16

Уоллис Симпсон из любовницы принца превратилась в любовницу короля, полный титул которого звучал в высшей степени впечатляюще — Liege Lord Edward the Eighth, by the Grace of God, King of the United Kingdom of Great Britain and Ireland, and of the British Dominions Beyond the Seas, Defender of the Faith, Emperor of India. Она стала любовницей человека, возглавившего Империю Над Которой Никогда Не Заходит Солнце. У мужчины, чьей женщиной она была, в подданных ходило 486 миллионов человек. Но при этом, о, какая досада, их отношения не были надлежащим образом оформлены. В глазах мира Эдвард VIII был холостяком, и легко представить себе недоумение, возникшее при виде короля, во время церемоний по передаче власти появившегося в окне дворца Сент-Джеймс в обществе некоей особы. «Кто эта женщина?!»

То, чего не знал народ, очень хорошо знали те, кому знать надлежит. Немедленно по смерти короля Георга V началась схватка за власть, «схватка бульдогов под ковром». Сцепились не «партия короля» и «партия кардинала», как может показаться на первый взгляд, сцепились совсем другие силы.

На стороне Эдварда выступали большей частью люди несерьёзные, его ближний круг, так называемый inner circle, но за несерьёзными людьми в тени прятались люди серьёзные очень даже. В происходящем они увидели возможность создания «третьей силы», на первых порах, в противовес «правым» и «левым», можно было создать «партию короля», а там — посмотрим, король, тем более такой оторванный от реальности фантазёр, каким был Эдвард VIII, не вечен, но вот созданная на волне шумихи партия могла начать жить. Недалёкий реформатор Эдвард с его не реформами, но «реформаторством», с его «монархией с человеческим лицом» и прочими либеральными благоглупостями использовался в качестве прикрытия. Сильненькие и умненькие расшатывали Эдвардом, как рычагом, существовавшую государственность, другие же выжидали. На поверхности, в среде политиков, «сильных и умных» представляли Бивербрук и Черчилль. За теми же, кто выжидал, (а их представляло правительство и возглавлявший его премьер-министр Болдуин) стояла сплотившаяся королевская семья. До поры дело выглядело так, что Эдварда и его потакателей ждёт триумф. Другая сторона выглядела растерянной и нерешительной. Этой кажущейся нерешительности была причина.

Дело было в том, что и сам Эдвард был вынужден ждать. Он опрометчиво согласился с годичным трауром по случаю смерти отца, Георга V, и по причине траура коронация была назначена на май 1937 года, эта опрометчивость в какой-то момент показалась ему самому очень удачной, так как Уоллис Симпсон затеяла развод (напомню, что муж её оставался жив и здоров и она всё это время продолжала оставаться миссис Эрнст Симпсон), свободу она должна была обрести в апреле 1937 года и расчёт Эдварда и его сторонников был на то, что, когда в мае он коронуется, сам чёрт ему будет не брат и он сможет делать всё, что ему заблагорассудится, да вот хотя бы и жениться на ком будет угодно Его Королевскому Величеству.

Ну, а пока он старался как можно больше времени отдавать не так государственным делам, как государственным «мероприятиям», а летом так и вообще отчалил от туманных английских берегов на борту королевской яхты «Налин» и отправился путешествовать в восточное Средиземноморье в обществе, понятно, своей возлюбленной, о каковой скандальной пикантности «общественность» не подозревала. Вплоть до поздней осени 1936 года тогдашние английские mass media, то-есть газеты, во всём, что касалось личной жизни короля, будто воды в рот набрали. Поскольку никому не приходило в голову, что глава государства попросту тянет время и прячется, то в его поездке усматривали некие тайные замыслы, связанные с «интересами» Англии в «мягком подбрюшье Европы» и вся тамошняя лимитрофная мелкота взволновалась чрезвычайно.

На континенте, в отличие от чопорной Англии, в смысле нравов всегда было посвободнее и никто ничего такого уж особенного в присутствии на борту яхты чужой жены не видел. «Эка невидаль.» Да и вообще король он ведь на то и король, чтобы развлекаться по-всякому, по этой причине Эдварда с его милой всюду встречали толпы простого и не очень народа, оченно за него и за неё радовавшегося и приветствовавшего чету радостными кликами вроде «да здравствует любовь!» Не избалованные подобным вниманием дома, король английский Эдвард и Уоллис в этой атмосфере праздника прямо-таки купались.

