Рассмотрение официальных обвинений, выдвинутых Церковью против еретиков на Соборе 1490 года

Чтобы рассмотреть выдвинутые на Соборе обвинения против еретиков, нам необходимо проследить: во–первых, на основании чего они были сформулированы, во–вторых, какие документы и материалы при этом фигурировали, и, в–третьих, разобраться собственно с сутью выдвинутых обвинений и правомерностью их позднейшей трактовки.

Итак, на основании чего же производилось следствие по делу о еретиках и выносилось обвинение? Мы узнаем, что архиепископ Геннадий послал в Москву великому князю и митрополиту грамоты о появлении ереси и о бежавших в Москву еретиках и приложил добытые им «подлинники», т. е. документы своего следствия (очевидно, записи показаний, взятых под пытками, и обвинения попа Наума) и тетради с жидовскими псалмами[95]. Это было поводом к первому Собору против жидовствующих, который состоялся в Москве в январе–феврале 1488 г. Об этом Соборе мы знаем из двух почти тождественных грамот великого князя и митрополита Терентия к Геннадию от 13 февраля 1488 года[96]. Никаких других документов не сохранилось. Не дошли до нас и «подлинники» Геннадия, на которые он часто ссылается в своих посланиях и которые, собственно, послужили материалом для осуждения еретиков и на втором Соборе против жидовствующих, состоявшемся в 1490 году.

На Соборе еретики «того всего позапрелися» (т. е., отказались от своих показаний, данных под пытками), но для обвинителей это означало лишь то, что

«те есте сущий прелестницы и отступницы веры Христовы»[97].

Рассмотрим теперь документ, фигурировавший на Соборе, а именно «Псалтирь жидовствующих». Весьма вероятно, что данная рукопись сохранилась и по сю пору. К такому мнению склоняются большинство исследователей.

По содержанию этого документа нельзя даже выдвинуть обвинений в антитринитаризме. И до нас никакой информации об обвинениях, связанных с содержанием этого документа, не дошло. Обвинения состояли лишь в том, что «Псалтырь» не числилась среди богослужебных книг Православной церкви, и что автором ее (или переводчиком) был человек еврейской национальности. Некоторые современные исследователи высказывают мнение, будто это произведение являлось своего рода богослужебной книгой жидовствующих. В силу целого ряда фактов мы не можем с этим согласиться. Во–первых, потому, что у жидовствующих просто–напросто не было богослужения в том виде, в котором оно совершалось в православных храмах, а потому и потребность в собственно богослужебной литературе у них была совсем иная.

Кроме того, «Псалтирь» представляет собой перевод, и перевод весьма заурядный, совершенный человеком, плохо владевшим русским языком (как предполагают, евреем Феодором, уроженцем западных окраин Руси, где в те времена процветало богословие и допускалась значительная свобода в вероисповедании). Естественно, что данный перевод не мог быть использован в качестве богослужебной книги, особенно если учесть, какими мастерами и художниками слова были Иван Черный и Федор Курицын. В конце концов в среде жидовствующих, как и в любом обществе, стремящемся к преобразованию и к образованности, обращалось большое количество книг. Именно это, а в особенности содержание некоторых книг, без сомнения, еретических с христианской точки зрения, и явилось одной из причин, вследствие которых жидовствующим приписывались все тяжкие грехи. Однако в книгах, написанных ими, не только не разделяются те идеи, которые содержались в обращавшихся в их среде (как впрочем и среди всех образованных слоев населения того времени, особенно в Западной Руси) книгах, но зачастую и осуждаются.

Речь об этой «Псалтире» шла в ученой литературе с давних времен. Еще Макарий в своей «Истории Русской Церкви» (т. 7) ставит вопрос: не следует ли приписать перевод «Псалтири жидовствующих» новгородским ересеначальникам? А г. Павлов (оппонент профессора Иловайского — примеч. автора) решил сей вопрос положительно, не приведя для того ровно никаких данных»[98].

Сам профессор Иловайский подвергает глубокому сомнению прямое отношение «Псалтири жидовствующих» к движению жидовствующих. Наверное, самым убедительным, что Макарий написал в пользу своей точки зрения, являются слова:

«Кому же нужно было у нас в то время переводить такую псалтирь на русский язык, да еще и употреблять при этом обычаи (речь идет о названии Псалтири — «Псалтирь Давида–пророка», которое не соответствует истинному положению вещей, т. к. в ней не излагаются действительно библейские псалмы Давида — примеч. автора) назвать ее именем царя Давида, как не евреям, первым проповедникам ереси жидовствующих среди православных русских?»[99]

За эти слова, являющиеся по своей сути предположением, ухватился оппонент профессора Иловайского г. Павлов и добавил следующее:

«В одном из современных появлению новгородской ереси списков занимающей нас псалтири (их сохранилось два) переводчик ея называет себя Федором, новокрещенным из евреев (Учен. Зап. Акад. т. 5). Если он действительно принял крещение, то только для того, чтобы удобнее распространять жидовство между русскими: ибо ему как христианину незачем было переводить ритуальную книгу своих бывщих единоверцев и соплеменников».

