объединения действий этих соединений командующий фронтом решил выдвинуть вперед управление 27-й армии с частями обслуживания. После передачи своих войск, действовавших на островах и частично на рижском направлении, управление 27-й армии во главе с командующим армией генерал-майором Берзариным Н. Э. на автомашинах перебазировалось из Риги через Псков в район Резекне и с вечера 28 июня вступило в командование частями, действовавшими на даугавпилском направлении. В 27-ю армию Ставка передавала из Московского военного округа 21-й механизированный корпус под командованием генерал-майора танковых войск Лелюшенко Д. Д. Необходимо заметить, что этот корпус не закончил формирования. В нем насчитывалось всего 98 танков и 129 орудий различных калибров.

Слева от 27-й армии по приказу Ставки Главного Командования развертывалась 22-я армия Западного фронта.

27 июня командующий фронтом приказал начальнику Инженерного управления фронта генерал-майору инженерных войск Зотову В. Ф. организовать укрепление северного берега р. Западная Двина и одновременно, в соответствии с директивой Народного комиссара обороны от 26 июня, ускорить работы по приведению в боевую готовность Псковского и Себежского укрепленных районов.

Несмотря на принимаемые меры, организовать оборону до подхода танковых соединений противника войскам 27-й армии не представилось возможным, 8-я танковая дивизия 56-го моторизованного корпуса утром 26 июня овладела мостами через Западную Двину в районе Даугавпилса, переправилась на правый берег и захватила плацдарм. Днем в район северо-западнее Даугавпилса прибыл 5-й воздушно-десантный корпус, действия которого временно, до прибытия командующего 27-й армией, возглавлял помощник командующего Северо-Западным фронтом генерал-лейтенант Акимов С. Д. Предпринятые 26 и 27 июня частями этого корпуса контратаки с целью выбить противника из Даугавпилса не дали желаемых результатов.

Основной причиной этого явилось отсутствие в группе генерал-лейтенанта Акимова танков, явно недостаточное количество артиллерии (в группе имелось лишь 6 орудий) и слабое прикрытие авиацией с воздуха.[53]

Активное участие в последующих боях в районе Даугавпилса принял 21-й механизированный корпус, который еще 25 июня получил задачу выдвинуться в этот район и занять оборону на рубеже Даугавпилс — Краслава с целью не допустить форсирования противником Западной Двины. Во время марша из районов Идрицы и Опочки соединения- корпуса неоднократно подвергались бомбовым ударам вражеской авиации. Это снижало темпы движения и наносило урон в личном составе и материальной части. В результате этого соединения корпуса не смогли выйти в район Даугавпилса до подхода танков противника. 27 июня они находились в 20–30 км северо-восточнее Даугавпилса.[54] Получив сообщение о том, что город занят противником, и оценив сложившуюся обстановку, генерал Лелюшенко в соответствии с распоряжением командующего фронтом решил с утра 28 июня начать наступление на Даугавпилс, выбить противника с плацдарма и закрепиться на правом берегу Западной Двины. Согласно приказу командира корпуса 46-я танковая дивизия во взаимодействии с 5-м воздушно-десантным корпусом к исходу дня должна была уничтожить противника в западной части Даугавпилса, 185-я мотострелковая дивизия — в центральной части города, а 42-я танковая дивизия в восточной.

Боевой порядок корпуса строился в один эшелон. Ширина полосы наступления и глубина задачи дня составляли около 20 км.

В 5 часов утра 28 июня соединения 21-го механизированного корпуса, вошедшие в состав 27-й армии, атаковали противника. Вскоре передовой отряд 46-й танковой дивизии ворвался в Малиновку, где встретил упорное сопротивление врага. В целях успешного решения боевой задачи командир дивизии полковник Копцов Б. А. решил нанести удар в обход Малиновки с запада. В результате умело проведенного обходного маневра противник был выбит из села. Вражеские войска начали поспешный отход к Даугавпилсу. На плечах отходившего противника части 46-й танковой дивизии ворвались в северо-западную часть города, где и завязали упорные бои с 8-й танковой дивизией. Боевые действия 185-й мотострелковой дивизии в центре полосы наступления корпуса успеха не имели. Эта дивизия была остановлена в 15–20 км от Даугавпилса.

Передовой отряд 42-й танковой дивизии под командованием майора Горяинова А. М. западнее Краславы уничтожил подразделение 121-й пехотной дивизии 16-й немецкой армии, которое форсировало Западную Двину. Разведка, высланная от передового отряда, установила, что в 15–20 км восточнее Даугавпилса немцы форсировали Западную Двину и заняли плацдарм. Прибыв в 42-ю танковую дивизию, генерал Лелюшенко приказал командиру дивизии полковнику Воейкову произвести 10-минутный огневой налет, после которого передовым отрядом атаковать вдоль северного берега с целью отрезать противника от переправ, а главными силами нанести удар с востока и уничтожить его. Дивизия успешно выполнила эту задачу, уничтожив до батальона мотопехоты. Однако развить успех ей не удалось, так как соединения 56-го моторизованного корпуса оказали ожесточенное сопротивление восточнее Даугавпилса. Более того, к концу дня, после массированных ударов авиации, 56-й моторизованный корпус атаковал соединения 21-го механизированного корпуса. Под давлением превосходящих сил противника и под непрерывными ударами вражеской авиации они были вынуждены отойти на рубеж в 40 км северо-восточнее Даугавпилса. Справа от них закрепились части 5-го воздушно-десантного корпуса, а слева оборонялась 112-я стрелковая дивизия 22-й армии Западного фронта.

