Глава 9

Судя по всему, Миллер его знал. Поэтому, скорее всего, в тот момент, когда Бен двинется к нему, выхватит оружие. Мысленно Кауэн прокрутил этот вариант и решил обождать.

Их разделяло не более пятнадцати футов, между ними находились еще трое. Рио Брай, продолжая наблюдать за карточной игрой, перешел на другую сторону стола, откуда краем глаза мог следить за Беном. Более того, сидящий в одиночестве за столиком мужчина был Милтон Даффилд — бывший маршал полиции, ныне почтовый инспектор, весьма опасный человек, когда брался за оружие. Даффилд — хороший мужик, у него много друзей среди местных, но темперамент его непредсказуем — трудно угадать, как поведет себя, когда дело дойдет до перестрелки, да. Видать, и нагрузился уже довольно изрядно.

Бен внезапно вспомнил, что его пожитки находятся в «Шу-Флае», и лучше их забрать, пока салун не закрылся на ночь.

В те времена в Тусоне не было отеля. Приезжие, не имеющие в городе друзей, снимали койки везде, где только могли их найти. Было здесь и два брошенных дома, которые использовались как ночлежки. Кстати, в одном из них и окопался Кэтлоу. Об этих домах ходили всевозможные слухи, там постоянно кто-то скрывался. Большинству же путешественников приходилось довольствоваться для ночлега пустыми сараями или залезать на стоянках под фургоны.

Рио Брай не торопясь приблизился к стойке, облокотился на нее рядом с Беном.

— Как поживаешь, маршал? Отсюда до Кросс-Тимберз ехать и ехать. — Затем покосился на Миллера. — Надо же, что нечистая совесть делает с человеком, маршал! Глянь, аж пот прошибло!

Миллер бросил на него взгляд, полный ненависти, но Брай только ухмыльнулся.

— Поставь охрану вокруг того места, где расположишься на ночлег, маршал. Здесь в округе немало ребят, которые забывают вынимать ножи из тех, в кого их втыкают.

Миллер поставил стакан, направился к двери. Кауэн наблюдал за ним, заведомо зная: как только окажется снаружи, тут же нырнет в укрытие и, возможно, будет его поджидать.

— Этой ночью ему некуда податься, маршал, — доверительно сообщил Брай. — По всей округе рыщут апачи, Тусон — самое безопасное место. К тому же Пятая кавалерийская часть собирается завтра вечером дать здесь концерт силами своих музыкантов, так что стоит повременить с отъездом.

Очевидно, Рио Брай уже успел поднабраться основательно, пребывал в игривом расположении духа, был не прочь поболтать. Бен нисколько не сомневался, что Брай не жалует его, но не испытывал по этому поводу никаких сожалений. Брай был грубоватым, хотя и неплохим человеком, только, к сожалению, принадлежал к числу тех людей, которые рано или поздно сбиваются с пути истинного.

— Да, сэр! Концерт профессиональных музыкантов! Этот городишко растет на глазах, маршал! Дело за малым, не сегодня-завтра тип по имени Мансфилд, здешний грамотей, откроет общественную библиотеку. Купит на свои кровные кучу книг и начнет раздавать их всем желающим. — Рио Брай глотнул пива. — Да, здесь зарождается новая столица! Сейчас я тебе скажу…

— Извини, приятель, — прервал его Бен и скользнул к задней двери.

Миновав небольшую прихожую, он открыл еще одну дверь и вышел наружу. Затем резко подался вправо и застыл на мгновение, давая глазам привыкнуть к темноте, вслушиваясь, не хлопнет ли передняя дверь. Впрочем, вряд ли, сделал он вывод, кто-нибудь выйдет через ту дверь в ближайшие несколько минут, многие, как и он, подозревают, что там, снаружи, поджидает Миллер.

Бен свернул за угол строения. Где-то на задворках города тявкал койот, и больше не раздавалось ни звука. Возле салуна кто-то оставил на ночь здоровенный фургон, предназначенный для грузовых перевозок. Он пошел вдоль него, не снимая руки с револьвера. У середины фургона задержался, вгляделся в часть улицы, доступную обзору.

Напротив салуна стояла глинобитная постройка с широким козырьком. Из-за него часть пешеходной дорожки и стена под ним были в тени. Пока Бен всматривался в ту сторону, что-то шевельнулось позади него. В мгновение ока он метнулся влево к фургону, бросился на землю и одновременно выхватил револьвер. Тут же услышал свист пули и грохот выстрела, показавшийся громовым в узком пространстве между двух стен. Его ответный выстрел последовал незамедлительно, потом Бен перевернулся на спину, чтобы приготовиться ко второму.

