68

Закончилась Вторая Мировая и победители, США и СССР, принялись наперегонки расхватывать всё, что плохо лежало, а лежало тогда плохо всё, всё подряд, горячейшая из всех случавшихся до того войн растопила твёрдую кору мира и мир потёк как расплавленный пламенем свечи воск, следовало спешить, нужно было сноровисто отводить струйки в нужном победителям направлении, ведь потом, когда мир начнёт застывать, когда начнёт «схватываться» новая реальность, будет поздно, придётся прилагать куда большие усилия, чтобы отхватить кусочек и будет этот кусочек неподатлив, а мир, остановившийся в наново сложившемся узоре — ломок.

У победителей были большие дела, но и побеждённые не сидели, сложа руки, если есть те, кто находят, то это означает, что есть и те, кто теряют, и если предположить, что нашедший знал, что ему суждено найти, а потерявшему загодя было известно о неминуемой потере, то резонно предположить, что неудачник старался всемерно преуменьшить последствия своих потерь, если уж есть у нас возможность выбирать, что там с воза падать будет, то пусть упадёт то, что весом побольше, Бог дал, Бог взял, на душе станет тяжелее, конечно, да зато кобылке легче, вон как она хвост подняла, гривой затрясла, и возок наш пошёл шибче, веселее.

Упомянутый повыше Дин Ачесон, а был он на протяжении 40-х истинным творцом внешней политики США, в 1948 году с изрядной долей злорадства заявил, что «Британия потеряла Империю и не нашла себя». Империю-то да, Британия потеряла, но вот насчёт нахождения ею если ещё и не себя, то своего места в прекрасном новом мире Ачесон заблуждался. Британия место не просто искала, она его лихорадочно создавала.

Если раньше ей и целого мира было мало, то теперь приходилось отступать, ведя арьегардные бои. Новая линия обороны должна была теперь проходить через Африку, от Лагоса в Нигерии и к Кении. Если перед войной опорной точкой английских интересов в зоне Тихого Океана была Австралия, то теперь опора переносилась в Восточную Африку. Оставив Индию, Англия стала рассматривать арабские страны и Сирийскую пустыню как буферную зону между английской и советской зонами влияния, пройдёт ещё немного времени и англичане отступят ещё дальше, но пока положение вещей рассматривалось именно с этих позиций. В Лондоне полагали, что если дело повернётся совсем уж к худшему, то Англия может разом уйти с Ближнего Востока, образовав там политический вакуум, куда неизбежно, даже против своей воли, будут втянуты американцы и русские с последующим столкновением уже их «интересов». (Примерно тот же фокус англичане проделали после войны с Грецией и Турцией, повесив их на шею Америке, чему американцы в тот момент вовсе не радовались, а даже как бы и наоборот.)

Одной из целей Англии было если не так, то этак столкнуть победителей между собой, причём не просто столкнуть, а так, чтобы Англия извлекла из этого столкновения выгоду и выгоду прежде всего политическую. Показательна в этом смысле тогдашняя история с реактивными двигателями, которую мстительные американцы даже и сегодня припоминают англичанам вообще и правительству Эттли в частности.

В 1946 году Англия продала американцам (фирме «Пратт энд Уиттни») лицензию на производство реактивных двигателей «Нене». (Англичанам удалось в области создания двигателей к реактивным самолётам вырваться на несколько лет вперёд по сравнению с основными конкурентами.) Но, по очередному забавному совпадению, буквально тут же в Англии оказалась делегация из СССР («надо же, какой приятный сюрприз, а мы вас и не ждали!»), изъявившая желание приобрести те же двигатели. Тогдашний Президент Торговой Палаты Стаффорд Криппс (посол Британской Империи в Москве в 1940–1942 годах и человек столь левых убеждений, что в 1939 году он был даже исключён из Лейбористской партии за попытки создать в Англии Народный Фронт, объединив лейбористов, коммунистов и перебежчиков из консервативной и либеральной партий) был двумя руками «за». Однако по очевидным причинам не только руками, но и всем, чем только можно, «против» были американцы. Американские газеты даже начали обвинять Англию в том, что она превращается во «вторую Швецию», намекая на «особые отношения» существовавшие во время войны между Швецией и Германией.

Решение о продаже двигателей переправили выше, на уровень премьер-министра, и Эттли немедленно нашёл компромисс (он был мастер на подобные трюки). Дело в том, что советская делегация кроме двигателей хотела приобрести ещё и реактивные самолёты «Метеор» и «Вампир», в качестве образцов, конечно же, не подумайте плохого. Эттли наложил резолюцию — «самолётов не продавать», вроде бы сделав тем самым реверанс в сторону американцев, ну, а поскольку про двигатели премьер ничего не сказал, то двигатели продали. Восемьдесят пять роллс-ройсовских движков «Nene» и «Derwent» отправились в Москву. Двигатель «Нене» послужил прототипом при создании советского двигателя Климова ВК-1, устанавливавшихся на МиГ-15, а позже на МиГ-17 и Ил-28. Ну, а МиГ-15 был самолётом хорошим, чрезвычайно успешно показавшим себя в небе Кореи. А Корея случилась как по заказу, с точки зрения англичан если бы Кореи не было, то её следовало бы придумать, но Корею придумывать не пришлось, она и так была. И не только была, но там в 1950 году началась война, окончательно расставившая всё по своим местам. Вернее — всех.

После Корейской Войны все определились, кончились экивоки, каждый из основных игроков получил по месту, каждый теперь мог сказать: «Я стою здесь и не могу иначе!» После Корейской Войны мир начал затвердевать, в мутной водичке Корейской Войны все пытались что-то выловить и, удивительное дело, проигравших там не оказалось (бывают, оказывается, и такие войны), все выловили по рыбке, все кто участвовал, и Англия тоже. Да не просто «тоже», а выловила она там не рыбку, а рыбину, после Корейской Войны Англия нашла своё место в послевоенном мире.