XIX. Значение общественных организаций

Значение общественных организаций. Совещание по обороне государства. Роль и характеристика Гучкова и Родзянко. Продажа Гучковым принадлежащей ему в Москве земли заводу «Проводник». Подряд на ложи для ружей М. В. Родзянко. Военно-промышленный комитет и его рабочая группа.

Патриотический подъем, охвативший Россию с самого начала войны, выразился в искреннем и единодушном стремлении всех слоев общества прийти на помощь нашей армии. Это единодушие проявилось в помощи больным и раненым, в снабжении воинов теплым платьем и в массе подарков, отправляемых на фронт и свидетельствовавших о любви населения к войскам.

С возникновением военных действий заботы были направлены, главным образом, на устройство госпиталей и санитарных поездов. Тысячи людей бескорыстно отдавали свой труд и свои средства на благое дело. Лазареты и санитарные поезда оборудовались членами Императорской фамилии, различными общественными организациями и даже частными лицами. Нельзя сказать, чтобы эта существенная потребность, которой все так охотно шли на помощь, объяснялась дефектами санитарной части военного министерства: казенные госпитали и санитарные поезда имелись с первого момента войны. Конечно, в них не было тех удобств и роскоши, как в частных учреждениях, но это легко объясняется громадной разницей между ассигнованиями военного ведомства и частными затратами на этот предмет.

Прошло немного времени, и к чувству патриотизма начали примешиваться эгоистические побуждения, и, что еще хуже — помощь героям войны стала постепенно превращаться в средство для борьбы с правительством. Объединивший все общественные организации земский и городской союз предпринял усиленную пропаганду как среди раненых, так и среди войск на фронте: солдатам подчеркивали даже самые незначительные промахи военного управления, превращали их в сплошные хищения и иные преступления, указывали прямо на виновность определенных начальствующих лиц военного министерства и тем косвенно обвиняли Государя Императора. Наконец, особенно распространялись среди пострадавших воинов и мысли о ненужности войны, чему способствовали менониты,[18] назначаемые санитарами вместо службы в действующей армии, так что главный начальник снабжений армий Северо-Западного фронта принужден был сделать распоряжение, чтобы санитарные поезда земского и городского союза курсировали в глубоком тылу и перевозили только тяжело раненных, среди которых пацифистская пропаганда, конечно, не имела никакого успеха. Апогеем такой агитации была, главным образом, легенда о Распутине, охватившая умы офицеров и солдат.

Возникший явочным порядком, земский и городской союз стал вторым правительством, что представляло уже серьезную опасность ввиду упомянутых выше усилий подорвать авторитет Монарха.

Вынужденное в целях спасения союзников наступление в Восточной Пруссии и Галиции, нарушившее заранее выработанный план войны, в основу которого входил отход наших войск на линию реки Вислы, потребовало усиленное расходование предметов артиллерийского снабжения, рассчитанных на оборону, да и то не полностью, ввиду постоянного стремления министерства финансов к сокращению военных кредитов. Подготовка к выполнению указанного плана осуществлялась еще в мирное время и выражалась в разоружении в Привислинских губерниях крепостей, которые потом спешно и почти под ударом неприятеля пришлось вооружать.

Я приводил уже характерную фразу В. Н. Коковцова: когда-то война еще будет! А война разразилась неожиданно. Обусловленный указанными причинами недостаток снарядов был целиком отнесен на счет военного министерства и его руководителей, причем представители Государственной Думы и прессы указывали на привлечение к деятельности в этой области общественных организаций как на единственное средство спасения и устранения такого бедствия.

Еще в 1915 году, в бытность генерал-адъютанта Сухомлинова военным министром, возникло «особое совещание по обороне», в состав которого наряду с чинами военного министерства были включены члены Государственного Совета и Государственной Думы, а также представители общественных организаций. Никому не придет в голову отрицать пользу, которую принесло это учреждение, — дурно только то, что усиленные нападки на военное министерство поставили его чинов как бы в зависимое положение, и, вследствие этого, руководящая роль перешла сразу к общественным деятелям. Та же история повторилась и в военно-промышленном комитете, в особенности когда председателем его сделался А. И. Гучков. С его легкой руки в центральном комитете выделилась «рабочая группа», которая сразу вместо помощи интенсивной деятельностью заводских тружеников, безусловно в это время необходимой, занялась политикой и проектами рабочего законодательства. Не смея идти вразрез с желаниями фабричных, руководители военно-промышленного комитета соглашались с самыми невероятными их измышлениями и одновременно доводили до сведения министра торговли и промышленности о недопустимости изобретенных рабочей группой законов и даже об их революционности. Таким образом, гг. Гучков, Коновалов и Изнар, вызывая своей услужливостью удовольствие среди рабочих, переносили весь odium препятствий им на правительство, когда законы эти грозили отозваться на их собственных карманах, как работодателей.