Вокруг царили мрак и тишина. Он ждал, вслушиваясь, но так и не услышал ни одного звука; и вдруг неподалеку раздался чей-то смешок.

Бен замешкался, борясь с желанием послать пулю в того, кому вдруг ни с того ни с сего стало весело, но здравый смысл возобладал. Он поднялся, вышел из-за фургона на улицу и заторопился в «Шу-Флай». Затем с пожитками прошел аллеями на окраину города и там устроился на ночлег в зарослях кустарника, через которые никто не мог подобраться к нему неуслышанным.

Когда он проснулся, уже рассвело.

Вновь оставив вещи на хранение в «Шу-Флае», Бен заказал завтрак и отправился вниз по улице на задворки «Хэнгинг-Уолла».

Ему не составило труда найти следы сапог того, кто пытался его убить, так как один из них перекрыл отпечаток его собственной подошвы.

Кто бы ни был тот человек, пытавшийся его убить, он не обходил строение снаружи, а вышел за ним из салуна через заднюю дверь.

Бен вернулся в «Шу-Флай», ему подали завтрак. Пока ел, вспоминал поочередно всех, кто оставался в «Хэнгинг-Уолле» после его ухода. У него была хорошая память на лица, но так и не смог никого заподозрить — не было причин. Возможно, Миллер успел вернуться, пока он пробирался через черный ход.

Бен подумал было о Рио Брае, но тут же отбросил эту мысль. Рио в одной упряжке с Кэтлоу, а Биджа не желает его гибели. А может, желает? С чего это вдруг Брай так разговорился? От выпитого пива? Или хотел его зачем-то задержать?

«Моя беда, — сказал сам себе Бен, — в том, что я подозреваю все и вся». Но такая уж у него работа — другим на ней быть нельзя.

Корделия Бартон по привычке встала рано. Отца не было, видимо, отправился в свой кожевенный магазин раньше, чем обычно. А пока одевалась и завтракала, думала о… Бене Кауэне.

Ей так и не удалось хорошенько разглядеть его лицо — оно все время оставалось в тени под полями шляпы, но она была уверена, что узнает его, если увидит вновь. И к своему удивлению, поняла, что хочет этого.

Что он за человек? Корделия привыкла к немногословным мужчинам, так как очень многие люди на Западе предпочитают не говорить ничего лишнего. Он на самом деле уверенный в себе или только пытается таким казаться?

— Мама, — внезапно вырвалось у нее. — Я пойду в верхнюю часть города!

Та слегка насмешливо взглянула на дочь.

— Биджа был здесь еще до рассвета.

— Биджа?

— Должно быть, он. Я нашла записку под задней дверью.

Корделия взяла из рук матери сложенный вчетверо листок с гораздо меньшим любопытством, чем это было бы днем раньше, и прочла: «Когда я вернусь обратно, у нас с тобой должен состояться разговор. Если понадобится помощь, обращайся к Бену Кауэну. Биджа».

Значит, он ушел. Биджа говорил ей, что в ближайшие дни собирается покинуть город, так как у него дела в Мексике. Корделии будет недоставать его, такого веселого, восхитительного, полного всяких чудачеств. Кроме того, отметила она про себя, теперь нет никого, к кому можно было бы обратиться в случае, если Миллер начнет угрожать ей или ее семье.

Он написал: если понадобится помощь, его заменит Бен Кауэн. Она вспомнила, что они друзья с детских лет, что Биджа говорил о Бене с большим уважением. Ну, положим, в помощи она не нуждается, как не нуждается и в Бене Кауэне. Тем не менее поймала себя на том, что опять думает о нем. Интересно, как он выглядит при свете дня? Трудно судить о человеке, если удалось разглядеть только его подбородок да очертания рта. Но в этой выступающей вперед челюсти ощущалась сильная воля, а в его голосе чувствовалась спокойная сила.

Все это, вместе взятое, тянуло ее в верхнюю часть города, но для матери надо было придумать какой-то другой предлог. Корделии было девятнадцать. К этому возрасту многие девушки уже выходят замуж, даже имеют детей, но она была не из тех, кто спешит с замужеством. Уже давно дала себе зарок: если не найдет того, кто ей по-настоящему нужен, не выйдет замуж вообще. Биджа, казалось, мог быть тем самым человеком, но в душе Корделия колебалась, а это служило ей своего рода предостережением. Несмотря на все его хорошие качества, а их было множество, в нем ощущалась некоторая нестабильность, это ее тревожило.

