В сознании миллиардов людей Европа — оплот христианства. И кажется, что так было всегда, ибо именно религия сложила ту культуру, которая вот уже полторы тысячи лет называется европейской. И как бы ни различались между собой мир немца, англичанина, француза, серба, итальянца или русского, единство веры связывает их, объединяя в одно общее, имя которому — европеец. А значит — христианин.

Колыбелью европейского христианства считается Рим, потому что, как утверждает католическая доктрина, первым главой Церкви там был апостол Петр, якобы возглавивший после ухода Христа коллегию двенадцати апостолов — наивысшую инстанцию Церкви. Вот почему и поныне римские папы считают себя первыми в христианском мире.

Эту версию «Апостольского престола» в Риме впервые выдвинул римский епископ Дамасий I (366–384 годы папства), авторитет которого был очень высок. Его поддержало духовенство западных провинций империи, которые увидели в этом нововведении усиление Церкви как института власти. Разумеется, никаких документов на «Апостольский престол» представлено не было, их приняли на веру, как и многое другое в религиозных новациях того времени.

Однако восточные провинции империи решительно запротестовали против самовозвеличивания Рима. Много позже подобные несогласия высказали и протестанты, которые нашли серьезные доводы, чтобы поставить под сомнение эту мнимую данность. С доводами их нельзя не считаться.

Действительно, не сохранилось никаких документов, подтверждающих главенство апостола Петра над другими апостолами. Христос тоже об этом не говорил. Откуда у папы Дамасия возникла такая уверенность?

Больше того, ни в послании 58 года, адресованном римлянам, ни в других посланиях, написанных в самом Риме, апостол Павел из Тарса ни словом даже не намекнул ни на пребывание там Петра, ни на его папство. Будь ему известен этот факт, он не смог бы умолчать о нем. А согласно официальным данным самой римской Церкви апостол Петр якобы возглавлял римскую Церковь вплоть до 67 года… Выходит, один апостол много лет не замечал в Риме другого апостола? Даже не знал о нем.

Кто был на самом деле первым епископом Рима? Неизвестно. Кто был вторым? Десятым? Тоже неизвестно. Когда возникла Церковь и как появились первые христианские общины в Вечном городе, сколь велики были они? Это вопросы, открытые для дискуссий и споров. Тайна витает над ними.

Нет не то что никаких доказательств, а даже косвенных подтверждений или слабых намеков. Ничего. Но есть традиция думать так, а не иначе, не задумываясь над реальностью самих фактов, которых, возможно, никогда и не было.

Лишь в IV веке появились первые письменные упоминания о папах. Правда, едва ли не против каждого имени стоят слова «сведений нет» либо «данные отсутствуют». Но список понтификов появился именно по прошествии нескольких веков.

Конечно, эти сведения не имеют абсолютно никакой исторической достоверности, их ценность в другом — они позволяют проанализировать историю Церкви как института власти. Такой подход открывает глаза на то, что «не замечает» церковная литература… Видимо, поэтому имена первых пап, равно как и другие сведения о них, в Риме всегда произносили без особой уверенности в голосе. За правдивость сказанного никто не ручался, но и не отказывался от него.

Действительно, сомнительны не только главенство самой католической доктрины, но и известные данные о раннем христианстве. И они больше похожи на сказку — уж слишком много в них розовых красок.

Иные христианские легенды и предания, как выяснили историки, появлялись через века после якобы случившегося. Потом тексты многократно редактировались. Пример тому — Новый завет или любая другая книга Библии. Их по политическим причинам не раз «правили» редакторы в черных сутанах… Ведь христианская Церковь изначально задумывалась и создавалась как институт власти, стоящий над колониями бывшей Римской империи.

Легенды о ее божественном истоке возникли много позже — с приходом образа Бога Небесного. До этого религии как таковой не было: у раннего христианства отсутствовал канон, то есть свой обряд! Оно было небольшой сектой иудаизма. Например, в 300-тысячном Риме насчитали бы от силы несколько десятков христиан.

Но их все знали и сторонились, полагая, будто те совершают ритуальные детоубийства. Находились даже свидетели, видевшие, как христиане ели плоть и пили кровь человеческие. А их знаменитые «вечери любви» горожане называли оргиями, складывая о них легенды. Религиозным обрядом все это можно назвать с очень большой натяжкой… Людей восстанавливало против ранних христиан и то, что христиане отрицали существование богов и отвергали любую мораль! Они называли себя атеистами, прятались в катакомбах, их считали дном общества… Так продолжалось до IV века. Рим терпел безбожников, устраивая порой на них гонения.

В 380 году в Риме все изменилось. После неудачных попыток навязать языческому обществу новую религию (митраизм), император Феодосий вынужденно признал главу христианской общины Дамасия I.

Этот папа вошел в историю в 366 году, он силой захватил «трон св. Петра», предварительно убив более 160 своих противников. Он начал внедрять качественно иной обряд в христианские общины, который те не знали. По сути с него в Риме началось новое христианство, оно росло день ото дня, с трудом пробивая себе дорогу в обществе.

Кровавые столкновения стали едва ли не повседневными, ибо, как отмечал латинский историк Аммиан Марцеллин (330–400), «тот, кто получал сан епископа римского, мог быть уверен, что золота у него будет достаточно (выделено мною — М. А.)»… Кто-то заинтересованно начал подпитывать христианскую церковь золотом, оружием. И даже войском… Выходит, новизна в христианскую Церковь приходила не сама собой.

Почувствовав свою власть и силу, папа Дамасий собственноручно составил перечень книг Священного писания, повелел церковному писателю Иерониму «поработать» с текстами Нового завета, которых к тому времени насчитывалось более сотни. Из-под перьев римских и византийских писателей вышли и другие библейские книги.

Папа Дамасий окружал себя людьми, прекрасно знавшими новые церковные обряды (позднее они стали докторами Церкви): Василий, Григорий Назианзин, Иоанн Златоуст, Иероним, Амвросий, Августин и другие… Но где они могли получить знания по теологии, о которой ни в Европе, ни в Палестине не знали? На каком языке говорили новые духовные деятели? Откуда были родом? К сожалению, эти важнейшие детали историки оставили без внимания.

А нелишне напомнить, что только в 312 году перед европейской аудиторией впервые была прочитана молитва во имя Бога Небесного. О Христе в ней не упоминалось… Прозвучала эта святая молитва на тюркском языке. Следовательно, теологическими знаниями в то время владели только тюрки, почитавшие Бога Небесного. Они одни.

Европа была языческой! А христиане — атеистами.

Тогда, в IV веке, и началась нынешняя Европа — оплот христианского мира. События в Церкви запечатлели светские хроники. Розовые краски в них как бы вымываются, и мир становится реалистичнее.

В Византии и на Кавказе тоже только в IV веке (чуть раньше, чем в Риме) новая вера, получив некое «вспомоществование», была признана местными правителями…

Если вдуматься в события тех сложных лет, вернее во всю логику случившегося, то нельзя не содрогнуться: река Времени неожиданно для всех повернула в Европе куда-то в сторону. Рухнула Римская империя, которой именно тогда (после блестящих побед императора Диоклетиана) пророчили золотой век и небывалую устойчивость. На континенте вдруг появилась новая духовная культура, на которую еще вчера устраивали кровавые гонения; Юпитера, верховного бога Римской империи, ее высшего покровителя, вышвырнули из храмов!.. Могло ли такое случиться само собой?

Нет. Так не бывает…

Существует незатейливое предание, будто христианство, как росток, пробилось в души язычников и там проросло в религию. Но это вряд ли серьезно, вся история религий убеждает как раз в обратном: крестовые походы, инквизиция, войны Арабского халифата.

Религия — часть идеологии, а идеология — элемент политики, вернее власти, которая у людей утверждалась и утверждается только силой. Золото и меч всегда рядом, они олицетворяют силу…

Вспомним, что было тогда в Европе? Великое переселение народов. Именно в начале IV века сюда пришли тюрки-кипчаки, они и продиктовали свою волю, они повернули по своему усмотрению реку Времени в Европе… Но об этом, кажется, забыли рассеянные европейцы!

Этот якобы «забытый», но бесспорный исторический факт придает утраченную стройность всей европейской истории: он связывает события раннего средневековья логической нитью, отметая домыслы и недосказанность.

Именно тюрки на своих знаменах принесли в Европу равносторонний крест, они молились Богу Небесному, а историки древности (Приск, Иордан и другие) называли Аттилу, его отца Мундзука и других кипчаков «христианами», хотя это слово здесь явно не точное.[37] Христианами они не были.

До знакомства с «варварами» христиане не знали не только Бога Небесного, но и креста — нынешнего своего символа. Не знали они крестного знамения, храмов, икон, колокольных звонов, сегодняшних молитв. Повторяю, христианской религии не было!.. Отсутствовал не только символ веры, но и канон, то есть обряды! А без канона, без символа какая же религия?..

Раннее христианство отличалось упрощенным обрядом, если он вообще был. Обрезание, например, считалось обязательным для мужчин. Как выглядел ритуал молитвы? Что окружало первых христиан, не имевших ни храмов, ни постоянных мест для молитвы? Неизвестно. Церковная литература молчит.

Историческая литература конкретнее… Она убеждает, не Христос принес крест, а Аттила. Увы, это действительно так… Ныне различают много крестов — латинский, греческий, патриарший, андреевский и десяток других, — однако никто не скажет: какой из них связан с Христом?

Никакой!

Если быть точным, Христос нес на Голгофу не крест, а Т-образную балку — на таких казнили. Святой апостол Варнава, как и все древнехристианские авторы, учил: «В букве T ты имеешь крест».

А равносторонний тюркский крест ранние христиане называли «знаком зверя». Можно десять раз перечитать Библию, однако там нет и слова о том, чтобы кто-то из христиан осенил себя крестным знамением. Даже Христос. Ни креста, ни крестного знамения у них не было!

Первое (или самое раннее) христианство, которое якобы возникло при Христе, как форма верования, сохранилось поныне! И это, может быть, самое поразительное в истории религий… Реликт веры! Следы его идут из Палестины и Малой Азии, а не из Рима. И они единственные от Христа на дороге христианства. Других следов нет.

Задумаемся, могли ли последователи учения Христа принять вместе с ним и его учеников? Никогда. Ученики трусливо бежали во время расправы над Христом. Как можно следовать за ними, предавшими учителя? Бросившими его в минуту смерти? Ни в одной религии, ни у одного народа предательство никогда не являлось предметом уважения и почитания.

Поэтому Ветхий завет, на который опирался Христос, стал учением первых христиан. И обряд перешел к ним от иудеев. Слова «христианин» и «иудеянин» были равнозначными, они не отличались. Потому что раннее христианство было сектой иудаизма.

В иудейской среде, кроме христиан, были и другие секты, например, зелоты. Отличало христиан от остальных иудеев лишь то, что они верили в близкий приход Мессии — так произносили имя Героя-Спасителя (но не Христа!), который избавит Европу от римского ига, об этом сообщал Апокалипсис.

Доказательства сказанному — в истории общин, называемых в России жидовствующими, они и есть древнейшая ветвь христианской религии, самая первая! Сначала она находила себе приверженцев в Палестине, потом за отказ от участия в Иудейской войне (66–73) евреи выгнали христиан в Малую Азию. Потом те осели в Риме. (Поэтому Рим и считается колыбелью христианства в Европе. Но какого?)

К ним, к жидовствующим христианам, и обратился с «Посланием к римлянам» апостол Павел! В далеком Риме, столице империи, Павел увидел последователей учения Христа.

Четвертая глава этого «Послания» посвящена обрезанию, обязательному для христиан. Там есть, например, такие слова: «И знак обрезания он получил как печать праведную через веру». Или: «Блаженство это относится к обрезанию». На восьмой день от рождения совершался сей священный обряд, через который прошел сам Христос.

Обрезание считалось крещением, то есть приобщением к христианству.

Жидовствующих христиан до сих пор отличает удивительный консерватизм, они не признают никаких новаций в своей вере. Чтут только таковую, принятую из рук Христа. К сожалению (или к счастью), об этой древнейшей ветви христианства известно немного, ее последователей официальная Церковь с IV века подвергает гонениям, а те всю жизнь скрываются.

Однако сохранились, например, записки путешественников. В XIX веке в Бакинской губернии (сейчас это Джалалабадский район) было селение Привольное, жители которого и сегодня придерживаются древнейших, «чистых» христианских традиций.

Вот как описывал их очевидец: «Ересь жидовствующих, как известно, впервые появилась в России в XV веке в Новгороде, откуда она проникла в Москву, принес ее в Новгород из Киева еврей Схариа. Сущность этого раннего учения, насколько можно судить по имеющимся скудным источникам, состояла, с одной стороны, в отрицании существеннейших догматов христианства (троичности, божественной природы И. Христа), некоторых таинств, духовной иерархии, иконопочитания, монашества, а с другой — в принятии обрядов иудейских. Ересь жидовствующих была осуждена на Московском соборе 1504 года и подавлена».

Особенно жестоко расправились в России с последователями истинного христианства в XIX веке. В то время оно нашло широкий отклик в душах россиян, и — начались массовые изгнания из страны последователей этого учения, физическое их уничтожение. Как раз тогда возникло в Бакинской губернии селение Привольное и другие селения, их основывали выходцы из Центральной России.[38]

Жители Привольного, разумеется, не называли себя режущим слух словом «жидовствующие», они говорили: «Мы субботники». Иначе говоря, последователи чистого иудаизма. Все сомнительные наслоения, которые появились позднее в учении Христа, включая Новый завет, они решительно отвергли, усматривая в них ересь. Потому что не от Христа эти книги!

Действительно, не от него. Канонизация христианских книг, в том числе и Нового завета, началась с конца IV века, названного «золотым веком» для Востока и Запада. Это была целая эпоха совместных церковных Соборов, богословских споров и даже рукопашных схваток во имя утверждения веры.

Там переплелось всё — властолюбие и честолюбие, алчность и зависть, — епископы знали из-за чего драться… Только «апостольского» ничего не было… Кроме названий. Церковь строилась людьми — простыми, но отнюдь не простодушными.

Имя «Иисус Христос» появилось во II веке, до этого героя звали Йешуа. Многое о нем стало известно благодаря стараниям апостола Павла, который жил после Христа. Но… он, как утверждает Церковь, якобы «видел и слышал» Христа, даже разговаривал с ним, находясь в неком экстатическом переживании… Позже число «собеседников» и «очевидцев» Христа выросло в десятки раз. И каждый старался сообщить о своей «встрече»… Были написаны книги и не признанные позже (апокрифические) Евангелия.

…Во время молитв «чистые» христиане по завету Христа употребляют только древнееврейские слова. Храмы в селении Привольном, по сообщению очевидцев, внешне походили на синагоги. Церковные или соборные черты в их архитектуре отсутствовали. Опять же это естественно. Кроме синагог, христиане, чуть отдалившиеся от иудаизма, иных ритуальных мест придумать не могли и не имели права.

Из праздников жители Привольного выделяли субботу в продолжение всего года, а также Пурим (Мардохеевы дни), иудейскую пасху с мацой и некоторые другие праздники.

Никакого крестного знамения «чистые» христиане на себя не накладывают — у них его просто нет. Зато сторонние наблюдатели говорили о блуде, вернее о свободных отношениях в общине, что не считалось за грех. Это — древняя иудейская традиция. Люди живут по своим законам, со своей моралью. И храмом своим называют иное сооружение — не то, к которому приучены официальные христиане.

У субботников все по древним заветам Библии! Как было при Христе.

Внутри «христианской» синагоги (что дословно означает «дом для собрания») просторные залы прямоугольной формы, в глубине шкаф с книгами, завешенный покрывалом. Посреди зала кафедра для чтеца или проповедника. Именно синагоги — их назначение и устройство — повторили первые христиане! Храмовой архитектуры при Христе не было.

К сожалению, исследованием обряда жидовствующих представители официальной Церкви никогда не занимались, это оправдывалось тем, что ересь лежит вне ее интересов… Но что есть «ересь» в данном случае?

Кто отступил от учения Христа? Разве жидовствующие?.. Этот вопрос, похоже, никто не задавал. Жаль. Поэтому истоки христианства и замусорены откровенным вымыслом, который накапливался веками.

Жидовствующие отвергают «традиционных христиан» именно за их новации, настаивая, что нельзя поправлять Христа.

Каковы эти новации? В чем? Когда появились? И почему?

Ранние христиане не признают божественной природы Христа и Троицы. Иначе говоря, они отвергают важнейшие догматы официального христианства. О чем это говорит? Очевидно, о том, что эти догматы появились позже Христа. Значит, они пришли в религию от лукавого, полагают субботники.

И верно, в начале IV века на I Вселенском соборе 325 года византийский император Константин приказал христианам считать Христа равным Богу-Отцу. Именно приказал, свою позицию «единосущности» обосновав так: «…определениям самодержца, направленным к защите истины, противиться не должно».

Весомо сказано…

При грубом нажиме светской власти появился первый важнейший церковный догмат. Справедлив ли подобный подход в духовных исканиях? Ответ за теологами. Но важнейший закон христианства прозвучал именно из уст императора Константина, который… не был христианином! Он всю жизнь носил титул Верховного языческого жреца.

А что такое догмат? Это — краеугольный камень религии, ее основа. Примечательно, идея Константина не была новой, в 268 году ее уже высказывали, обсуждали и… отвергли на Антиохийском соборе, признав абсолютно еретической.

Предложение Константина было скорее не догматом, а блестящей политической находкой Византии, перед которой троянский конь древних греков — жалкая детская игрушка. Греки мастерски тогда запрятали яд замедленного действия: он убил религию тюрков.

«Бог вечен, ибо Он есть Мир и Создатель Мира», — говорили в древности тюрки.

Следовательно, Христос не равен Богу уже потому, что Христос рожден, а рождение предусматривает начало. Не мог он и умереть по той же причине, потому что смерть предусматривает конец. Если он умер на кресте, получается, и Бог умер вместе с ним. А это абсурд, ибо Бог вечен…

Причем абсурд двойной. В Евангелии от Матфея в самой первой строке сказано: «Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова»… Как понимать эту фразу? Не слишком ли много отцов было у мальчика? А как же Бог-Отец?

Невежество Константина — язычника! — привело Церковь к бессмысленности. Против нее первыми и выступили субботники как несогласные. Потом — некоторые церковные деятели и даже отдельные Церкви. Тщетно. Их не слышали.

Например, епископ Арий пытался объяснить и Константину, и другим, что сын не может быть своим же отцом. Однако голос разума утонул в крике противников, которые в этом догмате видели совсем иное — расширение власти греков на другие территории. На те, где верят в Бога Небесного. Иначе говоря, на тюркские земли! Туда готовили греки своего нового троянского коня. Они возмечтали с лавровой ветвью, на правах братьев по духу проникнуть в храмы тюрков и, присвоив их культуру, подчинить себе. Почти так и случилось.

Византия, став лидером христианского мира, игнорировала всё, что ей мешало выполнить тайную цель… А это уже не религия — политика! Чистая, вернее грязная, политика. Уверенные в себе тюрки, привыкшие белое видеть белым, а черное — черным, не заподозрили коварства. Лишь римляне разгадали его и поначалу тайно поддержали греков.

Создавая государственную Церковь, император Константин утверждался на Средиземноморье, и это, конечно, стало беспокоить Рим. Тем более, что Византия начала устраивать целые спектакли, показывая личную дружбу своего императора с Богом — якобы ему «Бог дивно, посредством видений, открывал умыслы» врагов, «многократно удостаивал его богоявлений». Это был откровенный балаган… Но так создавался образ святого императора.

Именно как о «святом» писал о нем известный церковный историк Евсевий, умалчивая, однако, что «святой» своими руками передушил близких родственников — жену и сына. И после всего этого Константина в истории Церкви принято называть главным героем христианства — «равноапостольным императором»… «Великим»…

В 430 году епископ Нестор усомнился еще в одном догмате христианства, так называемом «единстве божественной Троицы».

Вновь теологические споры стали ширмой для простаков. На деле же вопрос решался очень приземленный: кому главенствовать на Средиземноморье — Византии или Египту. Та и другая сторона искали себе союзников через Церковь.

Евсевий, предвосхищая те события, констатировал: «…зависть не упускала из виду наших благ; она… поссорила епископов и, под предлогом (защиты) божественных догматов, возбудила между ними несогласия и раздоры. Вслед за этим, будто из искры, воспламенился великий пожар и, начавшись как бы с главы, с церкви Александрийской, распространился по всему Египту, Ливии и за пределы Финаиды… Вид этих событий доведен был до такого неприличия, что досточтимое божественное учение подверглось самым оскорбительным насмешкам…»

Стороны сходились долго, их схватка получилась жаркой. На II Эфесском соборе 449 года победили египтяне. Они жестоко избили греков, причем сам руководитель Собора топтал ногами одного из несогласных. Но в 451 году византийцы взяли реванш… Тогда на Халкидонском соборе приняли Деяние, по которому «божеству полагается скорее быть троичным, чем двоичным».

Очередной троянский конь!

В религии тюрков присутствовала святейшая Троица. Теперь к ней греки обратили свои взоры… Тогда, на Халкидонском соборе спор до конца не решился, «учение о божественной Троице» приняли не все Церкви. Дискуссия о Троице продолжается поныне — несториане (противники Троицы) в христианстве сохранились… Целые общины и поместные Церкви.

Можно ли неустоявшееся за полторы тысячи лет мнение очередного византийского политика (или кого-то еще) считать существеннейшим догматом мировой религии? Опять-таки решать теологам, это внутренний вопрос Церкви.

Но понятие Троицы и троичности у тюрков было совершенно иным. Греки опять же заимствовали только внешнюю форму. И — вновь довели сложную философскую категорию до абсурда.

Казалось бы, что кипчакам до давних разногласий в среде христиан? В конце концов они были свободны в своем выборе… Оказывается, все далеко не так просто — все слишком взаимосвязано.

В IV веке Европа обратилась к Богу Небесному — Тенгри-хану. Европейцы отвергли все другие религии — и новые, и старые, потому что им стало ясно, что кипчаки побеждали не оружием, не неведомой тактикой боя — все это проходящее. Главная сила тюрков таилась в их духе! Они побеждали силой Бога Небесного.

