Английский кабинет предпринял в 1801 г. войну в Египте с помощью армии, имевшей в строю 60000 человек, из коих 34000 англичан и 26000 турок, а именно: 19500 англичан, посаженных на суда эскадры адмирала Кейса и в марте высадившихся в Абукире; 7500, взятых из состава Индийской армии и высадившихся в Косейре в августе; 7000 человек резерва, которые отплыли из Лондона, из Гибралтара, из Германии и высадились в Абукире; наконец, 16000 сосредоточенных в Палестине под командованием великого везира и прибывших в Египет в мае. С такими значительными силами английский кабинет имел право рассчитывать на успех. Но он принял оперативный план настолько порочный, настолько противный всем принципам военного искусства, что последний мог и должен был обречь экспедицию на провал:

1) Приказания, отправленные из Лондона в октябре месяце, не могли прибыть в Индию до конца января; дивизия, которая должна была отплыть оттуда, могла достичь Баб-эль-Мандебского пролива только в апреле месяце, то есть уже после южного муссона; северный муссон дул бы ей навстречу, и все лето она не смогла бы подняться вверх по Красному морю и добраться до Суэца. Но даже если бы она прибыла в Косейр и Суэц вовремя, она все равно не имела бы средств, необходимых для перехода через пустыню. Фактически суда с этой дивизией бросили якорь в Косейре в августе, через шесть месяцев после высадки генерала Эберкромби в Абукире; если она совершила переход через пустыню Коптос, то это потому, что великий везир, став хозяином Каира, смог предоставить ей 5000 верблюдов, чего он не сумел бы сделать, если бы союзники не одержали уже победы. Не следовало предпринимать никакой диверсии со стороны Красного моря; два фрегата и один корвет с десантным отрядом в 200 человек – нот и все, что следовало послать для занятия Суэца и Косейра; нужно было оставить Индостанскую армию а покое на берегах Ганга и соответственно увеличить армию Эберкромби.

2) Резерв, отплывший из Лондона и из Гибралтара, прибыл в Египет только через шесть месяцев после генерала Эберкромби.

3) 6000 человек капудан-паши прибыли в Абукир только через 20 дней после генерала Эберкромби.

4) Великий везир перешел через пустыню и вступил в Египет только три месяца спустя – в мае, так что вместо 19 500 англичан и 26 000 турок генерал Эберкромби явился в Египет только с 19500 англичан, лишенными решительно всего. Если бы его разбили, как должно было случиться, то какую пользу принесли бы ему Индостанская дивизия, резервы капудан-паши и великого везира?

5) Генерал Эберкромби высадился без артиллерийских упряжек, без лошадей для своей кавалерии, не имея ничего из того, что необходимо армии; между тем он провел два месяца на Мальте и два месяца в Малой Азии, чтобы подготовиться к походу; за эти четыре месяца властям было нетрудно доставить ему 2500 лошадей, в которых он нуждался, поскольку их можно было закупить в Сицилии, Тунисе, Триполи, Дерне, на Кандии, в Греции, Малой Азии, на Кипре, в Алеппо, в Триполи сирийском, Акре, Яффе. Эти ошибки были совершены кабинетом, задумавшим план кампании. Это – новое доказательство плохой работы английских органов управления – наихудших в Европе.

В конце февраля генерал Эберкромби отбыл из Макри и 2 марта бросил якорь на абукирском рейде. Он правильно рассудил, что, завладев Александрией убедит французов принять условия капитуляции в Аль-Арише и, таким образом, достигнуть цели, поставленной его правительством, не идя на риск генерального сражения. Но:

1) Ему следовало дождаться лучшего времени года; в марте море в этих местах слишком бурное; ему надлежало прибыть к Александрии только 15 апреля.

2) Его кавалерии нужно было иметь с собой коней, а артиллерии – упряжки; не имея кавалерии и артиллерии с упряжками, он подвергал свою армию слишком большому риску.

3) Он совершил здесь ошибку, которую уже допустил в Голландии в 1799 г.: ему следовало соединиться в Макри с капудан-пашой, направиться вместе с ним на яффский рейд и принять там на суда 6000 человек великого везира, в том числе Ибрагим-бея с его конными мамлюками; тогда 15 апреля он явился бы на абукирский рейд с 19500 англичан, 12000 турок, в том числе 2500 кавалерии; он захватил бы Александрию врасплох – прежде чем французская армия успела бы прибыть из Каира на выручку этой крепости.

