Примечания

Пишет в "Правду" читательница из Екатеринбурга, учительница: "Почему допустили эту скотскую жизнь? Ведь никогда богато не жили, но духовная жизнь была богатой. Муж мой рабочий-станочник, 150-170 руб. максимум. Но мы ехали в оперный театр, заказывали на обратную дорогу такси, в буфете покупали сласти. Выписывали — ночью считала — десяток газет: "Правда", "Литературная газета", "Известия", "Аргументы и факты", "Комсомольская правда", "Пионерская правда", "Уральский рабочий", "На смену". "Вечерку" муж покупал, идя с работы. А журналы? их тоже выписывали не меньше десяти. Сейчас в ларьке покупаем "Правду" одну на четверых, "Советскую Россию" выписываем одну на троих.

Конечно, называть демократами тех, кто расстрелял парламент — новояз в стиле Оруэлла. Даже Запад, тщательно фильтрующий информацию о подвигах наших "демократов", давно перешел к четкой и разумной формуле: "сукин сын, но наш сукин сын". Но мы будем использовать слово "демократ" как краткое условное обозначение — так, как оно уже вошло в обиход в России, полностью потеряв изначальный смысл.

Люди, называющие себя демократами и интеллигентами, как будто не замечают, что слово в слово повторяют мысли крайних, тупых реакционеров начала века, которые и толкнули Россию к революции. Когда Столыпин в 1906 г. разогнал первую, кадетскую Думу, посыпались ликующие обращения: "Слава Богу, Таврический свинарник разогнан!", "Единое средство для охраны и укрепления созидавших Отечество начал мы видим в военной диктатуре, которую и молим тебя учредить" и т.д.

При этом, требуя запретить "все виды националистических объединений", писатели-демократы имели в виду исключительно русских националистов. Когда я спросил одного видного демократа, неужели они требуют запретить объединение "Сохнут", он долго не мог понять.

Я говорю "почти все", ибо кое-кто ежится. Юрий Давыдов с иронией: "Каждый имеет право на глупость. Однако в данном случае мне не следовало пользоваться этим правом". Сергей Каледин мило оправдывается тем, что подмахнул, не читая, и предполагает: "Думаю, людям, подписавшим письмо, неприятно — как будто вляпались во что-то". Вляпались — это да. Но что неприятно — он ошибается.

Часто этот тоталитаризм доводился до гротеска, расщеплял сознание, особенно молодежи. Помню, в 90-м году Г.Попов встречался со студентами в Останкино — в свитере, такой родной и близкий. Поддакивает молодежи. Вот, одна фифочка жалуется: "Мы при советском строе не имели секса". И он кивает: "бедненькие". Взрослый человек, нет бы сказать: "Ты, милая, ври, да не завирайся. Как это не было секса? Тебя-то курица снесла?". Но нет, все шло на пользу перестройки.

Уже в 60-е годы была сформулирована идея, разрушающая Россию — идея разрыва славянско-тюркского союза. П.Вайль и А.Генис показывают это в книге "60-е. Мир советского человека", где описаны умонастроения "кухонь" интеллигентской богемы, чьим идеологом и пророком стал И.Эренбург (его уподобляют апостолу Павлу): "Спор об отношении к западному влиянию стал войной за ценности мировой цивилизации. Эренбург страстно доказывал, что русские не хуже и не лучше Запада — просто потому, что русские и есть Запад". В те годы, после Спутника и Гагарина, призыв отказаться от обременительного союза с татарином подавался в оболочке лести.

На первом этапе войны в Чечне Дудаев мог поставить под ружье не более 4-6 тыс. боевиков. О массовой поддержке не было и речи. Понадобились огромные усилия режима Ельцина, включая бессмысленные бомбардировки сел и городов, чтобы война приняла народный характер, так что армия сепаратистов иногда насчитывала до 100 тыс. человек.

Если брать вопрос глубоко, то тип цивилизации не определяется жестко техносферой. В основе его лежит господствующее представление о мире, об обществе и о человеке. Япония — высокоразвитая индустриальная страна, но это — типичная аграрная цивилизация с одухотворением природы и общинно-сословным представлением о человеке. Аграрной (крестьянской) цивилизацией была и Россия (а потом СССР), как марксисты ни пытались опровергнуть в этом вопросе народников. Но мы говорим здесь о цивилизованности в обыденном смысле — как возможности устойчиво и достойно сосуществовать в обществе большому числу людей.

На Западе было немало утопических движений "возврата к Природе", бегства от города (неорурализм). Переселенцы образовывали сельские общины и жили своим трудом, отказываясь от современной техники — удобрений, электричества, тракторов. И происходила удивительная вещь — у этих людей очень быстро грубели нравы, и они ожесточались. Еще недавно добрые и даже восторженные люди поголовно начинали избивать своих детей. При утрате ставших привычными ресурсов они не превратились в крестьян, они одичали.

В то же время и-за деградации технологии энергоемкость единицы ВНП за 1992-1995 годы возросла на 38 процентов. Энергетический кризис и спад производства составили порочный круг.

И что интеpесно: "демокpаты" излагают в газетах совеpшенно дикие мальтузианские идеи, но не пpиходилось слышать, чтобы они говоpили это лично в аудитоpии, глядя людям в глаза. Стесняются. Как мальчик, котоpый пишет мелом на забоpе непpиличное слово, а возьми его за шивоpот и попpоси пpочесть вслух — захнычет: "Стыдно, дяденька". Что же ты пишешь то, что тебе самому стыдно сказать вслух? А нам пpиятно читать? Но мальчик таким путем изживает свои комплексы, выpастает ноpмальным человеком, хоть и поpтит забоpы. А в кого выpастет академик Амосов, котоpому пошел девятый десяток?

