Глава 28. Создание других видов ракетного оружия

Кроме работы над непосредственно "А-4", Пенемюнде и приданные ему заводы даже в последние месяцы существования занимались изучением новых возможностей создания и использования ракетного оружия.

Осенью 1943 года Лафференц, представитель немецкого Трудового фронта, нанес мне визит и рассказал, что был свидетелем успешного эксперимента. Несмотря на опасения моряков, оказалось, что подводная лодка может тащить за собой на буксире не менее трех сигарообразных контейнеров 30 метров длиной. Он настоятельно просил нас изучить возможность запуска наших "А-4" с этих плавсредств. В таком случае мы обретали возможность наносить удары по крупным военным объектам, отделенным сотнями километров водной поверхности.

Эта проблема интересовала нас. Еще летом 1942 года рядом с Грейфсвалдер-Ойе мы уже проводили эксперименты с запуском пороховых ракет с подводной лодки. В то время эту идею выдвинул Штейнхоф. Он обратил внимание на тяжелые реактивные снаряды, созданные моим отделом для многоствольной установки "небельверфер". Его брат командовал подводной лодкой и собирался отправиться в долгий поход. В ходе разговора на эту тему внезапно возникла идея. Ракеты работают и под водой; а что, если мы загрузим на борт подлодки двадцать-тридцать из них – заправленных, снаряженных и готовых к старту? В погруженном состоянии субмарина подойдет к вражескому берегу и с расстояния 3 километров запустит ракеты, нанеся удар по береговым хранилищам нефти. Они займутся пламенем, потому что боеголовки ракет будут снаряжены зажигательной смесью, которая воспламенится при ударе.

В Свинемюнде наши рабочие поставили на палубе подводной лодки импровизированное стартовое устройство, и через пару дней с глубины от 10 до 15 метров было произведено несколько залпов. Внутри подлодки ничего не чувствовалось. Траектории полета были безукоризненными; величина рассеяния уменьшилась, а расстояние полета даже несколько увеличилось – на начальном участке движения ракета шла сквозь воду, которая играла роль словно бы направляющего рельса. Это было потрясающим зрелищем, когда 20 тяжелых пороховых ракет в реве и грохоте вздымались из спокойных вод Балтики. Успешное открытие надо было немедленно пускать в ход, но отдел вооружений военно-морского флота, отвечавший за создание всех видов оружия морского базирования, не одобрил его, хотя сработали ракеты безукоризненно. Флот предпочитал иметь дело со своими разработками. Шли месяцы, миновал целый год. Подлодки выходили в море без ракет. Потом шансов на успех не осталось.

Но в Пенемюнде продолжали изучать проблему, поставленную Лафференцем. Субмарина могла в течение тридцати дней со средней скоростью 12 узлов буксировать за собой три контейнера весом примерно 500 тонн. Их погружение и всплытие контролировались с подводной лодки. Транспортировка "А-4" и необходимого количества ракетного топлива не доставляла особых трудностей.

По прибытии к месту старта контейнеры слегка притапливались, и они занимали в воде вертикальное положение. Крышка верхнего люка откидывалась, и "А-4", стоя на платформе, которая стабилизировалась гироскопами, заправлялась, подготавливалась к старту и запускалась в полет.

Мы не ожидали каких-либо конструктивных трудностей, с которыми нельзя было бы справиться, но работа над этой проблемой была временно приостановлена из-за неприятностей с "А-4". В конце 1944 года мы ее возобновили. К середине декабря была полностью подготовлена программа предварительных экспериментов, появились первые наброски конструкции. Но эвакуация Пенемюнде в первой половине февраля положила конец этому так и не состоявшемуся проекту.

14 ноября 1944 года на острове Воллин состоялись испытания орудия длиной 60 метров, созданного Кёндерсом, инженером фирмы Рёхлинга из Саарбрюккена. Для этой цели склону дюны был придан уклон в 45 градусов. У новой пушки не было лафета или рамы; ствол ее лежал на бетонных и деревянных блоках, размещенных на склоне дюны, и менять угол наклона ствола было невозможно.

Сфера моей деятельности не включала в себя артиллерийские орудия. Но поскольку Каммлер подмял под себя все вопросы по ракетам "Фау", мне пришлось проявить к ним интерес. Пушка была создана по приказу Гитлера, к которому с соответствующим предложением обратился глава фирмы Рёхлинга: большое количество таких пушек установить в ряд в подземных укрытиях, чтобы с побережья Ла-Манша обстреливать Южную Англию непрерывным дождем ракет калибра 152 миллиметра с хвостовыми стабилизаторами. Орудие это называли "насос высокого давления", "хлопотливая Лиззи" или "многоножка". На ствол пошла самая чистая, без примесей, сталь, и конструкция ствола состояла из Т-образных частей, каждая длиной от 3,6 до 4,8 метра. Поскольку планировалось, что конечная длина ствола достигнет 135 метров, ожидалось, что пушка будет стрелять на 160 километров. Снаряд помещался в ствол. После зажигания основной заряд давал первоначальное ускорение. Когда снаряд проходил отдельные участки ствола, один за другим срабатывали дополнительные пороховые заряды, все больше и больше разгоняя снаряд. Обслуживала пушку многолюдная команда, и "пушкари" стояли на ступеньках, которые тянулись справа и слева вдоль ствола. Между выстрелами они перезаряжали пороховые заряды. Предполагалось, что таким образом удастся производить один выстрел каждые пять минут.