4) Достигнув Александрии 1 марта, генерал Эберкромби из-за плохой погоды высадился только 8-го; он был замечен за неделю до высадки; половина французской армии, то есть 10000-12000 человек, должна была бы уже находиться на взморье; поэтому ему следовало бы сняться с якоря, исчезнуть из района Абукира, создать угрозу высадки в Дамиетте, чтобы привлечь туда французскую армию, затем незаметно вернуться, следуя вне пределов видимости с суши, и осуществить высадку в Абукире.

5) Адмирал Кейс под командой которого находились девять линейных кораблей, вооруженных для ведения боевых действий, и много мелких судов, на которых не было никаких войск, должен был бы предпринять три ложные атаки – одну у Марабута, одну у мыса Смоковниц, третью – у малого маяка, выделив для участия в них по два линейных корабля, от 8 до 10 фрегатов, корветов, транспортов или шебек, и угрожать высадкой в каждом из этих пунктов дивизии в 5000-6000 человек. Это приковало бы к ним все внимание генерала Фриана, заставило бы его вернуться в Александрию, оставив на взморье у Абукира самое большее 200-300 человек. Адмирал Кейс ничего не сделал, чтобы привлечь к себе внимание французов и облегчить высадку, что привело к гибели тысячу англичан и сделало операцию в целом чрезвычайно рискованной.

6) 8 марта в полдень высадка была осуществлена; английский генерал потерял остаток дня, а также 9-е, 10-е, 11-е и 12-е (четыре с половиной дня) – в условиях, когда нельзя было терять ни одного. Уже к 5 часам пополудни 8 марта ему следовало достигнуть позиции Римский лагерь, а 9-го – двинуться на город, которым он, вероятно, овладел бы. Вместо этого он выступил только 13-го; генерал Ланюсс, прибывший в город уже 11-го вечером, обезопасил его от всякого нападения. Если бы высадка совершилась в тот самый день, когда конвой был замечен в Александрии, то есть 1 марта, он имел бы 11 дней для овладения Александрией, прежде чем туда успели бы прибыть первые подкрепления из Каира. Если бы в 1798 г. Наполеон появился под стенами Александрии только через 13 дней после того, как бросил якорь у Марабута, он не достиг бы успеха. Он нашел бы стены снабженными бойницами и хорошо вооруженными, половину мамлюков уже прибывшей из Каира с огромным количеством арабов и янычар; но он двинулся на Александрию и штурмовал эти стены с горстью людей, не дожидаясь своих пушек – через 18 часов после того, как был замечен его флот. Одним из принципов военного искусства является: когда можно использовать внезапность, ее следует предпочесть пушкам.

7) Бой 13 марта ознаменовал неудачу экспедиции генерала Эберкромби. Он знал, что численность французской армии составляет 25 000 человек, что главнокомандующий был уведомлен о появлении его уже 13 дней назад. Осторожность оставляла ему только два выхода: первый состоял в том, чтобы вернуться на суда и ожидать на Кипре прибытия новых подкреплений из Англии, а также и тех, которыми командовали капудан-паша и великий везир; второй заключался в том, чтобы занять позицию за перешейком, к которому подошли суда, или на холме Шейх, расположенном на Абукирском полуострове, и укрепиться там; эта позиция была бы неприступной. Та же, которую он занимал в Римском лагере, с правым флангом, примкнутым к морю, и левым – к озеру Мадия, при протяжении ее в 1500 туазов, не годилась для 15-тысячного соединения, не имевшего ни кавалерии, ни артиллерии с упряжками; ему следовало ожидать в ближайшие дни атаки превосходящих сил противника, обладающего многочисленно и неустрашимой конницей, который при поддержке нескольких легких батарей прорвал бы его левый фланг и отсек его армию от флота, что повлекло бы за собой его гибель.

1) Этот генерал принял командование на следующий день после сражения 21 марта. Он знал, что французская армия может через несколько дней получить подкрепление в виде дивизии генерала Беллиара численностью в 5000-6000 человек, это должно было побудить его оставить свою позицию в Римском лагере и занять другую – у места высадки.

2) Когда пять дней спустя прибыл капудан-паша с 6000 человек, ему следовало немедленно поставить их в строй, распределив между своими бригадами. 6000 турецких стрелков являлись хорошим подкреплением для европейской армии, в то время как, образуя один резерв, они не представляли большой ценности.