Действительно и несомненно книга является молитвенником литовских евреев, и до недавнего времени она употреблялась в синагогах польскими евреями. Но можно ли делать из этого вывод, что учение жидовствующих как–то связано с нею? При рассмотрении спора между профессором Иловайским и г. Павловым создается впечатление, что г. Павлов, чья публикация была издана в 1884 году, просто закрывает глаза на те проблемы, которые были подняты профессором Иловайским, и упорно и уверенно говорит совсем о другом.

Итак, учитывая вышесказанное, можно сделать вывод, что предположение о том, что «Псалтирь жидовствующих» была как–то тесно связана с ересью жидовствующих, остается лишь предположением, основанном, во–первых, на том, что поп Наум некогда представил этот документ, раздобыв его, как он утверждал, в кругах жидовствующих, и во–вторых, на антисемитизме, присущем многим представителям официальной Церкви и ярко отраженном в сочинении г. Павлова.

Наиболее вероятно, что Федор–еврей адресовал это послание своим соплеменникам с миссионерской целью, сознательно приближаясь, насколько это возможно, к точке зрения евреев, но оставаясь при этом христианином. Так, например, послание Федора–еврея[100], датированное 1448—1461 годами, прямо адресовано им «своему роду и своим приятелем и Израилю, твоим приятелем и всему роду юдейску». И в нем он сообщал им, что нашел истинный путь после сорока лет блуждания во мраке иудейства. Очевидно, эта его работа — ответ на укоризны друзей, бывших единоверцев, прослышавших об оставлении Федором иудейской религии. Федор цитатами из Писания старается доказать иудеям истинность христианской веры. Кончается послание пожеланием Федора своим соплеменникам видеть их в христианстве.

Автор, которого не заподозришь в семитизме, пишет:

«Их (евреев) не тревожили религиозные интересы — интересы материальные уже давно возобладали над ними… Явление в XV в. религиозной пропаганды между евреями представляется делом несбыточным. А между тем ересь жидовская действовала у нас необычайно сильно, у нас, где сами цари, конечно, стоявшие выше массы, по свидетельству иностранцев вымывали свои руки после прикосновения послов иноземных христианских вероисповеданий, а веры: латинская, армянская, тем более жидовская, считались проклятыми»[101].

Итак, скорее мы можем говорить не о проповеди иудаизма среди христианства, но о проповеди христианства среди иудеев. Вот эти–то положения и стремились противники жидовствующих перевернуть с ног на голову, чтобы представить вольнодумцев жидовствующими.

Вернувшись еще раз к «Псалтири жидовствующих», отметим, что начинается она следующими словами: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа — живоначальной Троицы неразделимой и пресвятой Его матери и всех святых. Се, Федор новокрещенный, познавший вместо тьмы свет и добро и познавший крещение святое и православную веру христианскую, обновил сердце закона старого веры еврейской».

Наверное, мы можем согласиться с профессором Иловайским, считавшим, что исследуемая нами ересь была только мнимо жидовской и имеет «весьма малое сродство с еврейской религией».

Мы можем теперь перейти к собственно Собору 1490 года. Ход этого судебного разбирательства изложен С. Долговым, который открыл и опубликовал полный текст поучения митрополита Зосимы и Собора по случаю осуждения еретиков.

Поучение, как видно из его содержания, было разослано по епархиям, но как исходившее от лица митрополита Зосимы, самого обвиненного в принадлежности к той же ереси, со временем было отобрано и уничтожено.

Значительная часть этого поучения представляет собой интереснейшие исторические сведения как о событиях, предшествующих Собору, так и о самом Соборе, в нем также излагается интердикт, т. е. отлучение еретиков от Церкви, внешняя форма которого будет оставаться неизменной на протяжении многих столетий.

Далее следует собственно соборный приговор, в котором и излагаются те обвинения, которые возводились на еретиков. Данная часть документа представляет для нас особенный интерес.