В связи с непрерывно возраставшим сопротивлением советских войск на подступах к Даугавпилсу и на плацдарме вражеские танковые и моторизованные соединения понесли значительные потери. Гитлеровское командование стало постепенно убеждаться в том, что одержать скорую и легкую победу над советскими войсками им вряд ли удастся. Об этом, в частности, свидетельствует бывший командир 56-го моторизованного корпуса генерал Манштейн. В книге «Утерянные победы» он пишет: «Цель — Ленинград — отодвигалась от нас в далекое будущее, а корпус должен был выжидать у Двинска (Даугавпилса)… Вскоре нам пришлось на северном берегу Двины обороняться от атак противника, поддержанных одной танковой дивизией. На некоторых участках дело принимало серьезный оборот».[55]

В полосе обороны 8-й армии до 29 июня противник активных действий не вел, так как подтягивал свои войска к Западной Двине. В этот день 41-й моторизованный корпус 4-й танковой группы форсировал Западную Двину в районе Крустпилса.

30 июня передовым отрядом 26-го армейского корпуса 18-й армии, которой командовал генерал-полковник фон Кюхлер, были захвачены мосты через Западную Двину в Риге. Все это исключительно осложнило положение 8-й армии, которая продолжала отход на правый берег реки под угрозой обхода обоих флангов вражескими войсками.

С целью обеспечения отхода советские войска нанесли сильные контратаки по противнику: Внезапным ударом с востока частям 10-го стрелкового корпуса, которым командовал генерал-майор Фадеев И. И., удалось выбить врага из Риги, обеспечить отход своих войск через город. а затем, при вновь возникшей угрозе захвата мостов противником, взорвать понтонный, автодорожный и железнодорожный мосты через Западную Двину.

К исходу 30 июня основные силы 8-й армии переправились на северный берег. Накануне командующий фронтом потребовал от Военного совета 8-й армии организовать оборону восточного побережья Финского залива от Пярну до Риги с задачей совместными действиями с Краснознаменным Балтийским флотом не допустить высадки морских десантов. Силами 3-й отдельной стрелковой бригады приказывалось по-прежнему удерживать острова Эзель и Даго.[56]

В связи с отходом войск 8-й армии[57] в Эстонию вице-адмирал Трибуц приказал вывести корабли из Лиепаи и Вентспилса. После того как немецко-фашистские войска окружили Лиепаю с суши, город в течение нескольких дней самоотверженно обороняли советские моряки. Именно здесь гитлеровцы впервые испытали на себе силу матросских ударов. Пять дней герои-моряки вели ожесточенные бои в районе города и лишь по приказу командования оставили порт и прорвались к Риге. 27 июня туда же отошли части береговой обороны из Вентспилса.

По приказу Военного совета флота силами эскадренных миноносцев с 24 июня создавалось оборонительное заграждение в Ирбенском проливе. Однако, несмотря на постановку мин, прекратить плавание вражеских кораблей по Ирбенскому проливу не удалось. Так как противник получил возможность проводить свои корабли в Рижский залив, соединения Краснознаменного Балтийского флота были вынуждены оставить порты, находившиеся там. Острова Хиума и Сарема продолжали успешно обороняться нашими частями. Удержанием этих островов, как и полуострова Ханко, советские войска должны были прикрывать главную военно-морскую базу Таллин и вход в Финский залив.

Согласно приказу немецкого главнокомандования сухопутных войск от 27 июня соединения 4-й танковой группы, сосредоточившейся в районе Даугавпилса, должны были начать стремительное наступление в направлении на Остров с целью отрезать советским войскам, которые оборонялись в Прибалтике, путь отхода южнее Чудского озера. В период с 29 июня по 1 июля командование группы армий «Север» накапливало силы на плацдармах для последующих операций и приводило соединения в порядок после контратак и контрударов советских войск. Серьезных попыток продолжать наступление в эти дни противник не предпринимал, но он лихорадочно готовился к этому, 56-й моторизованный корпус полностью сосредоточился в районе Даугавпилса, а 41-й моторизованный корпус-в районе Крустпилса. Одновременно с главными силами 4-й танковой группы к Западной Двине подтягивались и соединения 18-й и 16-й армий.

В связи с крупным сосредоточением вражеских сил на плацдармах положение 8-й и 27-й армий осложнилось.

Так как противник готовился к возобновлению наступления, командование фронтом должно было бы сосредоточить все внимание на подтягивании войск и организации прочной и устойчивой обороны на рубеже р. Западная Двина. Вначале, как указывалось выше, были приняты меры к этому. Более того, войскам 24-го и 41-го стрелковых корпусов (последний был передан из резерва Ставки), находившимся в резерве командующего фронтом, 29 июня приказывалось сосредоточиться в районах Виляка, Остров, полностью доукомплектоваться и быть готовыми нанести контрудар в направлении на Даугавпилс с целью восстановления обороны 27-й армии по р. Западная Двина. Однако на другой день это решение было отменено и принято иное. Командующий фронтом отдал приказ войскам на отход в Псковский, Островский и Себежский укрепленные районы с целью организации там устойчивой обороны. Войска фронта приступили к выполнению этого приказа.

Решение Военного Совета Северо-Западного фронта на отход в укрепленные районы было принято вследствие неправильно понятого приказа Ставки Главного Командования от 29 июня, который требовал продолжать оборону на рубеже Западной Двины и одновременно сосредоточивать крупные резервы в районах Псков, Остров, Новоржев, Порхов с целью организации надежной обороны на линии старых укрепленных районов. Из этого приказа командующий фронтом, по-видимому, сделал вывод, что центр тяжести борьбы нужно перенести туда.