Украсть чужого бога, вот что вознамерился византийский император, мечтавший о всемирном господстве. Вот почему он придумал «новое» христианство, в котором присутствовал бы и всесильный Бог, Создатель мира сего. Из-за этого кипели страсти на церковных Соборах, из-за этого произошел раскол в раннехристианских общинах. Все делалось незаметно и постепенно.

Воровство Бога… Оно захватило умы правителей Византии, а потом и Рима.

Тенгрианство — называлась религия тюрков.

Что это за вера? Почему в истории Церкви о ней нет и слова? Почему бытописатели Европы демонстрируют свое подчеркнутое незнание этой древнейшей религии человечества?.. Почему единодушно молчат, выставляя тюрков «погаными татарами», не имевшими зачатков культуры?

Но сохранились в Сибири памятники, запечатлевшие тюркское духовенство. Найден и ритуальный инвентарь… И всё это было задолго до появления легенд о Христе. Очень важные находки, которые позволяют непредвзятому человеку задуматься и иначе взглянуть на корни европейской духовной культуры… Но есть и другое!

В частности, история буддизма. Там ясно сказано о IV Соборе, который состоялся в I веке, о расколе, о принятии частью буддистов (северная ветвь) тенгрианских традиций, заимствованных у тюрков. Это очень любопытная информация, к сожалению, невостребованная религиоведами.

Еще есть истории Армянской, Албанской и Грузинской христианских церквей, в которых ранний период христианства изложен совсем иначе, чем у властолюбивых греков или римлян, поставивших себя в центр мира.

Наконец, есть Сирийская и Коптская церкви, которые тоже отвергают главенство греков и всю привычную для европейцев схему развития духовной культуры Европы… Очень содержательны независимые персидские и арабские хроники…

Как же можно не считаться со всем этим?

Когда и где сложилась новая традиция, которая расколола раннехристианские общины, принесла им новый обряд и с которой началась знакомая всем европейская религия?

А началась она на Кавказе — точнее, в Армении — с 301 года. Показательно: богослужение там вели якобы на сирийском (?) языке, но уже по иным, отличным от остального христианского мира обрядам.

Непонятно, правда, почему армяне утверждают, что культовым языком у них был сирийский? Как он попал туда? И что заставило армян отказаться от него?.. Все это требует подтверждений.

Факты же говорят другое.

В Армении есть древние священные книги, написанные армянской графикой, но на тюркском языке. Похоже, не сирийский, а тюркский язык был при богослужениях у армян, раз на нем писали молитвы в ранней Армении.[39] Есть и другие, более весомые доводы в пользу этого утверждения, но о них позже.

Армянская церковь, как известно, существует с 301 года, строго храня свою индивидуальность. Вокруг нее сплотился армянский народ, рассеянный по свету. О ее истоках известно немало. Например, в «Истории Армении» Моисея Хоренского отмечено с конца II века общение армян с тюрками, которые осваивали степи около Хазара (Каспия). Есть сведения и о том, что тюрки воевали наемниками в составе войск армянского правителя Хосроя I.

А Фавст Бузанд прямо говорил об участии тюрков в событиях, связанных с христианизацией населения равнинного Прикаспия в начале IV века. Тогда образовалась Армянская, Албанская и Иверийская церкви. Патриарший престол, объединявший эти первые в мире три Церкви, находился в городе Дербенте — мировом центре «нового» христианства! Византия присоединилась к ним в 311–312 годах, а Рим — много позже.

Дербент был в то время под властью тюрков, там и поныне сохранились самые древние в мире христианские храмы!

Начало миссии «обновления» раннего христианства положили армянский Григорий Просветитель и его внук епископ Григорис (известный под именем святой Георгий). Именно с проповеди епископа Григориса началось духовное общение «западной» и «восточной» культур, которое и привело к традиционному христианству.

Грандиозное событие. Оно не прошло бесследно. Его зафиксировали не только историки. А еще — народная память, которая все важнейшие события облекает в легенды. В начале IV века, видимо, появился первый вариант легенды о святом Георгии.

В ней мифологическая интерпретация легла на строгую историческую основу.

А вот церковное житие святого Георгия сообщает лишь мифические сведения. Оно абсолютно не согласуется с исторической реальностью. В нем придумано все: события вопиюще противоречивы. Что, однако, имеет свое объяснение.

В 494 году на I Римском соборе папа Геласий запретил упоминать имя и деяние этого святого. Поэтому и не известно, что святой Георгий первым из европейцев принял Бога Небесного и познакомил с Ним Европу. Первым перекрестился и первым из христиан был крещен водой. Георгий единственный святой, которого признают и христиане, и мусульмане. (Хызри, Джирджис, Хызр-Ильяс называют его мусульмане.)

И для Рима, и для Византии эти сведения были опасны. Ибо в них — правда о тюрках, о тюркской культуре. Поэтому и запретили в христианстве даже упоминать имя и деяние великого святого, который, побывав у тюрков, открыл западному миру познание божественной Истины.

Судьба Георгия и судьба армянского епископа Григориса на удивление сходны. Это одно и то же лицо: «Григорис» — мирское имя святого Георгия. (Традиция менять мирские имена на церковные зародилась в VI веке. Тогда и появилось имя «Георгий» вместо прежнего «Григорис».)

Ему, Григорису, за его выдающийся подвиг византийский император Константин в IV веке поставил храм — событие зафиксировано в истории Церкви. Ровно как и то, что с VI века этот храм стал носить имя святого Георгия!..

В более поздних легендах о святом Георгии отчетливо просматриваются исторические реалии: змей олицетворял в средневековой Европе тюрков. На мирный характер их «поединка» (был, очевидно, теологический диалог?) указывают ранний текст легенды, повествование древнего летописца Фавста Бузанда, а также апокрифическая литература… Встретились же духовные лица! Об этом подробнее рассказывается в «Приложении» нашей книги.

В начале IV века благодаря тюркам Закавказье уже не было колонией Рима.

С божественного озарения Григория Просветителя здесь зародилось «новое», или «традиционное», христианство (это подтверждает и известный указ императора Галерия 311 года). Армяне первыми посмотрели на тюрков как на слуг Божьих! Они поняли, что, приняв тюркского Бога, обретут могучих союзников. Искать духовный союз, который укрепил бы союз военный, отправился епископ Григорис.

У тюрков позже побывали армянский епископ Кардост и возглавляемое им посольство из семи священников. Они прожили у кипчаков 14 лет, выпустили «писание на гуннском языке». Епископа Кардоста сменил епископ Макар. В Дербенте постоянно жил представитель Армянской церкви, в городе появился армянский квартал… Эти сведения как раз и убеждают, что только тюркский язык мог быть культовым в Армении. До VI–VII веков не забывался он.

Армяне многое переняли тогда у тюрков. Они, например, до сих пор крестятся по-тенгриански, складывая два перста — большой и безымянный. На Востоке это — знак умиротворения. Армянская церковь хорошо сохранила и другие тенгрианские традиции. Но самое главное — она всегда и верно выступала в защиту незыблемости светлейшего образа Бога Небесного. Это — безусловный подвиг мудрого духовенства. Армяне одни из немногих, кто противился сильнейшему нажиму греков и кто не приравнял Христа к Тенгри! Они сохранили свою Церковь в чистоте. Даже крест над ней по-прежнему тенгрианский.

Глава Армянской апостольской церкви пронес через века и тенгрианский жезл с двумя змейками. И титул, которым когда-то наградили его тюрки. «Католикос» (без греческого окончания «-ос», разумеется) переводится с древнетюркского как «союзник», «присоединившийся»… Увы, это забытая история. История союза Востока и Запада — тюрки и армяне были в ней первыми.

Однако что за вера такая — тенгрианство?

По мнению известного французского исследователя религий Жан-Поля Ру, тюрки, жившие на Алтае задолго до новой эры, поклонялись «человеку-небу», «человеку-солнцу» — Тенгри. Китайские историки отмечают появление у тюрков культа Тенгри самое позднее в V–III веках до новой эры. Наскальные рисунки с религиозными сюжетами полностью подтверждают сведения французского ученого и китайских хронографов… Вроде бы всё сходится, всё известно, фиксируется разными и абсолютно независимыми источниками. Но… почему-то не замечается.

Хотя Тенгри-хан никогда не был духовной собственностью тюрков. Он — бесценное богатство и других народов Центральной Азии. Его образ — древнейший мифологический образ Востока. Ибо Он — небесный дух. Хозяин неба и мира.

Тюрки говорят «Тенгри» или «Тэнгри», буряты — «Тенгэри», монголы — «Тэнгер», чуваши — «Тура». Есть несколько вариантов произношения его имени у самих тюрков: от «Данъир», «Дэндыр» до «Донар»… Звуки вроде бы и разнятся, а смысл слова у всех народов одинаковый: дух, мужское божественное начало. Титул «хан» указывает на его главенствующую роль во Вселенной.

Для восточной культуры обязательна иерархия небожителей. (Как, впрочем, и иерархия хозяев преисподней.) Небо у тюрков было поделено на девять ярусов, и в этом виделся глубокий смысл. Отсюда иерархия в храмах — девять рангов было у тенгрианских священнослужителей. Всё от Бога. Всё как у Бога.

Каждый ярус неба отражал дихотомию (то есть деление надвое): светлого и темного, благожелательного и демонического. Это значит, что Бог может быть добрым и строгим, спасающим и карающим. Он все видит, а дальше судьба человека зависит только от самого человека, каковы его мысли и поступки — таким и будет к нему Бог.

И в этом глубокая мудрость тенгрианской религии, не унижающей, а возвышающей человека, готовящей его к поступку, к подвигу. Любой из нас сам, своим поведением делает себя счастливым или несчастным. Наши горе и радость исходят от нас самих… Ведь Бога не обманешь. Он Высший Судья и дает по нашим же заслугам.

Простая мудрость. Первыми глубину этой простой философии тюрков поняли буддисты. И приняли ее. Нигде, ни в одной стране мира не было столь ясной мудрости… Конечно, не сразу сложилась религия тюрков, она развивалась постепенно, пока число ярусов неба достигло девяти.

Девятка считалась цифрой Тенгри. В ней — три раза по три, здесь и коренился образ божественной Троицы, единой в трех лицах. Троицу тюрки понимали как пространство духа: Бог созерцающий, защищающий и карающий в одном лице. Он един, но проявляет себя по-разному. Люди знали: Бог все видит, а защитит или покарает, зависит от дел человека.

Христиане, не знавшие основ теологии (а может быть, сознательно!), исказили тенгрианскую Троицу. Поначалу они сделали ее «двоицей», приравняв Христа к Богу. Потом появилась их «Троица». А позже ее дополнили четвертым элементом, полностью исключив саму мысль о единобожии…

Природные, сверхчеловеческие силы тюрки приписывали только желанию Тенгри. Поэтому Всевышним назвали Его. Если Он захочет, то человек гору сдвинет. Даже чувства и страсти человеку даются волей всесильного Тенгри — Владыки мира. Воистину все от Него: «Добро и зло, бедность и богатство дается только Богом». Эти слова, как клятву, тюрки высекали на скалах древними рунами — все, от мала до велика помнили эту первую заповедь жизни.

«Ата чин аш Ижеси…», то есть «Отец, Бог пищи духовной…», — этими словами начиналась древнетюркская молитва во имя Всевышнего Тенгри.

А не угадываются ли эти священные для древнего тюрка звуки в русской молитве «Отче наш, Иже еси…»?.. Интересный вопрос, не правда ли?.. Он, наверное, мог бы заинтересовать теологов, и они, имея доступ к староцерковной литературе, восстановили бы полный текст молитвы. Только на тюркском языке она читалась в старину на Руси.

Есть на сей счет работа немецкого ученого Г. Дерфера, который проследил становление понятия «Тенгри» от раннего, еще шаманского образа до высшей стадии его развития. По мнению ученого, речь идет об одной из первых монотеистических религий человечества. Если не самой первой.

Духовная культура тюрков дала начало философскому построению, которое ныне называется религией: господствует дух, а не предмет. Европейцы идею единобожия до конца не понимали ни тогда, ни сейчас. Во многом это объясняется языческими традициями Древней Греции и Рима, которым было свойственно именно многобожие, и создавая новую религию они не могли отступиться от древних традиций. (Стереотип мышления сказался и здесь!) Отсюда искаженное понимание в христианстве и Троицы, и самого понятия «Бог Небесный»… Отсюда обожествление сотен и сотен святых, о деяниях многих из которых уже никто не помнит.

Любопытно, что само слово богоотец появилось у христиан опять же в IV веке, в иудаизме его не было и нет. Так христиане назвали иудейского царя Давида, от которого якобы происходил Иисус Христос, именуемый в Библии сыном Давидовым. Выходит, даже не о Боге Небесном шла речь в общинах ранних христиан. А о конкретном человеке! О живом человеке — царе Давиде.

Без преувеличения: религия кипчаков открыла путь познания божественной истины.

…Традиции Тенгри вечны. Когда-то за их соблюдением следили священнослужители, проповедники. У тенгрианской религии был свой канон. Многое для исследования тюркской духовной культуры сделал казахский профессор С. Н. Атабаев, труды которого, к сожалению, пока мало известны общественности. Явно преуспел, изучая культуру кипчаков, профессор Б. Е. Кумеков, он тоже из Казахстана. Есть работы и других исследователей. Нет, тенгрианство — вовсе не пустая страница науки.

К сожалению, тюрки были слишком уверены в себе и слишком беспечны с другими, они жили с надеждой на лучшее будущее, не отдавая себе отчета в том, что это будущее само не придет, его надо создавать, над ним надо работать. Идеология, как бы она хороша ни была, требует усилий: и за деревьями в саду нужен уход, ибо мелкие вредители губят большие деревья.

Признав Христа за сына Тенгри, тюрки беспечно, в угоду союзникам создали у себя в IV веке христианскую Церковь (видимо, речь идет о Церкви Кавказской Албании), ее представитель был на II Вселенском соборе 381 года, что запротоколировано в актах Собора. Наверняка, был он и на Соборе 325 года.

Великая Степь не почувствовала смертельной опасности в названном родстве Тенгри и Христа. Сама пропустила роковой удар… А может быть, все объяснялось совсем просто: тюркскому духовенству были известны другие сыновья Тенгри-хана, и европейские политики учли это обстоятельство в своих замыслах.

Гэсэр, один из трех сынов Тенгри. Он был ниспосланным Небом посланцем, возродился на земле от простой женщины, в детстве показывал чудесные способности, изгонял демонов… О нем известно много, написаны огромные трактаты. «Гэсэриада» популярна на Востоке, она своими корнями восходит к добуддийским традициям… А в Европе о ней подозрительно не знают. Иначе даже неспециалисты бы поинтересовались, почему деяния Христа будто списаны с этих древних книг? Порой совпадения почти текстуальные. Гэсэр жил намного раньше Христа, о чем свидетельствует мощный религиозно-мифологический пласт культуры Востока.

Выходит, греки писали «биографию» своего Христа не с чистого листа. Возможно, перед ними лежала «Гэсэриада» или биография Будды, из которых они что-то позаимствовали, а что-то придумали сами.

Никогда не понимали тюрки греческих политиков, которые говорили одно, а делали другое. Слово «честь» им было неведомо, вот они и шли на что угодно, склоняя тюрков к союзничеству против Рима и Египта. Да, они платили дань, но по сути, играя на болезненном самолюбии тюрков, держали их наймитами… Унижаясь, командовали.

Разве появление Византии, ее отделение от Рима и возвышение тому не доказательство? Без могучего союзника Византия навсегда осталась бы колонией Рима — войска у греков не было, воевать они не умели, армия была наемной. И вдруг в 312 году они разгромили римское войско. Под Римом же!.. Неожиданная конная атака застала легионеров врасплох. Как такое могло случиться? Откуда появилась конница у Константина? Когда греки научились азам джигитовки? И кто научил их? Эти вопросы не из разряда случайных.

А случайно ли, что незадолго до этой победы Константин увидел во сне тюркский крест и услышал слова «Сим победишь»? Случайно ли на монетах Византии появилась тюркская символика, а день отдыха перенесли на воскресенье, как это было в Великой Степи? Случайно ли сразу после нее, этой победы, в Византии впервые официально прочитали молитву во имя всесильного Бога Небесного — Тенгри? Случайно ли, христианство обрело тогда статус официальной религии Византии?..

И уж совсем не случайно, что тюркский язык стал «солдатским языком» в армии греков. На нем отдавали приказы! Воевала греческая армия под знаменами с крестом… Как тюрки. Конечно, все имело свое объяснение.

Именно помощь кипчаков, пишет историк Иордан, «была использована для того, чтобы [Константин] смог основать знаменитейший в честь своего имени город, который был бы соперником Риму: они заключили с императором союз и привели ему для борьбы против разных племен 40 тысяч своих [воинов]. До настоящего времени в империи остается их войско; зовутся же они и до сего дня федератами»… Эту цепочку исторических событий нельзя не заметить.

Действительно, византийцы платили кипчакам дань «вроде подарка», так тюрки ее сполна отрабатывали. Слабый платил за безопасность, за защиту и покровительство. А сильный (как положено сильному в представлении древних тюрков!) вел себя честно, по-союзнически. Так утверждали себя кипчаки в Европе. И никто не вправе осудить их за безмерное великодушие, оно тоже было в традиции Великой Степи.

Пример Византии вдохновил Рим. Там тоже начали искать подходы к тюркам, выискивая в первую очередь их слабые стороны. Но положение Рима было иным. Его правители по-прежнему не признавали Тенгри. Император Галерий в 311 году, правда, пошел на вынужденный шаг, на частичную легализацию «нового» христианства. Выбирая между жизнью и смертью, он выразил благосклонность тюркскому варианту.

Но половинчатость мер уже не устраивала. В 380 году Рим-таки заставили подчиниться, и император Феодосий объявил христианство государственной религией и тем самым присоединил Западную империю к новой общеевропейской духовной культуре, в которой главенствовали греки. Это было утро Византии, за которым сразу же последовал зенит ее славы.

Центр Европы из Рима переместился в Константинополь… Римский папа впал в зависимость от греческого патриарха. А сами римляне в духовной жизни Европы отошли как бы на второй план, получив пренебрежительное прозвище «католики», что по-тюркски означало «присоединившиеся».

Именно тюрки, взявшие на себя роль покровителя и духовного наставника, открыли Византии и византийской Церкви дорогу к тому положению на небосклоне Европы, которое она не может забыть и ныне.

С этого забытого факта, видимо, и начинаются истоки ненависти, которую не скрывают в Европе по отношению к тюркам на протяжении веков. Приписав себе достижения чужой культуры, греческие правители не думали о позорном разоблачении, которое неминуемо… «Имеющий оковы далеко не уйдет» — учит пословица.

Многое приписали тогда себе греческие императоры. И крест, назвав его византийским. И даже двуглавого орла, который во II веке до новой эры был символом одного рода (улуса), — он красовался на знаменах, когда тюрки громили Китай.

Величественная птица выражала устройство тюркского общества, где на равных властвовали каган и иша. Первый обладал светской властью, но не обладал имуществом. Казной распоряжался иша. Каган избирался из ханов; иша свое право получал по наследству.

Степная демократия… На ней строилась и тюркская религия. Выборность начиналась в станицах, со станичного круга. С выборов (с круга) выходил в мир и каган, и митрополит-абыс, и правитель земель, и атаман юрта. Власть избранного освящалась духовенством. «Абишик» («абизик») назывался этот ритуал.

Конечно, у тюрков было чему поучиться, было что перенять.

Двуглавый орел приглянулся византийцам, сделавшим его гербом Константинополя… Позже он взлетел над Россией: Петр I жестоко пограбил Степь.

Многое забылось с поры, именуемой средневековьем.

Но остались следы минувшего! Иконы, иконостасы, храмы с их неповторимой архитектурой, лампады, ладан, парчовые одежды священников, молитвы с земными поклонами — все это атрибуты тенгрианства. Они и ведут в христианскую Церковь.

Они единственное и самое надежное доказательство принятия христианами именно тюркского канона. Других доказательств и быть не может.

Конечно, минули века, обрядовая сторона службы изменилась, а следы — нет, они остались. Они как генетический код, как узоры на коже человека, их нельзя смыть, от них нельзя освободиться. Самый главный след — «Апостольские правила».

Так называется свод постановлений, определяющих иерархию церковных званий, порядок проведения праздников, постов, молитв… Словом, содержание всего богослужения. Это — «инструкция», по которой строилась христианская Церковь. Важнее документа нет, хотя споров о его происхождении много.

Не вдаваясь в суть этих споров, отметим, что «Апостольские правила» написаны рукой тюрка, епископа Дионисия Малого, он жил в V–VI веках. «Скифским аббатом» называли его в Европе. Вот строка из энциклопедии «Христианство»: «В 500–510 годах Дионисий издал в двух редакциях собрание апостольских и соборных правил». С тех пор порядок богослужения у христиан стал походить на тенгрианский.

Он списан с него!..

Любопытная все-таки вещь — история. В ней можно спорить, кричать, что-то доказывать, но споры и доказательства — это пустые слова, когда есть факты, которые нельзя опровергнуть. Как бы громко ни топали ногами церковные историки, они не смогут здесь сказать «нет».

Тюрк Дионисий Малый обучал европейцев таинствам своей религии, тогда как другой тюрк, Иордан, в то же самое время, находясь в том же самом Риме, под диктовку сочинял новую историю своего народа, выставляя его диким и невежественным. Дионисий Малый переводил священные книги на греческий и латынь, потому что лучше его ни в Греции, ни в Риме не знали языков, а главное — самих текстов. Кроме того, он рассчитал нынешний календарь, тот, по которому сегодня идет 1998 год. Это был крупнейший астроном и математик своего времени. Иордан тоже был просвещенный человек, но в другом.

Два современника — две истории! И обе о тюрках. Разве не любопытно?

…Потом Рим видоизменил «Апостольские правила», написанные отцом Дионисием Малым. И греки в этом преуспели. Отсюда их вековые споры и борьба: каждая церковь, заметая следы былого, доказывала свое понимание правильности апостольских традиций… Но разве обманешь Бога, давшего людям эти традиции и обряд? Европейцы получили его из уст тюрка, о чем свидетельствуют даже энциклопедии.

В почитании тюрков, кроме Небесного Тенгри, была еще и Умай — земное женское начало, покровительница младенцев, мать плодородия. Ее изображали с младенцем на руках. Христиане, заимствовав, исказили и ее образ, назвав Богоматерью.

