Право это возникло при существовании первобытного порядка сельского хозяйства и неопределенности поземельных отношений. Когда много было еще земель, а мало рук, во многих местах экономическая ценность угодий была неважная, и они имели значение преимущественно по непосредственному пользованию. Вследствие того было в обычае предоставлять угодья в чужой даче для пользования посторонним лицам. Установление этого права происходило большей частью со стороны казны, которая из огромных земляных пространств, бывших в ее распоряжении, раздавала в собственность и в пользование не только сами земли, но угодья и места для промыслов в середине казенных дач. При этом большей частью пределы пользования не были определены. Когда пробудилось в законодательстве стремление привести в определенность права поземельные и дачи, право угодий в чужих землях оказалось решительно неудобным, именно по своей неопределенности. Новое законодательство положило не устанавливать впредь право угодий в чужих землях, предотвратить на будущее время случаи таких установлений, но привести в полную известность все подобные права, издревле существовавшие (межевая инструкция).
Законодательство наше говорит о двух главных видах таковых угодий: а) Право въезда. Так называется право въезжать в чужую лесную дачу и пользоваться из нее лесом для своих надобностей. Это право древнее, историческое. Оно было установлено писцовыми книгами и жалованными грамотами — в казенных лесах. Писцы отмечали в своих описаниях, что такое-то селение въезжает в такой-то лес, или прямо предоставлялся въезд по пожалованию. Это было не личное право, но соединенное с правом собственности на земельную дачу, так что принадлежало к даче, а не к лицу. Это следует из исторической сущности сего права, ибо цель его была не предоставление промышленной выгоды, а удовлетворение хозяйственных потребностей дачи и селения. Кроме того, право въезда устанавливалось и между частными лицами, из одной дачи в другую. Настоящие положения закона о въезжих лесах ведут начало от межевой инструкции, которою постановлено на будущее время не устанавливать его ни от казны, ни между частными лицами. Существующими законами древнее историческое право въезда признается в двух видах: 1) право въезда в частные леса. Оно основывается на прямом постановлении, на акте, т. е. на писцовых книгах и других укреплениях. Стало быть, это вотчинное право. Под словом другое укрепление должно разуметь лишь акты до межевой инструкции 1766 года; ибо впредь запрещено постановлении, на акте, т. е. на писцовых книгах и других укреплениях. укреплено и не отменено другими сделками впоследствии, там должно оставаться в силе, так что владелец леса не может продавать его на сруб людям посторонним. Но и въезжий владелец может им пользоваться только для домашних нужд своих и своего селения, но не может торговать из леса лесными материалами. Он не может и уступать право свое другим особенно, а оно переходит вместе с дачей (455). Право это не есть срочное. Оно прекращается фактически вырубкой леса на том пространстве, на котором въезд был назначен (459). Оно простирается только на пользование растущим лесом, а не на самую землю; следовательно, по вырубке леса расчищенная земля из-под него остается за теми, за кем по дачам лес с землей записан, следовательно, под предлогом въезда нельзя установить право вотчинное на землю (460. Уст. Лесн. изд. 1893 г., 765). Таково право въезда между частными дачами. 2) Но кроме того, были большие казенные леса, которые по писцовым книгам никому в дачу не были отданы, так что никто, кроме казны, не имел в этих лесах права собственности, но от казны были написаны в этих лесах одни въезды для рубки леса смежным владельцам или даже и дальним. Это так называемые казенные въезжие леса. Таких въездов по писцовым книгам значилось очень много, так что, например, в одной Симбирской губернии в праве сем участвовало до 100 селений и до 50 000 душ (Указ 1804 г. мая 30). По межевой инструкции и это право велено было оставить, подобно первому, до вырубки леса (VI, 17); но вскоре, при межевании, оказалось весьма невыгодным для казны оставление подобной неопределенности, и в 1805 году правительство решилось пожертвовать значительной частью вотчинных прав своих на леса, лишь бы сберечь остальное от истребления. Положено: из казенных въезжих лесов выделить владельцам в собственность участки по размеру писцовой пашенной дачи их по 20 четвертей на 100 и затем всякое право въезда считать прекратившимся. Для этого всем предоставлено предъявить в установленный срок свои документы на въезд для судебного рассмотрения и выдела (Уст. Лесн. изд. 1893 г., прим. к 770). Исключение для Закавказского края, Зак. Гражд., 462 ст. Правила о выделе участков из казенных въезжих лесов оставались без изменения до издания в 1868 г. временных правил судебно-межевого разбирательства по разверстанию чресполосных владений. Действие этих правил распространено и на въезжие леса. Отсюда возникли неудобства и затруднения в решении дел, производившихся прежним порядком, так как дела о въезде существенно отличаются от дел полюбовного размежевания. Посему в отдельных случаях оказывалась необходимость делать исключения из действия нового закона и возвращаться к прежним началам Лесного Устава. В таком смысле состоялось Мнен. Гос. Сов. в 1892 г. по д. о выделе из Корочанского и