История освоения Латинской Америки испанцами всем известна. В XVI–XVII веках они ее завоевывали, а потом, с начала XIX века, образовавшиеся там государства (18 штук) воевали с Испанией за свою независимость.

Географические названия в самой Испании и странах Америки часто совпадают; все участники составляли документы на испанском языке; противники трактовали одни и те же события по разному. Что было бы, если хотя бы часть этих документов историки приложили к одной только Испании? Пожалуй, на одном, том самом промежутке времени, восемнадцать войн не уместились бы! И тогда история этой Пиренейской страны неизбежно предстала бы перед нами, как «освободительная война», длящаяся едва не восемьсот лет.

(Впрочем, именно так история Испании и выглядит.)

Вплоть до XVI века греческий был языком межэтнического общения всего Средиземноморья и Передней Азии, и вот, практически на одну страну, Грецию, свалили историю нескольких веков, искусственно удлинив ее на два тысячелетия. Можно сформулировать правило обратной связи между величиной региона и величиной промежутка времени. То есть, когда занимающую небольшое время историю громадного региона приписывают маленькой стране, эта история заполняет громадный промежуток времени.

Неоправданно длинную историю имеет не только Греция, но и Израиль, Армения, некоторые другие страны.

К счастью, наша синусоида позволяет разобраться со многими загадками как греческой античности, так и других «древних миров».

Еще об одном правиле я говорил раньше: как только видите какое-нибудь «возрождение», так и знайте: история искусственно разбита на несколько частей. Симптоматично, что основная ветвь синусоиды, от IX до XVII веков, представляет из себя непрерывную цепь «возрождений»: IX век — каролингское, XI — оттоновское; затем вот еще одно, о котором пишет Жак Ле Гофф:

«Мне кажется, что между серединой XII в. и серединой XIII в. я выявил глубинное изменение основной совокупности ценностных ориентаций в западном обществе. Этот решающий поворот произошел, я полагаю, под воздействием осознания значительной частью мужчин и женщин того времени громадного подъема, который когда-либо знало христианское общество Западной Европы после 1000 г. и который в целом продлился до середины XIII в. (хотя и не был вполне одновременным в разных регионах).

Исследования изменения ценностных ориентаций в истории Запада исходит из идеологии, признающей определенный смысл истории. Так, мне кажется, что в этой истории, начиная с Х и до XIX в. имел место некий единый „тренд“, который можно осмыслить с помощью понятий роста, а затем и прогресса…»

Итак, между серединами XII и XIII веков обнаруживается новый ренессанс «по Ле Гоффу». Эта цепь продолжается и на следующих линиях: с XIII века — итальянский ренессанс, в XIII–XIV палеологовское возрождение. Вся история средневековья — сплошное возрождение, в каждом веке люди «возрождают» обычаи, нравы, искусство, героев зеркального этому веку, параллельного витка синусоиды.

Ле Гофф пишет, что «ренессанс» XII века произошел в результате развития от 1000 года, а затем обнаруживает, что гуманисты XVI века «пришли вслед за средневековыми интеллектуалами», тоже в ходе естественного развития. Затем, как только в XVII веке зазеркальная античность исчезла, возник классицизм, в чем тоже проявилась естественность процесса.

Я утверждаю: и во все предыдущие века развитие было вполне естественным. Начиная с IX века оно не повторяло другой, «античный», уже один раз пройденный путь, а включало его в себя. И точно также включало те события, которые мы находим на «регрессной» ветви синусоиды, со всеми их варварами и кочевниками.

Но вот приключения татаро-монголов, на первый взгляд, не укладываются в синусоиду времён. Ни один из диалектов монгольского языка не был известен в средневековье вне Монголии. Ничего монгольского не найдем мы во всем мире.

