(Гр. 424). По праву полной собственности на землю владелец имеет право на все произведения на поверхности ее, на все, что заключается в недрах ее, на воды, в пределах ее находящиеся, и, словом, на все ее принадлежности. По праву полной собственности владелец пользуется всеми природными свойствами и произведениями вещей и всем, что трудом его и искусством произведено в имуществе. Ему принадлежат все плоды, доходы, прибыли, приращения и выгоды (425). Таким образом, пользуясь имуществом во всем его экономическом значении, владелец вместе с тем и приобретает в собственность все новые произведения своего имущества, и все, что, сообразно с органическими и механическими законами его природы, примыкает к имуществу как принадлежность или происходит из него как произведение.
Сюда принадлежат: плоды и прибыли, доходы и приращения. Остановимся на этом последнем слове, потому что приращение составляет особенный вид права. По римским законам и по праву французскому собирание плодов и приращение отнесены к способам приобретения собственности, так что в первом случае собственность приобретается через отделение плодов от главного имущества, в последнем — через соединение одного предмета с другим. В нашей системе ни то ни другое не отнесено к способам приобретения права на имущество, но входит в содержание права собственности (425, 699). Наше место едва ли не вернее определено законом. Приращение — это такое соединение двух вещей, вследствие которого одна становится главною, а другая придаточной к ней и следует судьбе главной, так что кому принадлежит главная, тому следует и придаточная, когда соединение таково, что существует тесная органическая или механическая связь между той и другой вещью. Поэтому не всякое соединение есть приращение. Птица посажена в клетку, коляска поставлена в сарай, лошадь — в конюшню, орудие — в футляр, книга — на полку, мебель — в дом. Это еще не приращение. Вопрос состоит в том, которая вещь должна почитаться главной и которая придаточной. С решением этого вопроса определится, кому должна принадлежать придаточная вещь: очевидно, владельцу той вещи, которая окажется главной. Виды приращения: недвижимое к недвижимому, движимое к недвижимому, движимое к движимому. Недвижимое к недвижимому. Об этом виде приращения всего полнее постановления русского законодательства. Главным деятелем приращения в этом случае служит вода. Вот случаи такого приращения, которых коснулось наше законодательство. 1) Может случиться, что река, образующая живую границу между 2-мя дачами, уклоняет в одну сторону свое течение, так что с другой стороны образуется сухая полоса земли. В этом случае владельцу берега предоставляется пользоваться этой обсохшею землей и растущим на ней лесом и тальником против своей дачи, в том пространстве широты, какое значится в выданном ему плане и межевой книге (426). Если река составляет границу, то каждый владелец по береговому праву пользуется ею от берега до середины. Если к одному берегу от неприметно наносимого водою песка сделается приращение, то оно становится собственностью берегового владельца (428). Касс. реш. 1872 г. (N 223) признано, что по силе 426 ст.1 ч. X т. право берегового владельца на обсохшую землю от уклонения воды относится лишь к таким владельцам, границу владения коих составляют текущие воды, т. е. реки, а не другие водохранилища. Посему отменено рассуждение палаты, что оказавшаяся прибавка владения в земле могла последовать от понижения уровня в пруду и должна быть, по силе 426 ст., текущие воды, т. е. реки, а не другие водохранилища. Посему отменено 2) Когда река внезапно совсем поворотит течение в другую сторону, то границею остается прежнее русло реки, так что каждый из смежных владельцев продолжает пользоваться им до середины, а по новому течению реки оба уже берега ее принадлежат тому, по чьей даче она протекает. Однако это полное присвоение течения реки владельцу другой дачи бывает только относительно тех выгод, кои принадлежали владельцам по береговому праву: в этом случае природа унесла берег — и береговое право исчезает, переходит географически туда, куда перешли берега. Если же владелец, дачу коего река оставила, пользовался выгодами реки не по одному только общему береговому праву, но по особому специальному праву, утвержденному специальными актами, писцовыми книгами, жалованными грамотами и т. п., как-то: рыбными ловлями, перевозами