Глава 16. Маленькое "Т" на аэрофотоснимке

С того памятного дня 3 октября 1942 года, когда наша "А-4" впервые сработала безупречно, мы были убеждены, что союзникам не потребуется много времени, дабы найти нас. В безоблачные дни наши выразительные "застывшие молнии" были видны в небе над Пенемюнде даже из Швеции. На нас могли обратить внимание агенты противника, и в один прекрасный день зоркий глаз авиационной фотокамеры засечет нас. И мы не строили никаких иллюзий относительно того, что за этим последует.

Так что с весны 1943 года мы ожидали, что воздушный налет может состояться в любой момент. В то время один из моих сотрудников сообщил, что нашел упоминание о точном месторасположении Пенемюнде и цели наших работ в кроссворде, размещенном в одном из немецких иллюстрированных изданий. Хотя отдел контрразведки Верховного командования заверил нас, что это мелочь, не стоящая внимания, мы продолжали бдительно следить за ситуацией.

Неторопливость решающего шага судьбы трепала нервы и несла в себе опасность. Она отнимала у нас время. Говоря о нервотрепке, я имею в виду, что мы, хотя нередко ходили в замасленных комбинезонах, все же были солдатами и отлично понимали, что наши эксперименты не останутся незамеченными союзниками. Вопрос был прост: когда?

Как командир воинской части, я не позволял себе обманываться неким подобием мира и покоя, воцарившихся на Пенемюнде. Такая постоянная обеспокоенность требовала большого расхода нервной энергии, а также огромного количества маскировочных материалов и массу времени для ежедневных проверок и камуфляжа, и противовоздушной обороны.

Говоря об опасности, я имел в виду, что многие сотрудники полагали, что все в порядке, мы под надежной защитой, и результатом такого убеждения была беспечность. К сожалению, учебные тревоги приводили к ситуации, выразительно описанной в истории о мальчике, который слишком часто кричал: "Волки!" Они вызывали обманчивое чувство безопасности, влекли за собой порочную привычку к успокоенности – и вот настал день…

Теперь-то я знаю, что уже через два месяца после начала войны, поздней осенью 1939 года, британское правительство получило анонимное, но весьма убедительное и подробное сообщение из Осло, в котором говорилось, что на одиноком острове в Балтийском море Германия с большим размахом ведет эксперименты с ракетами дальнего действия и беспилотными самолетами.

На самом же деле с конца осени 1942 года английская разведка стала с пугающей частотой получать донесения о секретном дальнобойном оружии, способном с континента наносить удары по Англии. Но никаких действий не было предпринято – тогда.

Зимой 1942/43 года сообщения о загадочной активности в районе Пенемюнде продолжали множиться. Союзникам стало ясно – там что-то происходит, и какой бы фантастикой это ни казалось, надо было немедленно разобраться в сути дела.

Мистер Дункан Сэндис, в то время член английского военного кабинета и министр снабжения, который, как я писал, и раньше и тем более сейчас очень интересовался ракетами дальнего действия, начал разбираться в сообщениях агентов, отделяя правду от выдумок. После четырех недель "сумасшедших догадок" он решил посоветовать своему правительству обратить самое серьезное внимание на слухи о немецком секретном оружии. Королевские военно-воздушные силы тут же начали новую серию разведывательных полетов над континентом, и размах их не имел равных за всю войну.

Через месяц офицер разведотдела, изучавший в Лондоне фотографии, обнаружил первый намек на подлинное значение Пенемюнде: маленькая полоска тени, падавшая от рампы ракетной пусковой установки, а в ней – крошечное, светлое "Т". Так англичане в первый раз увидели "V-1". В то же время агенты союзников стали свидетелями, как рядом с Ваттеном на берегу Ла-Манша стремительно возводятся огромные и загадочные конструкции явно военного назначения. С приходом лета их стало еще больше, что вызвало тревожные подозрения – эти сооружения могут иметь отношение к новому секретному оружию. Чтобы любой ценой предотвратить его использование, английские и американские эскадрильи принялись обрушивать на них тяжелый бомбовый груз, хотя часто бомбили "вслепую".