А что получила от своих завоеваний сама Монголия? По свидетельству бывавших в ее столице Каракоруме европейцев, это было богатейшее место, с очень удобной жизнью. Сюда свозили многочисленных мастеров со всего света и ценности, полученные в результате набегов или сбора дани с народов половины Евразии. И сами же историки сообщают, что после того, как монгольская империя распалась, степняки остались без продуктов земледелия и ремесел, попросту говоря, без хлеба и сапог, и даже без котлов для варки пищи, которые они получали из Китая в обмен на мясо, молоко и шерсть.

По словам Д. В. Калюжного, здесь мы имеем «географический перевертыш».

Каким образом этой пустынной стране с суровым климатом и малочисленным населением приписали героическую историю XIII–XV веков? Где находился тот богатый Каракорум, в котором бывали европейские путешественники? Что это вообще такое, «гениальные варвары», татаро-монголы? Почему о них до их выдающихся походов ничего не слышали? Каким образом, не имея ни технических, ни людских ресурсов, не имея, наконец, опыта государственности и идеологии, неграмотные кочевники смогли создать мировую империю?..

Средние века, как известно, начинаются с появления на мировой авансцене варваров. Вот что сообщает нам о них историк традиционной школы А. Ястребицкая в книге «Средневековая история глазами современников и историков»:

«Варвары, расселившиеся в V в. по Римской империи, отнюдь не были теми молодыми, но дикими народами, только что вышедшими из своих лесов и степей (как это напридумывали историки XIX, да и ХХ века, — Авт.) …Они прошли долгий путь эволюции во время своих нередко вековых странствий, завершившихся, в конце концов, нашествием на Римскую империю. Они много видели, много узнали, немало усвоили. В своих странствиях они вступали в контакты с разными культурами и цивилизациями, от которых воспринимали нравы, искусства, ремесла…»

Интересные дела! С минус пятого по плюс четвертый век (линии № 5–9) мы в Римской империи варваров не находим (хотя они в избытке бродили по южно-русским степям). Затем (ниже линии № 5) они вдруг появляются в Европе, но какие-то удивительные: прошедшие «долгий путь эволюции», усвоившие «нравы, искусства, ремесла»… Может, это и не варвары никакие, а пусть и недостаточно цивилизованные, но вполне культурные народы? К их числу относят в основном скотоводов, а потому и обращают внимание на низкую грамотность (или полное отсутствие письменности), обзывая «варварами» и «кочевниками».

Неожиданно появившись в V веке, они существуют в истории Европы с линии № 1 вплоть до линии № 4 по «регрессной» ветви, а на основной ветви развития, уже со следующей линии № 5, с реального XIII века, мы опять находим «кочевников-варваров» в числе активных деятелей истории под именем татаро-монголов.

А вот краткая таблица основных переселений через южную Русь, согласно официальной истории, в переводе на нашу синусоиду:

От линии № 1 до линии № 4 по северному Причерноморью бродят племена, известные только здесь. От линии № 5 до линии № 8 — народы, известные всей Евразии. На линии № 9 мы видим только сарматов, пришедших на Волгу откуда-то из-за Тобола, да калмыков, генезис которых известен достаточно подробно: попросившись в XVI веке на жительство в России, они получили земли в Сибири, за Тоболом, но местные кочевники не дали им там житья, и центральное российское правительство выделило им пустующие земли у Волги. Представьте: шикарные степи, мечта кочевника-скотовода, ПУСТОВАЛИ, а историки перечисляют десятки племен, которые тут якобы жили.

Земледелие и скотоводство — это не две фазы, сменяющие одна другую, а два возможных пути развития человеческого общества, выбираемые конкретным племенем в зависимости от условий жизни. Китайцы и племена майя и ацтеков, например, земледелием занимались, но животных не приручали или почти не приручали; им хватало мяса, добытого охотой. Наоборот, жители Саян земледелия не знали, они разводили оленей.