3) 13 апреля он проделал брешь в дамбе озера Мадия и создал озеро Мареотис; тем самым он оказал большую услугу Александрии: он сделал то, что следовало сделать французам 12 марта, поскольку благодаря этому крепость стала очень сильной и была гарантирована от всяких неожиданностей; между тем целью всей кампании являлось взятие Александрии. Таким образом, он пожертвовал главной задачей ради вспомогательной; левый фланг его позиции, без сомнения, стал лучше обеспечен, но того же можно было достигнуть, построив в воде хорошие редуты и поставив на шпринг в озере несколько плавучих батарей.

4) Марш на Рахманию при продолжающейся оккупации Римского лагеря, маневры, рассчитанные на соединение в июне с великим везиром в районе Каира, – все это порочные операции. Это великому везиру надо было идти на Александрию, чтобы соединиться с английской армией, а не этой армии – удаляться от важнейшего объекта и гоняться за второстепенными. Когда имеется возможность нанести удар в сердце, нельзя давать отвлечь себя какими-либо маневрами.

5) Когда 9 мая генерал Лагранж двинулся из Рахмании на Каир, генерал Хатчинсон имел прекрасную возможность закончить кампанию. Ему следовало поспешно вернуться в Римский лагерь с капудан-пашою, атаковать генерала Мену, ослабленного выделением отряда генерала Лагранжа; он отбросил бы его к стене Арабов и овладел бы городом в несколько недель. 6) В течение мая и до 22 июня, то есть в течение 41 дня, он подвергался двойной опасности: а) генерал Мену, у которого было в Александрии 9000 человек, мог с 6000 человек атаковать 4000 человек генерала Кута и захватить Римский лагерь;

б) генерал Бельяр, у которого было в Каире 14000 человек, мог разбить великого везира у Аль-Ханки и, отбросив последнего за пустыню, повернуть на гене-рала Хатчинсона с 10000 человек и соединиться с генералом Мену. После боя у Аль-Ханки ему следовало опасаться и того, что генерал Бельяр, оставив своих больных, охромевших и старослужащих солдат, то есть 2000-3000 человек, в каирской цитадели, схватится с ним, пустив в дело все свои силы. Он избег бы всех указанных опасностей, если бы упорно держался основного принципа: вести все операции против Александрии и завоевать Египет, не теряя из виду мачты своего флота.

7) Но если он считал абсолютно необходимым идти на Каир, ему нужно было эвакуировать Римский лагерь и расположить лагерь генерала Кута у места высадки или на горе Шейх.

8) Чтобы представилась возможность маневрировать против генерала Бельяра, великому везиру следовало перейти через дельту и соединиться с англичанами на левом берегу розеттского рукава, на высоте Рахмании, – тогда генерал Хатчинсон смог бы двинуться на Каир с армией в составе 25000 турок и 5000 англичан, а также с многочисленной нильской флотилией.

9) Когда 19 июня он построил мост через Нил, положение его было этим значительно улучшено, но ему не следовало останавливаться на этой полумере; нужно было расположить войска великого везира в лагере на левом берегу Нила, а после взятия Газы и уничтожения моста, наведенного-французами, обе армии стали бы действовать вместе на правом берегу, оставив в обоих случаях наблюдательный отряд на противоположном берегу. Фактически, если бы 22 июня в 2 часа утра генерал Бельяр вышел из Газы с 10000 человек, он отбросил бы генерала Хатчинсона и капудан-пашу и захватил бы мост, прежде чем великий везир принял бы какое-либо решение. Если предположить, что последний укрепился бы в нескольких домах Каира, то, не заняв никакого важного форта, он был бы назавтра выбит оттуда.

10) Генерал Хатчинсон все время чувствовал, насколько опасно его положение; ему казалось, что он устраняет эту опасность, двигаясь очень медленно; правда, он все время заблуждался относительно численности войск генерала Бельяра, которую он преуменьшил вдвое. Он полагал, что войска, которые двигались на Аль-Ханка, – те же самые, что находились в Рахмании; он ошибался. Когда генерал Бельяр стал лицом к лицу с великим везиром, при нем не было ни одного из пехотинцев, находившихся в Рахмании. Военное искусство имеет неизменные принципы, основным назначением которых является: гарантировать армии от ошибок полководцев при определении силы врага, – ошибок, которые в большей или меньшей степени имели место всегда.