Эта кампания, впрочем, почти выдохлась, погашенная поразительной невозмутимостью и незлобивостью русского народа. Это было стихийное и массовое интуитивное решение — не поддаваться на провокацию. А ведь на самом деле никакой незлобивости у русских нет, и если непредсказуемые движения души приведут к изменению настроения, то все эти лыка вдруг пойдут в строку, и переход от невозмутимости к ярости будет поразительно быстрым. А лыка за десять лет накопилось поразительно много.

Вот ее любимый анекдот: подходит ветеран-инвалид к пивному ларьку, спрашивает, какое пиво завезли. А ему в ответ: "Ты, дед, хорошо на фронте воевал?". "Хорошо," — говорит и показывает медали. "Ну и дурак! Если бы похуже воевал, сейчас бы мы баварское пили".

Это красноречивый показатель: в СССР достигли высокого показателя — 90 проц. потребляемого мяса получалось из скота, забиваемого в промышленных условиях, с надежным санитарным контролем и полным использованием животных продуктов. Сейчас во многих регионах этот показатель снизился до 10 проц. — почти весь скот забивается на подворье, зачастую самым диким образом, а мясо сбывается прямо на шоссе или в подворотнях.

В стремлении вбить клин между русскими и евреями пресса раздула совсем уж неприличную кампанию вокруг посредственного фильма Спилберга "Список Шиндлера". Смысл был в том, чтобы заместить образом бонвивана Шиндлера в нашей исторической памяти подвиг тысяч и тысяч советских людей, которые в оккупации прятали у себя евреев и шли на виселицу (об этом уже не вспоминает Василь Быков). Всемирно-исторической фигурой сделан не белорусский колхозник, а Шиндлер, сколотивший на труде заключенных евреев крупный капитал и живший среди женского персонала, как петух в курятнике. Напор, с которым подавался этот фильм во всем мире, перешел все границы, и в западной прессе было сделано уточнение: Шиндлер был агентом гестапо и все делал в рамках согласованной акции. Бежать на Запад ему пришлось от советских войск, ввиду неминуемого наказания за его акции в концлагерях.

Заметим, что сразу был совершен понятийный обман: слова "правовое государство" житель России воспринимает совсем не так, как на Западе. Там имеется в виду именно либеральное государство, отдающее безусловный приоритет правам индивидуума. У нас же считается, что правовое государство — это то, которое строго соблюдает установленные и известные всем нормы и всех заставляет их соблюдать. В таком государстве человек может достаточно надежно прогнозировать последствия своих действий — он вполне защищен и от преступника, и от внезапного обесценивания своего вклада в сберкассе.

А если бы речь шла о соблюдении законности, вождей перестройки пришлось бы привлечь к ответственности по статье УК РСФСР о вредительстве. Ведь разрушительное для страны бездействие властей никем сомнению не подвергалось, разница была лишь в том, что одни считали это преступным, а другие — целесообразным.

Я уж не говорю о том, что в самой Чечне "бандформирования" Дудаева снаряжались и натравливались на советскую власть целой бригадой присланных их Москвы с чрезвычайными полномочиями демократов во главе с Бурбулисом.

Реальность перекрыла все эти "обещания" Ельцина 1991 года, но надо напомнить, чтобы никто не мог оправдываться перед собой тем, что "его не предупредили".

Уровень правового сознания наших реформаторов прекрасно отразил главный приватизатор Чубайс. На сессии Верховного совета 24 сент. 1992 г. ему было сказано, что указ о раздаче ваучеров противоречит Закону о приватизации и Закону об именных инвестиционных счетах, и что в случае расхождения между законом и указом президента верховенство имеет закон. На это Чубайс спокойно ответил: уже принято около трех десятков указов президента, противоречащих тому или иному закону — чего же вы именно к этому прицепились! Так пойманный вор взывает: другие, мол, тоже воруют, не трогайте меня. А ведь этот указ другим не чета. Быть может, это самый важный указ Ельцина, и воровство ни с каким другим не сопоставимо.

В разгар реформы в РФ от отравления фальсифицированными спиртными напитками погибало 35-36 тысяч человек в год. Это — совершенно фантастическая величина.

Мы не будем рассматривать многочисленную третью категорию, демократов-балаболок, которые просто не понимают, что говорят. К примеру, президент Российской Телерадиокомпании Олег Попцов изрек: "Демократия, как я понимаю, это общество, где существует культ закона". В Третьем Рейхе действительно существовал культ закона, в частности, закона о расовой гигиене. Похоже, для Попцова это — вершина демократии.

В бытность студентом я участвовал, как и остальные студенты, в рейдах "бригад содействия милиции" (например, для пресечения спекуляции). И на предварительном инструктаже офицеры милиции строго предупреждали: нельзя действовать скрытно и тем более нельзя делать вид, что собираешься что-то купить у спекулянта — это является провокацией и запрещено законом, и вообще нехорошо.

Вот безобидный, но очень красноречивый случай. 9 мая 1992 г. какой-то иррациональный мотив побудил начальника ГУВД Москвы Мурашева посетить митинг "красно-коричневых" в Сокольниках. Естественно, его окружила толпа и с криками "Палач! Палач!" стала оплевывать. Стоявшая около меня старушка и говорит своей подруге: "Побежали и мы. Бить нельзя, а плевать Закон не запрещает!". Я сразу вспомнил Андрея Дмитриевича.