В частности, например, он говорил о приобретении ранчо, покупке скота, строительстве, но так, что она почему-то не могла воспринять услышанное всерьез. Более того, казалось, что и сам он не очень-то уверен в своих словах, только пытается убедить себя в том, что ему диктует его здравый смысл. Поднимаясь по пыльной улице, Корделия внезапно поняла, что Биджа не сделает ничего из того, о чем говорил. Вернее, на самом деле, он, вероятно, делает очень многое, но совсем не то…

Бена Кауэна нигде не было видно. Она, пока шла, оглядывала из-под шляпки все вокруг, не давая глазам передышки. На главной и на других улицах слонялись обычные бездельники, лошади, понурив голову, стояли у коновязей, с грузового фургона разгружали поклажу.

Увидав мистера Китчена, Корделия остановилась, чтобы заказать у него окорок, которые он выделывал на своем ранчо к югу от Тусона. Пит Китчен первым на землях Аризоны попробовал завести фермерство и преуспел, хотя иногда его свиньи так были утыканы стрелами апачей, что их в шутку называли дикобразами.

Когда договорилась насчет окорока, обсудила с Питом отчаянную попытку генерала Аллена развести в Аризоне медоносных пчел, не переставая при этом все время смотреть по сторонам.

Она хотела спросить Пита, не видел ли он Бена Кауэна, но не решилась. Однако в конце разговора, уже собравшись уходить, все же набралась мужества и задала вопрос:

— Пит, вы не видели этого маршала полиции, который объявился в нашем городе?

— Видел, — кивнул Китчен. — Он с рассветом направлялся к югу. Показался мне каким-то озабоченным.

— Проехал… И до сих пор не вернулся?

— Вы беспокоитесь о Кэтлоу? — взглянул на нее Пит. — Похоже, этот маршал отправился не за ним.

— Нет, не из-за этого. У меня для него послание.

— Ну, если остановится возле моей фермы, скажу ему. Я собираюсь к вечеру вернуться.

Корделия Бартон повернула к дому. Почему Пит сказал, что маршал отправился не за Кэтлоу? Что он имел в виду? Что вообще могло натолкнуть его на мысль, будто маршал может преследовать Биджу?

Очевидно, тут какая-то ошибка, однако она не могла не думать об этом.

Бен Кауэн сказал ей — ему нужен Миллер, а Биджа предостерег Миллера, сообщив ему про маршала, чем так его напугал, что тот решил за лучшее покинуть их дом. Уже за одно это и Биджа, и Кауэн заслуживают ее благодарности.

Она представила себе дорогу на юг. Каждая ее миля угрожает опасностью, даже смертью от стрел апачей, на каждом ярде этой тропы происходили налеты и ограбления в самое разное время суток и в любое время года. Из всех, кто пытался обосноваться дальше к югу, уцелеть удалось только Питу Китчену. Его дом и ранчо основательно укреплены, могут выдержать длительную осаду.

Во дворе их дома отец засевал травой газон. Корделия остановилась у ворот, чтобы оглянуться на улицу и подумала: «Как это похоже на отца! Вовсю старается воплотить в жизнь идеалы, приобретенные на Западе. Здесь, в Тусоне, один из первых стал сажать деревья, траву, чтобы принести в дом красоту и прохладу».

Интересно, а Бен Кауэн такой же? Многие переселенцы с Запада живут тут только сегодняшним днем, ни о чем больше не задумываясь. Она считала, это происходит оттого, что большинство из них не собирается здесь задерживаться надолго или слишком заняты, то воюя с индейцами, то сопротивляясь стихийным бедствиям. Когда им думать о красоте?!

Вечером, раздеваясь ко сну, Корделия услышала, что к ним пришел генерал Аллен. Он часто заходил, чтобы побеседовать с отцом. Узнав его голос, она остановилась за дверью, чтобы послушать принесенные им новости. Кстати сказать, они у него почти всегда были плохими. И вот что услышала: «… пришло десять минут назад. Этот маршал надел на Кэтлоу наручники. Бросил его в тюрьму». Далее последовало неразличимое бормотание, и наконец удалось разобрать слова: «Разыскивается в Техасе».

Неужели Биджа Кэтлоу арестован?