Видную роль в упомянутом особом совещании по обороне игралпредседатель Государственной Думы М. В. Родзянко, импонируя, кроме своего положения, апломбом и присущим ему нахальством при несомненной

ограниченности. Заседания особого совещания свидетельствуют о многочисленных его бестактных и резких выходках, направленных против власти. Родзянко шел рука об руку с Гучковым, в ведении которого находились военно-промышленные комитеты. Последний сыграл слишком роковую роль в разгроме России, чтобы не остановиться на его личности подробно.

Московский коммерсант, авантюрист в Думе, умный и талантливый в критике правительственных мероприятий, Гучков, обуреваемый неизмеримым честолюбием, пристраивался ко всем случаям государственной и общественной жизни, дававшим ему возможность создать себе популярность. Доброволец в Бурской войне, Гучков на российском горизонте появился в октябрьские дни 1905 года, как один из основателей партии октябристов. Нельзя не признать, что в этот период времени он принес большую пользу, удержав общественное движение Москвы в пределах государственности, и проявил значительное мужество, открыто выступив против крайних левых элементов. П. А. Столыпин опирался на центр Государственной Думы, состоявший вначале главным образом из октябристов, вследствие чего Гучков, ставший временно председателем Государственной Думы, сделался близким к нему человеком и имел на премьера даже некоторое влияние. Но обойти П. А. Столыпина было не легко, и он скоро понял, что опасный для правительства критик его начинаний ни к какой плодотворной — я уже не говорю творческой — работе совершенно неспособен. Его поняли и в Государственной Думе, и пошатнувшийся авторитет заставил Гучкова отказаться от поста председателя Думы, под благовидным предлогом поездки по делам Красного Креста на Дальний Восток. Выборщики ему этого малодушного бегства не забыли, и в 4-ю Государственную Думу он совсем избран не был.

Государь Император прекрасно понимал Гучкова и относился к нему с презрением. При представлении членов 3-й Государственной Думы Его Величество обратился к Гучкову с вопросом, избран ли он депутатом от гор. Москвы или от Московской губернии? Указанного невнимания Гучков простить не мог: как осмелился Государь не знать подробностей карьеры «знаменитого» человека! Оскорбленное мелкое самолюбие вылилось во вражду, которую Гучков даже не скрывал, позволяя себе в частных разговорах о Монархе применять к Нему в высокой степени оскорбительный эпитет. Эта ненависть была главным стимулом его последующей революционной деятельности, в особенности резко проявившейся в последние месяцы перед февральским переворотом, когда он, в качестве уполномоченного Красного Креста, а затем председателя военно-промышленного комитета, не брезговал никакой антиправительственной пропагандой, что обратило на себя внимание главного начальника снабжений Северо-Западного фронта, генерала Н. А. Данилова, доносившего в ставку о вредном влиянии Гучкова.

Хорошо сознавая, что открытые выступления против Монарха могут повлечь нежелательные последствия, Гучков атаковал Его косвенно, дискредитируя близко стоявших к Нему лиц, а в особенности военного министра, генерал-адъютанта Сухомлинова, в правильном расчете, что приписываемые им последнему дефекты не могут не отразиться на Царе. Но и эти нападки он вел крайне осторожно, и нельзя не удивляться их планомерности и выдержанности. В этом ему помогал его достойный сотрудник генерал Поливанов, бывший помощник военного министра.

Фазисы борьбы для Гучкова крайне характерны.

Первым разрывным снарядом, брошенным Гучковым, который, очевидно, перенял приемы революционеров, было обвинение в измене состоявшего при военном министре полковника Мясоедова. Хотя Гучков и имел дерзость заявить, что в его распоряжении находятся неоспоримые доказательства этого преступления, но до сего времени их никто не видел, а произведенное главным военным прокурором расследование решительно никаких улик против полковника Мясоедова не дало. Тем не менее военный министр удалил его от себя, так как выступление Гучкова оставило в обществе, при нежелании серьезно относиться к фактам, некоторое впечатление. Могут сказать, что ум Гучкова проникал в такие тайники души, которые недоступны обыкновенным смертным, и что доказательством этого провидения служат последующее осуждение и казнь полковника Мясоедова за шпионство. Подробности этого процесса мне неизвестны, но после революции дело Мясоедова подверглось пересмотру и все его сообщники оправданы. Казнь полковника Мясоедова не может быть поставлена в упрек военному суду, так как приговором он осужден за шпионство и мародерство, выразившееся в вывозе из Восточной Пруссии нескольких предметов домашнего обихода.

В процессе генерал-адъютанта Сухомлинова Гучков сыграл главную роль, в особенности в период расследования, использовав для этой цели свою близость к генералу Поливанову.

Обвиняя других, Гучков не имел привычки представлять доказательства.