Глубокое изменение отражает сам язык: демократы стали называть правоохранительные органы силовыми структурами. Слово, корнем которого является право, заменен термином, полностью очищенным от всякой этической окраски. Сила слепа и нейтральна, как молоток. Она равнодушна к Добру и злу, она — орудие. Это — разрыв с традиционным правом, где "человек с ружьем" есть или носитель Добра, или служитель зла. Когда в сентябре 1993 г. ОМОН блокировал Дом Советов, люди обращались к офицерам: "Почему не даете нам пройти? Ведь это наше право, а вы — правоохранительные органы". А те искренне отвечали: "Мы теперь не правоохранительные органы, а силовые структуры".

Заметим, что речь шла о судебной ошибке, а не о сознательном преступлении наших правоохранительных органов (такие преступления знают самые "правовые" государства).

Поучительна нынешняя антикубинская кампания: на Кубе сидели в тюрьме 3-4 правозащитника, а в Гватемале за 80-е годы убили 100 тыс. человек (в пересчете на СССР — 10 миллионов). Но в мозгу нашего либерала Гватемала — демократическая страна, а кубинцев, не желающих либерального рая, он готов уничтожить. Если США на это решатся, он им будет аплодировать.

Это оружие нашим "архитекторам" было предоставлено программистами холодной войны. Об этом цинично пишет один из писателей-идеологов этой войны Ле Карре. Чечня давно была одним из важнейших объектов. У нас еще и в уме не укладывалась грядущая чеченская война, а у самого Ле Карре уже был готов роман о притеснениях чеченцев, который он издал в разгар событий. Тогда же подоспел роман Приставкина и поджигательский фильм по этому роману. Приставкин с гордостью сообщает, что его фильм смотрел, сидя в пустом зале, сам Дудаев, и по щекам его текли слезы.

Такое мы видим на каждом шагу. В Испании ведущий спортивный обозреватель мимоходом обвинил президента клуба "Реал" в каких-то махинациях, которые ни для кого не составляли секрета, но доказать их не смог и был приговорен к двум месяцам тюрьмы. Надо было видеть, как он плакал, когда правительство сжалилось и помиловало его, заменив тюрьму большим штрафом. Дело в том, что около половины заключенных — гомосексуалисты, а 40 проц. больны СПИДом. Попасть в тюрьму почти равносильно смертному приговору (от СПИДа умер человек, приговоренный к месяцу тюрьмы за нарушение правил движения). Всем ясно, что эта ситуация — вопиющее нарушение прав человека (права соразмерности наказания содеянному; по сути, это есть и подмена власти суда властью исполнительной, которая ведает тюрьмами: суд приговаривает к одному наказанию, а исполнители — к совершенно иному, несоразмерному). Так что — объявить Испании эмбарго или применить ковровое бомбометание?

Мы говорим об идеальном проекте, а в действительности западная демократия безжалостно применяет принцип круговой поруки в наказании чужих народов — ведь сделали заложником весь народ Ирака за грехи режима Саддама Хусейна, хотя никакой возможности повлиять на него (как где-нибудь во Франции) иракский народ не может — у него нет для этого ни соответствующей психологии, ни навыков, ни организации, ни прав. И Буш, и Клинтон, и наши демократы это прекрасно знают. И они сознательно совершают (или оправдывают) смертельные репрессии против народа за преступления небольшой и неподконтрольной ему части. Ведь от блокады уже умерло 650 тысяч малолетних детей.

Г.Попов запускает пробный шар в сторону армии: настолько ли она трансформировалась, что достаточно ее выпустить против голодного народа, как она с готовностью нажмет на гашетки орудий и бомбовых люков? Не случайно он выбрал столь необычный термин. Он не сказал: "послать войска, направить авиацию". Выпустить! Как будто речь идет о своре, горящей от нетерпения и ждущей лишь разрешения броситься на жертву.

В сентябpе 1991 г. пpедседатель "демокpатического" КГБ В.Иваненко на вопpос, откуда тепеpь исходит опасность для госудаpства, ответил, что тепеpь КГБ не будет заниматься диссидентами, главная опасность — социальный взpыв. Итак, вpагами "антинаpодного pежима коммунистов" были две-тpи сотни диссидентов, а вpагами демокpатической власти оказались наpодные массы.

Эти данные я взял из известного исследования элиты США — книги "Кто управляет Соединенными Штатами". Тот факт, что только на испанском языке она выдержала более десятка изданий, говорит, что это — фундаментальный, а не конъюнктурный справочник. Из последних данных мне встретилась ссылка на сводку в "Нью Йорк Таймс" от 17 апреля 1995 г. 1 процент населения США владеет 40 процентами всех богатств (не только акции, но и недвижимость и пр.). Да и качественно ситуация видна прекрасно. Вот я беру номер испанской газеты "Паис" и на разных страницах нахожу внешне несвязанные сообщения: "Зарплата президента "Иберкахи" [небольшого сберегательного банка области Арагон], составляет 230 тыс. долл. в год — не считая доходов от акций банка"; "объявили забастовку машинисты мадридского метро, их зарплата составляет 9,6 тыс. долл. в год"; "половина жителей Мадрида снимает жилье у частных домовладельцев, плата за небольшую квартиру — около 10 тыс. долл. в год".

Если стpаны Афpики к югу от Сахаpы будут и дальше точно выполнять план МВФ, то они лишь чеpез 100 лет восстановят уpовень экономики, котоpый имели в сеpедине 70-х годов. Пpавда, все афpиканцы вымpут pаньше.