Укрытие, построенное в Кале для этой пушки, было разрушено бомбами и оказалось в руках союзников. Тем не менее создание этого орудия было завершено. Почти каждый третий выстрел повреждал ствол, и приходилось заменять его составные части.

Я мог только с сомнением качать головой, когда заходил разговор, что в любом случае это оружие необходимо доставить на фронт. И я был не одинок в своих сомнениях. Все, кто присутствовал на показательных стрельбах, были согласны, что эта пушка никоим образом не скажется на исходе войны. Но Гитлер приказал немедленно возобновить работу над ней и потребовал доставить ее на передовые линии. Посему у меня появились новые обязанности по формированию личного состава и материальному обеспечению операций. В январе 1945 года две короткие экспериментальные пушки с дальностью стрельбы 60 километров были пущены в ход против Антверпена и района Люксембурга. Но было произведено всего несколько выстрелов. Затем пушки подорвали.

Тем не менее появилось и другое изобретение, которое также оказалось не ко времени. 15 ноября 1944 года в Леба состоялось знакомство с многоступенчатой пороховой ракетой, созданной фирмой "Рейнметалл" под руководством Клейна и доктора Вуллера. Она получила название "рейнботе".

Фирма "Рейнметалл" пришла к резонному выводу, что потребление пороха для дальнобойной пушки с обычным снарядом, который покрывает расстояние 120 километров, практически то же самое, что и у твердотопливной многоступенчатой ракеты с такой же дальностью выстрела, хотя она может покрыть и большее расстояние с лучшими результатами. Проблема чрезмерного веса самых тяжелых дальнобойных орудий может быть сведена к минимуму путем использования ступеней ракеты. Единственной существенной проблемой оставалось чрезмерное рассеивание по цели. Ракета состояла из четырех ступеней, у каждой из которых были стабилизаторы. Ближе к носовой части диаметр каждой из них уменьшался. Когда горючее в первой ступени вырабатывалось, автоматически включалась вторая ступень. Первая отделялась, падала, а ракета продолжала полет. Когда кончалось горючее в оставшихся ступенях, последний этап дистанции завершала стальная оболочка боеголовки. Эта 11-метровая ракета могла преодолеть 160 километров. Боеголовка весила 40 килограммов, а мощная взрывчатка – примерно 20 килограммов. Всего вес ракеты составлял 1700 килограммов, включая и 580 килограммов топлива. Запускать их можно было по одной каждый час.

Для старта использовался наш "мейлерваген", мобильный лафет для дальних ракет. Вылет стрелы превращался в наклонную аппарель, и гидравлическое устройство поднимало ее, но, поскольку отсутствовал механизм наведения на цель, приходилось разворачиваться самой машине. Хотя конструктивно к оружию не было претензий, все же рассеяние по цели было в самом деле велико.

Несколько боевых ракет было запущено из небольшого соснового леса. Странно было видеть вылет стрелы нашего "мейлервагена" с лежащей на ней узкой длинной пороховой ракетой, которая под углом 45 градусов вздымалась над верхушками деревьев. Небо было пасмурным, и по нему тянулись тяжелые дождевые облака. Первый запуск прошел безупречно. Было слышно, как точно в предписанные секунды включались остальные ступени, которые, кувыркаясь, с грохотом рушились на землю. При третьем запуске стабилизаторы одной из ступеней, должно быть, коснулись стрелы вылета, и ракета поднялась почти вертикально. Мы невольно присели в нашей узкой щели: ведь отделяющиеся ступени могли рухнуть нам на голову.

После того как три первые ступени, никому не причинив вреда, упали среди сосен, мы стали ждать четвертой, и последней. Она несла снаряженную боеголовку и в силу взрывного эффекта представляла собой большую опасность. Через несколько минут мы услышали свист падающей зарядной части и вскоре – взрыв на левом фланге батареи. Показалось, что детонация была не очень громкой. Ничего страшного не произошло. Когда мы добрались до места падения, то с удивлением и растерянностью уставились друг на друга. В сыпучем песке зияла небольшая мелкая воронка примерно 1,2 метра в диаметре. Никаких иных следов разрыва, никаких осколков практически не наблюдалось. То есть сгорело 580 килограммов пороха и 2 тонны металла разлетелись по всей округе!

Мы пришли к единодушному выводу, что в силу слабой эффективности это оружие совершенно бесполезно. Тем не менее Гитлер и Каммлер дали приказ на его оперативное использование. Посему с начала декабря колонна батарей в сопровождении двух мобильных лафетов вела стрельбы в районе к югу от Хейдекраута, после чего эти ракеты предполагалось использовать во фронтовых условиях. Нам лишь с большим трудом удавалось находить следы ударов ракет. Чаще всего поиску ни к чему не приводили. Все же был отдан приказ перебросить ракеты на фронт, и с середины января 1945 года батарея, расположившись в Голландии, принялась обстреливать антверпенскую гавань. Но после примерно шестидесяти залпов она была расформирована.