и пр., то это право оставляется за ним в той реке, не— смотря на то, что она, изменив течение, вовсе оставила его дачу (428, 464). Все это относится до полной перемены течения больших рек. Но когда в больших реках, имеющих не менее 150 саженей ширины, эта перемена делается постепенно, т. е. ежегодно отмывается один берег, а другой от уклонения воды обсыхает до тех пор, пока оба берега не перейдут в другую дачу, то это не считается переменою течения; также и тот же случай, когда большая постепенно, т. е. ежегодно отмывается один берег, а другой от уклонения заливом, имеющим течение, по другой стороне (430). В последнем случае, буде образуется остров, оторванный от одной стороны, он принадлежит той стороне, от которой оторван. 3) Если река, составляющая живую границу двух дач, образовала после государственного межевания остров, который на планах обеих дач не значится, то остров делится между владельцами дач вдоль реки пополам (427). Правило это постановлено первоначально в 1798 году в межевом законе и по случаю генерального межевания; а после, в 1829 году, оно применено и к случаям, после генерального межевания возникающим. Это правило возбуждает некоторые недоразумения. В законе сказано: если река образует остров. Но причины образования острова могут быть различные. Остров может образоваться от наноса ила и песка к середине реки, от осушения или возвышения части русла, наконец, от направления течения, подмывом или отмывом берега. В последнем случае, по 2 п. 429 ст. остров, образовавшийся и после межевания, принадлежит тому берегу, от коего отмыт или оторван. Но в иных условиях, по буквальному смыслу 427 ст., остров делится между береговыми владельцами, хотя бы он образовался за пограничной межевой чертой, проходящей по середине реки, в пределах водного пространства, принадлежащего одному из береговых владельцев; кажется, было бы справедливо предоставить остров в таком случае той даче, в которой он образовался; но 427 ст. не оставляет места такому толкованию: в ней речь идет не об острове, образовавшемся на середине реки, т. е. сквозь пограничной линии, но вообще о новом острове, который не значится на планах. Если же такой остров образовался на середине, то может возникнуть вопрос: как делить его пополам? Эти половины следует ли реки, т. е. сквозь пограничной линии, но вообще о новом острове, который земель, принадлежащих к той и другой даче? или по черте пограничной линии, сколько придется на ту и на другую сторону? Движимое к недвижимому. Главный вид его — застроение и засев. Римское право касалось этого предмета в следующих случаях. Собственник на своей земле сделал постройку или насаждение из чужих материалов или растений. Застроил чужую землю или засеял собственными материалами или растениями. Наше законодательство не рассматривает этих вопросов отдельно по отношению к приращению; вопросы эти сливаются у нас с вопросом о вознаграждении за неправильное пользование или владение чужим имуществом. Однако и здесь закон предписывает все заведенное или построенное на чужой земле предоставлять законному владельцу этой земли при восстановлении его владения, и притом прежнему владельцу — или не предоставляет никакого вознаграждения за издержки построения и заведения и за стоимость оных, или предоставляет: по вниманию к недобросовестности владельца; по вниманию к тому, служило ли к улучшению имения или только к роскоши заведенное или застроенное, построено ли было прежним владельцем из своего материала или материал взят был из владеемого имения. Притом законному владельцу предоставляется объявить, оставляет ли он за собою все заведенное и застроенное: если нет, то недобросовестный владелец может снести без вознаграждения все то, что без ущерба имению может быть отделено от него (611, 622, 628, 633). Приращение движимого к недвижимому может быть органическое, т. е. такого свойства, что движимость, вошедшую в состав недвижимого, невозможно отделить от него, не нарушая целости недвижимого. В таком случае, без сомнения, движимое соединяется с недвижимым нераздельно. Таков, напр., следующий случай (см. Касс. р. 1868 г. N 548): жена, имея свой одноэтажный дом, купила у мужа его дом на своз и из материалов надстроила второй этаж на своем доме. Кредиторы мужа вследствие того обращают взыскание на дом жены. Приращение движимого к движимому или спецификация. Владелец, имея у себя под