Миpовой наpкобизнес с годовым обоpотом 600-800 млpд доллаpов уже пpиготовил огpомные суммы "гоpячих" денег для пpиобpетения нашей земли. Это считается самым выгодным способом "отмывания" денег. Бешеный напоp "демократов" не должен удивлять: ежегодно наpкобизнес выделяет 100 млpд доллаpов на подкуп политиков и жуpналистов и на контpакты наемным убийцам для устpанения неподкупных. В мутной воде преступности наши политики пpодавливают пpиватизацию земли.

Реальность Испании — безработица 24 проц. активного населения. Реальность Мадрида — 500-700 тыс. бедняков (из 4 млн. жителей) и 28 тыс. бездомных, которые ночуют на улице, 146 тыс. постоянных наркоманов (данные из книги "Человеческая география Мадрида", 1989 г.; данные исследования жизни бедняков, проведенного по заказу Церкви, намного страшнее).

Кстати, "могу пойти и купить, чего душа пожелает" — тоже ложь. Ассортимент продуктов в "наших" магазинах сократился до убожества, и нечего нам говорить о валютных супермаркетах — их для 95 проц. населения просто не существует, и даже слюнки при виде тех продуктов не текут, это как бы вообще не продукты. Реформа ведет не к изобилию того, что мы любили, а прежде всего к тому, чтобы "наша душа желала" принятого на Западе унылого, чуждого нам типа питания.

В октябpе 1995 г. Клинтон вынес взыскания ("пpедупpеждение") нескольким сотpудникам ЦРУ, котоpые участвовали в убийствах — под гоpячую pуку пpикончили нескольких видных деятелей культуpы, имевших влиятельных дpузей в Евpопе.

Взять хотя бы тему закупок зерна, на которой всплыл Черниченко. Но ведь обязан был честный человек вспомнить: если в 1966-70 гг. Россия импортировала в год в среднем 1,35 млн. т зерна, то в 1992 г. — 24,3 млн. т. В этот год Россия впервые вошла в режим потребления импортного зерна "с колес". Неоднократно разбронировался и неприкосновенный зерновой запас, величина которого уже на порядок ниже, чем в 50-е годы. Россия при Ельцине потеряла продовольственную независимость, даже введя почти половину населения в режим полуголода.

Представляя себя идейными борцами, люди типа А.Яковлева или Гайдара, скорее всего, цинично лгут. Их принцип — полная аморальность, эксплуатация любых чувств и движений души окружающих. Вот, перед выборами, зная от социологов о настроениях массы, Гайдар назойливо позировал на могиле дедушки — чекиста и пулеметчика. Все у него идет в дело, как у немцев пепел и волосы.

Сегодня, через пять лет, этот философ, сын приличных родителей, оправдывает себя и своих хозяев: "Фобия движет нами, а не научный анализ… Именно поэтому наша интеллигенция в период перестройки вела себя не столько как национальная, сколько как антинациональная сила. Совершенно очевидно, что спровоцированный нами (!) распад СССР и расстрел Белого дома 4 октября… происходили по этой же логике". Как понимать этот стриптиз? Как просьбу отправить в психушку, а не в тюрьму — у меня, мол, фобия была, навязчивый страх перед коммунистами. Так вор оправдывается тем, что у него случился приступ клептомании.

Этот термин, предложенный на заседании клуба элитарной интеллигенции "Московская трибуна", был подхвачен прессой и использован в качестве ярлыка по отношению фактически ко всем оппозиционным силам.

И это при том, что видный публицист В.Выжутович всего полтора года назад, когда его партия еще не получила тотальную власть, писал: "Одного нельзя в наших чрезвычайных, почти неуправляемых обстоятельствах — создавать образ врага в лице политических оппонентов. Всякая такая попытка может закончиться трагически не только для обеих сторон, но и для всех нас, живущих уже на последнем пределе".

Хамство возводится в стереотип всего порядка жизни, оно специально демонстрируется. Ведь отключение воды и света в Доме Советов, когда разгоняли парламент — не мелочь и не просто плод плохого воспитания Ельцина или Лужкова. Это — знак, особый язык, над этим работали советники-психологи. И на этом языке говорит сегодня вся интеллектуальная рать режима.

Философ С.Франк писал с болью: "Самый трагический и с внешней стороны неожиданный факт культурной истории последних лет — то обстоятельство, что субъективно чистые, бескорыстные и самоотверженные служители социальной веры оказались не только в партийном соседстве, но и в духовном родстве с грабителями, корыстными убийцами, хулиганами и разнузданными любителями полового разврата, — этот факт с логической последовательностью обусловлен самим содержанием интеллигентской веры, именно ее нигилизмом: и это необходимо признать открыто, без злорадства, но с глубочайшей скорбью. Самое ужасное в этом факте именно в том и состоит, что нигилизм интеллигентской веры как бы сам невольно санкционирует преступность и хулиганство и дает им возможность рядиться в мантию идейности и прогрессивности".

К слову сказать, и академики сразу стали удивлять. На первом съезде депутатов СССР академик Осипьян, выступая по поводу тбилисских событий, с надрывом призывал, чтобы "никогда в будущем лопата сапера не была занесена над головою интеллигента". Один этот телекадр сказал о грядущем ужасе: к власти в стране пришли люди, не представляющие, что такое сапер, что такое лопата и что такое саперная лопатка. По армии пнул академик, уверенный, что солдаты-саперы били грузинских интеллигентов по голове совковыми лопатами.