11) Генерал Кут переправился через озеро Мареотис и осадил Марабут с 5000 солдат; такого количества было недостаточно; ему нужно было иметь 7000; генерал Хатчинсон почувствовал это и пять дней спустя послал ему, в качестве подкрепления, англотурецкий отряд, но сделал это слишком поздно. Каких только последствий не могла иметь одна эта ошибка!

1) Губернатор Александрии генерал Фриан поспешил на абукирский пляж со всеми силами, какими располагал, чтобы воспрепятствовать высадке. Но ему следовало взять с собой больше артиллерии и соорудить две хорошие береговые батареи с 24- и 18-фунтовыми пушками и мортирами.

2) Поскольку возможность построить на утесе кирпичный форт была упущена, ему следовало возвести там редут из пальмового дерева, что он мог сделать за 36 часов; в Александрии не было также недостатка в мешках для песка.

3) Он допустил ошибку, ослабив свои силы на 300 человек, которых направил на противоположный берег озера Мадия. Если бы противник высадился со стороны Розетты, этот слабый отряд ничего не смог бы сделать; между тем 300 человек имели бы некоторое значение, если бы находились вместе с 1700, которые были при нем. Кто знает, что произошло бы, если бы эти 300 человек с четырьмя пушками находились на горе Колодезь?

4) В любом случае ему следовало поставить на высоту Колодезь шесть полевых орудий, поддерживаемых одним каре 75-й; ибо высота эта – ключ ко взморью; высадка не могла считаться обеспеченной, пока противник не овладел высотой Колодезь.

1) Генералу Ланюссу следовало избегать боя. 13-го ему следовало отойти на высоты перед Розеттскими воротами и даже, если потребуется, укрыться за стеной Арабов и под защиту орудий фортов. Поскольку англичане несколько часов дефилировали у него на глазах, он их пересчитал; следовательно, было неразумно сойти со своей позиции, чтобы бросить вызов вчетверо более многочисленной армии, в то время, когда он ожидал значительных подкреплений.

1) Когда 10 мая генерал Лагранж двинулся из Рахмании на Каир, ему следовало оставить на форту решительного человека со 150 солдатами и приказать ему держаться до последней крайности; он смог бы задержать на 8 – 10 дней продвижение английской армии. Он оставил там плохого коменданта с 40 солдатами и сам приказал привести в негодность боеприпасы и склады. Этот комендант сдался 10-го на рассвете, и если в этот момент на форту оказалось 110 человек, то это потому, что 60 или 70 остались там без приказа, упившись при разграблении складов.

2) Генералу следовало послать шлюп в канал Менуф и туда же направить разведывательный отряд, чтобы конвои отошли на Каир.

3) Почему в течение 20 дней, которые были им проведены в Рахмании, он не сосредоточил там гарнизоны Лесбэ и Буруллуса? Этим он увеличил бы свои силы на 700 человек, которых вместо того потерял. 700 человек составляли пятую часть его дивизии.

Поведение полковника Кавалье не может быть оправдано. По прибытии во Францию его следовало судить военным судом. Римляне казнили бы в его отряде каждого десятого. Солдат побудило капитулировать желание вернуться во Францию. Но вся ответственность ложится на командира. Зная настроение своих солдат, он должен был воспрепятствовать всяким переговорам, встречать парламентеров ружейным огнем, продолжать марш к Александрии и озеру Натрон. Полковник Кавалье был храбрый человек и выдающийся офицер, чрезвычайно преданный главнокомандующему: от этого его поведение в данном случае становится еще более достойным осуждения. Шестьсот сданных им верблюдов очень пригодились английской армии. Нужно издать во французской армии закон, запрещающий всякие переговоры с парламентерами. Наши солдаты такие добрые, такие дружелюбные, а наших офицеров так легко обмануть, что иностранцы систематически их надувают.

1) 13 мая вечером, когда генерал Лагранж соединился в Каире с генералом Бельяром, под командованием последнего оказалось 14000 человек, в том числе 500 старослужащих солдат, сотня гражданских чиновников, вооруженных и собранных в отряд образца национальной гвардии, 800 больных и 1500 других хилых солдат, рабочих и постоянного состава запасных частей. Этих трех тысяч человек было достаточно для охраны цитадели, Газы и фортов вокруг Каира; следовательно, он мог свободно распоряжаться 11000 человек. Оставив в Каире в качестве резерва подвижную колонну из 1000 человек пехоты и конницы и нескольких пушек, он мог удалиться с 10 000 солдат (в том числе 1000 кавалеристов) и 24 пушками. Вместо этого он оставил для охраны города 8000 человек и пошел навстречу великому везиру всего с 6000 человек.