В декабре 1943 года Уинстон Черчилль дал этим операциям кодовое имя "Арбалет". Позже им стали обозначаться все действия, предпринимаемые англо-американской авиацией против немецкой программы оружия дальнего действия, ее экспериментальных и исследовательских станций, заводов по производству вооружений и так далее.

Первый воздушный налет на большой бункер в Ваттене на французском побережье состоялся всего десять дней спустя после удара по Пенемюнде. Воздушная разведка вскоре обнаружила еще семь крупных структур непривычного вида: четыре в Па-де-Кале и три – на самой оконечности полуострова Шербур. Кроме того, были выявлены еще две конструкции странных очертаний, каждая длиной 30 метров, похожие на пару гигантских лыж, лежащих бок о бок. К середине ноября была найдена еще двадцать одна пара таких "лыж".

Длительное и внимательное изучение этого участка французского побережья выявило одну странную особенность этих "лыж": все они были нацелены на Лондон. Английская разведка не могла не прийти к выводу: растущая сеть этих конструкций будет служить для ударов с дальнего расстояния по Лондону, который был штаб-квартирой будущей высадки союзников на континент. Несколько военных и гражданских экспертов придерживались мнения, что все это может оказаться гигантской немецкой дезинформацией. А может, цель ее – всего лишь напугать союзников и заставить их отказаться от вторжения? Но большинство ученых и инженеров пришли к выводу, что эти крупные сооружения – стартовые площадки гигантских ракет, а конструкции поменьше служат для запуска небольших беспилотных самолетов.

Естественно, эти таинственные сооружения вызывали множество слухов. Один гласил, что немцы готовятся обрушить на Лондон большие контейнеры с "красной смертью". Другой утверждал, что контейнеры содержат ядовитый газ, который уничтожит все живое на Британских островах. Ходили слухи, что немцы готовятся производить искусственные айсберги в Ла-Манше или погнать через Канал облака ледяных кристаллов, которые не позволят бомбардировщикам подняться в воздух.

3 декабря 1943 года союзники решили провести операцию "Арбалет" по уничтожению этих непонятных сооружений. Принять такое решение было непросто. Масштабная и во многих аспектах неопределенная операция требовала большого количества эскадрилий бомбардировщиков, которые в противном случае могли бы быть брошены против немецкой авиации и промышленности. Спустя всего несколько часов после этого решения началась беспрецедентная активность воздушной разведки. Вся береговая линия от Остенде до Шербура непрерывно фотографировалась; в течение недели были найдены 64 пары "лыж".

Налеты на них начались 5 декабря, но на первых порах им серьезно мешала плохая погода. К третьей неделе число обнаруженных "лыж" выросло до 75. Союзники начали опасаться, что немцы могут выиграть этот бег наперегонки со временем. Первый тяжелый удар был нанесен в канун Рождества 1943 года, когда более 1300 американских бомбардировщиков громили наши установки по всему побережью. Но этот налет так и не добился цели. Опасность, которую должен был ликвидировать "Арбалет", активно обсуждалась в Лондоне и Вашингтоне. Союзники решили, что, какую бы цену ни пришлось заплатить, не отказываться от запланированного вторжения на континент и не откладывать его.

Военный министр Генри Л. Стимсон сформировал специальный комитет экспертов, которым предстояло изучить все донесения и аэрофотоснимки. Говорят, что комитет пришел к выводу, что проблема неразрешима, если на помощь не придет какой-то "удачный прорыв". Конечно, было множество и других предложений – например, сбросить ядовитый газ на "лыжные площадки". Кое-кто даже советовал отказаться от высадки на другом берегу Ла-Манша. Наконец генерал Арнольд предложил раз за разом обрушивать на эти сооружения тяжелые бомбовые удары, все усиливая их мощь. А 12 января 1944 года дал статус высшей приоритетности путям поиска – как лучше реализовать операцию "Арбалет" Основная ответственность за это была возложена на командира военно-воздушной испытательной базы США Эглин-Филд во Флориде.