В Англии об этом непотребстве никто опять же даже не подозревал. В оплоте либерализма и всех и всяческих свобод имя миссис Симпсон не упоминалось, а фотографии Эдварда VIII, попадавшие на первые полосы газет, тщательно отбирались, ретушировались и нежелательное лицо с них старательно выстригалось редакторскими ножницами. Англичане же, находившиеся по делам в Европе и в Америке и читавшие тамошнюю прессу и разглядывавшие публиковавшиеся в ней скандальные фотографии были шокированы до глубины души.

За несколько месяцев до этого жившие в старой доброй Англии англичане уже скривились при виде короля в котелке, что бы они сказали, увидев, что он, представляя Империю, присутствует на официальном мероприятии за границей С НЕПОКРЫТОЙ ГОЛОВОЙ? Господи помилуй, даже и представить себе страшно! Но нельзя было даже и вообразить реакцию великобританской публики на фотографии короля в рубашке с короткими рукавами. Боже! Это было за гранью добра и зла, это было попросту непредставимо! Дело было только в том, что король наш Эдвард в своём глумлении над традициями заходил куда дальше. Он появлялся в обществе миссис Симпсон на людях в шортах. В ШОРТАХ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, В ШОРТАХ! С ГОЛЫМ ТОРСОМ И С ГОЛЫМИ НОГАМИ! Мало? Нате вам ещё и кушайте с аппетитом — полуголый Король Великобритании и Император Индии, демонстрируя свои физические кондиции, вставал на голову и болтал в воздухе босыми ногами, а гогочущие европейские и американские корреспонденты снимали его во всех и всяческих ракурсах и потом эти фотографии украшали собою обложки бульварных журналов. Вся эта красота тянулась до осени, когда истэблишмент решил, что момент настал. «Харэ!» Английская «элита» перешла в контрнаступление.

До того, как Эдвард стал королём, никого в Англии (не широкой публики, как обычно пребывавшей в блаженном неведении, а того, кого надо КОГО) нимало не заботили увлечения наследника. Все полагали, что всё будет как всегда, как, скажем, в царствование дедушки будущего Эдварда VIII, короля Эдварда VII, приглашавшего своих замужних любовниц во дворец с ночёвкой, где они оставались в качестве «гостий» королевы Александры. И всем было хорошо. Было хорошо королю, было хорошо любовницам и мужьям любовниц тоже было неплохо. Думаю, что некую приятность из происходящего излекала и королева Александра. До поры многие даже и при дворе не знали о существовании миссис Симпсон, а те, что знали, не придавали этому никакого значения, «у каждого свои недостатки». Всё вылезло наружу только в 1936 году и вылезло в масштабах, не переплюнутых и по сегодняшний день.

Англия «перестроечная» столкнулась с Англией «совковой», жажда «реформ» с желанием этим самым «реформам» противостоять. На поверхности было видно, что столкнулись король и премьер-министр. Дело было только в том, что за королём стояла «прогрессивная общественность», а за премьер-министром — монархия. Всё королевское семейство было против Эдварда.

Происходящее превратилось в национальный кризис, когда премьер-министр Стэнли Болдуин (что значило — Букингэмский дворец) выступая в Палате Общин, сделал достоянием общества намерение короля жениться на миссис Симпсон. Напомню, что планом Эдварда VIII являлось следующее — дождаться коронации, назначенной на май 1937 года и после этого делать то, что ему заблагорассудится, а благорассудилась ему тощенькая Уоллис. Нанося ответный удар, противники Эдварда сделали упор на личность миссис Симпсон.

Одним из именований титула английских королей было — Defender of the Faith, что значило «Защитник Веры». Защитничек, однако, будучи главой церкви, изъявил желание жениться на дважды разведённой женщине. Проблема была ещё и в том, что официальная причина первого развода миссис Симсон, развода с весёлым лётчиком, на скучном судебном языке звучала как «эмоциональная несовместимость», что английским судом не могло быть рассмотрено в качестве повода, достаточного для развода и, ссылаясь на неё, она никогда не получила бы развод в Англии, поэтому с английской точки зрения её американский развод в определённом смысле был незаконен, в силу чего незаконным получался и её повторный брак. А ведь теперь ей предстоял брак третий. Королевский!

Мать короля Эдварда, вдовствующая королева, достаточно громко для того, чтобы быть услышанной, высказалась в том смысле, что, мол, её будущая невестка и будущая королева Англии имеет влияние на короля в силу присущего ему некоего пикантного расстройства организма, которое Королева Мать назвала «сексуальной дисфункцией», с каковой дисфункцией многоопытная Уоллис смогла справиться благодаря знаниям, почёрпнутым ею в китайском борделе. Каково? Королева, живущая во Дворце Из Марципанов и носящая Хрустальные Башмачки, знает, оказывается, что на свете есть такая штука, как «бордель». Да ещё и «китайский»!