1 июля противник по-прежнему не вел активных действий. Фронтовая разведка доложила, что численность войск на даугавпилсском плацдарме составляет около пехотной дивизии, усиленной танками. Учитывая это, а также в целях выполнения требования Ставки о ликвидации вражеских плацдармов, командующий фронтом отменил свой приказ от 30 июня и вновь потребовал от войск подготовки к наступлению, которое должно быть начато 2 июля. Приказ о наступлении был отдан в первом часу ночи 2 июля. Исходное положение для наступления войска должны были занять к 10 часам утра. 8-й армии надлежало ликвидировать крустпилсский плацдарм противника, а 27-й — уничтожить противника в районе Даугавпилса. Во исполнение этого приказа в армиях в первую очередь приняли меры к тому, чтобы остановить отход войск и возвратить части на рубеж р. Западная Двина в ранее обороняемые ими районы.

Противоречивые решения командования фронтом оказали весьма отрицательное влияние на последующий ход боевых действий. Войска Северо-Западного фронта утром 2 июля, по существу, находились в движении и не были надлежащим образом готовы ни к обороне, ни к наступлению.

Войска 8-й и 27-й армий должны были перейти в наступление в районах крустпилсского и даугавпилсского плацдармов в 10 часов. Однако в этот же день, но значительно раньше, а именно в 5 часов утра, при поддержке большого количества авиации возобновили наступление немецко-фашистские войска. Понесшие в боях под Даугавпилсом значительные потери и будучи неподготовленными к упорной обороне, войска 27-й армии не смогли противостоять мощным ударам противника и были вынуждены отходить в северо-восточном направлении. Против войск 5-го воздушно-десантного и 21-го механизированного корпусов, в составе которых насчитывалось 4296 человек, 74 орудия и 7 танков,[58] противник бросил две танковые и одну моторизованную дивизии. Имея подавляющее превосходство в силах и средствах, вражеские соединения прорвали оборону советских войск и, наступая вдоль шоссе Даугавпилс — Островок исходу дня вышли в район 20–25 км южнее Резекне.

Оценив сложившуюся обстановку, командование фронта приняло решение изматывать врага в оборонительных сражениях путем занятия выгодных для обороны естественных рубежей и осуществления последовательного отвода войск на них. При этом имелось в виду сдерживать противника с фронта, переходить в контратаки и наносить контрудары по врагу и широко применять заграждения. Все это должно было обеспечить выигрыш времени, для того чтобы подтянуть оперативные резервы, занять ими Островский и Псковский укрепленные районы и остановить дальнейшее продвижение немцев на Ленинград.

На борьбу с танковой группировкой противника, рвавшейся к Острову совместно с сухопутными войсками, были нацелены и части 4, 6, 7 и 8-й смешанных авиационных дивизий. Перед ними поставили задачу: отразить воздушные налеты вражеской авиации и нанести бомбовые удары по колоннам танков противника. Советские летчики, храбро сражаясь с воздушным противником, наносили ему существенный урон. Так, например, к вечеру 2 июля в районе оз. Лубана наша воздушная разведка обнаружила большую колонну немецких танков. Задача на уничтожение их была поставлена 58-му бомбардировочному полку. Произведя массированный налет, советские летчики уничтожили 19 танков.

Однако враг любой ценой стремился прорваться к Ленинграду и с ходу захватить его. Следя за событиями, развертывавшимися на северо-западном направлении, Ставка Главного Командования еще 29 июня дала указание Военному совету фронта заблаговременно организовать оборону на рубеже р. Великой и прочно закрыть направление на Ленинград. Она приказала 22-й, 41-й стрелковые и 1-й механизированный корпуса, находившиеся в резерве фронта, сосредоточить в районах Псков, Остров, Порхов. Опираясь на Псковский и Островский укрепленные районы, эти корпуса должны были подготовить упорную оборону и прочно прикрыть ленинградское направление. Ставка обращала особое внимание на то, чтобы в случае отхода с рубежа р. Западная Двина командующий фронтом принял все меры к сбережению войск фронта и организованному выводу их за укрепленные районы. 1-й механизированным корпус прибывал в состав Северо-Западного фронта из Северного фронта, а 41-й стрелковый корпус — из резерва Ставки. 2 июля 1-й механизированный. корпус (без 1-й танковой и 163-й моторизованной дивизий) находился в лесах в 20 км северо-восточнее Пскова, 41-й стрелковый корпус (111-я. 118-я и 235-я стрелковые дивизии) с 1 июля начал выгружаться на станциях Псков и Черская. По окончании сосредоточения этот корпус должен был занять для обороны Островский и Псковский укрепленные районы, входившие в состав фронта. 22-й стрелковый корпус (180-я и 182-я стрелковые дивизии) сосредоточивался в районе Порхова, а 24-й (181-я и 183-я стрелковые дивизии) в районе Острова.[59]

С утра 3 июля противник продолжал наступление уже по всему фронту. В этот день 41-му моторизованному корпусу удалось развить успех в стыке 8-й и 27-й армий. С целью ликвидации прорыва командующий фронтом выдвинул части 12-го механизированного корпуса (35 танков), во временное командование которым вступил начальник автобронетанкового управления фронта полковник Полубояров П. П. Советские танкисты делали все возможное, чтобы не допустить вражеские войска вперед. Но так как силы были неравные, врагу удалось сломить их сопротивление и развить наступление в северо-восточном направлении.

Вследствие быстрого продвижения подвижных соединений противника на островском направлении войска 8-й армии были вынуждены отходить на север, а соединения 27-й армии-на северо-восток и восток. Направление на Остров оказалось неприкрытым советскими войсками. Это произошло главным образом потому, что войска 8-й и 27-й армий действовали разрозненно и не организовали тесного взаимодействия между собой. Одной из основных причин разобщенных действий была плохая связь, в результате чего управление войсками было затруднено, а подчас и невозможно. В течение дня 3 июля связь штаба фронта со штабами армий почти отсутствовала, за исключением радиосвязи, которая также часто нарушалась.