Конечно, связь культур и народов была всегда, каждый народ в праве по-своему трактовать образы, заимствованные у соседей. Отсюда и сходство обрядов, и их разная трактовка. Достаточно вспомнить, например, хоругвь и крестный ход. Хоруг — по-тюркски «знак защиты». В мольбе о защите — смысл крестного хода с хоругвями, который есть и у тенгриан, и у буддистов, и у христиан.

А слово «Бог»? И оно пришло с Востока. На тюркском означает «Просветление», «обрести покой». Или — «икона», тоже, оказывается, очень конкретное слово…[40] Но об этом подробнее в следующей главе.

Пожалуй, отдельного внимания заслуживает главный символ христиан — крест.[41] У тюрков был равносторонний крест и назывался он «аджи» или «хач».

Вот фраза, расставляющая все точки над «i», ее оставил видный христианский автор III века Феликс Минуций: «Что касается крестов, то мы их совсем не почитаем, нам не нужны они, нам, христианам, Это вы, язычники, вы, для которых священны деревянные идолы, вы почитаете деревянные кресты, быть может, как части ваших божеств, и ваши знамена, стяги, военные значки, что другое из себя представляют, как не кресты, золоченные и изукрашенные?»

Нужны ли комментарии? А эта фраза не единственная, что хранят древние хроники. Равносторонний крест — знак Тенгри, а значит, знак тюрка. Его-то сперва и называли язычники-европейцы «знаком зверя».

Тюрк-тенгрианин, благородно закончив молитву, крестился и говорил: «Амин», связывая себя с крестом и Тенгри… Произнося «амин», он показывал и жестом, и звуком, что душа его принадлежит Хозяину, то есть Богу… Слово «амин», оказывается, тоже наполнено вполне конкретным смыслом.

Но, заметим, и перекрестившийся христианин осеняет себя тенгрианским крестом. Тюркским аджи!.. Случайное совпадение? Нет.

Тенгриане свою подвластность Богу подчеркивали знаком аджи — они носили нательные равносторонние кресты. Христиане заимствовали и эту традицию. Иногда кипчаки изображали крест на лбу либо краской, либо татуировкой. Об этом обычае, правда, без объяснений, упоминает Н. М. Карамзин. Еще раньше он встречается в византийской рукописи 588 года: «Когда же автократор спросил тюрок, у которых на лбу черным было наколото изображение креста, зачем они носят этот знак, тюрки ответили…», что он предохраняет от несчастья и болезней.

Рисовать на лбу крест (обязательно равносторонний!) стали и христиане: после причастия священник на лбу прихожанина кисточкой изображает крест… Примеры заимствований можно продолжать и продолжать, но не о них наша книга. Куда интереснее другое.

Крест в обрядах у христиан появился в IV веке. Внешне он был точно таким, как у тюрков, и назывался византийским. А история латинского креста начинается с V–VI веков, сначала он имел Т-образную форму. Потом, уже к VII веку, появился православный крест, который представляет собой соединение Т-образного креста и аджи.

Не исключено, что знак Тенгри придумали не тюрки, возможно, он взят ими из тибетской культуры. У тибетцев это — «ваджра», символ прочности, подобие алмаза. «Аджи» — искаженное ее звучание, потому что в древнетюркском языке слова на звук «в» обычно не начинались.

Ваджра была оружием Верхнего божества — сияющие лучи благодати, расходящиеся из Единого центра. Твердая, как алмаз, чистая, как солнце, ваджра защищает от нечисти, которая всегда боялась света.

Отсюда тенгрианская традиция — золотить аджи, украшать их драгоценными камнями, потому что они — знаки Небесной, Солнечной природы… «Животворящий крест», точнее и не скажешь.

Тайны креста уводят в глубины тысячелетий, в недра индийской мифологии. Там, в Индии, была у власти знаменитая Солнечная династия (древний царский род), основатель ее — Икшваку. Он по индийским преданиям (!) был тюрк. Дед этого Икшваку носил имя Аджа… Здесь материала, кажется, на новое исследование.

Христиане переняли крест и традицию его почитания. Но переняли слепо, не задумываясь над глубоким философским и историческим смыслом креста. А ведь крест у них, что плаха, — орудие смерти, золотить которое и усыпать драгоценными камнями безнравственно…

Равносторонние кресты выбиты на тюркских могильных камнях, которые во множестве с IV века оставило в Великой Степи всесильное Время. Сохранились тенгрианские аджи и на одеждах православных священников… Вот они, явные свидетельства былого!

Намогильные памятники, одежда священнослужителей, церковная утварь на удивление консервативны. Мода здесь не меняется. А истоки той «моды» на Алтае… Ничто не пропадает бесследно и не возникает из ничего! Чтобы повторить эту истину, можно было бы процитировать историка Евнапия, видевшего в 376 году заселение тюрками Балкан и с изумлением отметившего их святыни, а также одежды священнослужителей… Всё удивительно совпадает! Именно черные длинные одежды отличали тюркское духовенство в обычные дни. Праздничные, торжественные одеяния были другими.

Степь многому научила тюрков. Она была им суровой школой на выживание, проверкой на мужество и смекалку, именно здесь зародились новые идеи.

Возможно, степные курганы были прообразом первых тенгрианских храмов… К сожалению, этой — обрядовой! — стороной степных курганов никто из ученых серьезно не занимался. Их только грабили. Однако есть предания, что курган не «умирал» вместе с усопшим. Он жил: к нему ходили люди, молились, отдавая дань памяти ушедшему.

В подтверждение этой мысли — такой пример. При раскопках в Киеве под Десятинной церковью найден курганный сруб, на котором более тысячи лет стоит сама кирпичная церковь. И это далеко не единичный пример… Похоже, курган действительно выполнял роль храма.

В «алтайские» времена храмом Тенгри был весь окружающий мир, накрытый куполом Вечного Синего Неба. Таким он и остался у хакасов, алтайцев, кумандинцев, тофалар, которые не ушли с родины и не научились строить храмы. Они совершают обряды по-старинному, около священных гор.

Храм у тюрков называли «килиса». Название взято от священной горы Кайласа, обители богов. Видимо, Кайласа и подарила тюркам сперва идею кургана, а позже храма, вернее, идею их архитектуры.

У тюрков храмы появились в годы Великого переселения народов. Но молились люди не внутри, а около них. (Любопытно, христиане до VII–VIII веков тоже не входили в помещение, а молились рядом, на улице!) Стены килисы расписывали, как расписывали прежде священные горы. Вот где истоки храмовой живописи — в наскальных рисунках!

Килиса была недоступна для смертных, туда входил только священнослужитель. Но даже дышать там он не имел права: для вдоха-выдоха выбегал на улицу. Видимо, и здесь, в этом обычае, есть явное сходство в устройстве первых храмов и курганов, которые тоже имели вход в усыпальницу… Конечно, нужно специальное исследование. Тема вполне реальна.[42]

Храмы тюрки возводили на кирпичных фундаментах, которые в плане имели равносторонний крест.

А когда научились строить красивые здания, о внешне невыразительных курганах постепенно забыли. Своей устремленной в небо формой храмы уже повторяли очертания священных гор, от них повеяло желанным величием. Колокола мелодичными звуками созывали людей на молитву великому Тенгри.

Алтари обрели ориентацию на восток — на Алтай. Это тоже стало традицией христианства.

Вот что пишут археологи о древних храмах кипчаков: они «расположены в центре курганных групп и выделялись небольшими размерами… Ломаные внутренние очертания одной церкви воссоздают в плане форму креста… Ориентирована церковь… на восток».

Почему «на восток»? Потому что там лежал Алтай… Почему «в центре курганных групп»? Объяснять, видимо, не надо — новое соседствовало со старым.

К сожалению, над деревянными постройками властвует время. Лишь кирпичные фундаменты остались от многих тенгрианских храмов… Как узнать об их архитектуре? Оказывается, можно. Тюркскую храмовую архитектуру заимствовали армяне, и она получила развитие в Армении, но — в камне.

Кто построил армянам их первые храмы? Почему их ориентировали на восток? Почему они имели в основании крест? Ответы на эти вопросы… на стенах древних армянских храмов — там тюркские тамги! Знаки строителей. До двадцати трех знаков насчитывают на стенах разных храмов.

Рунические письмена найдены в Звартноце, Двине, Котаванке, Джвари и других поселениях! Камни буквально говорят, куда обратить взор. Все на виду! Армяне на них смотрят, публикуют их и… не видят их — они же тюркские. А если отбросить предвзятость и посмотреть строго, например, на известную надпись на стене древнего храма в Котаванке (она сохранилась лучше других), то древнетюркская руническая надпись представит интерес не только для тюрков. При чтении справа налево фраза выглядит так: «Прими для общины монахов». И рядом две тамги людей, сделавших сей наследственный дар.

Подобная надпись на стенах древнего храма в Шогхагаванке, а также на руинах храма в селении Капут Северного Ирана.

Древняя тюркская культовая архитектура, выходит, сохранилась. Сохранилась вопреки злу и несправедливости… А есть еще не исследованные храмы Дербента и всего равнинного Дагестана. В Татарстане и Башкортостане тоже есть удивительнейшие исторические места. Или — в Казахстане, около Актюбинска, там покоится в степи Абат-Байтак забытый тюркский монастырь, лишь ветер помнит о нем. Ноги археолога здесь не было рядом.

Никто не изучал архитектуру этих древностей, поэтому-то и неизвестно происхождение готического стиля в Европе, его древние тюркские корни… Жаль, сходство налицо, даже в мелочах.

Стены храма тюрки строили восьмигранными. Купола тоже складывали из восьми лепестков. Откуда это? От куреня, который был восьмигранным, и от терема. И кокошник на здании имел ритуальное значение, став даже элементом национальной одежды… Словом, очень много интересного ждет своего исследователя.

Следов тюркского духовного наследия действительно много. Можно обратиться, например, к совершенно иной области культуры. Возьмем знаменные церковные распевы, они когда-то определяли музыкальный язык тенгрианства. Очень сильная и глубокая музыка.

И она — чисто тюркский прием, известный две тысячи лет назад на Алтае и сохранившийся поныне. Правда, в России его называют «русским», хотя лишь со времен Киевской Руси известно здесь это небесное пение.

А итальянцы его переняли раньше, в VI веке, и не скрывают факта заимствования… Уверен, многие из читателей даже не знают, о чем идет здесь речь.

На Руси эти распевы назвали «знаменным» или «крюковым» пением… Допустим. Откроем Древнетюркский словарь. Оба слова — «знаменный» и «крюковый» — означают одно и то же. В первом случае чистый перевод с тюркского: «знамя», то есть «примета», «знак». Во втором — воспроизводство собственно древнетюркского слова кёрк.

Не удовлетворенные этим объяснением могут сравнить графику самих «крюков» с древнетюркским письмом. Тогда исчезнут последние вопросы…

Величественный дух Алтая сохранился даже в пении.

Две с половиной тысячи лет назад Тибет стал центром паломничества тюрков. Видеть священную гору Кайласу мечтал каждый. Но подниматься на гору не рисковал никто, боялись прогневить Бога. Люди жили на берегу священного озера Манас и смотрели на Кайласу, читали молитвы, вели философские беседы.

Так родилась идея монашества.

Скажем сразу, идея монастырей и монашества не тюркская. Тюрки взяли ее у тибетцев, а позже перенесли в Европу. И в этом было величие Великого переселения народов!

Слово «аббат», равно как и «монастырь», появилось в Европе после VI века. Одним из первых его произнес Бенедикт Нурсийский (480–543), основатель Бенедиктинского ордена, но он, конечно же, не сказал ничего нового. В своем Ордене он повторил устав, по которому жили общины монахов на Тибете, на Алтае, в Великой Степи.

Откуда он узнал об этой духовной традиции Востока, как не от тюрков? У тенгриан монашество имело две формы — отшельничество и служение… Именно эти две формы и получили права в христианстве.

Кто был по происхождению Бенедикт Нурсийский, неизвестно. Но он вырос среди тюрков, перешедших на сторону Рима и, видимо, считавших себя римлянами.

А вот любопытные факты из жизни другого новатора монашества, основателя самого первого монастыря на Западе. Пахомий Великий (?-348) был египтянином, служил в армии императора Константина, костяк которой, как известно, составляли тюрки. Пахомий не был богословом, он не знал греческого языка, но тюркский, видимо, знал неплохо… От кипчаков он взял устав для своего монастыря, с тех пор многие тюркские слова вошли в обиход египетских и европейских монахов.

Отчасти этот факт подтвердил в начале V века один из главных теоретиков монашеской жизни в Европе, тюрк по национальности, уроженец Булгарского каганата, Иоанн Кассиан. «Монах должен всячески избегать женщин и епископов», — учил старец. Подчеркнем, христианских епископов! Выходит, не случайно Пахомий прятался от александрийского епископа Афанасия…

Христианство было чуждо первым монахам, они сторонились его и верили только в Тенгри. Однако под натиском силы монахи отступились. С 451 года греки и египтяне передали в лоно христианства завоеванные монастыри и общины монахов.

Но даже одежду европейские монахи сохранили тюркскую!

Одежда их достойна внимания. Казалось бы, откуда черный халат, колпак? Халат называли кафтаном, он был обязателен у тенгриан при священнодействии. За плечами любого кипчака висел башлык — шерстяной остроконечный капюшон. Без башлыка не обходились и клирики, которые священнодействовали под открытым небом, в любую погоду и должны были иметь надежную одежду.

Тенгриане-монахи соединили кафтан и башлык. Так появилась знакомая ныне одежда монаха.

Древняя кипчакская культура… О ней еще будут написаны книги. Правда о Великой Степи сказана далеко не вся. Греки первыми принялись искажать ее… Ныне многое выводится в христианстве «от греческих корней».

Но тюркские следы легко найти, скажем, в иконописи… Что сегодня известно о кипчакской иконной живописи? Абсолютно ничего! А это, между прочим, бесценные шедевры Андрея Рублева, это работы десятков и сотен безвестных иконописцев-степняков, которых в России всех скопом назвали древнерусскими.

А между тем, русская школа иконописи появилась только в XVII веке, после раскола Церкви.[43] О ней русский же протопоп Аввакум сказал так: «Пишут Спасов образа Еммануила: лицо одутловатое, уста червонные, руки и мышцы толстыя… Старые добрые изографы писали не так подобие святых: лицо, руки и все чувства отончали».

Эти старые добрые изографы и были тюрки!

Икона служила в тенгрианском храме, была его важнейшим атрибутом: «открой душу», «говори истинно» — так переводится слово с древнетюркского. Именно за эту уникальную способность икона вошла в I веке в буддийский обряд, стала священным произведением искусства Востока.

Это абсолютно не христианское изобретение. Не было древнерусской иконы, была только кипчакская икона в Европе (как бы ее не называли!).[44] И в этом убеждают документы самой же христианской Церкви, уже упоминавшийся Трульский собор, его знаменитое 82-е правило! С него появился в христианстве лик Христа.

А о греческих иконах (мрачных, одутловатых лицах, об их унылых красках и общей скудости сюжета) не хочется даже вспоминать. Хотя… о вкусах, как известно, не спорят.

А разве не наводит на размышления понятие «Эдем» — христианский символ рая? Почему Эдем — на Востоке? Почему даже на древних картах его показывали к северо-востоку от Палестины? Почему он — земля прародителей? Почему на тюркском языке слово «адам» означает «первопредок»?.. Почему, наконец, появились эти разные «почему»?

Например, в средневековой Европе жили легенды о христианской стране, расположенной в глубинной Азии, — стране пресвитера Иоанна. Искать ее ездили Плано Карпини, Вильгельм Рубрук, Марко Поло и другие европейцы, когда искали себе союзников в борьбе против Ислама.

Был ли пресвитер Иоанн тюрком, раз его искали на Алтае? Похоже. Это, видимо, реальное историческое лицо, в Ватикане, как говорят, есть копии, адресованных ему писем пап… Загадочного, действительно, очень много в тюркской истории.

Есть и такое, что вообще, казалось бы, не имеет к тюркам никакого отношения… Как Христос обратился к Отцу своему? «Элой!» — воскликнул он на кресте. Но ведь точно так же взывали к Тенгри-хану тюрки!.. Что это, новая загадка или очередное незнание тюркских обычаев?

Оказывается, было пять обращений к Всевышнему. Первое, общее, — Тенгри, потом — Бога (Божат), Ала (Алла, Элой), Ходай (Кодай), Гоз-боди (Господи). Каждое обращение имело свой оттенок, каждое сохранилось поныне.

«Алла билэ!» («С Богом!») — выкрикивали кипчакские всадники, устремляясь в атаку… Возможно, это не ускользнуло от внимания императоров Византии и Рима, которые охотно звали тюрков в свое войско — им хотелось приблизиться к Богу, встать под Его защиту.

Куличи, крашеные яйца, новогодняя елка, Дед Мороз — и они атрибуты тенгрианства.

Казалось бы, рождественская ель… Заметьте, не дуб, не кедр, не сосна, а именно ель! Ее появление ныне связывают, разумеется, с именем Христа. Но в Палестине ели не растут, в Египте — тоже. Первые христиане не могли видеть елей, как не могли видеть белого медведя или кенгуру.

Значит, полюбившийся праздник рождественской ели — это «чужой» праздник в христианстве.

А у тюрков именно ель издревле была священным деревом. И не только у них, но и у других народов Сибири. Ель впускали в дом. В ее честь устраивали праздники еще три-четыре тысячи лет назад. Очень древняя традиция, она связана с Йер-су.

Этому богу поклонялись до принятия тенгрианства. Он пребывал в центре Земли, как раз «там, где, согласно легенде, расположен ее пуп и растет гигантская ель, достигающая верхушкой дома Ульгеня» — старца в богатом кафтане.

Об Ульгене древние тюркские легенды сохранили немного. Он всегда — и зимой, и летом — в кафтане, его отличает густая белая борода до колен. Ульгень был главой светлых духов. Он восседал в золотом дворце, повелевая солнцем и луной.

25 декабря, когда в долгой и очень трудной борьбе день побеждал ночь и солнце чуть дольше прежнего оставалось над землей, древние тюрки обращались с молитвой к Ульгеню. Они благодарили его за возвращенное солнце.

Позже, уже с Тенгри, этот день у тюрков стал называться Днем Богоявления — самый главный праздник в году!

А чтобы молитвы были услышаны, опять же по древней традиции люди украшали «дерево Ульгеня». Завязывали на ели яркие ленточки и складывали под деревом щедрые дары. Всю ночь веселились по случаю победы солнца над тьмой. Вокруг елки водили хороводы (индербай).

Отсюда и устойчивое поверье, сохранившееся до сих пор, будто самое сокровенное желание, загаданное в рождественскую ночь, исполнится. И верно, Ульгень ни разу не подвел: после праздника ночь шла на убыль. Ульгень — это, конечно же, и есть Дед Мороз.

Неудивительно, что ель, связавшая мир людей с миром Ульгеня, почиталась у древних тюрков. «Ёл» — в переводе с тюркского означает «путь», «дорога». Словно стрела, указывала ёлка путь к Ульгеню. Все это усиливало священную силу образа.

Видимо, отсюда и другая древнейшая тюркская традиция — могилу священнослужителей обкладывали лапами ели. Почему? Тот уходил из царства Йер-су, где ель в особом почете.

В Европе рождественский праздник отмечается со времен Аттилы. «Диким гуннским праздником» поначалу называли его. Непонятен он был язычникам-европейцам.

Так же, как непонятной казалась им сказка-загадка «Про курочку-рябу», которую полагалось в ту ночь рассказывать малым детям.

Почему курочка-ряба? Да потому что каждое ее перышко означало день и ночь — светлое и темное, а сама курочка символизировала год. Снесла она свое яичко, которое не простое, а золотое, 25 декабря, в День Богоявления: солнце тогда и бывает золотым. Дед (мороз), баба (вьюга) били-били его — не разбили. А мышка бежала — это уже в День мыши (25 июня была самая короткая ночь), — пробежала да хвостиком махнула, яичко упало и разбилось… И — все пошло на убыль. Такая вот была у древних тюрков сказка, познавательная.

25 декабря — День рождения Тенгри — в средневековой Европе стал почему-то называться рождеством (?) Христа. Хотя Христос родился 6 января. Объяснить здесь что-либо вряд ли кто сможет…

Все-таки интересна древняя культура Алтая с ее нераскрытыми тайнами, непознанными загадками.

Обычай отмечать праздник весны, христианскую Пасху, тоже имеет алтайские корни. Тюрки отмечали ее совсем не так, как евреи и первые христиане. Следуя библейским заветам, те до сих пор едят мацу — пресный тонкий хлеб. У тенгриан же все было по-другому, они пекли куличи.

Кулич олицетворял собой мужское начало. Ему придавалась соответствующая форма, придумывались рецепты теста, цель которых даже не в придании выпечке вкусовых качеств, а в том, чтобы кулич затвердел и «подошел», то есть увеличился в размерах. И Боже упаси, если он упадет — очень плохая примета. Верхушку готового кулича смазывали белым кремом, на него высыпали зерна подкрашенного проса. Рядом клали два крашеных яйца.

Обряд почитания мужского начала — фаллоса — известен на Востоке с незапамятных времен, он считался священным. Образно говоря, его связывали с пахотой, началом будущего урожая и вообще с рождением всего нового, желаемого.

Наиважнейший обряд продолжения жизни.

Надо заметить, что и пасхальные традиции в их современном виде тоже пришли в Европу и тоже, как и рождественские елки, поначалу были уделом только кипчаков…

Действительно, постепенно менялась европейская культура, принимая свой сегодняшний вид.

О духовном наследии тюрков известно мало, почти ничего. И это странно. Куда все подевалось? Было и исчезло… О нем не прочитать в книгах, его не увидеть на стендах музеев. И вместе с тем оно есть! По крайней мере было.

Открыть прошлое заново позволяет История, на которую можно смотреть двояко: как на перечень дат и событий, как на описание битв и смен династий (что, безусловно, необходимо) или как на эволюцию идей, чувств народов, их настроений в ту или иную эпоху. Только так можно увидеть настоящую, живую, а не выдуманную жизнь предков.

Полноценность картины делают детали, черточки. Отсутствие на ее полотне одного-единственного штриха, одной-единственной краски открывает фальшь. И из песни тоже, как говорят, слова не выкинешь. Живая жизнь, она и есть вершина совершенства.