Едва только начав работу над "А-4", мы уже прикидывали способы ее запуска – например, со специальной железнодорожной платформы, из укрытия или с шасси мощной машины-вездехода. К концу 1944 года образцы первых специальных железнодорожных платформ были готовы для проверки на испытательном стенде номер 7 в Пенемюнде. Идея заключалась в том, что ракета готовится в укрытии в двухпутном туннеле, а затем платформа со стартовым столом и подъемным механизмом перемещается к выходу из туннеля. Стартовый стол надежно крепится к рельсам. Затем стрела, поднимаясь, ставит на него ракету. Ее заправляют и отстреливают. Процедура практически та же самая, что и на самоходном лафете.

Но поскольку на Западном фронте мы теряли превосходство в воздухе, а моторизованные части, в свою очередь, обретали большую подвижность, мы свернули эти работы, но теперь, в конце 1944 года, Каммлер потребовал их возобновления. Я не имел представления, чем он руководствовался. В последние месяцы года в Пенемюнде прошли испытания двигателей. Я не мог поверить, что, учитывая ситуацию в воздухе, имеет смысл заниматься этой задачей, и взялся за нее скрепя сердце. И случилось то, чего я ждал. В январе 1945 года, после того как была сделана большая часть работы, ее пришлось бросить.

Требования об увеличении дальности полета привели к необходимости безотлагательно заняться крылатыми ракетами "А-4", которыми не занимались с весны 1943 года. Крылатую "А-4" мы назвали ракетой "А-9". Уже с самого начала войны мы не сомневались, что не стоит браться за разработку "А-9" с тем же рвением, что и за "А-4" в Пенемюнде, поскольку мы не надеялись, что ее успеют использовать. Решение связанных с ней проблем требовало слишком больших усилий от нашего скромного штата. Все же с весны 1940 года в аэродинамической трубе проводились кое-какие исследования, чтобы определить оптимальную форму крыльев и хвостовых плавников сверхзвуковой "А-9". И теперь давние находки были спешно выкопаны из архивов и появился график проведения испытаний.

8 января 1945 года от земли оторвался первый вариант "А-9", этакий незаконнорожденный ребенок "А-4". Стоило ему подняться примерно на 30 метров над стартовым столом, как отказала система контроля. Несколько дней спустя мы не смогли запустить другую ракету, потому что бак со спиртом дал течь. Наконец 24 января мы добились первого успеха. При вертикальном подъеме ракета достигла предельной высоты, примерно 80 километров, и показала максимальную скорость 4320 километров в час. Эта конструкция с ракетным двигателем и площадью крыльев 13 квадратных метров без труда преодолела звуковой барьер. И на субзвуковой и сверхзвуковой скорости она сохраняла стабильность в полете и подчинялась автоматике управления. На пологом участке траектории, вскоре после того, как ракета достигла верхнего слоя атмосферы и начала планировать, поломалось крыло. Но в целом эксперимент прошел весьма удовлетворительно и более чем оправдал наши ожидания.

Так что наши теоретические предположения по поводу этой конструкции оправдались и в данном случае. Мы нащупали правильный путь решения проблемы, которой вместе с исследованиями больших высот я хотел бы первым делом заняться после войны: приземление после полета в безвоздушном пространстве. Мы продвинулись далеко вперед в конструировании первой промежуточной стадии будущего космического корабля. Крылатые ракеты могли с невероятной скоростью покрывать огромные расстояния в верхних слоях атмосферы на высоте от 19 до 25 километров и спокойно приземляться. Если бы только мы могли обеспечить достаточно долгую и мощную ракетную тягу, которая с большой сверхзвуковой скоростью доставляла ракету на эту высоту, где она в горизонтальном положении следовала по правильному курсу, а затем или плавно планировала, или включала бы курсовой двигатель с очень небольшим потреблением горючего, то конечно же мы могли бы перекинуть мост через тысячи километров пространства и обеспечить экономичный режим полета. Именно такие идеи и занимали нас в 1944 году.

Если бы мы смогли реализовать их на практике, то была бы надежда через несколько лет после войны, пустив в ход самые последние и более крупные модели, улучшить межконтинентальное сообщение. Ни винтовые самолеты, ни реактивные не могли бы соперничать ни по расстоянию, ни по скорости с этим революционным видом транспортного средства.

По сути дела, вопрос заключался лишь в разработке технических деталей и времени для конструирования. Но эвакуация Пенемюнде поставила точку и на этих экспериментах.

Здесь имеет смысл упомянуть, что мы уже стали прикидывать варианты использования атомной энергии для реактивного движения и после 1943 года навестили профессора Гейзенберга, чтобы получить информацию о практических возможностях такого решения. Но он не дал нам никаких обещаний.