В этой сложной обстановке не могла целеустремленно действовать разведка как войсковая, так и армейская и фронтовая. В результате этого данные о группировке войск противника и о его намерениях часто не соответствовали действительности.

Но, несмотря ни на какие трудности, советские войска стремились во что бы то ни стало остановить дальнейшее наступление врага. Отступая, они вели ожесточенные арьергардные бои.

21-й механизированный корпус отходил к Себежскому укрепленному району. По показаниям пленных удалось установить, что в этом направлении наступала моторизованная дивизия СС «Мертвая голова», которая получила задачу от командира 4-й танковой группы генерал-полковника Геппнера захватить в течение двух дней Себежский укрепленный район и удерживать его до подхода войск 16-й армии, которой командовал генерал-полковник Буш. Вскрыв намерения противника, командир корпуса решил разгромить вражеские части силами 42-й танковой дивизии. Советские войска внезапно и стремительно атаковали противника в районе Дагды. В результате успешной атаки враг потерял до полка мотопехоты и был временно остановлен. Спешившая на помощь противнику 121-я пехотная дивизия 16-й армии также понесла большие потери, был убит и ее командир генерал-майор Ланцелло.

Впоследствии в Себежском укрепленном районе советские войска до середины июля сдерживали натиск противника. 10 июля командование группы армий «Север» доносило в Берлин о том, что на себежском направлении наступление временно приостановлено, так как «28-й армейский корпус 16-й армии натолкнулся на сильно укрепленные позиции в лесу юго-западнее Себеж».

В первых числах июля части 41-го стрелкового корпуса, включенного в состав 11-й армии, начали выдвигаться в Островский и Псковский укрепленные районы. 111-я стрелковая дивизия под командованием полковника Иванова И. М. заняла оборону в Островском укрепленном районе, имея все три полка в первом эшелоне.[60] В городе Острове совместно с другими подразделениями оборонялся 468-й стрелковый полк под командованием подполковника Воробьева Д. Д.

Утром 4 июля 1-я танковая дивизия 41-го моторизованного корпуса противника достигла южной окраины Острова и с ходу форсировала р. Великая. Форсирование реки было облегчено тем, что наши войска не успели взорвать автодорожный и железнодорожный мосты, которые и были захвачены врагом.

Оценив сложившуюся обстановку, командующий фронтом генерал-майор Собенников[61] приказал 111-й стрелковой дивизии и 3-й танковой дивизии 1-го механизированного корпуса с рассветом 5 июля при поддержке авиации уничтожить гитлеровские части в районе Острова. Советские воины приступили к выполнению этого приказа, не щадя своих сил. 5 июля 3-я танковая дивизия ворвалась в Остров, обратив немцев в бегство. Отбросив противника от города, советские танкисты нанесли ему ощутимые потери.

6 июля бои в районе Острова разгорелись с новой силой и приняли еще более ожесточенный характер. Два раза город переходил из рук в руки. Стрелковые части 111-й стрелковой дивизии поддерживали два дивизионных артиллерийских полка. Основная тяжесть отражения атак вражеских танков ложилась на плечи артиллеристов, так как пехота не имела достаточно эффективных средств борьбы с ними. В этом бою, так же как и накануне, командиры 111-й стрелковой и 3-й танковой дивизий не организовали надлежащего взаимодействия между своими частями, вследствие чего они дрались в отрыве друг от друга. Поэтому закрепить достигнутый успех в районе Острова им не удалось. Немецкие танковые соединения при поддержке авиации сломили сопротивление советских частей и вынудили их к отходу на новый рубеж. Ведя арьергардные бои, советские воины при всякой возможности стремились сорвать наступление врага.

После оставления Острова соединения 41-го стрелкового корпуса, которым командовал генерал-майор Кособуцкий И. С., ведя тяжелые бои, отходили на Псков. 7 июля танковым частям противника удалось прорваться через боевые порядки корпуса и стремительно выдвинуться к Пскову. В целях ликвидации этого прорыва командующий фронтом утром 8 июля приказал 41-му стрелковому и 1-му механизированному корпусам нанести контрудар и уничтожить противника. Однако, пока советские войска готовились к решению этой задачи, немцы в 12 часов дни возобновили наступление.

Танковые и моторизованные соединения 41-го моторизованного корпуса противника обрушили удар на части 41-го стрелкового корпуса, которые были вынуждены отойти за р. Великая и поспешно организовать оборону в районе Пскова, 1-й механизированный корпус, которым командовал генерал-майор танковых войск Чернявский М. Л., под давлением 56-го моторизованного корпуса отходил к Порхову.

Учитывая опыт предшествующих боев, когда противнику нередко удавалось захватывать мосты и с ходу форсировать реки, Военный совет фронта приказал начальнику Инженерного управления заблаговременно подготовить все мосты через р. Великая и ее притоки к подрыву и в случае необходимости взорвать их. 50-му отдельному моторизованному инженерному батальону 1-го механизированного корпуса было приказано подготовить к подрыву 8 мостов, а объезды заминировать. К 8 июля все работы были выполнены. Около каждого моста находилась команда саперов, которая должна была в случае угрожающей обстановки по приказу командира отходившей дивизии взорвать мост.

В шестом часу утра 8 июля вышла к р. Великая в районе Пушкинские горы 8-я танковая дивизия 56-го моторизованного корпуса. Перед вышедшими к реке вражескими танками имевшийся в этом районе мост был взорван. По мере подхода гитлеровских войск к реке взрывались и другие мосты. К середине дня все мосты, за исключением железнодорожного в районе Пскова, были подорваны.[62] Правда, при отходе за р. Великая не всем частям удалось своевременно и организованно переправиться. В связи с тем что вражеские танки прорвались к автодорожным мостам, их пришлось подорвать до окончания переправы своих войск.