2) Впрочем, 6000 французов (в том числе 1000 кавалеристов) и 24 орудия с хорошей прислугой было более чем достаточно, чтобы разбить великого везира и отбросить его за пустыню. Великий везир привел с собой всего 16000 турок, из коих четверть находилась в Дамиетте. В бою у Аль-Ханки участвовало 9000 османов: если бы генерал Бельяр не страдал недостатком решительности, ему достаточно было приказать барабанщикам дать сигнал к атаке, и он спас бы Египет, покрыв себя бессмертной славой. 16-го он заночевал бы в Бельбейсе, 18-го в Салихии; он вернулся бы в Каир 20-го или 21-го, перешел бы через Нил 23-го или 24-го, прибыл бы 27-го или 28-го в Террану и атаковал бы генерала Хатчинсона, с которым было 4000 англичан и 6000 турок капудан-паши. Английская армия была очень ослаблена болезнями; она еще не получала никаких подкреплений.

3) Генерал Бельяр возвратился 18 мая в Каир, не атаковав великого везира; в этот момент нужно было принять окончательное решение, двинувшись на Александрию по левому берегу Нила со всеми французами, находившимися в Каире, отправив туда же по реке все, чего нельзя было перевозить по суше, и оставив в цитадели 2000 человек. Великий везир не имел возможности взять цитадель, которая смогла бы обороняться долго. Когда же гарнизон ее потерял бы надежду на освобождение от блокады в результате соединения войск генералов Бельяра и Мену, он смог бы капитулировать на почетных условиях и солдаты этого гарнизона – большей частью хилые, старослужащие или выздоравливающие – были бы спасены.

4) 18 июня, то есть через 40 дней после боя у Аль-Ханка, генерал Хатчинсон прибыл, наконец, в район Газы, а великий везир на правый берег – напротив него, – обе армии были разделены Нилом. Если бы генерал Бельяр атаковал всеми своими силами одну или другую армию, он вышел бы победителем. Поражение одной из этих двух армий повлекло бы за собой отступление другой. С другой стороны, в случае неудачи, он все же успел бы нанести противнику большой урон, и его дела от этого не пошли бы хуже.

5) 19-го генерал Хатчинсон навел мост для установления связи с великим везиром, и это значительно улучшило его положение. Однако если бы, как это предлагал полковник Дюпа, генерал Бельяр атаковал противника на рассвете, сосредоточив свои силы на одном берегу реки, он захватил бы мост прежде, чем армия, находившаяся на другом берегу, успела бы перейти по нему.

6) 22 июня он еще не был окружен, английская армия находилась на левом берегу напротив Газы, а армия великого везира – напротив Каира, все верхнее течение Нила было еще свободно; англичан насчитывалось всего 4000 человек, а турок – 30000, считая и 16000 бедуинов или египетских войск, совершенно лишенных стойкости. У генерала Бельяра было 10000 боеспособных солдат и 400 пушек; он был в изобилии снабжен всем, имел 70000 снарядов и 200000 фунтов пороха; поскольку он упустил все случаи разбить армии противника поодиночке, которые предоставила фортуна, ему оставалась славная перспектива оборонять крепость со всем упорством, которого требовали спасение армии, честь французского оружия и воинские уставы. Стараясь атаковать при вылазках преимущественно англичан, он в конце концов уничтожил бы этот небольшой отряд, который один только и придавал стойкость всей армии. Самое меньшее, он сумел бы выиграть август месяц. Тогда паводок, затопив всю местность, заставил бы противника прекратить осадные действия, поскольку он смог бы продолжать их только против той части стены, которая обращена к пустыне; таким образом, продержавшись 30 дней, генерал Бельяр смог бы выиграть время до ноября месяца, а за этот срок еще больше усилить свои укрепления; месяцы сменяются, но не походят друг на друга. На протяжении всего этого времени Александрию не тревожили бы.

7) Генерал Бельяр полагал, что перед ним – английское соединение численностью не менее 10000 человек; но кто дал ему право держаться этого мнения? Если бы он предпринял вылазку со стороны Газы и развернулся в боевую линию, англичане показались бы и он смог бы сосчитать их. Если бы 21 июня был созван военный совет, последний единодушно принял бы решение взяться за оружие. Правила войны требовали, чтобы при принятии столь важных решений не держались одних слухов, а маневрировали – с целью принудить противника показаться и дать подсчитать свои силы. Списочный состав английского отряда равнялся 4000 человек.

