Степь горит!

И опять кустарники будто вспыхивают алым пламенем: заходит накаленное докрасна солнце. Еще несколько минут — и от светящихся красок заката остается лишь бледное мерцание. Через четверть часа наступит ночь. Но на матово красном горизонте справа от нас краски не бледнеют. Напротив, чем дальше мы едем, тем ярче становится свет, тем скорее он приближается. Внезапно нас осеняет страшная догадка: степь горит! Каждый раз перед очередным периодом дождей местные жители поджигают сухую траву, чтобы подготовить питательную среду для молодых побегов. Зола и впрямь хорошо удобряет почву, но зато в огне погибают бактерии, вырабатывающие азот, и многие эксперты категорически высказываются против этого метода. Бывает также, что в огне погибает целый крааль. Но одно дело решать подобные вопросы в министерских кабинетах в Хартуме и совсем другое — противостоять сложившимся обычаям где-нибудь в степи.

Мы едем дальше. С каждым километром картина становится фантастичнее. На горизонте ясно обозначилась линия огня. В небе вспыхивают отблески зарева. Теперь горит и слева от нас. С юга дует сильный ветер. По-видимому, мы мчимся к центру огненного моря.

Пожары в степи не всегда опасны, от них можно хорошо защититься, если своевременно принять меры. Стоит нам поджечь вокруг себя траву, чтобы образовалась зона выжженной земли, и тогда надвигающийся огненный вал не найдет себе пищи и обойдет нас кругом. Но пока мы не нуждаемся в этом средстве, а кроме того, баки мопедов полны бензина. Мы верим в свою счастливую звезду и едем дальше.

Медленно с двух сторон надвигается на нас пламя… Свободная полоса всего около километра. Мы уже не обращаем внимания на дорожные ухабы и катим так быстро, как только можем.

Еще несколько минут — и расстояние между двумя стенами огня сужается до нескольких сот метров. Воздух раскаляется, от удушливого запаха гари спирает дыхание. Впереди нас тлеет трава, а это уже рискованно. Даем полный газ. Ветер превратился в ураган и гонит золу, дым и полусгоревшие пучки травы. Возвращаться слишком поздно, кто знает, что творится позади. Малейшая авария — и наше положение станет критическим. Определяем на глаз расстояние. По нашим расчетам, мы как раз успеем проехать полосу огня.

И вдруг раздается треск — загорелся провод зажигания. Вероятно, перегрелись запальные электроды. Никогда еще за все наше путешествие не меняли мы так быстро свечи, как сейчас, в горящей степи. Весь ремонт длился несколько секунд. Света для работы было более чем достаточно.

Огонь угрожающе приблизился. Мы ясно различаем все детали, видим, как куст терновника мгновенно превращается в пылающий факел. Почти в десяти метрах перед нами проносится стадо антилоп. Они спасаются бегством, и, как правило, в огне погибают лишь старые и очень слабые животные. И здесь проявляется все тот же закон природы, по которому выживают только сильные и здоровые. Еще два километра — и мы уже по ту сторону пожара, в обугленной и мертвой степи.

Оглядываемся назад и видим, как огонь, подобно гигантскому раскаленному валу, захлестывает дорогу, по которой мы только что проехали. Небо над степью раскаленно-красное. Эта фантастическая картина одновременно и страшна и прекрасна. Оба огненных смерча соединились и мчатся все дальше и дальше.

По дороге к югу ландшафт меняется незаметно, но непрерывно. Мы прощаемся с Белым Нилом, еще раз смотрим на его желтые воды, катящиеся по плоской необозримой равнине.

В трех последующих деревнях нам, как иностранцам, приходится заглянуть в полицию. Чиновник проверяет, есть ли у нас разрешение на пользование мопедами и на въезд в запретную Экваториальную провинцию. Заодно мы получаем информацию о дороге и пополняем запас питьевой воды. Ближайший крупный населенный пункт, а вместе с ним и ближайшая бензоколонка находятся на расстоянии 500 километров.

Пятьсот километров! Для Африки это не столь уж большое расстояние. В этой стране совсем иные масштабы, чем у нас. В дальних расстояниях и в недостатке средств сообщения кроется одна из причин разобщенности и раздробленности африканских племен. И нет ничего удивительного, что жители соседних деревень нередко говорят на разных языках и находятся на различных ступенях развития, если даже их разделяет каких-нибудь 200 километров.