Зорко несла охрану подготовленного к подрыву железнодорожного моста команда во главе с младшим лейтенантом Байковым С. Г. На мосту, подготовленном к взрыву электрическим способом, были уложены заряды взрывчатого вещества общим весом около 1000 кг. Примерно в 16 часов 8 июля младший лейтенант Байков получил приказ на подрыв. Но в это время саперы увидели, что к мосту с боем пробивается наша артиллерийская часть. Младший лейтенант Байков решил пропустить артиллерию, а потом подорвать мост. Он приказал саперам собрать подручные материалы и выложить из них настил по шпалам. Эти работы выполнялись под сильным артиллерийско-минометным огнем и непрерывными бомбовыми ударами авиации противника. Среди саперов были убитые и раненые. Однако они с честью выполнили свой долг и переправили артиллерию. Но вслед за советскими артиллеристами к мосту устремились вражеские танки и мотопехота. Первые из них вступили на мост. Требовалось немедленно подорвать мост, чтобы не дать возможности гитлеровцам захватить его и с ходу ворваться в Псков, чтобы затем стремительно развивать наступление на Лугу. Дело решали секунды. Попытка подорвать мост с помощью подрывной машинки не удалась, так как в результате обстрела и бомбежек провода электровзрывных сетей оказались перебитыми. Тогда саперы во главе со своим командиром, идя на самопожертвование, схватив короткие зажигательные трубки, бросились на мост и, перебегая от фермы к ферме, поджигали бикфордов шнур. Мост вместе с ворвавшимися на него вражескими танками был подорван.[63]

Отважный подрывник комсомолец младший лейтенант Байков С. Г. погиб смертью храбрых. За этот подвиг он был посмертно удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Байков повторил подвиг, который был совершен примерно на том же самом месте командиром, 2-й роты 4-го минно-подрывного дивизиона Чецулиным А. А.

…Было это в грозные годы гражданской войны. Весной 1919 г. интервенты и белогвардейцы, одновременно с наступлением на Восточном фронте, рвались к Петрограду. Крупные силы противника двигались в направлении Псков, Луга, Петроград. Чтобы задержать врага и выиграть время для организованного отхода из района Пскова, необходимо было взорвать мосты через р. Великая. Эта важная и ответственная задача была возложена на минно-подрывную роту, которой командовал Чецулин. Под огнем противника минеры разрушили железнодорожный мост. Тем временем вражеские броневики вступили на Ольгинский мост у Пскова. Назначенные для подрыва этого моста саперы не смогли своевременно взорвать его. Видя это, командир роты сам бросился к мосту и на глазах противника взорвал его вместе с вражескими машинами. При этом сам Чецулин А. А. погиб. Уничтожение моста через р. Великая на 3 дня остановило наступление интервентов. Это позволило войскам Красной Армии закончить эвакуацию Пскова и организованно отойти на тыловые рубежи…

Этот исторический эпизод повторился в июле 1941 г. В результате подрыва мостов гитлеровским захватчикам также не удалось с ходу ворваться в Псков. Соединения 41-го стрелкового корпуса упорной обороной на сутки задержали противника на рубеже р. Великая. Заняв западную пригородную часть Пскова во второй половине дня 8 июля, 36-я моторизованная дивизия в течение суток вела безуспешные бои, пытаясь форсировать реку и овладеть городом. Тогда немецко-фашистское командование решило ввести в сражение в этом районе еще несколько пехотных соединений.

8 июля командующий Северо-Западным фронтом приказал войскам перейти к упорной обороне на рубеже Псковский укрепленный район — р. Великая — р. Череха и далее по восточному берегу р. Великая до Опочки и южнее. Одновременно с этим он требовал создать группировки на флангах порховского направления для нанесения контрудара с целью уничтожения прорвавшегося противника. Командующему 11-й армией было приказано 9 июля прибыть в Дно и объединить своим командованием усилия 41-го, 22-го стрелковых и 1-го механизированного корпусов.[64]

Натолкнувшись на упорное сопротивление советских войск, 41-й моторизованный корпус к вечеру 9 июля обошел Псков с востока и начал развивать наступление на Лугу. Тем временем соединения 56-го моторизованного корпуса продвигались в направлении Шимск, Новгород.

10 июля армии Северо-Западного фронта, отражая натиск ударных группировок группы армий «Север», вели тяжелые оборонительные сражения на рубеже Пярну Тарту — р. Великая — р. Череха. Особенно ожесточенные, не прекращавшиеся ни днем ни ночью бои разгорелись на лужском направлении. Прорвав оборону советских войск северо-восточнее Пскова, танковые соединения противника устремились на Струги Красные.

Чтобы не допустить гитлеровские войска в Лугу и сорвать намерения немецко-фашистского командования овладеть Ленинградом с ходу. Ставка Главного Командования и Военный совет Северо-Западного фронта приняли ряд срочных мер. Прежде всего, для борьбы с сухопутным противником были привлечены силы Краснознаменного Балтийского флота. Активно действовали в эти дни летчики морской авиации. Они наносили бомбовые удары по колоннам танков и районам сосредоточения вражеских войск, а также по мостам и другим важным объектам. В результате этих налетов противник понес большие потери в живой силе и боевой технике. 10 июля в донесении в Берлин командование группы армий «Север» отмечало, что «1 тд, подвергшаяся многочисленным налетам авиации, понесла большие потери в технике».

