Две забытые станции

Наступает ночь, и мы останавливаемся на очередной отдых. В лунном свете перед нами силуэты двух зданий. Общество Мер-Нигер, на обязанности которого лежит управление дорогой, построило в средней части Танезруфтской трассы две станции. Они должны обеспечивать туристов пресной водой и горючим.

Одна из таких станций — Бидон-V. Призрачными и заброшенными кажутся дома и сараи посреди безлюдной, мертвой пустыни. Обслуживающий персонал на лето уехал. Никто не в силах оставаться здесь на длительный срок, когда температура поднимается до 50 градусов и песчаные бури не дают возможности выйти из дому. Вокруг, куда ни глянь, монотонный желтый цвет. Трассу легко распознать: автомашины взрыли почву на глубину до полуметра. Несмотря на это, здесь установлены дорожные знаки: через каждые два с половиной-пять километров высятся пирамиды из поставленных друг на друга пустых бочек из-под бензина. На них черной краской отмечено расстояние до следующего населенного пункта. Это число редко бывает меньше 200 или 300 километров.

На следующий день, незадолго до полудня, замечаем впереди темное пятно. Начинаем гадать, что это может быть. Каждый из наших спутников рад хоть какой-то перемене. Подъезжаем ближе и наконец видим грузовик. Наш водитель замедляет скорость и съезжает с дороги. Из кабины выскакивает сменный шофер и, прежде чем тягач останавливается, проверяет платком направление ветра. Мотор перегрелся, вода в радиаторе кипит; чтобы быстрее их охладить, надо поставить тягач с наветренной стороны.

У людей в грузовике истощенный вид — это не удивительно при такой жаре. Три недели назад их машина из-за порчи мотора отстала от каравана. Только через 14 дней ей доставили необходимые запчасти. Неделя ушла на ремонт мотора и демонтаж приводного механизма. Люди работали не покладая рук, насколько это возможно при такой жаре, чтобы включиться в следующий караван. Но пока не все еще закончено. Наш шофер, спокойный и уверенный в себе алжирец, ненамного старше нас годами, принимается за монтаж сам. Проходит еще немного времени, и пострадавший грузовик может тронуться в путь. Его берут на буксир и везут до тех пор, пока не заводится мотор.

Водители в пустыне обязаны помогать друг другу, и никто не ропщет на вынужденную задержку, однако теперь нам приходится гнать вовсю и ехать даже в послеполуденные часы, чтобы наверстать опоздание. Путь сегодня кажется особенно длинным.

Вдруг наши спутники просят шофера остановиться. Из 120 овец, которые едут с нами, минимум 20 уже погибли от жажды. На привале погибших овец выбрасывают за борт. Вдоль дороги мы часто замечаем трупы животных — не все идет по плану и у тех, кто едет впереди. Приходится сделать внеочередной привал. Наши водители выгружают овец и гонят их к ближайшей луже. Тем временем пассажиры собирают для изголодавшихся животных высохшие стебли травы.

Лишь в 14 часов — в самую жару — мы достигаем нашей цели — станции «Бализ-250». Здесь стоят несколько домов из гофрированного железа с полукруглыми крышами и навесами. Расстилаем спальные мешки в тени сверкающей под лучами солнца алюминиевой крыши и пытаемся уснуть. Но каждое дуновение ветра обдает нас палящим зноем, от которого захватывает дыхание. Рюдигер не совсем здоров. Уже четыре дня он почти ничего не ест и с трудом держится на ногах.

Под вечер мы предпринимаем небольшую фотовылазку. Наше внимание привлекает плакат. Гигантский череп свидетельствует о том, что неподалеку площадка для испытаний атомной бомбы: «Не подходить — опасно для жизни!». Наших знаний французского языка вполне достаточно, чтобы разобрать надпись на щите, к тому же мы читали сообщения прессы: здесь, на расстоянии всего 50 километров от населенного пункта Регган, произведены уже три наземных атомных взрыва.

Первый такой взрыв был произведен 13 февраля 1960 года, то есть за день до начала нашей поездки. Тем самым французское правительство нарушило мораторий на испытание атомного оружия, установленный после ноября 1958 года. Стратегически ненужная и маломощная бомба должна была продемонстрировать перед Алжиром «силу» Франции.

Ради этого Французская республика противопоставила себя резолюции XIV сессии Генеральной Ассамблеи ООН от 20 ноября 1959 года, внесенной странами Азии и Африки и требующей от Франции отказаться от взрыва атомной бомбы в Сахаре.

Планы французской военщины вызвали возмущение во всем мире. На сотнях конференций, митингов и собраний африканцы выражали свой протест против заражения Сахары радиоактивными осадками. Из Ганы вышли колонны противников войны и направились в поход, чтобы на месте протестовать против испытаний. Секретарь Всемирной федерации профсоюзов от имени миллионов ее членов предупредил о последствиях испытаний.

Когда 1 апреля 1960 года в Сахаре взорвали вторую бомбу, тысячи возмущенных демонстрантов собрались перед французскими посольствами в Аккре и Берне. Премьер-министр Ганы, выступая по радио, протестовал против продолжения испытаний и пригрозил наложением секвестра на все французское имущество в Гане.

После многомесячного перерыва, 27 декабря 1960 года, Франция взорвала третью бомбу. Как свидетельствуют многочисленные ученые — сторонники мира, помимо радиоактивного заражения воздуха, которое зарегистрировано в лабораториях соседних стран, эти испытания представляют собой смертельную опасность для жителей Сахары: в непосредственной близости от района взрывов лежат 125 деревень с 20-тысячным населением.

В Реггане, где находятся эксперты французской армии, было установлено, что последствия взрывов намного превзошли расчеты специалистов.

И все же Франция не прекращает испытаний. Пользуясь поддержкой Западной Германии, она стремится создать собственные атомные силы. Два года подряд там упорно работали над конструкцией самолетов для доставки атомных и водородных бомб. В 1962 году расходы на развитие атомной промышленности составили лишь в бюджете Комиссариата по атомной энергии 1,4 миллиарда новых франков. Однако французской военщине придется поискать другой испытательный полигон. Надо надеяться, что алжирцы, добившись независимости, сумеют воспрепятствовать испытаниям атомных бомб в Сахаре.

Наша питьевая вода кончилась. Через 30 километров мы наталкиваемся на лагерь строительных рабочих. Здесь предполагается пробурить колодец. Пополняем запасы воды, но в сыром виде эту тепловатую жидкость вряд ли можно пить. Громадные плоские нейлоновые баки так нагрелись на солнце, что мы должны брать тряпки, чтобы прикоснуться к кранам.