рукою и в своем хозяйственном распоряжении больший или меньший круг вещей, составляющих его имущество, употребляет на них труд свой и промысел и производит в них изменения, создавая новые виды вещей. Некоторые из них погибают или теряют совершенно всякую ценность, всякое значение имущества; другие, при содействии труда, внутренней производительной силой изводят из себя, не теряя своего значения, новые вещи, отделяющиеся от материка и приобретающие особенное значение (плоды); наконец, иные или по природе изменяют вид свой, приобретая и значение и название вещей новых, или служат материалом, из которого трудом, промыслом и искусством создаются вещи, новые по значению и по имени, так что прежняя вещь (или материал) исчезает либо теряет свое значение, а на место ее в хозяйстве у человека возникает вещь новая (nova species). Притом превращение старой вещи в новую может быть такое, что возможно еще возвратить новое в первоначальный вид и в прежнее значение, или такое возвращение — физически и экономически невозможно. Отсюда происходит понятие о спецификации (specificatio), понятие, разработанное в особенности римскими юристами. В силу спецификации из винограда происходит вино, из олив — масло, из убитой скотины — сало, мясо, кожа и пр., из шерсти — сукно, из сукна — платье, из дерева, железа и пр. и из отдельных частей и принадлежностей — корабль; из смешения разных соков и жидкостей — напиток, из холста и красок — картина; из мрамора — статуя и т. п. Все эти вновь созданные вещи входят в состав того же хозяйства, из которого возникли, и присвоение их хозяину представляется естественным последствием собственности. Но случается иногда, что сторонний человек, добросовестно или недобросовестно, производит новые вещи из прежних вещей или материалов, принадлежащих другому хозяину, не на его счет и не на его имя, но сам от себя и на свое имя. В таких случаях — труд и искусство одного встречается с собственностью другого, и возникает вопрос: кто из обоих должен почитаться законным собственником вновь созданной вещи (nova species) и как произвести уравнение прав между обоими. Этот вопрос обращал на себя особенное внимание римских юристов и казался для них особенно затруднительным, ибо они старались разрешить его исключительно на основании чистого разума или строгого юридического начала, мало обращая внимания на относительную ценность вещей и на значение труда и искусства сравнительно с грубым материалом. Мнения по сему предмету разделились между последователями двух известных школ — сабинианской и прокулеянской: последние безусловно присваивали право собственности производителю новой вещи, тогда как первые утверждали его за хозяином старой вещи или материала, из которого новая вещь сделана, и в логической последовательности учения своего доходили до того, что признавали владельцем картины не художника, написавшего ее, но того, кому принадлежал холст, на котором картина была написана. К согласованию этого противоречия в юстиниановом законодательстве принято среднее мнение, в силу коего надлежало в каждом случае различать, может ли новая вещь возвратиться в прежний вид и прежнее значение: если может, то надлежало возвращать ее первому хозяину; если же не может, то утверждать за производителем. Не останавливаясь долго на этом учении, которое в русском законодательстве не отразилось вовсе и в практике не имеет почти значения, замечу только, что по теории, выработанной римскими юристами, новая вещь, созданная посредством спецификации, не служит продолжением прежней, и юридическое преемство относительно прежней вещи не допускается. Напротив того, все юридические отношения, соединенные с прежнею вещью, исчезают вместе с нею, и для новой вещи возникают новые, особенные, независимо от прежних. Исчезает, например, право пользования (ususfructus), соединенное с прежней вещью, исчезает владение — и начинается новое, так что новый владелец владеет сам на себя, на особом основании; пропадает право по завещанию, предоставленное на прежнюю вещь ее владельцем в ту пору, когда она существовала в прежнем виде; уничтожается право залога, уничтожается даже право собственности на прежнюю вещь, ибо в новой вещи возникло новое право собственности, и если бы даже следовало ее в новом виде отдать прежнему владельцу, то она будет у него новая, на новом основании, и новое право его не будет продолжением прежнего.