Оценив сложившуюся в начале июля обстановку, Ставка Главного Командования пришла к заключению. что для недопущения прорыва противника к Ленинграду и прикрытия главной базы Балтийского флота — Таллина сил и средств Северо-Западного фронта будет недостаточно. Поэтому для выполнения этих задач Ставка решила привлечь часть войск Северного фронта. 4 июля она потребовала от Военного совета Северного фронта немедленно занять оборону на рубеже Нарва Луга — Старая Русса — Боровичи и создать глубокоэшелонированную оборону на юго-западных подступах к Ленинграду. Ставка приказала в первую очередь построить оборонительный рубеж вдоль р. Луга и занять его войсками. На этом рубеже и в предполье глубиной 10–15 км Ставка предложила создать сплошные заграждения, оставив лишь пути отхода для войск Северо-Западного фронта.

Во исполнение указаний Ставки командующий войсками Северного фронта генерал-лейтенант Попов М. М. в спешном порядке образовал Лужскую оперативную группу, которая в конце первой декады июля начала выдвигаться на указанный рубеж. В состав этой группы вошли четыре стрелковые дивизии, три ленинградские дивизии народного ополчения, одна стрелковая бригада и Ленинградское пехотное училище. Командующим группой был назначен генерал-лейтенант Пядышев К. П. В эту группу вошел также и отходивший на север 41-й стрелковый корпус. Непосредственно к Луге вышла 111-я стрелковая дивизия под командованием полковника Рогинского С. В. Левее ее оборонялась 177-я стрелковая дивизия, а правее — подразделения Ленинградского пехотного училища и дивизии народного ополчения. В районе Дуги подготовила огневые позиции артиллерийская группа под командованием полковника Одинцова Г. Ф., сыгравшая впоследствии исключительно важную роль в срыве вражеского наступления.

Кроме того. Военный совет Северного фронта приказал командующему ВВС фронта генерал-майору авиации Новикову А. А. сосредоточить основные усилия авиации также на лужском направлении. Авиационные соединения получили задачу прикрыть части Лужской оперативной группы и поддержать их с воздуха в ходе боевых действий.

Наряду с привлечением войск Северного фронта Ставка Главного Командования решила использовать для подготовки обороны на подступах к Ленинграду и учреждения Ленинградского военного округа. 5 июля Ставка приказала Военному совету округа построить оборонительный рубеж на фронте Кингисепп — Толмачево Бабино — Кириши — далее по западному берегу р. Волхов и отсечную позицию Луга Шимск. В первую очередь предлагалось устроить противотанковые заграждения и построить оборонительные сооружения полевого типа. Одновременно Ставка просила Ленинградский обком ВКП (б) и областной Совет депутатов трудящихся обеспечить строительство рубежа рабочей силой, транспортом, механизмами, инструментом и стройматериалами. Оборонительные работы предлагалось завершить 15 июля 1941 г.

Ленинградская партийная организация, во главе которой стоял Жданов А. А., обратилась к трудящимся города и области с призывом мобилизовать силы и средства на строительство оборонительного рубежа. Этот призыв получил широкий отклик среди населения. Каждый стремился внести посильную лепту в дели защиты дорогого сердцу каждого советского человека города, который с честью и по достоинству носит имя великого Ленина. В эти дни на строительстве оборонительных рубежей ежедневно работало 150 тыс. ленинградцев.[65]

В организации оборонительных работ на Лужском рубеже большую роль играл личный состав Ленинградского военно-инженерного училища во главе с подполковником Цирлиным А. Д., который был назначен начальником инженеров Лужской оперативной группы. Под руководством саперов и гражданских инженеров силами ленинградцев, местного населения и выдвигавшихся войск на северном берегу Луги строился оборонительный рубеж, состоящий из двух полос протяженностью около 175 км и глубиной 10–12 км. Перед передним краем и в глубине обороны устанавливались мины, отрывались противотанковые рвы, устраивались лесные завалы и производилось заболачивание местности. Для устройства заграждений на лужском оборонительном рубеже только со складов центра было отправлено в эти дни 15 тыс. противотанковых мин и 200 т колючей проволоки.[66] Большая же часть средств заграждений изготавливалась на предприятиях Ленинграда и области, ранее выпускавших товары широкого потребления.

Одновременно с оборонительными работами войска Лужской оперативной группы усиленно готовились к предстоящим сражениям, а некоторые части уже с 12 июля вели напряженные бои в предполье.

Для того чтобы выиграть время на подготовку обороны на Лужском рубеже. Военный совет Северного фронта создал несколько отрядов заграждения и направил их главным образом на шоссе Луга — Псков. В отряды заграждения были включены стрелковые, артиллерийские и инженерные части и подразделения. Активно действовали совместно с отходившими 177-й стрелковой и 24-й танковой дивизиями 106-й моторизованный инженерный, 19-й инженерный, 42-й понтонный батальоны, 5-й запасный, инженерный полк и два строительных батальона. Они установили большое количество мин в предполье Лужского оборонительного рубежа. На маршруте Струги Красные-Луга только 13 июля подорвались 4 танка противника.[67] Успешные действия саперов по установке минно-взрывных заграждений на лужском направлении, наряду с самоотверженными действиями артиллеристов, прикрывавших их, и невиданной стойкостью отходивших войск, послужили одной из причин поворота танковой группировки противника с лужского направления в сторону Сабска.

Наши отходившие 24-я танковая и 177-я стрелковая дивизии, поддержанные активными действиями авиации, южнее Луги оказали упорное сопротивление 41-му моторизованному корпусу, который рвался к Ленинграду. В результате этого генерал Геппнер решил отказаться от прямого прорыва на Лугу и повернул главные силы корпуса на северо-запад, чтобы, как доносил он командующему группой армий «Север», быстрее и неожиданнее прорвать оборону советских войск и нанести удар на Ленинград.