В столь важном деле обычные методы не годились. 25 января генерал Маршалл позвонил издалека, из Вашингтона, генералу Грендисону Гарднеру, командиру базы Эглин-Филд. Генерал Арнольд уклонялся от четкого и ясного изложения, что он имеет в виду; он надеялся, что генерал Гарднер правильно поймет его.

Он сообщил, что на северном побережье Франции имеется 150 таких штук, которые смахивают на большие лыжи. "Я хочу, чтобы мы построили хоть несколько точно таких же. А затем совершить налет на них. Эта работа должна быть закончена за несколько дней, а не недель. Потребуется много бетона. Направить все силы! У нас есть дни, а не недели!"

Генерал Гарднер немедленно бросил на это задание все силы и задействовал тысячи подчиненных ему людей огромной базы. В обстановке полной секретности лихорадочное строительство, за которым внимательно наблюдали с другого берега Ла-Манша, было воспроизведено на пустынной оконечности Флориды. Приказ гласил: создать эти "лыжные площадки" со всеми подробностями и разрушить их самыми разными способами.

Строительных материалов явно не хватало. Но где-то в Соединенных Штатах их удалось разыскать. Материалы доставляли в Эглин-Филд на самолетах, поездами, на грузовиках и пароходах. Тысячи рабочих и солдат возводили эти "лыжи", используя металл, дерево, кирпич и бетон. Затем их маскировали, и, когда рядом располагали зенитную артиллерию, картина обретала полную законченность.

Через несколько минут после того, как бетон окончательно затвердевал, на эти копии обрушивалось все имеющееся в наличии оружие. Воздействие, которое оказывалось различными видами боеприпасов и разными приемами бомбометания, тщательно отслеживалось военными и гражданскими экспертами. Генерал Гарднер ежедневно отчитывался по телефону перед генералом Арнольдом.

Наконец было твердо установлено, какая техника ударов превосходит остальные, – бомбометание едва ли не с бреющего полета самолетами, способными нести на борту самые тяжелые бомбы и с предельной точностью укладывать их в самые уязвимые места, – и генерал Гарднер вылетел в Англию вместе со своими штабными офицерами, где им предстояло объяснить этот метод бомбометания. Он стал предметом обсуждения с генералом Эйзенхауэром и ведущими английскими и американскими командирами воздушных соединений. Фильм, снятый голливудскими специалистами, дал большинству присутствующих первое представление об этих массивных сооружениях и как их лучше вывести из строя.

Хотя американцы не сомневались, что теперь возможно уничтожить эти "лыжи", не ослабляя мощи воздушных налетов на Германию, англичане были полны скептицизма. Разрыв во мнениях все углублялся. Чем ближе становился день вторжения, тем острее были споры.

До англичан дошел очередной тревожный слух, В феврале агенты сообщили о новых сооружениях, явно предназначенных для запуска "летающих конструкции Пенемюнде". По сравнению с "лыжами" были куда проще. Их быстро возводили, маскировали, и из-за маленьких размеров поразить их было куда труднее. А тем временем немцы бросили тысячи рабочих на восстановление гигантских структур, пораженных бомбежками.

За несколько недель до вторжения генерал Эйзенхауэр отдал приказ, гласивший, что до окончания массированных налетов тяжелых бомбардировщиков на стартовые площадки операции "Арбалет" будет отдаваться решающее предпочтение. О новых небольших конструкциях в этом приказе не упоминалось. И что бы ни думал Гитлер, вторжение союзников началось точно в намеченный день.

В мае тяжелые бомбардировщики совершили последний перед высадкой союзников налет; 6 июня началось вторжение, а 12 июня на Лондон упали первые четыре "V-1". В ночь на 15 июня началась новая фаза войны – битва крылатых бомб, которая длилась до марта 1945 года.

В своей книге "Крестовый поход в Европу" генерал Эйзенхауэр писал: "Похоже, что, если бы немцы успели создать и пустить в ход это новое оружие на шесть месяцев раньше, наше вторжение в Европу столкнулось бы с исключительными трудностями и, может, стало бы невозможным. Я не сомневаюсь, что если бы немцы успешно использовали это оружие в течение полугода, избрав одной из основных целей район Портсмута и Саутгемптона, то от операции "Оверлорд" пришлось бы отказаться".