Степь с ее бесконечными просторами и песчаными дорогами перемежается с могучими лесными массивами или зарослями высокой слоновой травы. Ежегодно, в период весенних и летних дождей, потоки воды бороздят землю в южных провинциях Судана. Поэтому так преобразился ландшафт. Мы проезжаем мимо банановых и ананасных плантаций, а манго и апельсины нам предлагают по такой цене, о которой 14 дней назад мы не могли и мечтать. Южная провинция — почти сплошь цветущий сад. В Хартуме мы удивлялись иностранным этикеткам на банках с конфитюром и, ворча, платили высокие цены за южные фрукты. Но потом мы поняли, в чем тут дело. Одна-единственная железная дорога связывает столицу с Порт-Суданом на Красном море. По ней-то и привозится все то, что продается в Хартуме. И хотя в южной части Судана фруктов больше, чем где бы то ни было, их перевозка на грузовых машинах и медлительных нильских пароходах обходится намного дороже, чем импорт из Южной Африки или Ливана.

И все же различие Северного и Южного Судана заключается не столько в климате и природных условиях, сколько в расовой принадлежности населения и его религии [34]. Круглые хижины африканцев на юге не имеют ничего общего с глинобитными домиками в северных степях, а вместо галабии мусульман просторной, светлой и длинной до пят — на юге Судана носят небольшую набедренную повязку.

Население Судана состоит из 600 различных племен [35]. Господа колонизаторы провели между ними границу произвольно, не считаясь ни с этнической принадлежностью народов, ни с древними культурными связями между областями нынешних Чада и Кордофана. Так они разделили единые народы между Южным Суданом, Угандой и Северо-Восточным Конго.

Одним словом, со стороны Англии не было сделано попыток стереть различие между Севером и Югом. Наоборот, экономически слабый и культурно отсталый Юг всегда противопоставлялся северным арабским провинциям.

Поэтому здесь с недоверием отнеслись к революционным событиям в столице. Распространялся слух о «нубийском вторжении». Еще несколько десятков лет назад на невольничьих рынках в Хартуме продавали в рабство африканцев с Юга. Воспоминания об этом крепко засели в памяти южан и используются по сей день агентами империализма.

Проводя свою извечную политику «разделяй и властвуй», Англия оторвала плодородный Юг от развитого в промышленном отношении Севера. Разумеется, все это делалось под предлогом защиты первого от второго.

Теперь, однако, проблема Севера и Юга уже не является неразрешимой [36].

На Севере быстро поняли, что экономически сильный Судан немыслим без действенной связи с южными районами, и установление этой связи стало центральной задачей государства. Ей подчинены многие мероприятия нынешнего суданского правительства, которое предпринимает все возможное, чтобы расположить к себе население Юга.

В бывших «запретных районах» полным ходом идет экономическое и культурное строительство. Закладываются плантации бананов и кофе. Темнокожих плантаторов заинтересовывают большими доходами. Устраняются досадные трудности с транспортом. Проектируемая железная дорога между Хартумом и Вау соединит Север с относительно хорошей сетью дорог Юга.

В бывших миссионерских школах изучаются методы передового сельского хозяйства, вместо английского и итальянского языков здесь преподают арабский. Став общенациональным, он должен сплотить воедино все народы, говорящие до сих пор на бесчисленном количестве языков и диалектов. Той же задаче единения страны подчинено решение о введении единой общегосударственной религии — ислама.

Многочисленные планы и проекты нового правительства частично уже осуществлены, а частично остаются еще на бумаге. Но как бы то ни было, налицо стремление решить проблему столетней давности и, положив конец давним распрям суданских народов, найти то, что их объединяет.

Судану выпала задача создать мост между Северной и Центральной Африкой, задача, для решения которой есть много возможностей. Республике всего пять лет. Как-то построит она свое будущее?

Примечания:

3

Диадохи — преемники Александра Македонского.

34

В Северном Судане живут преимущественно арабы или народы арабизированные, иными словами, говорящие на арабском языке, исповедующие ислам и воспринявшие арабскую культуру. Южный Судан (провинции Верхний Нил, Бахр-эль-Газаль, Экваториальная) населен народами негроидной расы, большинство которых составляют нилоты — динка, нуэр, шиллук, бари и др. численностью около 4 млн., а также азанде, фор, коалиб-тагой и др., насчитывающие около 1,5 млн. и говорящие на языках Центрального и Восточного Судана. И по языку и по культуре, и по уровню общественного и экономического развития они коренным образом отличаются от арабов Северного Судана.

35

Число народов несомненно преувеличено. Однако этнический состав Судана, конечно, сложен, о чем говорилось выше.

36

О «решении проблемы Север — Юг Судана» см. прим. 23. (Прим. выполнившего OCR.)