8) Но, не принудив противника развернуть свои силы, не сражаясь, не попытав счастья, он капитулировал!! Он сдал столицу Египта с ее складами, 400 пушками, фортами, не сделав ни единого ружейного выстрела!! Верно, что интересы генералов, офицеров и рядовых были ограждены с большой тщательностью. Из этих 14000 человек 500 вступили в ряды мамлюков, а 13723 были приняты в Абукире на суда и прибыли во Францию. Армия привезла с собой свои знамена, оружие, 50 пушек, много лошадей, огромный обоз, все редкости. Впрочем, условия этой капитуляции полностью соответствовали аль-аришским. Когда армии полагают, что из критического положения можно выйти без бесчестья посредством заключения конвенции, – тогда все потеряно. Это все равно, что доверить оборону и честь оружия старухам с веретенами.

9) Во время перехода из Каира в Абукир генерал Мур сопровождал с эскортом французскую армию, но последняя была более многочисленна, чем этот эскорт. При приближении к Абукиру английский генерал резонно опасался, как бы негодование не охватило французских солдат и последние не напали на англичан или не присоединились к Мену, чтобы спасти Египет. Офицер, доставивший во Францию известие об этой необыкновенной капитуляции, был задержан в марсельском лазарете; он отправил по начальству свое донесение и сведения о составе армии. Легко представить себе, какую боль это причинило первому консулу; первым его движением было арестовать генералов, участвовавших в военном совете, и с примерной строгостью наказать их за подобное нарушение всех воинских уставов. Дивизионный генерал, командовавший соединением, не имел права бросить своего главнокомандующего и армию в целом, чтобы спасти собственное соединение. Дивизия же генерала Бельяра была налицо в полном составе; она не потерпела ни единой неудачи, не померялась силами с противником и сложила оружие на основании соглашения тем более позорного и бесчестного, чем более выгодны для отдельных лиц были его условия. Все, что генерал привел в своем донесении в оправдание своего поведения, ссылаясь на политические соображения, не может быть принято во внимание. Он получил от республики право посылать ее солдат на смерть ради ее защиты, но не право спасать их за счет общественного блага. Он боялся прибытия из Индии английской дивизии, а 22 июня, в день капитуляции, эта дивизия находилась еще в красноморском порту Джидда, на побережье Аравии, в 300 лье от него! Он утверждал, что окружен весьма многочисленной английской армией, а сам не тронулся с места, не завязал ни единого боя, чтобы заставить ее развернуться; он ее не видел; она насчитывала всего 4000 человек! Он указывал на недостаток боеприпасов, а сам признавал, что мог дать 60000 пушечных выстрелов. Он указывал на недостаток продовольствия, а склады были заполнены им! Сравнивать это позорное поведение со славным поведением Шевера в Праге, где маршал Белль-Иль оставил его с горстью солдат в качестве арьергарда и для облегчения своего отхода, – значит искажать значение слов. Шевер приносил себя в жертву своей армии; Бельяр принес в жертву армию и честь, чтобы спасти свое соединение.

Но за этим первым движением консула последовали размышления, которые привели к изменению его решения. Генерал Бельяр был выдающимся офицером; он оказал большие услуги в ходе этой же кампании; он выказал большое мужество в Итальянскую кампанию; при Арколе он прикрыл своим телом Наполеона, и предназначавшаяся последнему пуля попала в него; по своим взглядам он являлся решительным сторонником удержания Египта и ожесточенным противником аль-аришской конвенции. Его марш на Аль-Ханка доказывает, что он хорошо понял, как надо поступить, но ему не хватало дерзости и твердости характера; природа не создала его для столь важных действий. Главнокомандующий оставил его без всяких приказаний. Всеобщее недовольство и отчаяние, вызванные в армии медлительностью, нерешительностью и отсутствием военного таланта у генерала Мену, лишили ее всякой надежды и всякого доверия. Генералы, которые подписали акт капитуляции, были выдающимися офицерами, и все они были решительно настроены против аль-аришской конвенции. Приличествовало ли в том блестящем положении, в каком находилась республика после Люневилльского мира, мира с Россией, Портой и Англией, поднявшего так высоко престиж Франции, помрачать блеск этой славы и огорчать нацию проведением следствия, позорящего храбрецов, которые в других случаях столько раз полностью заслужили признательность родины? Не было ли предпочтительнее закрыть глаза и приписать все происшедшее судьбе и полному ничтожеству главнокомандующего? Ибо, в конце концов, что ни делай, какую бы энергию ни проявляло правительство, сколь бы строгим ни было законодательство, армия львов под командой оленя никогда не будет армией львов.