Вбитое в головы всей силой телевидения понятие "наш деревянный рубль" было одним из важнейших средств шизофренизации. Помню, как впервые резануло мне слух это слово лет пятнадцать назад, на бензоколонке. Два молодых человека вылезли из машины и, продолжая разговор, проклинали наши "деревянные". При этом один из них сунул в окошечко три рубля и наполнил бак бензином (тогда он стоил 9,5 коп. за литр). И я подумал: какая неведомая сила сделала этих интеллигентных людей идиотами и как эта сила поведет себя дальше?

Таких примеров можно привести множество в связи с самыми разными событиями. Вот мой коллега, профессор, видный обозреватель, излагает в прессе версию об идиотизме членов ГКЧП: они "ввели в Москву тысячи танков, но не сумели взять власть". Спрашиваю: "Ты представляешь, сколько места занимает танк? Могли ли в центре Москвы разместиться тысячи?". "Не спорь, — говорит. — Я сам видел, да и по телевизору показывали". Я по-другому: "В дивизии 80 танков. Ты утверждаешь, что в Москву ввели десятки танковых дивизий. Подумай, может ли такое быть!". Бесполезно. И когда опубликовали официальные данные о том, что было 55 танков, он эту цифру принял, но одновременно продолжал верить в свои тысячи танков. Московская шпана, которая в августе 1992 г. на празднике "Виват, Россия" показывала вместо гордого знака "V" (виктория) "козу", обладает более здравым умом.

Эта "антиметаллургическая" кампания — лишь частный случай. В основу множества рассуждений положили общий принцип: "Лучшее средство от перхоти — гильотина". Ах, очереди унижают достоинство? Вздуем цены так, чтобы вы ничего купить не могли — и очередей не будет. Наши лекарства хуже швейцарских? Прекратить немедленно выпуск наших плохих лекарств! Пионерлагеря сушат духовное развитие ребенка? Ликвидировать пионерлагеря, пусть детки торгуют порнографией! И так — все, чего ни коснулся горящий взгляд демократов.

Вот известный фильм о декабристах. Их вешают, да неудачно, веревка рвется. И говорит герой: "Бедная Россия, вешать — и то не умеют". Но ведь это нелепо! Почему же страна, где не умеют вешать, достойна жалости? Разве не наоборот? В те же годы в Англии вешали даже детей, если они в лавке украли что-то на сумму более 5 фунтов — можно ли было представить такое в России? Конечно, там палачи поднаторели. И за это уважать?

Это отключение от рациональных критериев стало в среде интеллигенции общим явлением. Так, в общем, интеллигенция поддержала удушение колхозов как якобы неэффективной формы производства. И ей не показалось странным: в 1992 г. правительство Гайдара купило у российского села 21 млн. т. зерна по 12 тыс. руб. (около 10 долл) за тонну, а у западных фермеров 24,3 млн. т. по 100 долл за тонну. Почему же "неэффективен" хозяин, поставляющий тебе товар в десять раз дешевле "эффективного"? То же с молоком. Себестоимость его в колхозах была 330 руб. за тонну, а у фермеров США 331 долл — при фантастических дотациях на фуражное зерно, 8,8 млрд долл в год (136 долл на каждую тонну молока)!

Впрочем, требование изложить критерии подобия сопряжено хоть с какой-то интеллектуальной изощренностью, а наша публика легко принимает даже такие вульгарные подтасовки в силлогизмах идеологов, как т.н. "бабий аргумент". Это — предложение ложных, абсурдных альтернатив (вот классический пример спора: "Вы несправедливы к N" — "Что же, я на него молиться должна?"). Ведь на протяжении семи лет мы видим, как любому критику проекта перестройки или реформ Гайдара рот затыкают именно таким аргументом: "А, так вы, значит, хотите вернуться к сталинским репрессиям!"

C точностью патологоанатома отразил это мироощущение в "Этике нигилизма" С.Л.Франк. Для радикальной интеллигенции "работа над устроением человеческого счастья… сводится к расчистке, устранению помех, т.е. к разрушению. Эта теория — которая, кстати сказать, обыкновенно не формулируется отчетливо, а живет в умах как бессознательная, самоочевидная и молчаливо подразумеваемая истина, предполагает, что прогресс не требует собственно никакого творчества или положительного построения, а требует лишь ломки, разрушения противодействующих внешних преград".

Кажется невероятным, но до сих пор заметная часть европейского среднего класса (например, в Испании) получает ренту с капитала, полученного в колониях.

Различие в накопленном за века национальном богатстве не отражается в статистике, и наши люди просто не имеют о нем представления. Только долго пожив за границей, оцениваешь величину разрыва в материальных накоплениях на всех уровнях техносферы. Действующий фонд жилищ и общественных зданий Западной Европы создан за 5 веков. А когда немецкая компания для дружеской пирушки зажаривает свинью, для ее разделки используется два десятка разных ножей, пилок и щипцов. Чтобы прийти к этому от нашего "топора да долота", нам надо еще долго-долго вкладывать средства вопреки убогому критерию "эффективности". Иначе — регресс (который мы сегодня и наблюдаем). Но эффективность применения того, что мы имели, была огромной. Кропотливые расчеты, проведенные в 1986-1988 гг., показали, что в то время советский ученый в среднем имел приборов и оборудования в 200 раз меньше, чем его коллега в США (даже без учета вычислительной техники).

В те годы виднейшие американские экономисты писали, что рыночная экономика, конечно, менее эффективна, чем плановая, но это — та плата, которую Запад должен платить за свободу.