В результате этого вражеские войска 14 июля по лесным дорогам скрытно вышли к р. Луга в 20–25 км юго-восточнее Кингисеппа, в районах Ивановского и Сабска. Хотя перед подходом 1-й танковой дивизии к реке мост у Сабска и был разрушен, противнику все же удалось захватить здесь небольшой плацдарм. Переправу у Ивановского немцы захватили и также переправились на противоположный берег. Однако развить наступление с плацдармов им не удалось. Упорной и активной обороной выдвигавшихся из Ленинграда войск наступление подвижных соединений противника было остановлено. В отчете о боевых действиях в этом районе командир 41-го моторизованного корпуса писал: «Для частей у предмостных укреплений наступило время упорной борьбы, связанной с большими потерями. Противник начал непрерывно атаковать их. Потом 4 недели солдаты основных дивизий, привыкшие к стремительным атакам и прорывам, вели здесь, глубоко зарывшись в землю, позиционную войну».

Стойко сражались в эти дни соединения 8-й армии. Они на длительное время остановили противника на рубеже Пярну — Тарту.

К середине июля упорной обороной советских войск наступление группы армий «Север» было сорвано. Исключение временно представлял лишь корпус Манштейна, который прорвался к Лужскому оборонительному рубежу западнее Шимска. В связи с тем что 16-я немецкая армия наступала в направлениях на Холм и Старую Руссу, между ее соединениями и 56-м моторизованным корпусом образовался 200-километровый разрыв. Эту-то брешь советское командование и решило использовать с целью срыва вражеского наступления на Новгород и разгрома прорвавшихся к Шимску танковых соединений противника. Оно подготовило и осуществило в период с 14 по 18 июля в районе Сольцы контрудар силами нескольких соединений 11-й армии, в результате которого 56-му моторизованному корпусу было нанесено серьезное поражение. Ожесточенные бои с противником продолжались в течение пяти суток. Они не прекращались ни днем ни ночью. Подтягивая войска с других участков фронта, враг стремился удержаться в этом районе во что бы то ни стало. Однако советские воины сломили сопротивление противника, окружили и разгромили 8-ю танковую дивизию, вынудив остальные соединения 56-го моторизованного корпуса к отходу.

В книге «Утерянные победы» генерал Манштейн писал об этом эпизоде следующее: «Нельзя было сказать, чтобы положение корпуса в этот момент было весьма завидным… Последующие несколько дней были критическими, и противник всеми силами старался сохранить кольцо окружения».

Особенно успешно действовала 70-я стрелковая дивизия, которой командовал генерал-майор Федюнин А. Е. Эта дивизия наступала на направлении главного удара и сыграла решающую роль в разгроме 8-й немецкой танковой дивизии. Части дивизии умело организовали борьбу с вражескими танками. В каждом стрелковом батальоне были созданы отряды истребителей танков в составе стрелкового взвода, взвода противотанковых орудий, саперного отделения и отделения огнеметчиков. Используя противотанковые орудия, связки ручных гранат, бутылки с зажигательной смесью, противотанковые мины и огнеметы, отряды истребителей танков нанесли большой, урон противнику. При нанесении контрудара советское командование умело использовало слабую сторону организаций наступления немецко-фашистских войск, заключавшуюся в прорыве обороны на узком участке и глубоком вклинении в наше расположение.

Войска 11-й армии нанесли удары по слабо прикрытым флангам прорвавшихся в район Шимска подвижных соединений противника. Выбор советским командованием наиболее уязвимого места для удара достиг цели. Вклинившаяся группировка противника была разгромлена, а ее остатки отброшены на 40 км в юго-западном направлении.

В ходе боев соединений 11-й армии с немецко-фашистскими захватчиками героический подвиг совершил заместитель политрука радиороты эстонец Мери А. К. Этому подвигу сопутствовали следующие события. 17 июля гитлеровские части неожиданно прорвались в тыл советских войск, прикрывавших подступы к узловой железнодорожной станции Дно, и окружили штаб 22-го стрелкового корпуса. Кроме необходимого числа офицеров штаба в этом районе находилось лишь подразделение 415-го отдельного батальона связи численностью около 20 человек. Это подразделение и возглавил заместитель политрука роты Мери. Связисты заняли позицию на опушке рощи; впереди которой была поляна, а за ней — заросли высокого кустарника. Сосредоточившись в этом кустарнике, немцы перешли в атаку. В начале боя Мери был ранен, но остался в строю и вел огонь по врагу из ручного пулемета. Вскоре у связистов не осталось патронов. Часть солдат стала отходить. Тогда Арнольд Мери под ураганным огнем противника принес ящик патронов и, подбодрив бойцов, вновь вступил в борьбу с врагом. Личным примером он воодушевил солдат. Они оказали врагу упорное сопротивление и продолжали удерживать занимаемую позицию. Вскоре Мери был ранен вторично, но продолжал вести бой с исключительным упорством и ожесточением. На поляне лежало уже много вражеских трупов, тем не менее фашистские выродки не прекращали атаку, продолжая ползти вперед. Чтобы остановить противника, Мери швырнул гранату, а вслед за ним стали бросать их и другие воины. Враг не выдержал и начал бежать с поля боя. Тогда Мери лег к пулемету и вновь открыл огонь по отступающим гитлеровцам. К этому времени он был ранен уже трижды — в ногу, руку и плечо. И только после того как вражеская атака была отбита, комсомолец Мери, потерявший уже много крови, был отправлен на медицинский пункт.[68] За этот подвиг заместитель политрука роты Мери А. К. был удостоен высокого звания Героя Советского Союза.