Как известно, криминалистам по едва заметным следам удается распутывать самые трудные преступления. А возможны ли методики криминалистики в истории? Может быть, их время пришло?..

Начать бы с поиска «пропавших» тюркских культурных ценностей. Они не могли исчезнуть бесследно. Даже звучания слов становятся следами, которые ведут к цели. Вот тому примеры.

Аббат — это слово выводят от арамейского «або» или «авва», так якобы обращались к учителю синагоги. С V века «аббатом» называли настоятеля монастыря (Бенедиктинского, Клюнийского и Цистерцианского орденов).

Слово «аббат» вошло в церковный обиход со времен Аттилы. На языке древних тюрков «абата» (abata < aba + аффикс — ta) означало «около отца». Это выражение и отразило идею аббатства: ученики Бенедикта Нурсийского селились рядом со «святым отцом». Существовал целый ритуал.

Европейские аббатства повторяли устав древних тюркских и ламаистских монастырей, которые придерживались тенгрианских традиций. Устав делил монастыри на два типа: для изучения философии и для наставления верующих.

В Казахстане, например, сохранились святые места, в названии которых встречается слово «абат». А в Актюбинской области в Абат-Байтаке уцелели здания древних храмов, следы монашеских келий, сюда приходят паломники.

Акафист — хвалебные церковные песнопения. Древнейшим в христианстве считается акафист, написанный в VII веке по случаю избавления Богородицей Константинополя от нашествия врагов.

По официальной версии слово произошло от греческого akathistos и означает «не сидящий», поскольку, мол, акафист исполняется стоя. Сомнительное толкование. Хотя бы потому, что чтение и пение молитв стоя у греков называлось «стадеис» (стояние).

Точнее иное. Слово «акафист» — адаптация древнетюркского выражения aq apizik, состоящего из aq(благоприятный) и apizik (abisik) (посвящение, особая молитва). Что передает суть акафиста!

В выражении aq apizik заслуживает внимания второе слово — apizik. При помазании на царский трон или рукоположении в духовный сан тенгриане совершали обряд посвящения «апизик» (apizik, abisik), у тюрков даже бытовало выражение: «…el orniliv abisikig teg» («…как помазание на царский трон»). Впервые об этом написано письмом брахми (возникло в VIII–VII веках до новой эры), что указывает на древность тюркского выражения и обряда.

Как видим, неуместное для молитвы слово «не сидящий» — это попытка объяснить незнакомое тюркское выражение, принятое в тенгрианстве (aq apizik ~ акапизик ~ акапис ~ акафис ~ акафист ~ akathistos).

Это хвалебное пение в честь Бога Небесного в VII веке было заимствовано Церковью у тюрков, согласно ее же документам, по инициативе папы Григория Великого.

Алтарь — место для жертвоприношения. Считается, что слово латинское — altaria, altarium: от altus(высокий) и ara (возвышение) — «возвышенное место». В христианской синагоге роль алтаря выполнял стол, за которым справлялась «вечеря любви» (агапа).

Начиная с IV века, то есть с появлением у христиан храмов, название «алтарь» присвоено части храма, обращенной к востоку и огражденной иконостасом. Самые древние алтарные храмы известны на Кавказе — в Армении, Кавказской Албании и Иверии.

Новые христианские алтари устраивали по тюркскому образцу и тюркскими мастерами. Не случайно Лаодикийский собор (~ 363) постановил: «Не должно в местах Господних или в церквах устраивать так называемые агапы».

Слово «алтарь» есть адаптация древнетюркского выражения ala tor, состоящего из слов: ala (Берущий — одно из обращений к Богу Небесному) и tor (почетное место, место против входа). То есть «почетное место Берущего» (ala tor ~ алатор ~ алатар ~ алтар ~ алтарь ~ altaria).

Такая трактовка точно передает назначение алтаря и согласуется с религиозными обычаями тенгриан. Христиане заимствовали предмет и его название.

Аминь — «да будет верно», заключительное слово молитвы. Оно якобы из Ветхого завета. Однако сами богословы отмечают, что «аминь» в Новом завете часто звучит в ином значении, чем в еврейских книгах.

Это противоречие легко устраняется: христиане взяли у тенгриан не только сам обряд богослужения, но и многие термины, его сопровождающие.

По-тюркски amin означает «нахожусь в безопасности», «защищен».

Традиция произносить amin (амин) в конце молитвы отмечена у тюрков еще в глубокой древности. Ее истоки — в культе, который сложился задолго до новой эры: к душам предков (amin) обращались они за помощью и защитой.

У чувашей, например, принята молитвенная формула: «Амин, Турa, зырлах!» — «Амин, Тура, помилуй!» («Тура» — обращение к Тенгри у чувашей.) Таким образом, завершение молитвы словом «амин» получает свое естественное объяснение.

Артос — квасной хлеб, освящаемый на Пасху; другое название — просфора. Якобы произошло из греческого artos — «хлеб».

Но обратим внимание на очень важную деталь: Восточная церковь использует для этого таинства только квасной хлеб, а Западная — пресный (опресноки). Почему?

Столь принципиальные отличия в отправлении одного из важнейших христианских обрядов предполагают объяснение, а его нет… Откуда эта традиция? И она из тенгрианства.

Именно квасной хлеб на праздник весны приносили тенгриане в храмы как дар Тенгри, это был древний культовый обряд у тюрков, известный задолго до новой эры. Он и стал обязательным при праздновании Пасхи в Восточной церкви — отсюда кулич.

Вместе с этим, абсолютно новым обрядом пришло в Церковь и незнакомое древнетюркское слово artut(приношение, дар, подарок), превратившееся в понятное для греков «хлеб» (artut ~ артут ~ артус ~ артос ~ artos).

Бог — верховная сущность, наделенная высшим разумом, абсолютным совершенством, всемогуществом, сотворившая мир и управляющая им.

Слово «Бог» обычно связывают с монгольским «Бурхан». Однако слово «Бог», как известно, было в русском языке задолго до прихода монголов.

Реже имя Всевышнего выводят из санскрита: в ведийской мифологии «Бхага» (bhaga) — божество, имя которого переводится как «доля», «счастье», «имущество». Но эта версия без аргументации, в ней найдено только созвучие. И все.

Убедительнее слово «Бог» искать в древнетюркском bodi, которое подтверждается и буддийской традицией. Известно, что в I веке в буддизме после IV Собора, на котором приняты тенгрианские обряды богослужения, распространилось новое учение «махаяна» (широкая колесница) как противоположное более древнему — «хинаяна» (узкая колесница). Оно возникло при царе Канишке — так в Индии звучало имя хана Ерке, тюрка, владыки Кушанской империи.

«Бодхи» (Просветление, Пробуждение) стало важнейшим понятием буддизма, обозначая высшее сознание, духовное просветление, достижение мудрости. У тюрков это слово звучало как «боди» (bodi). Вот цитата из сутры «Золотой блеск»: «Bodi tegma tujunmaqi? jana sozagali boltuqmaz» («Прозрение, называемое bodhi, нельзя выразить словами»).

Если в Азии «боди» за века трансформировалось в «богдохан» (достигший Просветления государь), «богдо-гэгэн» (Свет августейший), то в Европе, незнакомой с культурой Востока, оно означало не «Свет Небесный», а только имя Высшего Существа — Бога.

Обращение «Бог», «Бох», «Боже», «Божич» встречается только у народов, чья история связана с тюркской. Показательно, что у тюрков слово boq (bo) означало «обрести мир, покой».

Не исключено, что выражение «в Бозе почить», ныне понимаемое как «умереть в Боге» есть искажение тюркского bodi bosa-. В его основе два слова: bodi (Просветление) и bosa- (покидать), или «покидать в Просветлении».

Бурса — общежитие для бедных студентов. Слово выводят из латинского bursa — «сумка», «кошелек», объясняя тем, что в средние века так называли кассу какого-либо союза. Крайне сомнительное объяснение. Идея подобных учреждений и их название — явно заимствование у тюрков в V веке и тому есть ряд доказательств.

В переводе с древнетюркского bursan (бурсан ~ бурса) — «монашеская община», что абсолютно точно передает истинный смысл слова «бурса».

Господи — в русском языке одно из обращений к Богу. Его почему-то выводят от ho (старинный звательный падеж). Но куда убедительнее иное объяснение.

Согласно постулатам восточной философии, человек на пути к совершенству проходит через пять ступеней познания. Он как бы проживает пять жизней в одной. На каждой ступени у него свое представление об Истине, дарованной Вечным Синим Небом. Отсюда пять видений и пять обращений к Всевышнему: Тенгри, Алла, Бога, Ходай и Господи.

В основе слова «Господи» лежит koz bodi (~ гозбоди ~ госбоди ~ господи), составленное из двух древнетюркских слов — koz (глаз) и bodi (Прозрение).

Именно «Прозрения глаз» просит у Всевышнего верующий. К этому призывает и тенгрианство, и буддизм, в этом они видели развитие души и самого человека. У христиан, как известно, цели религии совершенно иные, они ищут для себя спасения в смирении.

Дух — в русском языке понимается как «внутренняя моральная сила». Здесь явное заимствование древнетюркского слова tu — «знамя».

Известно, что знамя окружалось ореолом святости у всех азиатских народов. В знамени обитает дух-покровитель, дарующий людям военный успех и самое их существование. Знамя у тюрков имело значение священного талисмана.

В Европе знамя привычной ныне формы появилось только с приходом тюрков.

В результате русской фонетической адаптации слово tu превратилось в «дух» (tu ~ туг ~ дуг ~ дух), но сохранило смысл, который вкладывали в него тюрки.

Уронить знамя или сломать его — считалось дурным знаком. Отсюда фразеологизмы типа «поднять боевой дух», «боевой дух упал», «сломлен духом». Все они есть буквальный перевод тюркских выражений, их калька.

Ереси — в христианстве отклонения от церковной доктрины. В переносном значении — заблуждение.

Происхождение этого слова связывают с греческим hairesis — «избранный образ мыслей», «особое вероучение». Однако и здесь явная интерпретация древнетюркского выражения jer- esiz. Оно состоит из двух слов: jer- (отвергать) и esiz (зло).

После незначительных фонетических изменений незнакомое тюркское выражение превратилось в понятное для греков «выбор», «особое вероучение» (jer- esiz ~ ересиз ~ ересис ~ hairesis). Возможен и другой вариант этимологии этого слова, также тюркский — jer-asi. Сочетание jer- + аффикс — asi (<-a+si)дословно «то, что следует отвергнуть» (jer-asi ~ ерэсы ~ ереси ~ hairesis).

Икона — от греческого «изображение», изображение Иисуса Христа, Богоматери и святых.

Но иконопись не могла начаться со времен Христа, хотя бы потому, что христианство было ветвью иудаизма, которому икона не свойственна и ныне.

Лишь с VI века в Византии появились первые иконы. В конце VIII века (II Никейский собор, 783–787 годы) иконы стали обязательной принадлежностью христианского культа в Европе. Одним из защитников иконопочитания был святой Иоанн Дамаскин, похоже, тюрк по крови. Он жил в VIII веке и в миру носил имя Мансур. В 787 году Вселенский собор провозгласил его «глашатаем истины».

Первые иконы отмечены в церковном обиходе уже в IV веке в Армении, Кавказской Албании и Иверии.

Показательно, что икона обязательна для северной ветви буддизма, основанной, как известно, на тенгрианских традициях. Будда изображается с поднятой в жесте умиротворения рукой: большой и безымянный пальцы сомкнуты.

У тенгриан этот жест назывался двоеперстием. Точно таким же он перешел и сохранился в Армянской и других Церквах, первыми перенявших духовные традиции тюрков.

У тюрков культ священных образов восходит к наскальной живописи. По сохранившимся поверьям, они помогали человеку настроиться на общение с Богом, достичь Просветления.

Древняя «наскальная» традиция соединения молитвы и образа выражалась в двух древнетюркских словах: aj- (говори) и koni (истинно, правдиво). (Слово koni часто использовалось в религиозной терминологии древних тюрков: например, koni kertu nom (истинное учение).

Заимствуя у тенгриан обряд иконопочитания, христиане, что видно из их объяснения (!), приняли лишь внешнюю сторону, они не поняли сокровенной сущности иконы (отсюда иконоборческие смуты!). В итоге тюркское наставление «говори истинно», или «открой душу» превратилось в убогое греческое — «изображение».

Едва ли не на всех европейских языках слово «айкон» (aj- koni ~ айкони ~ айкон ~ eikon) звучит одинаково.

Ирмос — в христианстве богослужебная песня утреннего канона, служащая связью между песнями из Святого Писания и тропарями. Отсюда, якобы, и название: от греческого heirmos — «сплетение». Здесь, как с иконой, пример внешнего заимствования.

В византийской гимнографии ирмосы появились не ранее VII века. Слово «ирмос» тюркского корня: jir(песня) + аффикс — maz дословно — «наши песни» (йырмаз).

Очевидно, в результате фонетической адаптации тюркское «йырмаз» превратилось в греческое «ирмос» (jir-maz ~ ирмаз ~ ирмоз ~ ирмос).

Как известно, пение — обязательный элемент духовной культуры тюрков, особенность тенгрианской традиции. Ее отметил римский папа Григорий Великий, который и заимствовал у тюрков-тенгриан этот обряд: отсюда грегорианское пение в католической Церкви.

Происхождение слова «ирмос» от тюркского «песня» подтверждается и тем, что богослужебная книга «Ирмология» содержит молитвы, предназначенные только для пения. Одним из первых авторов ирмосов был святой Иоанн Дамаскин (в миру Мансур).

Кадило — сосуд для курения фимиамом в христианской службе. В древности он имел вид чашки, укрепленной на деревянной рукоятке и назывался кация. (Так до сих пор устроена кадильница у русских старообрядцев.) Ныне кадило подвешивают на цепочке, в него кладут горящие угли, а на них насыпают ладан. По древним поверьям Востока ладан отгоняет злых духов.

Оба названия («кадило» и «кация») бесспорно тюркского происхождения. В переводе с древнетюркского qadit- означает «отвращать», отсюда «кадило», дымом которого тенгриане отвращали злых духов (qadit- ~ кадыт ~ кадит — > «кадило»).

Название «кация» восходит к сложному слову qa cajti (qa cajti ~ качайти ~ кацайти ~ кацай ~ кация), которое состоит из двух древнетюркских слов: qa (сосуд) и cajti (святыня).

Перевод этого слова — «сосуд со святыней» — точно отражает не только назначение кации, но и благоговейное отношение к помещаемому в нее ладану.

Камилавка — у христиан головной убор лиц священного сана. В IX веке так называли императорские венцы и папскую тиару. С XV века камилавку носит духовенство.

Происхождение слова связывают с греческим kamelos (верблюд). Название якобы восходит к шапке из верблюжьего (kamelos) волоса. Версия малоубедительна. Какая связь с царским венцом и папской тиарой?

Налицо очередное заимствование из тенгрианства. Название головного убора восходит к qam jelvi, состоящему опять же из двух древнетюркских слов: qam (священнослужитель) и jelvi(священнодействие).

Сцены священнодействия сохранились в наскальной живописи Алтая. Известно, что у тюрков священнослужитель во время священнодействия обязательно надевал подобный головной убор. У христиан такого головного убора не было.

Введя его в свои обряды, христиане стали искать объяснение незнакомому названию. Кроме неуклюжего греческого «верблюда», ничего предложено не было.

Клобук — головной убор монахов, состоящий из камилавки и крепа. Нынешняя форма взята Русской церковью у греков в XVII веке. Прежде этот покров делался не из легкой материи, а из плотной. У монахов времен Пахомия (IV век) он повторял башлык.

Клобук имеет бесспорно тюркское происхождение. Сами христиане выводят его из тюркского слова «колпак» — шапка. Однако это не точно. В основе названия лежит выражение qul ba, состоящее из двух древнетюркских слов: qul («раб Божий») и ba («покрывало»). Иначе говоря, «покрывало раба Божьего».

Название говорит и о форме клобука, и передает символическую его суть.

Колокол — его появление в христианстве связывают с именем епископа Павлина (353–431), которому якобы подсказал идею вид полевого цветка. Но это — более чем наивно. Латинское название колокола — «кампана» (campana) по невежеству объясняют названием провинции, где их начали отливать.

Документы свидетельствуют совершенно иное. В Италии колокола появились только при папе Сабиниане, около 604 года, а во Франции — в 550 году. Греки не знали колоколов до IX века. Там прихожан созывали ударами молотка в било (деревянную доску) или клепало (железную полосу).

Родина колоколов — Тибет, а изобретатель их — Аблома, сын Аботени и его четвертой жены Джамир Гимбаре. Так утверждают легенды Востока, сложившиеся еще до новой эры.

От тюрков традицию использовать колокола для сбора верующих первыми заимствовали армяне. В Эчмиадзине — духовном центре Армянской апостольской церкви — хранится древнейший колокол с Тибета, видимо, подаренный тюрками.

Не случайно, русское колокол, немецкое Glock и французское cloche — явно одного корня. Однако объяснение, будто в их основе лежит латинское clocca, не удовлетворительно. Здесь явная латинская адаптация иноязычного слова, которое вытеснило прежнее campana.

Название выведено из выражения qalik qol-, составленного из двух древнетюркских слов: qalik (небо, небеса) и qol- (просить, молить). Перевод «моли небеса» прямо указывает на назначение колокола (qalik qol- ~ калыккол ~ калыкол ~ колокол).

Воистину, верны слова: «Колокол таинственно связан со святыми силами и людскими душами; он будит землю и небо». Впрочем, не исключено и другое толкование этого слова, тоже тюркское: qol (в значении «рука») и oqi- (звать, призывать), то есть «призывать рукою».

Иначе выглядит и история слова «кампана» — к итальянской провинции оно не имеет отношения. Название составлено из двух древнетюркских слов: cam (священнослужитель) и pan (доска), что значит «доска священнослужителя». Это абсолютно точно передает назначение била (campana ~ кампана ~ кампан ~ cam pan).

Более того, объясняет, почему с появлением настоящих колоколов на смену слову campana пришлоclocca.

И это не все. В церковном уставе помимо «кампаны» используется термин «тяжкая», якобы перевод греческого слова «барайа» («тяжкие»). Считается, что так назвали большие колокола за их сильный звук.

Здесь явное сочетание двух древнетюркских слов: bar- (исчезни) и aja (грех) (bar- aja ~ барайаг ~ барайа). Перевод «исчезни грех» передает символическую суть благовеста, когда колокола («во вся тяжкая») звучат в дни торжественных событий в церкви. Например, на Пасху.

В северной ветви буддизма есть специальный обряд уничтожения грехов. Эта церемония проводится перед входом в монастырь.

К слову, колокольчик — атрибут буддийского алтаря, он символизирует высшую мудрость.

Кондак — жанр византийской церковной поэзии. Отсюда якобы и название, восходящее к греческомуkontakion — «краткий».

Творцом кондаков в христианской Церкви был Роман Сладкопевец, он родом из Сирии, жил в V–VI веках. Однако самые ранние образцы («Пир дев») приписывают Мефодию, епископу из Ликии, умершему в 311 году.

Кондак как жанр церковного творчества расцветает в западном мире благодаря тюркам. О чем в VI веке сообщали сирийские источники. Это позволяет полагать, что термин «кондак», как и «ирмос», тюркского происхождения. Он от древнетюркского слова kondgar- (направлять на истинный путь). Сочетание kondgar- + аффикс — k дословно — «направление на истинный путь». Вот почему кондаки излагают содержание праздника или жизни святого!

Такая трактовка куда уместнее, нежели греческое «краткий» (kondgark ~ кондгарк ~ кондарк ~ кондак ~ kontakion).

На Руси певческие рукописи XI–XIV веков включали в себя собрание кондаков и назывались «кондакарь». Эта фонетическая адаптация еще ближе к тюркскому первоисточнику, нежели греческая (kondgark ~ кондгарк ~ кондагарк ~ кондакарь).

Кондакарное письмо, к сожалению, так и не расшифровано. А причина неудачи в игнорировании тюркских традиций. Европа не желает замечать, что кондакарное письмо имеет тюркские истоки.

Кукуль — головной покров монахов-великосхимников. В отличие от клобука покрывает голову и спускается на оба плеча, грудь и спину и везде покрыт изображениями святого равностороннего креста. Кукуль — знак беззлобия, напоминающий монаху о незлобии и младенческой простоте.

Кукуль, как и клобук, имеет бесспорно тюркское происхождение, название состоит из двух слов: ku-(охранять) и qul (раб Божий). Перевод «охраняй раба Божьего» говорит о прямом назначении кукуля и передает его символическую суть.

Лабарум — название знамени с крестом, которое утвердил император Константин. Происхождение слова «лабарум» (labarum) считается неизвестным.

Культ креста пришел в Европу вместе с тюрками-кипчаками. Равносторонний крест — символ Тенгри.

Византия, заимствуя у тенгриан обряды почитания Бога Небесного и приспосабливая к ним христианство, переняла и культ креста. Вот почему в IV веке равносторонний крест украсил знамена Константина.

«Лабарум» есть явная адаптация тюркского выражения ala barim (ala barim ~ алабарым ~ алабарум ~ лабарум ~ labarum). В его основе: ala (в значении «недобрые помыслы», «козни») и barim (погибель), образованного сочетанием глагола bar- (исчезать, умирать) + аффикс — im.

Перевод этого выражения — «погибель недобрых помыслов» — очень точно отражает ситуацию, после которой малоизвестный грек Константин стал Великим государем. Имея за плечами тюркское войско, сделать это было не трудно.

Монастырь — общины монахов или монахинь.

Первые западные монастыри возникли через тысячу лет после буддийских, в III–IV веках. Это были поселения отшельников в Египте, которые имели облик крепостей. Но только в середине V века по правилам IV Вселенского собора (451) монахи были причислены к христианам и подчинены ведению епархиальных архиереев.

Уже одно это показывает, что идея монашества не могла возникнуть в христианской среде.

Но официальная версия слово «монастырь» выводит из греческого «монос» (один), отсюда — monasterion(келья отшельника). Однако это совершенно не согласуется с историей монастырей.

Налицо очередная неудачная греческая «адаптация»! У древних тюрков была молитва manastar irz-a(«прости мне мои прегрешения»). Эта формула пришла из санскрита. Особого внимания заслуживает в ней первое слово manastar. Оно состоит из manasa (душа) и tar (спасать), что переводится как «спаси душу».