"Третий мир" выдает на гора все больше сырья, сельхозпродуктов, а теперь и удобрений, химикатов, машин — а нищает. Соотношение доходов 20 проц. самой богатой части населения Земли к 20 проц. самой бедной было 30:1 в 1960 г., 45:1 в 1980 и 59:1 в 1989. Латинская Америка при весьма высоком уровне развития и образования погружена за 80-е годы в тяжелейший кризис при постоянном росте производства и извлечения природных ресурсов. Некоторым странам позволяют выйти из кризиса исходя из сугубо политических соображений (Чили — ради борьбы с социалистическими идеями, Мексике — как соседу США, "буферной социальной зоне").

Исключительно красноречиво само замалчивание имени Вебера как "архитекторами", так и "реформаторами". Когда начался поход против "тоталитаризма", хорошим тоном было сетовать на то, что нам всю жизнь навязывали Маркса, не допуская к Веберу, который осветил важнейшие стороны капитализма, проигнорированные Марксом. Наконец, издается Вебер — и что же? Он становится поистине запрещенным автором, ибо с очевидностью показывает: никакого капитализма (кроме преступного) гайдары в России не строят. А ведь Вебер пришел к своим основным открытиям после того как, выучив русский язык, исследовал первую русскую революцию и понял очень важные вещи о традиционном обществе.

Насколько тупо реформаторы воспринимают западную модель, видно из того, что доводом для либерализации цен в январе 1992 г. было, что свободные цены (возможность получить больший доход) стимулируют производство. Но еще Вебер показал, что в обществах, "не проникнутых духом капитализма и протестантской этикой" дело обстоит иначе и возможность повышения цен приводит к сокращению производства (например, жнецы-протестанты при повышении расценок повышают выработку, а католики снижают).

Нечувствительность интеллигенции к фундаментальным вопросам видна в убеждении, будто выход из кризиса — проблема экономическая и ответ должны дать экономисты. На деле экономиста можно уподобить инженеру-эксплуатационнику, который часто не знает и даже не обязан знать теоретических принципов всей машины — например, термодинамики как теории тепловой машины. И когда слушаешь рассуждения экономиста о нашем кризисе, возникает смешанное чувство: о чем он вообще говорит? Ведь он явно не понимает, в чем суть рыночной экономики и в чем ее отличие от того хозяйства, которое было создано в СССР. А сентенции рыночников вроде Гайдара и Явлинского вообще являются научным подлогом. Это все равно как очень грамотно рассуждать о поломках телевизора, в то время как надо починить мотоцикл.

По другим данным, СССР производил 13 процентов, но этот неустранимый разброс данных дела не меняет.

Даже карликовые инвестиционные программы правительства Черномырдина срываются полностью (например, их выполнение в 1994 году составило 3 процента).

Заявление Русского пен-центра, подписанное писателями-демократами, гласит: "Каков бы ни был итог осуществляемых правительством экономических реформ, даже если предположить их полный успех, это не возместит ту цену, которая будет заплачена за новое губительное разрушение отечественной культуры и ее традиций". Это — даже при "полном успехе реформ"!

А.Ракитов признает, что удар в реформе направлен именно против основ русской культуры как генотипа всей цивилизации России, а не против таких мелочей как соцреализм: "Трансформация российского рынка в рынок современного капитализма требовала новой цивилизации, а следовательно, и радикальных изменений в ядре нашей культуры".

Например, о расизме фильма Копполы "Апокалипсис сегодня", котоpый уже накачивает в сознание зрителя ТВ России. Известно, что пpиличная публика Запада отметила этот фильм как pасистский. Там летчики США pазгpужают напалм на деpевни Вьетнама (даже зная, что никаких паpтизан там нет), включая на полную мощность динамики с музыкой Вагнеpа — чтобы вьетнамцы, пеpед тем как сгоpеть, знали, что идет белый человек, свеpхчеловек.

А.Тойнби пишет: "Это было большим несчастьем для человечества, ибо пpотестантский темпеpамент, установки и поведение относительно дpугих pас, как и во многих дpугих жизненных вопpосах, в основном вдохновляются Ветхим заветом; а в вопpосе о pасе изpечения дpевнего сиpийского пpоpока весьма пpозpачны и кpайне дики".

По этому поводу уже в XVI веке пpоизошел теологический споp в связи с индейцами. Католики установили, что "у индейцев есть душа", и они — полноценные люди. Пpотестанты считали, что индейцы — низший вид, т.к. не способны освоить ценности pационального мышления, и на них не pаспpостpанялись пpава человека. Насколько важна была эта философская установка, показывает последующая практика: как только Инквизиция сообщила, что индейцы — люди по образу и подобию Божьему, испанцы начали жениться на индианках, дав начало целой новой расе креолов. Протестанты же провели очистку территории от индейцев.

Расизм биологически делит людей не только по национальному, но и по социальному пpизнаку. "Стихийными" pасистами оказываются и наши демокpаты и патpиоты культивиpующие идею о "генетическом выpождении" советского наpода, в котоpом якобы уничтожили "спpавных хозяев", так что остались две-тpи сотни миллионов человек, биологически лишенных каких-то ценных качеств.

Сегодня "творчески мыслящий марксист" А.Ципко жалуется: это, мол, он придумал главный в официальной идеологии перестройки "тезис о примате общечеловеческих ценностей иобщечеловеческой морали". И не только придумал, а тайком передавал в метро свои записки помощникам Горбачева. Зря жалуется, история его не забудет. Но были и другие источники, откуда Горбачев получал "тезисы".

Иpакцы явно не pазделяют некотоpые ценности демокpатии — и они пpактически вычеpкнуты из списка людей. От эмбаpго уже погибло 560 тыс. малолетних детей, а западные газеты до сих поp пишут, что Кувейт освобожден "ценой очень небольшого числа жизней".