19 июля немецко-фашистское командование приказало войскам группы армий «Север» прекратить наступление на Ленинград и возобновить его только после подтягивания к Лужскому рубежу соединений 18-й армии и приведения в порядок 4-й танковой группы, которая потеряла к тому времени до 50 % материальной части. Оценивая ход боев на Лужском рубеже, командующий 4-й танковой группой генерал Геппнер писал: «Насколько был труден бой с сильно укрепившимся противником, видно из того, что мы должны были взять 1263 полевых укрепления и удалить 26588 мин».

В результате срыва наступления группы армий «Север» на рубеже р. Луга советские войска выиграли время для организации обороны на ближних подступах к Ленинграду, а также для подготовки и подтягивания на это направление свежих сил. Своей напряженной борьбой в первой половине июля соединения Северного и Северо-Западного фронтов в значительной степени обеспечили упорство и непреодолимость последующей обороны советских войск под стенами города Ленина. Большую помощь сухопутным войскам в ведении боевых действий в Прибалтике и на дальних подступах к Ленинграду оказал Краснознаменный Балтийский флот. Войска 8-й армии совместно с силами флота обороняли побережье Балтийского моря и острова Моонзундского архипелага. Одновременно с этим корабли флота успешно действовали на морских сообщениях, срывая перевозки вражеских войск. С этой целью силами Балтийского флота производились активные минные постановки, которые затрудняли морские перевозки противника и наносили ему существенный Урон.

На северном участке советско-германского фронта активные боевые действия начались в конце июня переходом в наступление немецкой армии «Норвегия» против войск 14-й и частично 7-й армий. Ведя упорные, ожесточенные бои, части и соединения этих армий к середине июля на всех направлениях остановили противника. Врагу удалось продвинуться на севере в глубь нашей территории всего лишь на 25 км. Стойкой обороной советские войска сорвали расчеты немецко-фашистского командования на захват Мурманска и вывод из строя Кировской железной дороги.

Подводя итоги краткому обзору вооруженной борьбы на северо-западном направлении в начале войны, необходимо прежде всего указать, что действовавшие здесь советские соединения понесли большие потери и были вынуждены оставить противнику значительную территорию, В середине июля, хотя они и остановили вражеские ударные группировки на Лужском оборонительном рубеже, их положение все еще продолжало оставаться тяжелым.

Однако, несмотря на крупные неудачи, советские войска не позволили группе армий «Север» решить стоявшие перед ней стратегические задачи. Врагу не удалось, как планировало немецко-фашистское командование, разгромить Советские Вооруженные Силы, оборонявшиеся на северо-западном направлении, и с ходу ворваться в Ленинград. Более того, упорной обороной советских войск фашистская грабьармия была остановлена на дальних подступах к Ленинграду.

К середине июля войска Северного и Северо-Западного фронтов создали сплошной устойчивый фронт обороны. В связи с этим группа армий «Север» была вынуждена пополниться, привести в порядок свои войска, перегруппировать их и лишь после этого возобновить наступление. Это время было использовано советскими войсками для организации мощной обороны на ближних подступах к Ленинграду, такой обороны, которая оказалась бы непреодолимой для гитлеровских полчищ.

Примечания:

4

Военно-исторический журнал № 2, 1959, стр. 86.

5

См. Мюллер-Гиллебранд. Сухопутная армия Германии 1933 — 1945. Изд-во иностранной литературы, 1958, т. II, стр. 140.

6

См История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг. Т.1. Воениздат, 1960, стр. 382.

40

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 7833, д. 3, л. 20.

41

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 142687, д. 1, л. 8.

42

Там же, д. 5, л. 13.

43

См. Вторая мировая война 1939–1944 гг. Воениздат, 1958, стр. 183.

44

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 3928, д. 6, л. 3.

45

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 2467, д. 39, л. 172.

46

Там же, л. 125.

47

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 2467, д. 39, л. 327.

48

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 2467, д. 39, л. 261.

49

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 2467, д. 39, л. 320.

50

См. В. Ачкасов, Б. Вайнер. Краснознаменный Балтийский флот в Великой Отечественной войне. Воениздат, 1957, стр. 20.

51

Там же, стр. 25.

52

Архив МО СССР, ф. 296521, д. 28, лл. 63–65.

53

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 3928, д. 28, л. 34.

54

См. Д. Лелюшенко. Боевые действия 21-го механизированного корпуса. Военно-исторический журнал № 12, 1959, стр. 56.

55

Е. Маnstein. Verlorene Siege. Bonn, 1957, S. 185.

56

Архив МО СССР, ф. 221. он. 3928, д. 1, л. 8.

57

С 3 июля армией командовал генерал-лейтенант Иванов Ф. С.

58

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 2467, д. 40, лл. 82, 83.

59

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 2467, д. 40, л 184.

60

См. Генерал-лейтенант С. Рогинский. Из воспоминаний о действиях 111-й стрелковой дивизии. Военно-исторический журнал № 7, 1959, стр. 33.

61

Генерал-майор Собенников П. П. был назначен командующим Северо-Западным фронтом 30 июня 1941 г. Он вступил в должность 4 июля.

62

Архив МО СССР, ф. отд. частей, оп. 307941, д. 1, лл. 1-11.

63

Архив МО СССР, ф. отд. частей, оп. 19587, д. 10, лл. 4-11.

64

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 2467, д. 40, л. 457.

65

Архив МО СССР, ф. 69, оп. 47811, д. 4, л. 15.

66

Там же, л. 6.

67

Архив МО СССР, ф. 69, оп. 47811, д. 4, л. 15.

68

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 5077, д. 4, л. 4.