1) Генерал Мену должен был уже 3 марта получить донесение о появлении английского флота перед Александрией; однако он получил его только 4-го, во второй половине дня; это запоздание на сутки весьма прискорбно. Он уже 2 марта должен был узнать о захвате в плен 28 февраля на абукирском рейде английского военного инженера и познакомиться с бумагами другого инженера, который был убит; эти бумаги содержали достаточно ясные указания на экспедицию генерала Эберкромби.

2) Главнокомандующий, обманувшись, рассредоточил свои войска. В ночь с 4-го на 5-е генерал Ренье получил приказ о выступлении. Он отправился в главную квартиру, чтобы выразить огорчение, которое он испытывал от этих планов. Он напомнил главнокомандующему о том, что произошло, когда 12 июля 1799 г. Мустафа-паша появился перед Абукиром. Наполеон узнал об этом 15-го, находясь в лагере у пирамид, и немедленно разослал по всей армии приказ сосредоточиться у Рахмании. «Следует взять его поведение за образец, выступить в эту же ночь, эвакуировать Верхний Египет, оставить в Каире только старослужащих солдат, больных и несколько орудий». Генерал Мену остался глух и холоден; он настоял на выполнении своих приказов; на рассвете войска двинулись в расходящихся направлениях, что противоречило всем принципам военного искусства. Один из адъютантов Мену прибыл 12 мая в Александрию, в главную квартиру генерала Ланюсса (на высоте Римлян) и стал хвалить офицерам штаба мудрые распоряжения, которые сделал его генерал, получив известие о появлении флота перед Александрией. «Мой старый генерал, – сказал он, – не дал ввести себя в заблуждение; он понял, что действительная атака будет произведена совсем не там, где ему угрожают; он позаботился о Дамиетте, о выходе из пустыни и из Красного моря. Откуда бы ни показался враг, он убедится, что старый лис может заткнуть любую дыру в своем мешке». – «Боже, – воскликнул генерал инженерных войск Бертран, присутствовавший при этом разговоре, – а я-то полагал, что военное искусство состоит в том, чтобы сосредоточить все силы в важнейшем пункте, пренебрегая второстепенными; когда англичане овладеют Александрией – что станется с войсками, находящимися в Суэце, в Верхнем Египте, в Салихии!!»

3) Приняв решение сосредоточить свою армию у Александрии, Мену оставил генерала Бельяра с сильным гарнизоном в Каире, а также гарнизоны в Дамиетте, в… и в Верхнем Египте, поэтому он вывел на поле сражения только 12000 человек, хотя мог бы выставить 19000; при наличии у него лишних 7000 человек исход сражения 21-го числа не был бы неопределенным.

4) Следовало ли ему атаковать 21-го английскую армию? Последняя имела превосходство в пехоте, но сильно уступала в коннице. Можно было опасаться, что она получит подкрепление, ибо морской путь был для нее открыт; слабым звеном английского боевого порядка, несомненно, был левый фланг. В ночь с 20-го на 21-е французской армии следовало, переменив фронт и отведя левое крыло назад, оседлать дорогу на Каир, примкнув правым флангом к озеру Мадия, а левым – к Александрии; ей следовало также оставить на высотах перед Розеттскими воротами несколько взводов кавалерии и орудий, а также всех пехотинцев, которым была поручена защита крепостной ограды со стороны этих ворот. Едва забрезжил рассвет, армия, построенная в четыре – пять линий, должна была атаковать левый фланг противника, одновременно начав обстрел флотилии на озере из нескольких 24-фунтовых орудий. После того как левый фланг был бы оттеснен, вся французская кавалерия с 18 легкими орудиями направилась бы на тылы противника, со стороны его центра и правого фланга. Атакованный сзади, лишенный коммуникаций с озером, откуда поступали боеприпасы и где находились перевязочные пункты, поставленный под угрозу лишиться также пути к отступлению и совершенно не имея конницы для своей защиты, противник оказался бы в критическом положении.