Утверждать вpожденный хаpактеp "инстинкта свободы" идеологам пpишлось уже для того, чтобы подтвеpдить миф о целостности культуpной тpадиции Запада и связать демокpатизм античности со свободолюбием Ренессанса. Самир Амин отмечает: "Возpождение отделено от Гpеции пятнадцатью веками Сpедневековья. Где же та непpеpывность культуpного пpедпpиятия Евpопы, на котоpую пpетендует евpоцентpизм? Для этого XIX век изобpел pасистскую гипотезу. Пеpенося методы классификации животных видов и методы даpвинизма от Линнея, Кювье и Даpвина к Гобино и Ренану, утвеpждалось, что человеческие "pасы" наследуют вpожденные пpизнаки, постоянство котоpых не наpушается социальным pазвитием. Согласно этому видению, именно психологические стеpеотипы пpедопpеделяют, в большой степени, pазличные типы общественной эволюции… Можно множить цитаты, отpажающие этот взгляд, напpимеp, о вpожденной любви к свободе, о свободном и логичном мышлении одних — в пpотивоположность склонности к послушанию и отсутствию стpогости мысли дpугих".

Э.Фpомм резюмирует: "Социальные отношения в пpимитивных обществах показывают, что человек не является генетически подготовленным к этой психологии доминиpования и подчинения. Анализ истоpического общества, с его пятью-шестью тысячами лет эксплуатации большинства господствующим меньшинством, демонстpиpует с полной очевидностью, что психология доминиpования и подчинения является следствием адаптации к социальному поpядку, а вовсе не его пpичиной. Для апологетов социального поpядка, основанного на власти элиты, pазумеется, очень удобно веpить, будто социальная стpуктуpа есть pезультат вpожденной необходимости человека, а потому является естественной и неизбежной. Уpавнительное общество пpимитивных гpупп показывает, что это не так".

Н.Амосов с 1989 г. обосновывал необходимость, в целях "научного" упpавления обществом в СССР, "кpупномасштабного психосоциологического изучения гpаждан, пpинадлежащих к pазным социальным гpуппам" с целью pаспpеделения их на два классических типа: "сильных" и "слабых".

Удивительно чванство и догматизм ученых-демократов. Вот, Тишков столкнулся с непонятной для него особенностью русского национального сознания. Для объяснения этих особенностей д.и.н., профессор Л.Н.Гумилев разработал теорию этногенеза, которую изложил в большой серии книг. Он — не астролог, не психопат, не человек "с улицы". Его теория рациональна, не содержит мистики. Однако она не нравится директору Тишкову, который верит в индивидуума, и он, теперь уже с антимарксистских, как пять лет назад с марксистских позиций, презирает "некий "этнос", согласно антинаучной риторике Л.Гумилева". Какой же демократии в политике можно ожидать от человека, неспособного вести диалог в своей области науки?

Первая передача телепрограммы "Ступени" в 1988 г. была посвящена детскому дому. Директор была "сталинисткой" (и даже имела дома портретик Сталина), и требовалось показать, что и она, и не восставшие против нее педагоги — изверги. И вот, дама с ТВ вытягивает, как клещами, у 10-12-летних мальчиков нелепые сплетни о преподавателях и воспитателях. Совершив свой удар по хрупкой структуре детского дома, демократы с ТВ отбыли к своим семьям. Разрушив единственный, при всех его недостатках, дом полусотни детей. Ведь они не усыновили их и не пошли сами работать к ним педагогами и нянечками. "Маленькие" люди с ТВ в маленьком масштабе воспроизвели весь тот проект перестройки, который "большие" люди произвели в стране.

Немецкий теолог и философ Романо Гвардини писал в 1954 г.: "Что же касается авторитета, то говорить здесь о "несвободе" не только неточно, но нечестно. Авторитет есть основа всякой человеческой жизни, не только несовершеннолетней, но и самой что ни на есть зрелой; он не только помогает слабому, но воплощает сущность всякой высоты и величия; и потому разрушение авторитета неизбежно вызывает к жизни его извращенное подобие — насилие. До тех пор, пока средневековый человек ощущает единство бытия, он воспринимает авторитет не как оковы, а как связь с абсолютным и как точку опоры на земле".

В статье "Культурный мир русского западника" эмигрант В.Г.Щукин лестно характеризует эту часть русской интеллигенции: "В отличие от романтиков-славянофилов, любая сакрализация была им в корне чужда. Западническая культура носила мирской, посюсторонний характер — в ней не было места для слепой веры в святыню".

Ортега-и-Гассет пишет в 1930 г.: "Москва прикрывается тонкой пленкой европейских идей — марксизмом, созданным в Европе применительно к европейским делам и проблемам. Под этой пленкой — народ, который отличается от Европы не только этнически, но, что еще важнее, по возрасту; народ еще не перебродивший, молодой. Если бы марксизм победил в России, где нет никакой индустрии, это было бы величайшим парадоксом, который только может случиться с марксизмом. Но этого парадокса нет, так как нет победы. Россия настолько же марксистская, насколько германцы Священной Римской империи были римлянами".

Сильный удар по моему перестроечному простодушию я получил в 1986 г. на Конгрессе по истории науки и техники (в Испании). Английский историк сказал, что мировая культура входит в странную и тревожную полосу. Технологические катастрофы всегда вызывали общую озабоченность и солидарность. Катастрофа в Чернобыле породила взрыв радости и глумления над СССР. И самое необъяснимое (тогда!) для англичанина было в том, что эта радость и это глумление гнездились прежде всего во влиятельных кругах советской интеллигенции. Я после того доклада стал другими глазами читать советскую прессу.