Нижегольского лесов Курской губ. Таково русское историческое вотчинное право въезда. От него отличается литовское право въезда в западных губерниях, утвержденное на привилегиях бывшего польского правительства, отличается большей определительностью, конечно, потому, что в том краю ранее, чем в московском государстве, сознано было экономическое значение леса, ибо по этим привилегиям предоставлялось владельцам право вырубать из казенных лесов известное количество деревьев или саженей дров. Право это также велено приводить в норму на основании привилегий *(82). Но кроме этого исторического и вотчинного крепостного права на въезд, законом установлено еще другое право въезда, которое можно назвать хозяйственным и общественным. Это — право церковного сельского причта на въезд в леса, принадлежащие к приходским селениям, для домашних нужд своих, и то в те только лесные дачи, в коих производится рубка самими владельцами, а не в заказные (Гр. 458. Лесн. изд. 1893 г., 764). Бывшим казенным поселениям, имеющим право въезда в казенные леса, выделяются для сего определенные участки (Гр. 452. Лесн. изд. 1893 г., 769, см. 729, 730). В пользу некоторых сословий, учреждений и лиц установлено право на безденежный отпуск леса из казенных дач, которое вовсе не подходит под категорию въездных прав (У. Лесн. 259–261 и др.). См. 47–49 ст. Мест. великорос. полож. 19 февр. 1861 г. относительно обязанности помещика отпускать временнообязанным крестьянам лес на топливо за определенное вознаграждение, в течение первых 9 годов. Пользование лесом, отводимым от казны в известном размере и с известными ограничениями употребления, составляет принадлежность некоторых сословий или учреждений. Сюда относятся: участки казенных лесных дач, отводимые, где возможно и потребно, в пользование православным монастырям. Уст. Лесн., изд. 1893 г., ст.520. Пользование казенным лесом для надобностей частного промысла. Уст. Горн., изд. 1893 г., ст.309, 310 и др.; Уст. Лесн., изд. 1893 г., ст.509, 512. Леса, отданные в пользование бывшим казенным селениям. Уст. Лесн., изд. 1893 г., ст.734 и сл.; см. ст.467. Может ли, и в какой мере, при действии нынешнего законодательства быть установлено право въезда между частными лицами, вследствие личной воли или договорного соглашения? Мы видели выше, что на будущее время с межевой инструкции запрещено устанавливать это право в том смысле, в каком оно исторически образовалось, т. е. в виде бессрочного и вотчинного права. Только такое право в строгом историческом смысле и может быть названо правом въезда. Но могут быть случаи, когда устанавливается только каком оно исторически образовалось, т. е. в виде бессрочного и вотчинного владелец дачи, разделив ее между наследниками или выпродав, оставляет за собой усадьбу или участок земли для жительства и выговаривает себе право по смерть свою пользоваться лесом для домашних нужд из бывшей своей, уступленной другому, дачи. В таком виде договорное отношение между лицами не содержит в себе ничего незаконного. Если бы право выговаривалось не лицу, а участку или даче, то было бы вотчинное и бессрочное право, а не личное, и тогда было бы незаконно. б) Право звериных и других промыслов в чужой даче. Это право одинакового происхождения с правом въезда. Оно образовалось исторически, различными способами и в различном пространстве. Иные дачи и земли, имевшие значение по промыслам, с ними соединенным, ради этих промыслов жалуемы были в вотчинное владение. В других местах, на известной местности, право промысла без вотчинного права на землю жалуемо было грамотами, вместо четвертной дачи, в поместный оклад *(83). Наконец, в старинных писцовых книгах, по недостатку населения во многих местах, писцы приурочивали в дачи некоторым помещикам бортные ухожья, бобровые гоны, звериные, птичьи и рыбные ловли и т. п. (подобно примерной земле) для одних доходов, и только до тех пор, пока сами земли не потребуются для заселения. Право это было бессрочное и притом большей частью безоброчное, ибо оброчное принадлежало уже к порядку договоров. Во время издания межевой инструкции предположено все таковые права тоже привести в известность и постановлено, что право последнего рода может быть во всякое время взято назад правительством безо всякого вознаграждения, и потому, когда бы оно оказалось в таких дачах, которые потом заселены другими владельцами по крепостям (дачам), то велено сначала удовлетворять землей сих последних (Меж. Инстр. XXV, 8, 9). Но где сами промыслы пожалованы в вечность, там право это должно оставаться и твердо, и неприкосновенно, но ни в каком случае не простирается на самую землю, а должно ограничиваться только промыслом (М. И. 10. Гр. 463). Впрочем, если такие промыслы, данные в поместный оклад, окажутся в середине других владельческих дач (т. е. розданных в вотчинное или поместное владение после дачи промыслов), то для избежания ссор с дачниками велено эти промыслы соединять с вотчинным правом на землю, а прежних владельцев владельческих дач (т. е. розданных в вотчинное или поместное владение который им были даны те промыслы (Меж. Инстр. XXV, 12). Водяные промыслы, утвержденные жалованными грамотами, переходят вместе с изменением течения реки (Гр. 464). Право промыслов более развито и подробнее определяется в пространстве и принадлежностях по законодательству западной Руси, литовскому статуту (Гр. 466).