«Мнози от вас ругалися образу Христову и Пречистые образу, написанным на иконах, и инии от вас ругались кресту Христову, и инии от вас на многия святыя иконы хульные речи глаголали, а инии от вас святыя иконы щепляли и огнем сжигали, а инии от вас крест силолоен зубы искусали, а инии от вас святым иконам и кресты о землю били и грязь на них метали, а инии от вас святыя иконы в лоханю метали, да иного поругания есте много чинили над святыми образы написанных (sic) на иконах. А инии от вас на самого Господа нашего Иисуса Христа Сына Божья и на Пречистую Его Богоматерь многиа хулы изрекали, а инии от вас Господа нашего Иисуса Христа Сыном Божиим не звали, а инии от вас на великих святителей и чюдотворцев да и на многих преподобных святых отец хульные речи износили, а инии от вас всю седмь соборов святых отец похулиша, а инии от вас во вся говениа ели мясо и сыр и яйца и млеко, и теж говениа в среду и в пятницу також ели мясо и сыр и яйца и млеко. А все есте чли субботу паче воскресениа Христова. А инии от вас воскресенью Христову и Его святому вознесенью не веруют».

Возможно, некоторые из высказанных выше обвинений как–то соответствовали действительности. Но имеют ли эти факты (конечно, если это факты) близкое отношение к разбираемому нами центристскому учению? Отсутствие на местах руководителей могло приводить к некоторым неожиданностям. За это говорит хотя бы тот факт, что именно после того, как идеологи движения Алексей и Дионисий перебрались в Москву (но не до того), в Новгороде некоторые излишне активные сторонники учения

«стали предаваться всяким излишествам, ругаться над святыми иконами и пьяном виде упрекать друг друга»[102].

Впрочем, читая апостольские евангельские послания, мы можем наблюдать сходную картину, когда поместные церкви начинали либо искажать полученное ею учение, либо чрезмерно подчеркивать какие–то одни его особенности. Однако это вовсе не говорило о ложности христианского вероучения.

«Всякая идея, приняв широкое распространение, неизбежно вульгаризуется, и протест отрицателей обряда мог выразиться в вышеописанных кощунственных, с точки зрения православных, формах. Мы встречаемся с обычным типом «суммарного суждения», произносимого «вообще» на основании нескольких наблюдений, или, может быть, даже только слухов»[103].

С подобным «суммарным» суждением мы встречаемся и у позднейших исследователей соборного приговора, хотя в нем подчеркивается, что основная масса обвинений (в том числе в антитринитаризме) относилась не ко всем, а к «иным» из еретиков. Однако комментаторы этого как–то не замечают или не хотят замечать.

«Исходя из этого соборного приговора, можно заключить, что относительно новгородских еретиков были установлены следующие противохристианские поступки. Они не признавали Иисуса Христа Сыном Божьим, отвергали совсем Его Божество, изрекали хулу как на Него, так и на Пречистую Его Богоматерь, отрицали почитание святых[104].

Исследователь Перетц, видя четкую дифференциацию между «всеми» и «иными», не желает, однако, снимать с еретиков обвинения в антитринитаризме и делает явную натяжку, когда пишет:

«В последнем отношении особую важность имеет указание приговора, что решительно все новгородские еретики почитали ветхозаветную субботу «паче воскресения Христова» и что они не веруют ни воскресению, ни вознесению Христову. Эти особенности вероучения наших еретиков прямо указывают на их отступничество от веры христианской к «обычаю жидовскому», и отцы правы были, назвав в своем приговоре дела их «жидовскими», а самих еретиков «сущими прелестниками и отступниками веры Христовой»[105].

Интересно отметить, что именно соблюдение вольнодумцами субботнего дня и стало главным (а судя по документам Собора — единственным) поводом, дававшим обвинителям какое–то право для обвинения в антитринитаризме. Здесь наиболее ярко высвечивается ход мысли обвинителей, когда по внешним признакам, не заставляя себя взглянуть на суть учения, а, может быть, сознательно закрывая на него глаза в поисках «доказательств» еретичности, противники инакомыслящих выстраивали свои обвинения на столь зыбкой платформе, что она не выдерживает ни малейшей критики. И нам кажется, читатель понимает, что соблюдение субботнего дня, имеющее твердое библейское основание, никоим образом не могло быть связано с якобы неверием еретиков в воскресение Христово. На сегодняшний день имеется много христиан, которые соблюдают субботу как день покоя и, слава Богу, их нельзя упрекнуть ни в антитринитаризме, ни в неверии в воскресение Христа из мертвых.

Примечания:

1

Последние два аспекта особо примечательны для адвентистов седьмого дня.

9

Макарий, т. 4, с. 82.

10

Панов, с. 11.

95

См. Послание к Зосиме.

96

Там же, с. 759—764.

97

Из «Соборника приговора».

98

Иловайский.

99

Макарий, т. 7, с. 186.

100

По рукописи XVI в. из собрания Ундольского, № 1254, л. 59.

101

Сервицкий, с. 320.

102

О ереси жидовствующих, с. 115.

103

Перетц, с. 4. ,

104

О ереси жидовствующих, с. 125.

105

Перетц, с. 20.