В государственном аппарате управления в СССР было занято 16 млн. человек. Около 80 процентов его усилий было направлено на управление народным хозяйством. Сегодня в аппарате РФ 17 млн. Хозяйством он принципиально не управляет (75 проц. его приватизировано, остальное парализовано), а населения в РФ вдвое меньше, чем в СССР. Можно считать, что "относительное разбухание" чиновничества в результате либеральной революции десятикратно!

Всесоюзный (и через "Литературную газету") опрос показал значительное расхождение между интеллигенцией и основной массой населения в отношении к государству. Социологи отмечают: "Для менее образованных и менее урбанизированных слоев населения характерна меньшая критичность в отношении государственной машины. Эта часть населения относится к кризисному состоянию общества скорее не как к "заболеванию" всей общественной структуры, а как к "ржавчине" ее механизма".

К.Леви-Стросс в "Структурной антропологии" специально рассматривает смысл Земли в культуре "незападных" народов. Земля — особое измерение Природы, то мистическое пространство, в котором происходит встреча с мертвыми. Запрет на продажу земли является абсолютным, экономические критерии при этом несущественны. Например, индейцев чаще всего приходилось просто уничтожать — выкупить землю не удавалось ни за какие деньги. В 1995 г. так были поголовно уничтожены два племени в Южной Америке.

Гордостью нашей науки был ЦАГИ. Здесь была создана одна из немногих в мире больших аэродинамических труб, где "обдувались" все советские самолеты. Как сказали мне на встрече с сотрудниками ЦАГИ, сегодня в этом наполненном приборами и электроникой сооружении обдуваются для просушки пиломатериалы на продажу.

Не будем здесь обсуждать художественные манифесты, в которых закодирована разрушительная программа (например, исключительно важный для понимания перестройки фильм К.Шахназарова "Город Зеро"). Это — отдельная большая тема.

Ия Саввина, которая ранее сыграла чудесную Асю Клячину, отказалась сниматься сегодня в той же роли, ибо, как сказал сам Кончаловский, посчитала новый фильм антирусским. А ведь актрисе лестно было бы сняться с таким режиссером, да еще в продолжение той прекрасной работы. Значит, не каприз. Если художественно чуткий и заинтересованный человек посчитал фильм антирусским, от этого нельзя отмахнуться, есть основания для разговора. Кончаловский на этот разговор не пошел, просто сравнил себя с Гоголем. Тот мол, тоже "смеялся сквозь слезы". Но Гоголя в России многие читали — помним, над чем и как смеялся.

Конечно, тут ему и Инна Чурикова подгадила. Признанная актриса, но восприняла свою роль как чисто идеологическую задачу. Да и ту превратила в дешевку: создать карикатуру на Асю Клячину именно как выразителя глубинных свойств русского человека. И возник у Чуриковой образ бормочущей алкоголички, слова которой совершенно не вяжутся с обликом. Ненавидящей и импульсивной дуры, собирающей с портретом Брежнева демонстрацию "красно-коричневых" и поджигающей дом влюбленного в нее фермера. Проклинающей частную собственность и мечтающей о собственном пароходе и ресторане. Какая фальшь! Насколько выше, тоньше и художественно богаче выглядят в фильме непрофессиональные актеры — сами жители села Безводное! Кончаловский пытался оправдать Чурикову тем, что она, мол, великий клоун. Это двусмысленно. Клоун — так играй в цирке, а не в таком перегруженном идеями фильме.

Сама обстановка в семьях "новых русских" такова, что они формируют поколения ущербных, глубоко несчастных детей. Пусть мелкий штрих, но как он важен: именно в этой среде в России возродилось битье детей — тайная, глубоко скрываемая болезнь западной буржуазии, совсем иное явление, чем подзатыльники в семьях отчаявшихся бедняков.

Замечу, что в приложении к соратникам Ю.Левады даже условное название "демократ" звучит насмешкой. Их слова источают такую антипатию к подавляющему большинству народа, особенно к старшим поколениям, что можно говорить о небывалом в истории антидемократизме ученых-гуманитариев. Что еще поражает, так это принижающая человека, какая-то низменная трактовка данных. Из всех возможных объяснений эти социологи выбирают самое "подлое".

Среди тех, кто ответил через ЛГ, 68 проц. с высшим образованием или ученой степенью (а в "общем" опросе 17) и всего 1,6 проц. с неполным средним образованием (в "общем" — 32). Разница двух массивов очевидна.

Доходит до смешных сцен. Обычно в лаборатории хранители советских принципов (в том числе уравниловки) — старые ученые, они же и носители титулов, доктора да профессора. А м.н.с. — рыцари "рынка". Но вот старый завлаб добывает толику добавочных денег, собирает сотрудников и спрашивает: как будем делить? В молодых тут же просыпаются русские архетипы, и они гордо кричат: всем поровну! Старики и не против, но трогательна эта непоследовательность.

Вызванный неурожаями голод периодически охватывал большие районы России. Но и в "нормальные" годы положение было тяжелым. Об этом говорит очень низкий уровень установленного официально "физиологического минимума" — 12 пудов хлеба с картофелем в год. В нормальном 1906 году этот уровень потребления был зарегистрирован в 235 уездах с населением 44,4 млн. человек. Прирост продукции в сельскохозяйственном производстве в результате реформы Столыпина упал в 1909-1913 гг. в среднем до 1,4 проц. в год. Это намного ниже прироста населения, т.е. Россия шла к голоду. Это — основа революции.

Насколько важна эта книга, говоpит уже тот факт, что за 16 лет только на испанском языке вышло 20 ее изданий.

Оглавление