Видимо, эту короткую молитву тюрки читали при входе в монастыри или около святых мест. Она абсолютно точно передает чувства тех, кто искал в монастырях спасения от мирской скверны.

Нимб — изображение сияния вокруг головы (символ святости). Происхождение его не установлено.

В Европе слово «нимб» обычно выводят из латыни, от nimbus (туча, облако). Между тем нимб — один из древнейших символов восточной культуры, означающий истечение жизненной силы, мудрости, сияние святости. Нимбы были разной формы и разного цвета.

Этот термин — явная адаптация древнетюркского выражения jan im ba (jan im ba ~ янимба ~ нимба ~ нимб ~ nimbus), состоящего из трех слов: jan (сияние), im (знак) и ba (обвязывать).

Перевод понятен — «окружи знаком света», «высвети». Он — наставление иконописцам.

Орарь — длинная лента, которую носит на плечах христианский священник.

Историки Церкви не установили, когда орарь стал облачением священнослужителей. Расходятся их взгляды и на происхождение самого слова «орарь».

По дурной традиции слово «орарь» считается греческим. Одни настаивают на греческом «видеть», «наблюдать». Другие производят его от «хранение», «попечение», подразумевая, что лица, имеющие орарь, пекутся о душах верующих. Есть и латинский вариант — orarium, от orare (молиться).

Такая разноголосица объяснима. Слово это тюркское, в его основе лежит or- ari-, состоящее из or-(вязать, плести) и ari- (очищаться) (or- ari- ~ орары ~ орари ~ орарь).

Особого внимания в выражении or- ari — заслуживает слово ari-. В древнетюркских религиозных текстах слово ari- означает «очищаться от грехов». Вот цитата: «jazuqun aria mujan bula sen» (очистятся твои грехи, и ты добьешься справедливости).

Таким образом, перевод слова «орарь» с древнетюркского — «завяжи и очистись» — совершенно точно передает символическую суть носимого облачения.

Надевая орарь, священнослужитель опускает его концы вниз, а прочитав молитву, он перевязывается орарем, показывая тем самым свою духовную чистоту. Это — тенгрианская традиция.

Язычник — сторонник многобожия, идолопоклонник.

Слово «язычник» имеет явную древнетюркскую основу jaz- (грешить). Сочетание jaz- + аффикс — igciпереводится как «грешник» (jaz- + — igci ~ языгчи ~ язычиг ~ язычник).

Не исключен и другой вариант этимологии этого слова: тюркская основа jazinc (грех) + русский суффикс — ник (jazinc + — ник ~ язынчник ~ язычник). Однако это менее вероятно.

Таким образом, можно полагать, что русское слово «язычник» есть заимствование тюркского слова «грешник»…

Как видим, криминалистам открываются неплохие перспективы в исторических исследованиях. Их методики здесь кстати. А мы взяли лишь одну область «преступлений» — религиозную… Так, куда исчезли тюркские духовные ценности? Этот вопрос уже не зависает в воздухе, как прежде.

Но религиозная история не закончилась «потерянными» словами, она имела продолжение.

К концу первого тысячелетия пространство Европы раскололось на две враждующие стихии — Рим и Константинополь возненавидели друг друга. Причины для тайной и явной вражды между ними были давние.

Во-первых, экономические. Византия долго и успешно общалась с тюрками: знаменитый Шелковый путь заканчивался в Византии, проходя по Дешт-и-Кипчаку. Путь «из варяг в греки» тоже вел в Византию и тоже через Дешт-и-Кипчак. Успешная торговля с восточными соседями усиливала позицию греков в их противостоянии Риму. Вот Рим и желал выгодных ему перемен.

Вторая причина противоборства Рима и Константинополя была не менее весомой — религиозные разногласия. Они выткали канву всей политической жизни Европы: «Чья власть, того и вера». Эти слова служили девизом. Речь шла о владении миром, о претензиях двух держав, которые лишь маскировали свои желания теологическими спорами: не Бог, а золотой телец вдохновлял правителей.

Приняв в IV веке христианство, и Рим, и Константинополь быстро из рабов превратились в господ, и они не жалели сил, чтобы после смерти Аттилы отмыть, обелить свое рабское прошлое. Греческие императоры первыми поняли, как это сделать — с помощью религии, которую обе страны приняли все-таки насильственно и которую теперь важно было сделать себе подвластной.

Лишь религия несмываемой печатью указывала им на былое.

В Центральной и Западной Европе преуспевали римляне, переманившие много кипчаков. Восточная Европа осталась за греками, которые умело балансировали между Римом и степняками. А поскольку политическое давление в Европе велось через Церковь, то правители двух враждующих стран обратили взоры именно на Церковь, через нее надеясь влиять и на противника, и на соседей, через нее возвышаться и творить себе будущее и прошлое. Христианство все больше и больше становилось инструментом политики. И только политики.

В Риме вплоть до IX века светская власть очень активно вела дела папства — церковные нововведения, догматы и правила исходили, как правило, от светских политиков, которым прислуживала Церковь.

И это было объяснимо. После блестящих побед Аттилы Западная империя долго не могла восстановиться — ее терзали «варвары» и многочисленные «варварские королевства», которые появились в Европе.

Лишь в 591 году, заключив мир с варварами-лангобардами, римские власти получили передышку. И за дело взялась Церковь, центр которой был тогда в Византии, — папа римский обязан был согласовывать свои действия с Вселенским патриархом, но он не всегда делал это.

В VII–VIII веках Римская церковь с благословения папы Григория Великого тайно начала блестящую идеологическую агрессию на север, к тюркам, где господствовало тенгрианство (или «арианство», по христианской терминологии). Тысячи и тысячи людей через десятилетия оказались в плену Рима. И они даже не узнали об этом!

Папа умело повел диалог с королем Испании, нашел общие слова с воинственной Брунгильдой — королевой Австразии, стал едва ли не своим человеком на южных землях Британских островов. Вся Западная Европа почувствовала на себе миротворческую активность Рима — войны надоели всем.

Умело маневрируя связями, не афишируя их, папа тихо собирал силу, превращая папство в активный институт власти… Тайное войско, суд, финансы… А главное — слово (идеология), оно было главным оружием.

Папа Григорий Великий задумал государство над государствами… Триста лет энергично и незаметно Западная церковь вела его строительство. Лишь когда все было готово, папа Николай I (858–867) заявил о самостоятельности Римской церкви. Это был очень серьезный удар по престижу Византии. Завоеванная самостоятельность! С ней нельзя было не считаться, ее нельзя было не уважать.

В Византии же, начиная от императора Константина, Церковь стояла за спиной императора, полагаясь на его силу и власть. Она почила на лаврах. Зависимость ее проявлялась во всем, активной политики она избегала. Тихо властвовала.

В споре за лидерство церковный Рим выбрал, конечно, самый трудный, но и самый плодотворный путь: он полагался только на себя. Последовательно укреплял свою власть, свои финансы и одновременно, упрощая тенгрианский канон, формировал свой обряд, свою службу. Иначе говоря, искал свое лицо, свою индивидуальность. Только так он мог вырвать церковное лидерство у Византии и вновь занять трон повелителя Европы.

В Западной церкви смело меняли службу — отбрасывали старые, придумывали новые обряды, которые по духу были ближе европейцам. И хотя образ тюркского Бога Небесного по-прежнему присутствовал в ее пантеоне, но… уже не на переднем плане был он. Скорее ютился фоном для Христа, Девы Марии, различных святых. Религия все дальше отходила от своей божественной сути. Внешняя, обрядовая ее сторона явно преобладала в нововведениях Рима.

Впрочем, так и должно было быть: иначе папство не получило бы свое лицо и право на собственную церковную политику, к которой обязаны были прислушиваться. В средневековье обрядовой стороне придавалось особое значение. Парадокс заключался в том, что внешняя помпезность уводила людей от Бога. Рим, добившийся власти, нищал духовно: богатство, роскошь губили его, вызывали несогласие паствы.

Константинополь уступал римлянам одну позицию за другой — в политике греков не было творчества, она была даже не консервативной, скорее закостенелой. Греческие правители тихо паразитировали на религии, напоминая медведя в берлоге, который живет зимой за счет накопленного летом жира. Однако в идеологии так продолжаться долго не могло — и идеи стареют. Жизнь при всей ее лености, консервативности не терпит застоя, иначе она превращается в болото.

Византия была обречена. Рано или поздно страна должна была рухнуть в это бесславное болото: ее благополучие целиком и полностью зависело от Дешт-и-Кипчака. Не считаться с тюрками она не могла. Вот почему греки держались чуть восточнее для Запада и чуть западнее для Востока. В постоянном балансировании проявлялась их политика, которая и вела в тупик: благополучие не бывает долгим. Без новаций оно временно и у человека, и у государства, и у религии.

Конечно, нововведения были и в Греческой церкви, но непоследовательные, непродуманные (например, иконоборчество). Константинополь вынужденно проявлял сдержанность, похвальный консерватизм, который в конце концов и привел к разделению христианской единой Церкви на Византийскую и Римскую. Случилось это 16 июля 1054 года, тогда был подписан акт взаимного отлучения.

Восток и Запад объявили миру, что они отличаются мировоззрением. Это крупнейшее событие и увенчало политику, которой так или иначе придерживались обе стороны, начиная с IV века и с момента заселения Европы тюрками и принятием христианства в колониях Римской империи, а также в самом Риме.[45]

Так случился первый крупный конфликт внутри Церкви. К сожалению для Европы, он был не единственным: церковно-политические разногласия всегда слагали некий дипломатический фон, насыщенный взаимными упреками в ереси. Складывалось ощущение, что каждая европейская Церковь владела некой божественной истиной, устанавливая, что есть правильно, а что — нет. Папа Геласий I, например, на Соборе в Риме 13 мая 495 года торжественно объявил себя «наместником Христа на Земле». Ни больше и ни меньше. Церковники утверждали за собой право называть ересью все, что им угодно. Борьбой с ересью оправдывались войны, тайные убийства, публичные казни… Политика велась грязная и отнюдь не церковная! Смрад стоял над Европой.

Что, например, представлял собой церковный розыск, позже названный «инквизицией»? Или — к чему всегда призывали церковные Соборы и церковные суды?.. О них написано много, но крайне однобоко. В угоду только Риму или Византии. Нигде не подчеркивалось, что именно называлось ересью.

Церковные идеологи умело закладывали в сознание миллионов людей мнение, что существует враг Христа, с которым борется благочестивая Церковь. Враг, якобы выступающий против Церкви, а значит, и против «наместника Христа на Земле», то есть живого бога… Все скрутили, запутали в клубок и назвали непонятным (тюркским же!) словом «ересь».

Костры инквизиции явно начинались не с хвороста…

Это кипчаки, воспитанные на иных духовных традициях, горели на кострах, по-прежнему уверенные в том, что Христос не бог; это их пытали и мучили, заставляя отречься от веры в Бога Небесного — Тенгри; это тюркскую божественную литературу, сперва переведя на свои языки, уничтожали церковники, опять же прикрываясь абстрактным словом «ересь»… Так веками отучали европейских наследников тюрков от своей культуры, от своей истории. И, кажется, отучили.

Образно говоря, Варфоломеевскую ночь Рим готовил за много веков до 1572 года, убивая всех несогласных с его духовной политикой. Руки иных римских и византийских святош — по локоть в крови.

Только во Франции за ту одну «ночь» (к слову, она продолжалась несколько дней) убили более 30 тысяч человек, которые были противниками римского христианства; конечно, кальвинисты своих тенгрианских корней, видимо, не сознавали — века сделали свое дело, но ненависти к Риму они не растеряли, передавая неприязнь к католичеству от поколения к поколению по сей день. Вряд ли кто из европейцев мог бы объяснить причины своей неприязни к католикам — их всегда просто ненавидела половина Европы. Без объяснений.

Репрессии, фальсификации, шантаж, угрозы были политикой Церкви. И до Варфоломеевской ночи, и после нее… В открытом диалоге со своими противниками она проигрывала, поэтому и укрепилось в христианстве нелепейшее правило — «верить, не задумываясь». Обсуждать догматы веры христианам запрещалось.

…Более шестидесяти (!) изменений в тенгрианский канон в угоду своей политике внесли католики. «Новизна» порой бралась ими из митраизма — религии, соперничавшей с христианством и имевшей когда-то распространение в Римской империи.

Но некоторые нововведения не сразу принимала даже Римская церковь. Например, филиокве — исхождение святого духа, догмат, появившийся в VII веке как дополнение к принятым в IV веке. Сперва филиокве внесли в символ веры испанцы, а в 1009 году с ним согласились и в Риме.

Этот и другие примеры (а их много!) показывают, что все догматы Церкви придуманы обычными людьми — политиками. И в угоду политике. Божественная суть религии веками размывалась, духовность уходила из церквей, по мере того как Рим погружался в богатство, в самодовольство и разврат.

Увы, история Великой Степи забылась в Италии, во Франции, в Испании, в Англии — ее вытравили инквизиторы. Но она не умерла! Она все эти века жила с потомками Аттилы, передаваясь из поколения в поколение. Забылась, но не забыта.

Разделение Церкви — это разделение сфер господства. Ничего иного здесь нет. И оно, это разделение, оформилось к ХI-ХII векам, потому что не сразу кипчаки позволили ему свершиться: они отчаянно сопротивлялись Судьбе и сами ускоряли свой неминуемый конец — бесконечные их потасовки должны были истощить великий народ. Кипчаки, как дети, всегда стремились кому-то что-то доказать. А великодушие в мире взрослых губительно, слишком большую цену требует оно.

В VI веке, например, кипчаки бросили вызов остальной Европе. Тогда религиозные фанатики Рима устроили избиение евреев и изгнание иудеев из Палестины: Рим утверждался и через очищение христианства от иудаизма, на котором настаивали греки. Ему это отчасти удавалось.

Христианство, надо заметить, сослужило не лучшую службу еврейскому народу. Оно грубо вторглось в духовную жизнь евреев, придумав им того, кого у тех не было, — Христа!.. Якобы сына Бога.

Но в иудаизме нет Бога-Отца. Следовательно, не мог объявиться и сын. И об этом известно из оригинала текста Ветхого завета. Иудеи об этой истории (вернее о подробностях жизни еврея, названного во II веке Иисусом Христом) узнали много позже.[46] Не раньше II Вселенского Собора 381 года, на котором утвердили Евангелия — Новый завет. До этого ходило более ста противоречащих друг другу вариантов его жития, так называемые апокрифические Евангелия. Из них отобрали четыре.

Выходит, история с Христом — греческое «изобретение»! Но никак не еврейское.

Первые христианские общины появились, как известно, именно на территории Малой Азии (Византии!), а не в Палестине. И они, эти общины, с иудаизмом не порывали. В этом и состояла особенность раннего христианства, которое было сектой иудаизма. Разве не показательно — едва ли не всё «священное» у первых христиан было написано греческим языком и греческими буквами?..

Объявление христианства новой европейской религией дало Византии щедрые плоды — дерево росло в византийском (!) саду. Однако любое плодоносящее дерево дичает при ленивом хозяине. Так и случилось — в VI веке Рим пошел на Палестину, чтобы провести там отнюдь не теологические споры, а в пику Византии избивать евреев.

В политике, как и в шахматах, на ход противника полагается отвечать. Греки трусливо промолчали, за них ответили кипчаки: они себе в ущерб, но в пику Риму дали приют пострадавшему без вины еврейскому народу. Дешт-и-Кипчак протянул руку слабому, показывая, что заповедь Господа «Блаженны милостивые» тюрки соблюдают не на словах. В степных станицах с VI века появились еврейские кварталы с синагогами — джугут-аулы. Евреям на правах граждан — а не рабов! — разрешалось участие в жизни Дешт-и-Кипчака, исключая службу в армии, которой они физически не выдерживали, и, кроме того, не могли там соблюдать свои Моисеевы законы.

Ни один народ не имел столько свобод у тюрков, как еврейский. В Хазарии, например, евреи вели торговлю. Они общались со своими собратьями, укрывшимися от римских легионеров в Испании. Словом, тюрки полностью доверяли им, за что и поплатились.

Их покровительство дало повод недругам говорить об «иудаизации» Хазарского каганата, а следовательно, и об изоляции самого Дешт-и-Кипчака как разносчика «еврейской» заразы. Хотя никаких следов «иудаизации» археологам найти не удалось. Но мнение о ней живуче.

Упоминания в исторических сочинениях того времени об интересе хазар к иудейской вере есть, однако они читаются только в контексте с принятием тюрками изгнанных евреев — одно без другого не читаемо. Кроме того, надо помнить, слова «христианин» и «иудеянин» у тюрков были синонимами.

Хазарский каган по примеру правителя Кавказской Албании заинтересовался христианством, что вполне допустимо: в Дербенте же был патриарший престол Кавказа… Во всяком случае, хроники не упоминают о иудаизме тюрков, а об их христианстве — да.[47]

Рассказ о выборе каганом веры — очередная фальшивка. Не случайно легенда такого же содержания, но с «положительным» исходом написана той же рукой для русского Киева.

…Конечно, соседство двух свободных народов — кипчаков и евреев — давало обоюдную выгоду. Евреи показали себя неплохими ремесленниками, торговцами. Кипчаки в ответ охраняли джугут-аулы, как свои. Важно отметить, тюрки мирно уживались с соседями, не стремились подавить их культуру или присвоить ее себе. Но чужих женщин они любили.

Без преувеличения, только великодушие кипчаков спасло тогда евреев от неминуемой гибели, на которую их обрекли европейцы. К сожалению, и это забылось, хотя теперь немало евреев с явно тюркской внешностью — голубоглазые, скуластые. «Следы» содружества двух народов… И даже эти синеглазые евреи рисуют своих спасителей злодеями.

Историкам (и обязательно еврейским в том числе) рано или поздно придется вырвать из цепких лап забвения Великую степную страну — нашу общую Родину, распутывать хитросплетения интриг и домыслов, которыми задавлена ее история.

Византийские, римские, русские историографы вообще стерли Дешт-и-Кипчак с исторической карты. Будто и не было кипчаков, принесших Европе веру в Бога Небесного.

Впрочем, грешили тем же и китайцы, которых тюрки покорили раньше, чем европейцев. Пришло время, и китайцы подняли голову. Они повели свою политику, тонко играя на честности и доверчивости тюрков. Их девиз был прост и понятен даже глупцу: «Тот, кто хочет добиться владычества в Поднебесной, должен искоренить наказание (т. е. оружие); а тот, кто стремится подчинить врагов силой, отдаляет добродетель».

Эта китайская мудрость сродни христианской «любви к ближнему»… Подобной словесной шелухой вносили разброд в тюркское общество, лишали народ физической силы, противостоять которой раньше не мог никто. Китайцы мастерски стравливали тюркских правителей, они первыми додумались воевать с врагом руками самого же врага.

Микроб раздора, как ржа, с тех пор проник в тюркское общество, он передавался с молоком матери. Так ненавидеть друг друга, так завидовать друг другу теперь умеют только кипчаки, у которых родной брат порой страшнее лютого врага. И все потому, что поверили чужим словам.

Немало восточных земель Дешт-и-Кипчака после смерти Аттилы без боя вошло в Китайскую империю. Там, на этих землях, жили тюрки, пожелавшие иметь власть китайского императора… Они «возлюбили ближнего своего», отложили оружие, чтобы «не отдалять добродетель». А граница Китая от Великой стены ушла далеко на север. Китайцы говорили и действовали, тюрки сидели и слушали.

Вольные люди Степи забыли, что Тенгри-хан сделал тюркский народ свободным, дал ему лицо и огромную Степь… Все растеряли кипчаки, поверившие чужим словам, чужому, а не своему Богу.

Правда, каган восточных тюрков Кутлуг позже отбил у китайцев нагло присвоенные ими земли. Было счастливое время, когда воинов Кутлуга признали и другие каганы. На несколько лет порядок воцарился в Дешт-и-Кипчаке. Однако после Кутлуга, прозванного Эльтериш (каган-собиратель), братоубийство вновь вернулось в Степь… И все началось сначала.

Надо ли удивляться, что с VIII века и Византия попыталась отойти от слабеющего союзника. Но византийский император без тюркской поддержки был ничто: стоило ему сделать самостоятельное движение, как он рухнул — провинциальная знать тут же свергла его, и к власти в Царьграде в 717 году пришла Исаврийская (Сирийская) династия.

Новые императоры Византии объявили об иконоборчестве.[48] Так они утверждали себя, начав перемены в Церкви и отведя в ней тюркам дальнее место. Объявляя о выдворении тюркских икон, власти желали не разрыва, а постепенного подчинения Дешт-и-Кипчака: в IX веке греки впервые продиктовали условия.

И это у них получилось.

Тень Константинополя тучей легла на Восточную Европу. Присутствие евреев в Дешт-и-Кипчаке лишь усилило мрак — изоляция кипчаков продолжалась. Все было тогда на руку Риму, который вновь, как и тысячу лет назад, выходил на мировую арену, возрождая новую империю: полное подчинение ему Европы через христианскую Церковь было делом времени. Византийские церковники видели свое поражение и не могли противиться ему.

Тюрки же, вовлеченные китайцами и европейцами в междоусобицу, оказались в отчаянном положении: они слабели на глазах, от их былого могущество ничего не осталось. Им бы защищаться от внешних врагов, а они смотрели только на внутренних — брат убивал брата. Вот почему, выждав момент, варяги легко отбили у больного Дешт-и-Кипчака каганат Украину. Вот почему неопытные в степных боях «русские» пошли на правителей обескровленной Хазарии.

«Нет уз святее братства». Микроб раздора — Божья кара: Всевышний лишил степной народ разума!

К сожалению, много страниц истории Дешт-и-Кипчака останутся пустыми — не восстановить тех событий. Документы уничтожены. Лишь в архивах сохранились крохи — сведения о греках, которые в VIII–IX веках вели геноцид против кипчаков каганата Великая Булгария. Они записывали «в греков» прислуживавших кипчаков, приписывали себе пограничные земли булгар.

Есть архивные свидетельства и о том, как кичливые потомки Гомера, кроме икон, фресок, статуй, сжигали духовную литературу тюрков. Хранилища «древнеболгарских» книг. Где теперь следы от богатых библиотек, по которым училась Европа?.. А в костры сваливали горы книг, написанных рунами! Факт, который не опровергает даже энциклопедия «Христианство»; там, например, сообщается, что уже в XIX веке греки сожгли одну из последних библиотек «древнеболгарских» книг… Вот куда исчезло тюркское наследие!