Если же генерал Мену хотел наносить удар со стороны своего левого фланга, тогда в течение ночи центру и правому флангу французской армии надлежало отойти за левый фланг, которым командовал генерал Ланюсс, оставив на прежних позициях несколько орудий, взводов кавалерии и дромадеров. Передвинувшись на край своего левого крыла, армия пошла бы на дом Птоломея и, овладев им, закрепилась бы там; с первыми лучами солнца кавалерия проникла бы на тылы противника со стороны его центра и левого фланга, угрожая его коммуникациям; батарее тяжелой артиллерии следовало открыть огонь по канонеркам, поставленным на шпринг в открытом море, а также по правому флангу неприятельской армии. Подобная комбинация увенчалась бы полным успехом: холм был бы взят; если бы центр и левый фланг английской армии попытались овладеть им, то этим частям пришлось бы двигаться под огнем всей французской артиллерии, в то время как французская конница и легкая артиллерия тревожили бы их с флангов и с тыла; это было мало вероятным.

5) После дела 21-го числа генералу Мену опять-таки следовало сосредоточить у Александрии все свои силы, чтобы иметь возможность дать новое сражение; он имел еще возможность собрать свыше 16000 человек.

6) Когда в апреле месяце образовалось озеро Мареотис, генералу Мену следовало немедленно проложить через это озеро дорогу на Даманхур, использовав при этом все средства, находившиеся в его распоряжении: земляные насыпи, мосты на сваях, плотах, лодках. Глубина озера большей частью не превышала 3-4 футов; у выхода с этой дамбы ему следовало построить предмостное укрепление и поставить вдоль нее батареи для обороны от вражеских судов. Мосты имели важное значение, так как предоставили бы ему возможность маневрировать.

7) Когда в мае генерал Хатчинсон отправился на Нил, генералу Мену следовало с помощью обратного маневра сосредоточить свои силы у Александрии и воспользоваться разбросанностью английских сил для нападения на Римский лагерь, который оборонял генерал Кут; достаточно было, чтоб генерал Лагранж выиграл сутки.

8) В конце мая генерал Кут имел только 4000 человек; генерал Мену мог атаковать его с 6000 человек, успех был вероятен и стал бы решительным.

9) Генерал Мену после боя у Аль-Ханки должен был бы приказать генералу Бельяру двинуться на Террану с 10000 человек, сам же выступить с 4000 человек и 800 верблюдами, и, достигнув озер Натрон, атаковать затем правый фланг генерала Хатчинсона в Терране, в то время как генерал Бельяр атакует его с фронта; он оставил бы в Александрии 6000 человек, чего было бы достаточно.

10) Укрепленный лагерь на высотах перед Розеттскими воротами был слишком обширен, ибо для охраны периметра требовалось 6000 человек, что парализовало армию; нужно было иметь просто три удачно расположенных форта, на расстоянии пушечного выстрела от стены, в которой находились Розеттские ворота, со рвами, наполненными водой, и гарнизоном в 1000 человек, что помешало бы противнику расположиться на холмах перед Розеттскими воротами. Генерал Мену получил бы тогда возможность укрепить Александрию со стороны Запада и привести эту сторону в состояние равновесия, создав первую линию на высоте форта Бань. Этот форт закрывает доступ в старый порт и находится в 500 туазах от озера Мареотис.

11) Надо было создать вторую линию перед этим фортом, примкнув ее слева к озеру Мареотис и связав с фортом Помпея. Этот злосчастный укрепленный лагерь со стороны Розетты и был источником всего зла…

12) При этом положении вещей, которое создалось к концу августа, было бы приличнее продолжать обороняться до последней крайности; таково было бы единодушное мнение офицеров, участвовавших в военном совете, если бы их заверили, что к 15 ноября им придет на помощь новая армия или же они получат известие о подписании предварительных условий мира. Этот пример, как и тысяча других, которые можно заимствовать из истории, доказывает, что комендант крепости должен думать только о том, чтобы обороняться до последней крайности. Значит, надо было держаться, пока противник не преодолеет стену Арабов, не возьмет форт Кретэн и форт Каффарелли и не пробьет бреши, пригодной для штурма, в стене Перешейка; только тогда честь была бы спасена. Только тогда капитуляция, каковы бы ни были ее условия, явилась бы славной. Чтобы быть почетным, акт капитуляции должен заключать в себе плохие условия. В отношении гарнизона, выходящего из крепости по золотому мосту, всегда существует неблагоприятная для него презумпция.