Можно было бы ограничиться приведенными выше чертами личности Гучкова, характеризующими его в предшествовавший революции период, но надлежит признать, что Россия обязана Гучкову не только падением Императорской власти, что составляет предмет моей книги, но и последующим разрушением ее, как великой мировой державы. Она обязана Гучкову большевизмом, изменой союзникам, которую последние теперь несправедливо переносят на всех русских, тысячами убитых офицеров и заливающими ее потоками крови, — об этом русский человек не может молчать.

Казалось бы, — ярый критик деятельности военного министерства, попавший, наконец, в его руководители, Гучков должен был показать, что необходимо сделать на посту военного министра для славы Родины. Следов плодотворной работы его на этом поприще нет, но новоявленный «спаситель» России сделал только одно: погубил армию и довел ее до полного развала. Я слышал, что Гучков отрицает авторство приказа № 1, которым была уничтожена в войсках дисциплина. Допустим, что это — правда и что автором этого приказа были Соколов и Нахамкес. Но ведь «военный министр» Гучков со своим другом генералом Поливановым закрепили роковой приказ, введя его положения в изданный ими воинский устав!

Судя по их действиям, главари так называемой «великой» русской революции имели у себя в качестве настольной книги историю французской революции, к которой термин «великой» подходит более. Жалко, что они не прочитали в ней о дисциплине во французских войсках, введенной Карно, которого недаром называют «Pere la Victoire» в войсках, — сражавшихся у пирамид Египта, в Италии и под орлами бывшего революционного генерала, а впоследствии Императора Наполеона I, победоносно обошедших всю Европу. Могут возразить, что Гучков не долго занимал пост военного министра и передал главенство над русской армией помощнику присяжного поверенного Керенскому, что при Гучкове русские войска еще исполняли свои обязательства перед союзниками. Но даже гений зла не уничтожил бы славную и победоносную русскую армию в несколько часов, — Гучков, отняв у нее

дисциплину, убил ее дух и превратил в полчища большевиков. Только лишенная всякой дисциплины и погубленная армия могла совершить ужасы Калуща!

Не восстанет Россия, если в ее возрождении будет принимать какое-либо участие Гучков!

Личности Родзянко и Гучкова несомненно отразились на деятельности особого совещания по обороне и военно-промышленного комитета. Я далек от мысли отрицать, что эти учреждения принесли существенную пользу для дела войны, хотя во мне нет уверенности, что десятки миллионов рублей, израсходованных этими организациями, принесли бы меньшую пользу в руках органов военного министерства, так как последнее обыкновенно обвиняли в хищениях. Отрицать таковые невозможно, но я не знаю случаев, когда лица, занимавшие в военном ведомстве выдающиеся места, являлись бы самыми крупными поставщиками. Между тем документально доказано, что некоторые из общественных деятелей, входивших в состав этих учреждений, брали на себя многомиллионные спешные подряды предметов военного снаряжения, не имея необходимых для этого материалов, а потому заведомо лишенные возможности их выполнить. Другие продавали эвакуированным заводам принадлежащую им землю втридорога, последствием чего была выдача чрезмерных и беспроцентных ссуд этим заводам.

Польза, о которой я сказал, в моих глазах парализуется вредом, принесенным особым совещанием и военно-промышленным комитетом государственному строю России. Подобно земскому и городскому союзу, они образовали дополнительное сорганизованное «правительство», задачей которого было уничтожение существовавшей власти. Первое из них, правда, пропагандой не занималось, но всеми способами дискредитировало правительственный авторитет. Второй вылился в чисто революционную организацию в лице его «рабочей группы», которую нельзя было тронуть, так как со стороны всех присвоивших себе монополию любви к родине и забот об ее военной мощи, поднимались крики, что всякая мера, направленная для борьбы с революционным движением, вызовет неизгладимые для успеха войны последствия. Между тем означенная рабочая группа, в немногочисленный состав которой входили определенные партийные деятели, отнюдь не интересовалась специально военно-техническими вопросами, а посвящала все время почти исключительно обсуждению планов революционных партий, направленных к свержению существовавшего государственного строя. Когда работы этой группы приняли интенсивный характер и коснулись составления воззвания к открытому мятежу, то органы правительственной власти вынуждены были вмешаться в дело и подвергнуть всю группу личному задержанию. Насколько занятия рабочей группы военно-промышленного комитета не соответствовали своему прямому назначению, можно судить по тому, что в заседаниях ее принимал участие, между прочим, Керенский, никогда не бывший рабочим и не состоявший членом военно-промышленного комитета.

С деятельностью особого совещания по обороне и военно-промышленного комитета по непосредственной их специальности, чисто военной, мне пришлось иметь дело в качестве генерал-губернатора Прибалтийских губерний, почему ее детали и будут предметом изложения в главе о моей службе в Риге.

Примечания:

1

Кн. Голицын оставил действительную службу задолго до Манифеста 17 октября 1905 г., занимая должность тверского губернатора, и присутствовал затем все эти годы в Правительствующем Сенате.

18

Сектанты, отрицавшие войну.