На наш взгляд, именно греки в годы очередного булгарского геноцида назвали кипчакский язык «древнеболгарским» и, включив в него десяток-другой славянских слов, провозгласили «церковнославянским». Это они, как и римляне, физически уничтожали чужое духовенство, которое стояло на тенгрианских традициях… Травля велась страшная, великие мастера в черных сутанах вершили ее.

Только в архивах и остались по счастливой случайности разрозненные сведения, свидетели былого произвола… Вот почему Великая Степь названа сборищем «диких кочевников» и «поганых татар». Ничего другого о ней якобы не сохранилось.

Чтили Бога древние тюрки торжественно, с чистой душой обращались к Нему. И с небесным пением. Поэтому-то и припали к тюркскому духовному роднику сперва армянские, албанские, иверийские, потом византийские, римские и другие епископы: они увидели новую, истинную веру. И приняли ее святость.

В Великой Степи европейцы услышали молитвы во имя Бога Небесного. Из Великой Степи увозили они обряды Его почитания… Как же многое забылось!

А «забывалась» тюркская культура в разных странах по-разному, но везде одинаково подло, с обманом. В Западной Европе первым наловчился подрубать ее корни римский папа Григорий Великий (590–604 годы папства). Воплощение коварства.

Григорий происходил из знатного сенаторского рода, имел хорошее юридическое образование и блестящие административные навыки. После смерти отца он унаследовал огромное состояние, которое целиком вложил в обустройство монастырей, влачивших жалкое существование. Он прикормил монахов-бенедиктинцев, и они стали его тайной и надежной опорой в государстве, его ушами и глазами. Григорий не жалел средств на укрепление своей власти — экономические и политические заботы занимали папу не меньше богословских.

В 592 году, заключив мир с кипчаками, осевшими на севере Апеннинского полуострова (лангобардами, предками нынешних миланцев), он объявил папство неким центром средоточения тюркской духовной культуры в Европе.[49] Папа начал хитрейшую игру «ученого неведения» — Рим превратился в смиренного ребенка, который объявил о своем желании постичь тайны божественной истины.

К тюркам отправили легион папских агентов, в основном из числа монахов-бенедиктинцев. Они проникли в тюркские храмы — к самым святыням! — без малейшего труда, потому что папа Григорий с 591 года называл себя «епископом не римлян, но лангобардов». То есть тюрков?! Еще он себя называл «слугой слуг Божьих»… Каково было слышать такое честолюбивому кипчаку? Он — «слуга Божий» — обретал себе слугой папу римского. Но и это не всё.

Григорий Великий, придя к тюркам, глубоко им поклонился и поверх своей папской одежды смиренно повязал капу — так по-тюркски называлась накидка, которую носили рабы (кулы). «Вот я, слуга слуг Божьих!..» Кипчаки поверили этому лису в митре.

Подсылали к тюркам монахов-бенедиктинцев, не случайно. Они, видимо, были тюрками, перешедшими на сторону Рима, прекрасно знали язык и обычаи Великой Степи и не подозревали о той гнусной роли, какую подобрал им папа римский.

А роль была простой — вжиться, внедриться, смириться, вызвать к себе симпатию. Иначе говоря, стать своими. Но при этом требовалось неявно сеять смуту, осуждать старые порядки, предлагать новые, играть на набожности народа… Словом, баламутить.

Папа Григорий все рассчитал правильно: говоря о сыне Божьем, монахи ненавязчиво «навязывали» его культ. Рано или поздно, полагал папа, кипчаки привыкнут к Христу, а значит, и к Риму… Друзья же и братья.

Доверительность отношений усиливалась тем, что римляне сами охотно шли на заимствования. Например, тогда в христианстве появилась традиция церковного пения, которая издавна была у тенгриан. Больше того, богослужение они у себя стали вести по тенгрианским «Апостольским правилам», которые написал для них тюрк Дионисий Малый… Всё в христианской Церкви строилось, как у тенгриан, но для Христа.

Улыбка покорности не сходила с лица папы. Действительно, агенты Рима храмов не разрушали — они, как плесень, селились по углам.

В своем тайном послании папа Григорий инструктировал легатов: «Народ, лишь недавно узнавший христианство, но привыкший к своим храмам (выделено мною. — М. А.), станет приходить в них, как бы следуя обычаю, уже для того, чтобы поклоняться истинному Богу», то есть Христу. Без шума и крови орудовало у тюркских алтарей папское воинство. Так продолжалось до папы Николая Великого.

С тех пор в обиход католической церкви вошла, например, капа — та самая накидка раба, — она так и называется «капа», но ее теперь украшают драгоценные камни, золотая вышивка… Тряпка открыла римлянам лазейку в души тюрков.

Папа Григорий вел настоящую идеологическую агрессию. Вторжение, которое простодушные тюрки прозевали, — они ничего не поняли до сих пор. Их задушили в объятиях дружбы. Народ погибал, не видя лица врага. В дипломатии, в интригах тюрки полные невежды, воевать умеют только в открытом бою — с оружием в руках. И на коне. И чтобы свист в ушах… В этом повинны традиции Великой Степи, они не предполагали подлости, которая оказалась нормой в отношениях между коренными европейцами. У Рима был богатейший опыт именно закулисной борьбы — он умел подсыпать яд в бокал с вином даже самым близким друзьям.

Вот что писал в III веке об этом римском искусстве уже цитируемый Феликс Минуций: «Они строят жертвенники даже неизвестным неслыханным божествам. Так, присваивая святыни всех народов, они стали обладать и их царствами».

Как видим, история целиком повторилась и с тюрками. Ничего нового папа Григорий Великий не придумал, он действовал по старому, отработанному шаблону, который уже много раз выручал римлян.

Даже орден Григория Великого (им позже стала награждать Римская церковь особо отличившихся своих героев) по форме повторил тюркские ордена, известные еще до Аттилы. Брали все, что плохо лежало.

Забвение тюркской культуры в Европе шло по накатанной колее: официально ее никто не запрещал — ее просто перестали упоминать, и она забылась сама собой.[50] Уже к VIII веку политика насаждения христианства, начатая папой Григорием Великим, дала первые щедрые плоды — немало тюрков было на стороне папства, они стали его главным оружием и орудием в борьбе против Тенгри и всей тюркской духовной культуры. Свои громили своих.

Конечно, об эпохе разорения Великой Степи будут написаны правдивые книги. Пока о ней известно только из уст христианских историков. Эту победу католиков называют победой над арианством, сознательно упуская из вида, что египетский епископ Арий никакого отношения к Северной Европе не имел, что религия тюрков (единобожие!) существовала за восемь веков до рождения Ария!

Сохранилось немало сведений, как католики утверждали свои позиции в Северной Италии, на континенте, в Южной Англии. Схема всюду одна: обман, тайные уловки, подлог… Хотя, конечно, не всё и не всюду протекало спокойно и гладко, находились общины, которые раскрывали коварство Рима и противились ему. В первую очередь это — тюрки-богомилы, движение которых оформилось к X веку на территории Центральной Европы, затем тюрки-катары и тюрки-альбигойцы, которые приняли от богомилов эстафету борьбы за чистоту веры в Бога Небесного. Катары, например, возвратили себе тенгрианство, за что их (жителей современных Франции, Италии, Испании, Германии) называли хазарами или булгарами. Конечно, они — настоящие тюрки, боролись, как могли. Но силы были слишком неравными.

Вот, казалось бы, «несущественная» историческая деталь, которая многократно фигурировала даже в исторических романах. В средневековой Европе бытовало правило для аристократических родов — обязательный ритуальный поединок с драконом. Не победив своего дракона, молодой человек не мог называться рыцарем или аристократом, двери в замки соседей ему были закрыты… Но какого дракона должен был он победить? Что или кто подразумевался под этим мифическим образом?

Конечно, тюрки. Живых драконов в Европе не было. Образ дракона или змея, как известно, символизировал тюркскую культуру. Значит, от молодого человека требовалось публично отречься от предков, убить в себе память. За этим ритуальным поединком с драконом стояло убийство собственных предков!.. Нет, не самые глупые люди собрались в Ватикане.

Или такой пример. У тюрков, приученных только к открытому бою, считалось великим позором наносить противнику колющий удар шашкой или кинжалом — он считался ударом исподтишка. Только прямой рубящий удар признавала Великая Степь. Даже в самой безвыходной ситуации гордый тюрк обязан был рубить, но не колоть: по правилам боя неприятель должен видеть удар.

И эту особенность тюркской психологии подметили римляне. В средневековых городах против тюрков они применили шпаги, стилеты и кортики. Колющее оружие. Оно имело явное преимущество перед шашкой в поединках на узких, запутанных улочках. По традициям Степи считалось неприличным перед чужим домом сидеть на коне, полагалось сойти и вести коня за узду. В помещении тюрку вообще запрещалось обнажать оружие.

Европе было не до честного боя… Шашка уступила шпаге. Победу своего оружия европейцы объясняли тем, что шпага по форме повторяла латинский крест. Это якобы символизировало победу Христа.

Были в истории Европы и крестовые походы, которые в действительности тоже прочитывались иначе, чем в «римской» редакции (эта тема для новой книги по новой истории)… Только к XV веку католики одержали полную победу над тенгрианством — его последние очаги были подавлены и залиты кровью прихожан.

Слово «Тенгри» исчезло из церковного лексикона как еретическое. (Имя Бога-отца!) Но не исчезло тюркское упрямство. В XVI веке в Центральной Европе оформилось духовное движение — протестантизм… Стоявшие у его истоков последовательно выражали свою позицию, отрицая все римское. И не предлагая уже забытое тенгрианское.

В христианской Церкви к тому времени не было ни одного праздника, посвященного Богу-отцу! Европа обезличила Бога Небесного и свою победу над Ним назвала эпохой Возрождения… Конечно, об этом надо писать отдельную книгу.

После крещения Русь осваивала молитвы на том самом церковнославянском, канву которого составлял тюркский язык. Осваивала, поворотивши лицо на Восток, — по-тенгриански. И писала молитвы по-тюркски! Старинные церковные книги тому подтверждение.

Разве не показательно, что даже в поздних русских изданиях Афанасия Никитина, тверского купца, побывавшего с 1466 по 1472 годы за тремя морями, текст молитвы приводится на тюркском языке:

А Русь еръ тангрыд сакласын,
олло сакла, бу даниада муну кибит еръ акьтур,
нечик Урус ери бегляри акой тугиль;
урус еръ абодан болсын; раст кам даретъ.
Олло, Худо, Бог, Данъиры!

А вот ее перевод:

А Русская земля — да сохранит ее Бог.
Боже, сохрани ее!
В этом мире нет такой прекрасной страны,
хотя беки Русской земли несправедливы.
Да устроится Русская земля
И да будет в ней справедливость.

Заканчивается молитва, как положено тенгрианским молитвам, словом «Бог»: Алла, Ходай, Бог, Тенгри… Тюркское же духовенство сидело на Руси!

О трагедии собратьев — тюрков Европы — в Дешт-и-Кипчаке, видимо, не знали: Рим и Константинополь не афишировали своих побед. Барьер между Востоком и Западом был практически непроницаемым. Особенно с восточной стороны. У тюрков не принято было ездить в Европу, неприлично было говорить о ней, отступившей от Бога.

Лишь когда все утихло и греки в XV веке подписали Флорентийскую унию, папа римский стал посматривать далеко на восток — в сторону восходящего солнца. Он будто вспомнил, что «свет начинается с Востока». Папство задумало новую идеологическую интервенцию, назвав ее «третий Рим».

Идея «третьего Рима» предельно проста — создать филиал римской власти в Восточной Европе. Византия во Флорентийской унии признала себя подчиненной папе, став «вторым Римом» для Центральной Европы. Нужен был «третий», чтобы через него властвовать до Урала и далее на восток. А главное — уничтожить заклятого врага папы, Дешт-и-Кипчак с его ненавистным тенгрианством.

Папские аналитики смотрели на Польшу, Литву и на Русь. Кому отдать первенство? Эти страны, с их точки зрения, вполне подходили для заготовленной роли.

На Руси идею «третьего Рима» первым огласил псковский монах Филофей в начале XVI века. И она стала политической теорией Московской Руси. С ней связали убеждение, что Русь — безупречнейшее и благочестивейшее царство на свете…

Греки, взявшие на себя роль режиссеров-постановщиков будущей трагедии, опекали «третий Рим», как могли, они чувствовали, что Москва жаждала заполучить новую роль любой ценой. Но по сценарию от нее требовалось «превзойти всех благочестием». Тогда и начали перекочевывать страницы тюркской истории в историю Московской Руси.

Фальсификация, откровенный обман лучше всего, пожалуй, прочитываются в истории церковного раскола, который завершился в 1666 году. Это — венец лжи, умело оставленный российскими историками без внимания.

Тогда, в конце 1666 года, колокольные звоны в Москве вдруг переменились. «Звонят к церковному пению дрянью, аки на пожар гонят или врасплох бьют», — говорили люди. К чему колокола изменили себе?

1 декабря собрался церковный Собор, утвердивший два важных события: во-первых, раскол прежней епархии, а во-вторых, образование христианской Церкви — русской, православной, которой дали тогда название Греко-российская церковь. События, из ряда вон выходящие!

Однако о них, об этих событиях, в российской историографии написано немного, раскол — тема третьестепенная. Ни в одной из известных работ даже не говорится, что «раскололось» и почему. Авторы сводят дело к церковной реформе патриарха Никона, к обряду, не замечая главного — изменения идеологии Церкви и разделения общества по критерию веры.

А это уже не церковный раскол — это этап политики, которую вел Рим, утверждая свое господство на востоке Европы… Все-таки эпоха Возрождения!

Прежде папа римский завоевывал народы и страны с помощью тюрков-монахов и тюрков-рыцарей, объединив их в VI веке в духовно-рыцарские Ордена.[51] На востоке же Европы он орудовал руками греков и русских. Здесь его политика была иной, а враг тот же — духовная культура Великой Степи, ее последний затухающий очаг.

В русской литературе о событиях раскола вроде бы не написано ничего событийного: ну, реформа и реформа, исправили ошибки в текстах, по-другому стали складывать пальцы при молении. О чем еще говорить?.. Однако разве это было главным — двумя или тремя пальцами креститься христианам? Нет, конечно.[52]

Так что же «раскололось»? Слово «раскол» предусматривает наличие чего-то целого, которое в силу обстоятельств поделилось на части. Где это «целое»?

Тенгрианство учило покорности судьбе и молчаливому страстотерпию во имя познания божественной истины… Эта лицевая сторона религиозной медали на Руси начищалась с особым тщанием. Варяжские правители ее и выделяли, потому что она звала народ к смирению, к покорности. Приняв в конце X века тюркскую веру, варяги заручились миром с тюрками. И в этом, несомненно, была их политическая мудрость. Но сути новой религии они не понимали и не могли понять. Божественная истина их, как и греков, не интересовала. Не случайно первыми канонизированными святыми стали Борис и Глеб, вся святость поступка которых состояла в том, что они безропотно дали себя убить. Смирение — важнейший тенгрианский постулат — на Руси сразу довели до абсурда.

Впрочем, здесь всегда даже самые набожные помыслы хорошо уживались с приземленным поведением. В XI-ХII веках в храмах Киевской Руси зазвучали и политические мелодии, они тогда впервые послышались там. Политизация религии была нормой для Европы и нехарактерна для Востока… В недрах тенгрианства благодаря русским начали зреть несогласия.

Оставаясь по своим корням западной страной, варяжская Русь приняла чуждую ей восточную духовную культуру. А это невозможно. Русь даже теоретически не приняла бы ее — другой генетический код! В «степной» Церкви, названной на II Эфесском соборе (449 год) Скифской, как бы сошлись воедино Запад и Восток. Прийти к компромиссу они не могли, их раскол был делом времени.

Самая восточная — и географически, и по духу — епархия Скифия тогда уже была в долгой изоляции. Ей не простили евреев, принятых под защиту. Ей помнили прошлое величие Аттилы. Многого не могли забыть римляне и греки… Лишь церкви Кавказа, которые вместе с кипчаками хранили верность Богу, поддерживали с тюрками какие-то отношения. Собственно, это и было то, что некогда называлось восточной Церковью.

Правда, Кавказ подвергся давлению Рима, склонявшего его пастырей к вере только во Христа. В Армении эта попытка отчасти удалась, там в 1198 году появилась община христиан-католиков, потом она бежала и в 1717 году обосновалась в Венеции… Но на большой Руси «маленького» раскола быть не могло. Другие масштабы — раскол здесь европейцам надо было готовить старательно и долго.

И его готовили, не упуская даже мелочей…

Тенгрианство отличала свобода — администрации, как папство, оно не имело. Важнейшие вопросы по восточной традиции решали «кругом» — на Соборах, которые созывали по мере необходимости. Тюрки не администрировали свою духовную жизнь, у них был иной обычай. И это стало их минусом, надеясь на Бога, они оплошали сами. Тюркское духовенство словно забыло, что Европа для них была «чужим монастырем», в котором действовал «свой устав»! Тюрки и здесь отставали из-за своей консервативности и чудовищного упрямства.

Слабостью тенгрианства оказалось даже то, что в отличие от западной Церкви, где богослужение велось на латыни, оно пользовалось местными языками. Желание сделать службу понятной обернулось бедой — внесли разброд, который вел к разобщению, дробил паству на национальные области и государства. Иначе говоря, Духовный институт Великой Степи рассыпался, он никогда не был единым, монолитным… И это тоже взяли на учет в Ватикане. Разведка папы работала блестяще.

Столкнувшись с европейской культурой, тенгрианство понесло урон из-за своей неорганизованности. В Европе действительно были свои порядки и правила. Отсюда уязвимость.

Запад не принял свободу духа Великой Степи, не потерпел ее в своем духовенстве. Свои взгляды на культуру и ценности он проявил сперва на Никейском соборе 325 года, а потом на Халкидонском соборе 451 года. Там оформляли Церковь прежде всего как организацию!

Греки догадались, что тюрки не пойдут на роль главы христианской Церкви, им стал византийский император Константин. А не тюрк, которому Константин платил дань! В Риме христианской Церковью до IX века тоже управлял император. А в Дешт-и-Кипчаке такого не было — никогда! Тюркские ханы не помышляли о власти над Церковью, которая понималась как власть над Богом. Ханы просто не допускались к решению церковных дел. Светское и духовное в Великой Степи жило каждое своей жизнью.

Поначалу так было и на Руси. Первым, кому стало тесно под крышей храма, был князь Андрей Боголюбский (1111–1174), во всей «степной» епархии он единственный увидел не силу духа религии, но силу ее власти. (Вот оно, варяжество! Вот он, Запад!) С той минуты желание подчинить себе Церковь или хотя бы часть ее не оставляло русского князя, как не оставляло оно когда-то греческого императора Константина. А потом и папу Григория Великого.

Но ни строительством пышного храма во Владимире, ни даже похищением для него драгоценной киевской реликвии, иконы Пресвятой Богородицы, князь Андрей Боголюбский ничего не доказал… Ему явно не хватало римского терпения и греческого коварства. Он был слишком прямолинеен (сказывалась кипчакская кровь матери).

И хотя князь повелевал изображать себя с нимбом над головой, однако святее он не становился. Вмешиваться в церковные дела и ему возбранялось. Конфликт между Церковью и светской властью на Руси, заложенный в ее недрах, вызрел к XII веку. Он был неминуем: столкнулись две психологии, два миропонимания — восточное и западное… Не вдаваясь в детали, лишь отметим, что князь Андрей за дерзость поплатился, Бог покарал его — «хотя самовластьцем быти», сказали современники из окружения князя, зверски убив его в ночь на 30 июня 1174 года.

Бог сберег тенгрианскую веру и во времена монгольского правления в Дешт-и-Кипчаке, названном уже Золотой Ордой. Правда, монголы и не стремились что-либо подчинить — тенгрианство было близко им. Хан Батый, придя к власти, построил храм, пожелал креститься, его сын Сартах был священнослужителем, дослужился до дьякона. Монголы либеральны были во всем, они освободили русское духовенство от уплаты дани, а храмы и монастыри взяли под защиту от русских князей, которые запускали руки в церковные карманы, как в свои.

Золотой Век православия на Руси совпал с монгольским владычеством. «Яса Чингисхана» предоставляла Москве защиту и освобождение от дани и податей в обмен на обещание молиться за хана и его семейство… Больше всего выиграли от монгольских милостей монастыри.

В XIV веке русские выстроили у себя столько же монастырей, сколько их было построено в стране за четыре века, прошедших со времен ее отхода от язычества. К 1550 году на Руси насчитывали двести с лишним монастырей. К сожалению, российская историография всему этому не придает значения, настаивая на страданиях Русской православной церкви при монголах. При этом сознательно забывая добавить, что русской Церкви тогда не было в природе, она образовалась только в 1589 году, через сто с лишним лет после так называемого татаро-монгольского ига.

На разрыв со Степью Москву умело подбивала Византия. Подписав в 1439 году Флорентийскую унию, греки окончательно отвернулись от Бога Небесного, превратились в тайное оружие Рима.

Именно греческие правители стали «подправлять» русскую духовную жизнь, а потом и политику. Это они утвердили мнение, будто Русь приняла крест не от Степи, а от Византии. Их не смущало, что в истории Греческой церкви факт крещения ею Руси не зафиксирован! Грекам важно было связать молодое и неопытное государство церковными узами, идеологией привязать к себе. Это им, к сожалению, удалось.

А началось грекофильство с 1393 года, когда греческий патриарх написал в Москву князю Василию I письмо, что, «мол, по слухам», на Руси есть Церковь, но нет царя: «Невозможно христианам иметь Церковь, а царя не иметь. Царство и Церковь имеют между собой тесное единение и общение, и невозможно отделить одно от другого».

Запад начал подыгрывать московским правителям, льстить им, желая видеть в их лице союзника против тюрков. С этого письма и начиналась большая политическая игра, Москву принялись убеждать в ее величии и особой роли.

…Собственно духовный институт Великой Степи христианами Европы был признан с V века (II Эфесский собор, 449 год), по прошествии времени он имел ряд митрополий (Астраханскую, Брянскую, Казанскую, Киевскую, Владимиро-Суздальскую, Рязанско-Муромскую, Елецкую, Сарайскую, Тамбовскую и другие), резиденция патриарха размещалась в Великой Степи. Как самостоятельная существовала Албанская (чисто христианская) церковь на Кавказе, ее основали в 304 году, до 1836 года просуществовала она.

На Руси своей Церкви не было — греки лукавили и здесь. Отсюда это их, «мол, по слухам», есть Церковь, хотя прекрасно знали, что ее нет. Лишь к 1448 году Москва получила право на митрополию.[53] Первым ее епископом стал Иона, с него началась русская автокефалия (церковная самостоятельность). Но — под присмотром тюркского духовенства.

Молитвы в Москве и на Руси читали на тюркском языке. Все богослужение вели на нем. Только собственная митрополия позволяла Москве выбирать язык, на котором вели службу. Такова была традиция Степной (Древлеправославной) церкви.[54]

В XVI веке, прознав многое о культуре Великой Степи, греки надоумили русских князей как захватить Степь — через Церковь. С ее помощью и с помощью царского скипетра можно добиться огромной власти, уверяли они. И были абсолютно правы… Но как захватить духовную власть?

Требовалось начать войну с казанским и астраханским ханствами и, ослабив епархию, перевезти патриарха в Москву. Тогда московский князь стал бы правителем Дешт-и-Кипчака и царем всей Руси…

Когда военные хлопоты «уладили», Казань и Астрахань пали. И в 1589 году (уже при князе Федоре) в Москве учредили патриархию. Так Москва по сути становилась столицей империи и духовным центром тюркских земель!.. Царские полномочия вдохновляли, кружили голову, и важно было закрепить успех. Тогда и началось по-настоящему то, что историки назвали «Смутное время». Смутным его делали сами русские, начавшие грандиозные политические перемены и перегруппировку сил в обществе. Это было очень тревожное время.

Борис Годунов, выходец из Степи, прекрасно знавший тюркские традиции, избавившись от Федора, назвал себя «русским царем», показав качества энергичного политика. Он обратился к греческим пастырям и доверил им за «щедрые милостыни» (так записано в документе) оформить не вполне законную сделку. Четыре греческих патриарха, даже не читая бумаг (их не успели перевести), поставили подписи на русском оригинале. Они признали равным себе пятое лицо — патриарха Московского. Всё! Ничего другого не требовалось. Русская церковь состоялась, она вышла на международную арену и формально обрела такие же права, что и тюркская.

Обращаясь в тот памятный 1589 год к русскому царю, Константинопольский патриарх Иеремий произнес слова, глубоко запавшие в царскую душу. У В. О. Ключевского они звучат так: «Ветхий Рим пал от ересей; вторым Римом — Константинополем — завладели агарянские внуки, турки; твое же великое Российское царство — третий Рим — все превзошло благочестием».

Сколько же здесь расчета: слова эти вросли в политику «третьего Рима».

После этих сакраментальных слов греческого патриарха становится понятным многое из будущей русской истории — грек определил ход иных событий. Например, кто будет сталкивать армии в русско-турецких войнах. Почему русское пушечное мясо так дешево пойдет на рынках войны в Европе… Многое, очень многое в истории XVI–XVIII и последующих веков (период правления Романовых) обретает совсем иные оттенки, чем предлагает европоцентристская литература: высвечивается то, что русские цари жили с греческим стандартом!

Русь уверовала в свою роль правопреемницы Византии и владыки православного мира.

Впрочем, подобные амбиции отличали ее и прежде, когда греки через замужество Софьи Палеолог (племянницы последнего императора) с московским князем Иваном III вошли в Кремль и утвердились там, провозгласив Русь преемницей Византии и начав потихоньку натравливать русских на тюрков — на Казанское и Астраханское ханства.

Откровенный произвол быстро перерос в политику Москвы. Что, естественно, вызвало протест местного духовенства, который проявился в столкновении митрополита Филиппа с Иваном Грозным. Митрополит Филипп не мог смотреть на бессмысленное уничтожение народа. И он потребовал, «чтобы… великий князь оставил опришнину». Ведь под личиной опричнины проводились и завоевательная политика, и этническая чистка русского общества, и усиление власти Ивана Грозного! Все было в политическом клубке, умело завязанном греками.

Раньше, до их вмешательства, об этническом единстве на Руси не шло даже речи. Национальных проблем не было. Достаточно обратиться к родословной книге российского дворянства, по шутке Салтыкова-Щедрина, «Урус-Кугуш-Кильдыбаевых», чтобы убедиться: более половины дворян — выходцы из Степи, но никак не славяне или русы. Опричниной и хотел уравнять страну Иван Грозный. А опричнина лишь истощала Русь, но не лечила ее.

Однако требование митрополита Филиппа об отмене опричнины царь-злодей оставил без внимания. И Малюта Скуратов поставил в их споре точку — он задушил митрополита.

Так Московский князь силой подчинил Церковь и закрепил за собой титул «царь»! Ему это отчасти удалось: его боялись, но не слушали.

Назвав себя царем, Иван IV погрузился в иллюзию духовной свободы. Он щедро наградил иереев и монастыри, поддержавших его в борьбе с удушенным митрополитом. Однако самозванец забыл, что он сам смертный человек, а Бог взыщет за невинную кровь. Действительно варяжская династия в Москве вскоре оборвалась… «Бога не обманешь», — сказали простые люди и перекрестились с облегчением.

Тенгрианство в очередной раз выстояло, оно крепилось, как при ударе, по-прежнему оставаясь общим для славянской Руси и для тюркской Степи.

Физическая сила в духовных спорах на Руси — не союзник, эту истину греки поняли быстро. Их настораживало, что в Москве Иоанн Неронов стал собирать сторонников мирного достижения русской церковной независимости. Но сплочение русского духовенства не входило в планы греков, они ставку делали совсем на иное.

Только «тишайший» московский царь Алексей Михайлович знал о тайных планах своих кумиров. Чтобы без крови и удушений.

Едва став русским царем, Алексей Михайлович объявил себя горячим поклонником Ивана Грозного, однако его ошибок повторять не пожелал. На могиле убиенного митрополита Филиппа он просил Бога о прощении злоупотреблений монархии. А замолив грех, начал действовать.

Он превратил Москву в центр «москальства» — всюду насаждал бюрократию. Каких только «контор-приказов» не появилось тогда. Десятки. Не хватало лишь одного — Духовного приказа… И царь решил создавать христианскую Церковь, чтобы по примеру византийских императоров командовать ею.

Издалека противники веры в Бога Небесного приучали Москву к христианству. Они поставили трехлетнему царевичу Алексею воспитателем боярина Морозова, человека ненавидевшего и Русь, и Степь, признававшего только западное. Как им это удалось?! Но случайности здесь явно не было.

Словом, воспитанник превзошел воспитателя, до самой его смерти только с ним советовался царь… Вот и подумаем, а было ли Смутное время смутным? Случайно ли, после серии неудач с Лжедмитриями (царями-инородцами) на русский трон в 1613 году сел Михаил Романов? Кто его посадил? Почему прежняя фамилия этого рода до середины XIV века была тюркской — Кобыл («щеголь», «франт»), затем — Кошкины, в конце XVI века — Захарьины-Юрьевы, Захарьины-Кошкины? И откуда вдруг появилась фамилия Романов?

Известно, отец первого русского царя из династии Романовых, патриарх Филарет (в миру Федор Захарьин-Юрьев), был близок с греческим патриархом… А это уже кое-что проясняет. В частности, почему — Романовы. На латинском языке это слово означает «римский», с учетом предыдущих событий смена фамилии с Кошкина на Романов обретает явный политический подтекст, который не могли не заметить в Риме.

Европейцы при Романовых зачастили в Москву, ездили, как к себе домой. Сам Алексей Михайлович, особенно после пребывания в Польше, уже считался чуть ли не католиком. Даже одежду свою сменил на западную и потребовал от других русских вельмож сделать то же.

Дух Европы неудержимо проникал в поры Кремля! В каждую щелочку. Двери и окна здесь теперь были открыты настежь. Греки расхаживали хозяевами: они учили, давали советы не шепотком, а в полный голос… Посланники папы римского, как ревизоры, наведывались сюда.

Конечно, никто и никогда в деталях не установит, как все протекало. Но факт остается фактом — Русь отворачивалась от старины, иначе говоря, она отворачивалась от самой себя, принимая новый образ жизни, выгодный Западу. (В этом, на нащ взгляд, и крылась причина раскола.) Но чтобы достичь желаемого, нужен был церковный Собор, на котором можно было официально отойти от тенгрианства и стать христианской страной по примеру западных стран.

Такой Собор состоялся в 1654 году, тогда и начали раскол. А в 1666 году утверждали уже случившееся, как бы официально подводя черту под решения Собора 1654 года.

Вести новый Собор пригласили греческих патриархов — Паисия Александрийского и Макария Антиохийского. Пригласили, зная, что оба эти деятеля за открытую симпатию к Риму низложены со своих престолов Собором иерархов Восточной церкви. Но их пригласили. А те приехали. Два тайных иезуита, два явных мошенника порешили с молчаливого благословения Кремля судьбу тенгрианства. Они волей Собора и руками Собора раскололи Русь и Степь, последний оплот веры в Бога Небесного, — вот что раскололось тогда!.. Видно, и вправду звезда над Римом в те годы светила ярче.

Царь Алексей свободную Церковь заменил на Церковный приказ, а его сын Петр I потом изъял из обихода даже само слово «церковь», заменив его на другое официальное название «Ведомство православного исповедания». Воеводой на свой Церковный приказ царь Алексей видел Никона, который был с 1652 года московским патриархом и показал себя человеком своевольным, мечтавшим о власти.

Невежественному Никону духовные идеалы были чужды и непонятны. Власть и только власть заботила его. Едва ступив на патриаршую кафедру, он принялся все переделывать на греческий лад, уничтожая тюркское. В русской Церкви ввел греческую одежду. В патриаршей кухне — греческую еду… Все было с чужого плеча.

А греки, озираясь на Рим, расчетливо вели и свою политику: после потери Византии в 1453 году они видели в Руси союзника против тюрков. Многое долго делали они, чтобы расположить к себе малоопытных русских. Их старанию можно позавидовать. В 1650 году, например, в монастыре на Афоне они публично сожгли старинные церковные книги, написанные на тюркском. Целую библиотеку! Так они пожелали Руси новых русских книг.

Чуть раньше греки придумали еще одну «новость» для русской истории. Оказывается, знаменитую шапку Мономаха, символ самодержавия Руси, изготовили… в Византии. Это был якобы подарок императора Константина Киевскому князю Владимиру. Бессовестная ложь, но и она стала страницей российской истории, доказывающей традиционность отношений Руси и Византии… Об этом чуть позже, здесь своя история.

Греки постыдно лукавили и в мелком, и в крупном, обосновывая политическую теорию «третьего Рима».

Раскол ими готовился долго и старательно, всех его тайных пружин не знали ни русский царь, ни Никон. И не догадывались о них. Патриарху приказали исправлять церковные книги, ввести новые чины и обряды. Иначе говоря, создать новую Церковь. Христианскую! И Никон распорядился, потому что был уверен, что проводит реформу старой, тенгрианской!

Казалось бы, свободная Русь проводила свободную политику… Но нет, на самом деле как раз свободы и не было — выполняли инструкции, составленные Римом. В одной из них, в частности, говорилось:

«…д) самому государю заговаривать об унии редко и осторожно, чтобы не от него начиналось дело, а пусть сами русские первые предложат о некоторых не важных предметах веры, требующих преобразования, и тем проложат путь к унии; е) издать закон, чтобы в Церкви русской все подведено было под правила соборов отцов греческих, и поручить исполнение закона людям благонадежным, приверженцам унии: возникнут споры, дойдет до государя, он назначит Собор, а там можно будет приступить и к унии; з) намекнуть черному духовенству о льготах, белому — о наградах, народу — о свободе, всем — о рабстве греков».

До принятия самой унии, то есть до официального признания власти Рима над Русью, не дошло — помешали обстоятельства. Впрочем, церемония ее принятия превратилась бы в пустой фарс. Уния фактически была принята Москвой: инструкцию папы римского по реформе русской Церкви выполнили полностью! Русь стала христианской. А большего пока и не требовалось. Страна впала в полную идеологическую зависимость.

Конфликт между восточной и западной идеологией возник не случайно. Тенгрианство воспитывало человека, устремленного к подвигу, к действию, иначе говоря, к развитию. Его философия перевоплощения души, принятая буддистами, никогда не лишает человека надежды. Даже после смерти, пройдя очищение в аду или раю перед судом Всевышнего, человек перерождается. Ему дается шанс исправить прежние грехи — и в этом мудрость учения Тенгри о вечности души.

Великий Тенгри учит, что каждый человек своими руками творит для себя рай или ад. Все зависит только от него самого, от его поведения… Поэтому тюрки и ценили в человеке в первую очередь поступки, дела.

Христианство же, упростив тенгрианский канон, зовет человека к спасению души, иначе говоря, к бездействию. Меньше сделаешь — меньше согрешишь. Будущее оно определяет как вечный ад или вечный рай. И всё! Звать, ждать, бояться, любить ближнего своего, спасаться, смириться, не роптать, подставлять левую щеку, терпеть, в муках и нищете видеть радость… и прочее, и прочее… Все якобы по завету Христа. Лишь бы люди тихо ждали конца дней своих… и любили всех подряд. Даже подлецов в греческих сандалиях и римских тогах, которые утопали в роскоши и блуде.

Что лучше придумать для покорения народов?!

Какую еще идеологию вложить в пустую голову раба?… Нет, греки и римляне все-таки сполна взяли у тюрков реванш за Аттилу, за былой свой позор, превратив великих всадников в жалкое племя рабов, которое уже не смотрит на Вечное Синее Небо.

Греки на московском Соборе 1666 года заставили изменить на Руси божественный пантеон. Главным лицом в новой Церкви поставили не Бога, а — Христа. На его главенстве настаивал Запад!

Неопытная Русь эту важнейшую идеологическую доктрину поняла наивно, но яростно: все свелось к спору о написании «Исус» или «Иисус». Русские не видели разницы между Богом и не богом, не чувствовали ее, потому, что были двоеверами: верили в Бога Небесного и оставались приверженцами древних славянских верований — «веры отцов». Ее и сейчас не забыли. Русская православная церковь поныне признает языческие культы (праздник масленицы и другие).

А то, что за «Иисусом» стояла другая идеология, никто на Соборе 1666 года и не понял.

Рим доказал, его аргументы весомее. Теперь и Москва приняла их! Она не назвала папу римского Владыкой мира, как того требует этикет… Впрочем, эту «мелочь» ей, кажется, простили.

Главное — Духовный приказ вместо свободного духовного института… Вот они — эти «некоторые не важные предметы веры, требующие преобразований», как записано в инструкции папы римского. На них, опять же согласно инструкции, обратил общее внимание именно патриарх Никон, но не сам царь!.. Тайное становилось явным даже в деталях. Инструкцию папы сработали на совесть.

Шесть крупных нововведений записали на Руси в прежний канон. Конечно, шесть это не шестьдесят, как у католиков. Но в духовной жизни достаточно одного неловкого слова, чтобы все разрушить.

Шесть нововведений! И каких… Двоеперстное крестное знамение заменили троеперстным. Почему? Двоеперстие — знак из тенгрианства.[55]

Также запрещалось писать «Исус», велено было писать и выговаривать «Иисус» — тоже на европейский манер. Без объяснений!

В старых книгах установлено: во время крещения, венчания и освящения храма совершать обхождение по солнцу. Никон повелел делать обхождение против солнца… Мелочи? Нет, конечно. В 1479 году при освящении Успенского собора греческий митрополит Геронтий стал ходить не как тенгриане по солнечному всходу (не «посолонь»), а против, тогда великий князь Иван III остановил его, заявив, что за это гнев Божий приходит. Однако в 1666 году Москва, забыв о неминуемом гневе Божьем, повела Русскую церковь против воли Господа.

С этими «мелочами» менялась идеология веры на Руси, она становилась и процарской, и прозападной! Москва, мечтавшая о лаврах лидера православного мира, получила свободу действий.

Не случайно Никон заложил еще в 1656 году под Москвой Новоиерусалимский мужской монастырь и город Новый Иерусалим! По его мнению, будущую столицу христианского мира… Так на Руси началась новая история, связанная, как сказал Ключевский, с «колонизацией других земель и других народов».

Никого не смущало, что новая «московская» Церковь как выразитель морали общества не имела смысла, ибо сказано: «Без свободы пастыря не свободна и паства». Пастырь-то и был первым несвободным. Московский «духовник», как любой приказной воевода, назначался и изгонялся капризом царя.

Мало того, русские церковнослужители доносили властям тайны исповеди своих прихожан. За недоносительство их лишали сана — выгоняли на улицу.

Конечно, благочестивый русский народ, воспитанный все-таки на кипчакских традициях, никогда бы не принял западных новаций, провозглашенных патриархом Никоном, не имей «реформатор» в руках царской дубинки… Эта Сила и одолела Русь.

Духовный приказ в Москве действовал: мирские чиновники Патриаршего и епархиальных управлений (появились и такие конторы!) переписывали и исправляли старинные богослужебные книги, вводили новые обряды в литургию. «Само по себе исправление богослужебных книг по печатным изданиям еще не опорочивало бы эти книги, — писал известный богослов, профессор Н. Д. Успенский, — если бы печатные издания были пригодными… но этой-то доброкачественности в вышеназванных западных изданиях и не было». А именно с них переносились изменения — с греческих книг, отпечатанных в латинских типографиях Венеции!

Руководил исправлениями книг грек Арсений, менявший православие на католичество и наоборот, человек судимый за мошенничество. Этот «соловецкий каторжанин», «хитрый грек» (так написано о нем в литературе) по распоряжению царя Алексея учредил школу, в которой обучал русское юношество греческому и латинскому языкам, а также правилам жизни.

В старину богослужебные книги тюрки переписывали от руки. Но как? Старанием монахов. Их мастерство считалось священным. Любая описка в книге приравнивалась чуть ли не к греху. В старинных книгах, по мнению специалистов, ошибок меньше, чем опечаток в современных, типографских. О каких же исправлениях шла речь на московских Соборах 1654, а затем 1666 годов?

Имея доступ к монастырской библиотеке, историк-богослов Б. Кутузов сравнил «старые» и «новые» тексты. Получилось удивительное: «старые» точнее и глубже. И ошибок в них меньше. Убийственным результатам Б. Кутузова возразить нельзя, они слишком конкретны. Это очень глубоко обоснованный труд. Кроме него известны работы и других ученых-богословов, например того же профессора Н. Д. Успенского.

«Новые» книги будто работали на раскол. В этом убеждают многочисленные примеры. Скажем, в старом тексте было написано: «Молимся тебе, Господи, ниже да снидет со крещающимся дух лукав», а в новом: «… да снидется с крещающимся, молимся тебе, дух лукавый». Прочитав подобное, народ ужаснулся: «Духу лукавому молиться не желаем».

Что это — ошибка, провокация? Или откровенное издевательство над русскими? Нет, происходящее имело иное объяснение — «реформаторы» плохо знали язык, на котором исправляли тексты! Они же приехали из-за границы и не понимали российских текстов, в которых тюркские и русские слова, фразы соседствовали. В этом и была специфика «церковнославянского» языка!

Отсюда, от незнания русской культуры, от пренебрежения ее тюркскими корнями, и идет этот вечный кавардак в духовной жизни России.

Первыми мучениками за истинную веру Господнюю на Руси стали протопопы Иоанн Неронов, Логгин, Даниил, Аввакум и епископ Павел Коломенский, который бросил всесильному Никону: «Мы новой веры не примем». Никон ответил ему, старцу, побоями. Дальше — ссылка, пытки, и, услышав последнее «нет», новоявленные московские христиане в 1682 году сожгли великомучеников.

Русской церковью тогда уже полностью управляли греки. Потом власть перешла к братьям И. и С. Лихудам, воспитанникам иезуитских коллегий Венеции и Падуи. Они проводили на Руси в жизнь «никоновскую» реформу… Иначе говоря, они окончательно оформили христианскую Греко-российскую церковь! Так сперва назвали то, что сегодня называется Русской православной церковью (РПЦ).

Один из братьев возглавил с 1687 года Духовную эллино-греческую академию — центр подготовки кадров для нужд государства и Церкви (сейчас это — Московская духовная академия в Троице-Сергиевской лавре). Создали братья Лихуды и сеть греко-латинских школ, начав с Богоявленского и Заиконоспасского монастырей… Западное просвещение они внедрили даже в светских школах.

Неудержимо менялась боголюбивая Русь, становясь христианской Россией.

Чтобы заставить благочестивый русский народ принять новую веру и новые книги, чтобы вложить власть в руки христианских правителей, Собор 1666 года постановил: «Подвергать ослушников Соборных определений тягчайшим казням: заточать их в тюрьмы, ссылать, бить говяжьими жилами, отрезать носы и уши, вырезать языки, отсекать руки».

Объявившие себя мудрецами безумствовали.

«Третий Рим», «благочестивейшее христианское царство», освобождал себе плацдарм. Еще до раскольного Собора — в 1664 году — царь уже перешел к крутым действиям. Военные экспедиции князя Ивана Прозоровского и полковника Александра Лопухина сполна показали свою доблесть. Они уничтожали часовни, храмы, монастыри вместе с их обитателями.

Но народ-упрямец новой «иезуитской» веры не принимал, противился до последнего. Тогда началось истребление старого духовенства. Убивали лишь за то, что человек складывал двоеперстие! Поднимал в молитве взор на Небо! Упоминал имя Бога Небесного… Русь безумствовала в угоду Европе.

Перемены коснулись всего — литургическую музыку, которая у тюрков подчеркивала величие самой литургии, переписали. Конечно, на итальянский манер. Но и искаженная, она производит глубочайшее впечатление, особенно на Пасху, показывая небесное великолепие, которое было в ней и которого она лишилась.

Переписывали и тюркские иконы. В иконописи отошли от изящной старой школы, которой придерживался и Андрей Рублев, ради новой, «московской» — с одутловатыми греческими лицами.

Даже в Устав Греко-российской христианской церкви греки тогда протащили формулировки, против которых высказывались русские священнослужители. Один этот факт уже говорит о многом творившемся на Руси.

Теория «третьего Рима» рухнула как карточный домик — создав на крови христианскую Церковь, греки сделали из Руси не хранительницу традиций, а их разрушительницу: «Предвестник грядущего Царства св. Духа на земле превратился просто в одну из монархий — простое государство, хотя с новыми имперскими претензиями…»

Так пишут о тех событиях историки.

Царь Алексей старательно и целеустремленно «прорубал окно в Европу». Именно в те годы у российских тюрков получил особое внимание Ислам. Покоренные, но не раздавленные, они не желали изменять Тенгри-хану. Не желали признавать Христа, который шел с русским оружием наперевес.

Зная, что и Аллах, и Тенгри — имена Отца Небесного, все новые и новые кипчаки (в пику «греческой» Москве!) стали учиться в XVII веке иным обрядам почитания Всевышнего. И поныне лишь кипчаки-мусульмане обращаются к Аллаху с именем Тенгри или Ходай. Абсолютно правильно. Так молились предки еще до новой эры, когда не было ни христианства, ни мусульманства, но был на небе только непобедимый Алла, Всевышний Тенгри-хан.

К Нему и обращались.[56] В древности слово «Алла» у тюрков означало «дающий и забирающий». Поэтому люди и подставляли ладони Небу, произнося: «Алла». Таким это выражение сохранилось у чувашей, бурят и хакасов (не мусульман!): от «ал» (рука)… А не отсюда ли и знаменитое арабское: «Бисми-л-ляхи-р-рахмана-р-рахим» — «Именем Аллаха милостивого и милосердного»?

Это явно слова тенгрианина! Они в арабском переводе продолжали известное древнетюркское: «Алла — дающий и забирающий». Его позднее и законченное звучание. Почему нет?

Распространяли Ислам тюрки, ведущие ученые-исламисты тоже были в основном из их среды… Идея Ислама — чистой веры! — могла зародиться только у людей, знавших образ Небесного Бога и увидевших надругательство над Ним. В культуре язычников-арабов, равно как греков или римлян, этого образа не было. Только тюрки, издревле поклоняющиеся Тенгри, видя именно надругательство над верой, устроенное греками, нашли новый путь к Всевышнему — через Ислам.[57]

«Милостивый» означает «проявляющий благосклонность», иначе говоря, «дающий». «Милосердный» — «готовый помочь», то есть «забирающий заботу или неприятность». Этот смысл и заложен в короткой тюркской фразе «Алла», которую первыми услышали горы Алтая две с половиной тысячи лет назад…

Отсюда же и другое знакомое выражение «Рука Всевышнего»!

Кипчаки Российской империи, принявшие Ислам, спаслись как народ Дешт-и-Кипчака. А те из них, кто поверил греческому кресту, «исчезли» — они обрусели. В XVIII–XIX веках их насильно крестили, давали русские имена и записывали в русские. Таковых миллионы.

Ныне они не степняки, а славяне. Великая Степь забыта, ее традиции не понятны. Рязанские, пензенские, симбирские, саратовские, самарские, донские, тульские, курские, белгородские, тамбовские, кавказские, сибирские и другие вчерашние кипчаки теперь живут с другой историей. Без корней, без предков.

Память о «греческом» терроре против Дешт-и-Кипчака сохранили и храмы (килисы), переделанные тюрками в мечети. На древних стенах остались тенгрианские аджи и добавлена шестиконечная звезда — знак, указывающий на переход веры.

Россия в угоду грекам тогда поменяла даже форму нательных крестов. Прежде, при кипчаках, они были равносторонними… Что из этого следует? Очень неожиданный вывод: оказывается, не все русские старообрядцы — «хранители истинной веры», как они называют себя. У них греческий крест! Они приняли его и уцелели во время царских гонений. Восьмиконечный крест… И этим сказано все.

Прежде и русские, и тюрки не называли себя христианами, говорилось иначе: «Веришь в Бога?» Если «да», то — свой. Поэтому и не было на Руси межнациональных проблем. «С Богом!» — шли предки на ратный бой. «Ради Бога» — они жили… Они были боговерцами, крестианами. Именно «крестианами», то есть «почитающими равносторонний крест».

После Собора 1666 года почти 250 лет Россия уродовала свою духовную культуру, огнем выжигала ее в народе. Но, даже смертельно израненная, вера в Бога не умирала: люди тайно исповедовали ее, уходили в леса, болота, шли в Сибирь, терпели голод и холод, однако образ Отца Небесного передавали детям… Хотя, конечно, за три с лишним века многое забылось.

Особенно лютовал Петр I, он начал царствование с похода на земли казаков, в Великую Степь, где святая вера в Бога тогда жила в силе и чистоте. Идея Азовских походов вынашивалаь и греками, и римлянами давно — это были и колонизация Степи, и завершающий удар по вере в Бога.

Именно при Петре о кипчаках-казаках, этих носителях чистой веры, заговорили как о пьяной братии, о беглых уголовниках, о сброде российском. С тех пор и пошло, будто казаки из беглых. Даже печать Войску Донскому Петр выбрал такую, чтобы надсмеяться: на винной бочке сидит голый казак — все пропил.

А в старые добрые времена символом Дона был не пьяница, а олень — небесный елень, который появился у кипчаков на Алтае. Ему сооружали оленные (еленьи) столбы и камни, о которых нынешние казаки, похоже, даже не слышали. Елень — древнейший символ веры в Великой степи.

На подавление Донской вольницы Петр I послал князя Долгорукого. Вот что писал о тех страшнейших событиях знаменитый русский историк С. М. Соловьев: «4 ноября Долгорукий явился и сюда; воры вышли на бой, но не выдержали натиска царских войск и обратились назад в городок; победители ворвались и туда по пятам, выбили казаков из городка, гнали до Дона, рубя без милосердия; 3000 человек пало трупом, многие потонули, иных на плаву пристреливали, а которым и удалось переплыть, то померзли… Решетова станица запылала, но то был уже последний пожар. Дон стихнул».

Хороший урок получили «воры», так в Москве стали называть тенгриан-бунтовщиков. А были и другие подобные уроки, которые ничему кипчаков не научили.

Еще историк Иордан упоминал, как римляне проучили кипчаков. Однажды в их станицах случился неурожай, и римляне продавали им, голодающим, лежалые продукты за золото. Кончилось золото — меняли мясо собак на детей кипчаков. И родители отдавали, видя в этом спасение… Потом эти подросшие дети стали врагами своих родителей. Плохо, когда народ не знает своего прошлого.

А вот еще штрих, еще одна черточка, которая тоже дает представление о многом. В 1918 году Красная гвардия захватила Уфу. Комиссары приказали арестовать митрополита Уфимского Андрея (кн. Ухтомского) и разграбить церкви… Но приказ не выполнили. Русская паства разбежалась, на защиту митрополита и церквей встали тюрки-мусульмане, заявившие, что не отдадут «этого великого муфтия» врагам Бога и не позволят оскорблять «православные мечети»… Такие они, кипчаки, неуемный и непредсказуемый народ…

К сожалению, ни официальная власть, ни официальная русская церковь не раскаялись в содеянном. Лишь святые отцы «Кочующего собора» истинно православной Церкви в 1928 году постановили: «неправедные клятвы и проклятия на древлеправославный обряд и благочестие являются недействительными и отвратительными; Великий московский собор 1666–1667 гг. есть не „великий“, но русский, разбойничий собор. Кто хулит древний обряд и благочестие: Анафема».

Да, многое забылось. Но не все!

Акатаев С. Н. Мировоззренческий синкретизм казахов. Вып. I–II. Алматы, 1993–1994.

Банзаров Д. Черная вера или шаманство у монголов… СПб., 1891.

Бедуелл Г. История Церкви. М., 1996.

Беликов Д. Н. Начало христианства у готов и деятельность епископа Ульфилы. Казань, 1887.

[Бузанд] История Армении Фавстоса Бузанда. Ереван, 1953.

Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 1. Алма-Ата, 1961.

Васильев В. П. Буддизм. Его догматы, история и литература. Ч. I, III. СПб., 1857, 1869.

Васильев Л. С. История религий Востока. М., 1983.

Вилинбахов Г. В. Крест царя Константина в средневековой воинской геральдике Европы // Художественные памятники и проблемы культуры Востока. Л., 1985.

Войтов В. Е. Древнетюркский пантеон и модель мироздания в культово-поминальных памятниках Монголии VI–VIII вв. М., 1996.

Ган К. Известия древних греческих и римских писателей о Кавказе. Ч. I–II. Тифлис, 1884.

Геюшев Р. Б. Христианство в Кавказской Албании: По данным археологии и письменных источников. Баку, 1984.

Джафаров Ю. Р. Гунны и Азербайджан. Баку, 1985.

Джонс А. Х. Гибель античного мира. М., 1997.

[Евсевий] Церковная история Евсевия Памфила. Т. 1. СПб.,1858.

Жуковская Н. Л. Народные верования монголов и буддизм//Археология и этнография Монголии. Новосибирск, 1978.

Иностранцев К. А. К истории домусульманской культуры Средней Азии. Пг., 1917.

Иоанн де Плано Карпини. История Монгалов. СПб., 1911.

Иордан. О происхождении и деяниях гетов. Getica. М., 1960.

История Старообрядческой церкви. Краткий очерк. М., 1991. С. 7.

Истрин В. М. Сказание об индийском царстве//Древности. Труды славянской комиссии… Т. I. М., 1895.

[Каганкатваци] История агван Мойсея Каганкатваци. СПб., 1861.

Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. I–V. М., 1989–1996.

Кернс Э. Дорогами христианства. История Церкви. М., 1992.

Ковальский Я. В. Папы и папство. М., 1991.

Крывелев И. А. История религий. Т. 1. М., 1975.

Кутузов Б. Трагическая ошибка или диверсия//Церковь. 1992. Ш 1. С. 46–47.

Ландышев Стефан. Космология и феогония алтайцев-язычников. Казань, 1886.

Латышев В. В. Известия древних писателей, греческих и латинских о Скифии и Кавказе. Ч. I–II. СПб., 1893–1906.

Лебедев А. П. Эпоха гонений на христиан. СПб., 1904.

Магомедов М. Г. Живая связь эпох и культур. Махачкала, 1990.

Магомедов М. Г. Хазары на Кавказе. Махачкала. 1994.

Марр Н. Арабское извлечение из сирийской хроники Марибаса. СПб., 1902.

Марр Н. Крещение армян, грузин, абхазов и аланов святым Григорием. (Арабская версия Агафангела.) СПб., 1905.Мифы народов мира: Энциклопедия. Т. 1–2. М., 1992.

Нейхардт А. А. Происхождение креста. М., 1975.

Пигулевская Н. В. Ближний Восток. Византия. Славяне. Л., 1976.

Пигулевская Н. В. Сирийские источники по истории народов СССР. М.;Л., 1941.

[Поло] Марко Поло. Путешествие в восемьдесят тысяч верст по Татарии и другим странам Востока венецианского дворянина Марко Поло, прозванного миллионером. СПб., 1874.

Потанин Г. Н. Ерке. Культ сына неба в Северной Азии. Томск, 1916.

Потапов Л. П. К вопросу о древнетюркской основе и датировке алтайского шаманства//Этнография народов Алтая и Западной Сибири. Новосибирск, 1978.

Прокопий из Кесарии. Война с готами. М., 1950.

Ранович А. Античные критики христианства (фрагменты из Лукиана, Цельса, Порфирия и др.). М., 1935.

Ранович А. Происхождение христианских таинств. М.;Л., 1931.

Ренан Э. Апостолы. СПб., 1907.

Ренан Э. Евангелия и второе поколение христианства. СПб., 1907.

[Рубрук] Вильгельм де Рубрук. Путешествие в Восточные страны. СПб., 1911.

Савинов Д. Г., Членова Н. Л. Западные пределы распространения оленных камней и вопросы их культурно-этнической принадлежности//Археология и этнография Монголии. Новосибирск, 1978.

Сагалаев А. М. Мифология и верования алтайцев, центральноазиатские влияния. Новосибирск, 1984.

[Сирин] Ефрем Сирин. О днях празднования Рождества. Об основании первых церквей в Иерусалиме//Тексты и разыскания по армяно-грузинской филологии. СПб., 1900.

Собрание древне-армянских и древне-грузинских текстов. СПб., 1911.

Толстов С. П. По древним дельтам Окса и Яксарта. М., 1962.

Тысячелетие крещения Руси. Международная церковная конференция «Богословие и духовность». Москва, 11–18 мая 1987 года. Т. 1–2. М., 1989.

Успенский Ф. И. Церковно-политическая деятельность папы Григория I — Двоеслова. Казань, 1901.

Феодорит, епископ Кирский. Церковная история. М., 1993.

Хозроев А. Из истории раннего христианства в Египте. М., 1997.

[Хоренаци] Мовсес Хоренаци. История Армении. Ереван, 1990.

Христианство. Энциклопедический словарь. Т. 1–3. М., 1993–1995.

Цыбиков Г. Ц. Буддист-паломник у святынь Тибета. Петроград, 1919.

Эмин Н. О. Очерк религии и верований языческих армян. М.,1864.

Примечания:

3

Начиная с Первого римского собора 494 года, западная Церковь повела тайную войну против тюрков. Идеологическая агрессия в VII веке оформилась в программу при папе Григории Великом и была реализована в течение трех последующих веков. Качественное изменение она претерпела в средневековой Европе в период инквизиции, когда завершилось массовое уничтожение следов тюркской культуры: сжигание книг, разрушение храмов, массовые казни. В России этот период связан с династией Романовых.

4

Под словом «Алтай» предки подразумевали иную территорию, чем принято ныне. По сути, это вся Южная Сибирь, захватывающая Байкал и Забайкалье на востоке и Памир на западе. Я в своей книге буду называть ее Древний Алтай.

5

Именно тюркской археологии! И хотя Руденко часть своих находок отдавал якобы ираноязычным скифам, но это ничего не меняет. Такова была тактика исследователя, которая позволяла ему продолжить исследование Алтая в период борьбы с пантюркизмом.

37

Равносторонний крест был тамгой (тотемным знаком) улуса керей. Видимо, Аттила принадлежал к этому роду, раз на его знамени был крест. Каждый тюркский улус имел свой знак, своего покровителя, свое дерево, свою птицу. Род керей известен практически у всех тюркских народов.

38

В этой связи огромный интерес для историка религий будут представлять караимы — тюрки, живущие в Крыму и Литве. Они тоже последователи только Ветхого завета. Но можно ли и их называть «жидовствующими»? Или они носители более древнего учения, возникшего до христианства и даже до иудаизма? Последнее вероятнее. На Алтае и в других сибирских регионах обитания тюрков (никак не связанных с Палестиной) сохранились древние народные предания, которые ставят ученых в тупик, — по сути это фрагменты Ветхого завета, его сюжетная канва. Откуда? Первым их нашел русский миссионер, священник Стефан Ландышев и опубликовал в XIX веке. Просто поразительное сходство с библейскими преданиями о сотворении мира, о сотворении человека, о грехопадении, об истиной вере и т. д.

39

Подобное предположение согласуется и с историей Грузинской церкви. Там древнее церковное письмо называют хуцури, оно возникло с приходом христианства, то есть в начале IV века. В нем, как и в тюркском, тридцать восемь букв. Любопытно сравнение, после правления Давида Строителя, который, как известно, пригласил в свое войско кипчаков, в Грузии появилась мхедрули (письменность воинов), в которой тоже было тридцать восемь букв. К XVIII веку их стало сорок. Отличало эти две письменности и то, что церковную стали называть «угловатой», то есть напоминающей древние руны. Но по народным преданиям письменность воинов считалась древнее. Прямого указания на тюркские корни той и другой письменности нет, вопрос не исследован наукой. Но на каком языке могли говорить кипчаки, попавшие в Грузию? Очевидно, только на тюркском. Он и вошел составной частью в грузинский язык и его письменность.

40

Между прочим, до Трульского собора (691–695), то есть до конца VII века, христиане вместо Христа на иконах изображали овцу (агнца), ей поклонялись. Лишь принятое на этом Соборе 82-е правило впервые повелело изображать «вместо ветхого агнца, Христа в человеческом облике»… Выходит, известные якобы раннехристианские иконы к христианству не имели никакого отношения? Значит, не Христос изображен на них?..

41

Надо отметить, что толкований возникновения креста и значения его линий придумано немало. Каждая церковь толкует на свой лад. Православные христиане, например, называют его вертикальную линию линией любви к Богу, а горизонтальную — любви к человеку, при этом не придавая значения тому, что крест появился в христианстве в IV веке; или — что в православии он восьмиконечный, то есть не пересечение двух линий.

42

Отчасти этапы ее становления проследил В. Е. Войтов в указанной работе.

43

На сей счет есть, разумеется, и иные, «нетюркские» мнения. Их высказывали академик В. Л. Янин, профессор В. Н. Лазарев и другие крупные ученые. Но никто в своих работах, будто по незнанию, даже не упомянул о религии, предшествовавшей христианству. Никто не обмолвился словом о буддийских иконах и древних традициях иконописи Востока… Не отрицая значения работ названных выше авторов, остается лишь сожалеть об их ограниченности в теме и явном уклоне в сторону европоцентризма.

44

«Древнерусская икона» в принципе неправомерный термин хотя бы потому, что Русская церковь официально зарегистрирована в 1589 году, то есть в период позднего средневековья. А школа иконописи открылась в Москве только в XVII веке, после церковного раскола. Можно говорить об украинской иконе, новгородской, но не о древнерусской.

45

По сути же христианство, в нынешнем (!) его понимании, Европа приняла только к XIII веку. Тогда исчезли последние языческие страны, был в целом сформирован и принят в общем виде канон, действующий поныне без каких-либо принципиальных изменений. Хотя различия (большие и малые) в действующих Церквах сохранились до сих пор.

46

Желание связать то событие с Иосифом Флавием (37 — 100), древнееврейским историком, перешедшим на сторону Рима в Иудейской войне, не вполне согласуется, например, с Апокалипсисом. Даже с его редактированным (!) позже текстом. Вмешательства в тексты древних авторов были традиционны для христианского духовенства — исправляли всех и вся. Так с XI века практикуется «редактирование» переводов Ветхого завета и других книг, названных священными. Что же говорить об Иосифе Флавии.

47

Пример караимов не вполне убедителен. Они — жидовствующие, но не иудеи.

48

Иконоборчество — религиозное течение в Византии в VII–IX веках, которое отвергало почитание икон, основываясь на ветхозаветных заповедях. В ходе иконоборчества были уничтожены тысячи памятников духовного искусства — мозаики, фрески, расписные алтари и витражи, которые были созданы в первую очередь тюркскими мастерами или в тенгрианских традициях.

49

Хотя никем не доказано, что лангобарды были тюрками, однако никем и не опровергнуто, что после Великого переселения народов Центральную Европу заселили именно тюрки, они составляли большинство населения. Лангобарды, судя по запискам Павла Варнефрида (VIII век), пришли с востока. Они, как и готы, изиготы, гепиды, вандалы, теринги, говорили на одном языке, ничем друг от друга, кроме имени не отличались. Примечательно, что один из самых ранних сохранившихся литературных памятников этого «народа», известный как «Skeireins», относится к V веку. Он, так же как и сохранившиеся готские рунические памятники, не прочитан по-настоящему специалистами. Вместе с тем, эти тексты могут быть прочитаны тюркологами, специалистами по древнетюркскому руническому письму. А это уже проясняет многое! Так же как и то, почему все эти «народы» поклонялись только Богу Небесному, не признавали Христа — христиане их называли арианами. Традиции, которые переняли у них римляне, были явно тюркские — по крайней мере ничто не отличало их от тюрков. Это отчасти подтверждают и другие средневековые авторы, намекающие на родство лангобардов и древних булгар. Видимо, лангобарды — это один из кипчакских улусов, который искал свое лицо в бесконечных войнах, потрясавших Европу после смерти Аттилы.

50

Нечто подобное наблюдается в сегодняшней России, где дети не знают пионеров, Ленина, Сталина, на примере которых воспитывали их родителей. Официально Ленина никто не запрещал, о нем перестали говорить детям. И они уже не знают его.

51

Именно Ордена! «Орден» по-тюркски — «данный сверху» или «от ставки хана».

52

Безусловно, обрядовая сторона службы в средневековье имела очень большое значение, может быть, порой решающее. Но не внешняя сторона религии является предметом нашего интереса.

53

Митрополитами назывались епископы городов, часто их власть распространялась и на общины прилегающего округа. Митрополия — это часть епархии (церковно-административный округ).

54

По степным обычаям строились и другие порядки на церковном дворе Руси. Например, хана, у которого жил Владыка (глава Церкви), в Степи исстари называли царем. Царь имел власть над каганами, он считался верховным правителем Дешт-и-Кипчака. Но лишь на то время, пока у него жил Владыка, который благословлял царя на то или иное начинание. А высшей власти кипчаки не перечили — не позволял обет послушания.

55

Греческий патриарх Макарий сказал Никону, что, кто изображает крестное знамение двумя пальцами, тот подражает еретикам (то есть тюркам) и проклинается.

56

Тема мусульманства в тюркской культуре занимает особо важное место. В этой книге мы не ставили перед собой задачи раскрыть ее. Нужна отдельная большая книга, которую еще предстоит написать автору. Работа над ней уже началась.

57

Египет и Арабский Восток были наиболее предрасположены к отходу от греческого христианства. Разочарование арабов в вере во Христа началось еще в V веке (с Халкидонского собора 451 года). Тогда греки, опасавшиеся усиления позиций Египта на Средиземноморье, мастерски опорочили Александрийскую (египетскую) церковь и ее иерархов. На этом Соборе стало окончательно ясно, что в Европе под прикрытием религии создавали новый институт власти. И ничто другое! Византия всеми правдами и неправдами надеялась подчинить себе бывшие колонии восточных областей Римской империи, однако Египет не желал нового подчинения. И он, прекрасно зная мораль греков, пошел тем же путем — тоже с помощью кипчаков-тенгриан создал и распространил у себя в VII веке новую — но чистую! — религию Ислам. Его и приняла бывшая многочисленная александрийская паства. Вера только в Тенгри (Алла), которого стали называть на арабский манер Аллахом, объединяла Восток перед усиливающейся агрессией Запада. Стоит отметить в этой связи, что ранний ислам (его канон) весьма существенно отличался от современного. Не исключено, он был близок тенгрианству и по форме, и по духу.