В Монголии земледелие появилось лишь в конце XIX века. К этому же времени стало развиваться домашнее производство металлической утвари, деталей жилищ, но оно так и не оформилось в самостоятельные ремесла. А раньше, до XIX века, монголам были известны только скотоводство и охота с целью добывания мехов.

Вполне возможно, что освоение монголами скотоводства привело к взрывному росту численности населения. Баланс количества людей с окружающей средой был нарушен. Для ликвидации дисбаланса некоторая часть местной молодежи отправилась в Китай и на запад искать земли для поселения и работу для приложения рук, что и породило легенды о монгольских пришельцах.

Случались ли крупные миграции целых народов? Это очень сомнительно. Кочевникам трудно собраться в большую компанию, чтобы двигаться в одном направлении вместе со своим скотом и семьями. Ведь нет возможности прокормить объединенные стада: они больше вытопчут, чем съедят. Нужны слишком большие территории для стад, а примитивность коммуникаций практически не позволяла тогда иметь устойчивую связь разбросанным по степи семьям скотоводов. Им невыгодно было отделять избыточный продукт на развитие государства (платить налог), чтобы оно финансировало войну против оседлого народа, с целью захвата его богатств.

На всем протяжении нашего исторически достоверного горизонта мы не видим ни одного победоносного нашествия диких кочевников на оседлые культурные страны, а лишь как раз наоборот. Так не могло же этого быть и в «доисторическом» прошлом. «Переселения народов» должны быть сведены лишь к переселению их названий или, в лучшем случае, правителей, да и то из более культурных стран в страны менее культурные, и никак иначе.

Но вот миграция отдельных групп людей с запада или севера Европы, из стран с повышенной плотностью населения, вполне возможна. С. И. Валянский и Д. В. Калюжный пишут:

«Не Восток пришел в Европу, а европейская культура отправилась в Азию. Археологические следы от Европы до Тихого океана, служащие основанием концепции миграции с Востока на Запад, есть следы как раз обратного движения. В самом деле, чем дальше забираются археологи на Восток, тем примитивнее следы культуры, и не удивительно, ведь котел цивилизации остался в Европе!»

Здесь можно не согласиться лишь в одном: «Котел цивилизации» был не только в Европе, он охватывал многие регионы Средиземноморья, и нам нельзя забывать о Малой Азии. Ведь сами же авторы сообщали нам, что монголы узнали о скотоводстве от переселенцев из Малой и Передней Азии.

Традиционная история, вместо того, чтобы серьезно разобраться с условиями жизни и быта скотоводов, демонизирует их. Кочевые племена предстают перед читателями исторических книжек как банды тупых, бездуховных убийц. Такое отношение смазывает карту войн, в которых участвовали отнюдь не «кочевники» или «варвары», а армии и воины. У войны же совсем не те законы, что в обыденной жизни.

Следует учитывать также, что «кочевник» или «варвар» это не экономическая, а скорее эмоциональная категория. Исторические «кочевники» носятся по планете с целью грабежа и убийств. Реальные кочевники-скотоводы кочуют со стадами своими во вполне определенных пределах со вполне определенной экономической целью. То же самое можно сказать о кочевниках-торговцах, караваны которых сопровождали, разумеется, вооруженные отряды для защиты в пути.

Если не учитывать всего этого, неизбежны крупные ошибки, даже в археологической работе.

Вот что получилось у украинского археолога А. Добролюбского, когда он попытался проверить Новую хронологию на археологических памятниках степного Причерноморья.

«Представим себе массив всех известных кочевнических погребений … начиная с эпохи раннего железа (рубеж 2-го — 1-го тысячелетия до н. э.) до XVIII в. — на западе степного Причерноморья…»

Крупные сходные серии — совокупности:

«…образуют два типологических массива, которые достаточно надежно датируются I в. до н. э. — IV в. н. э. и X–XIV вв. н. э. каждый. Первый соответствует „сармато-аланскому“ времени, а второй принято относить к „поздним“, „средневековым“ кочевникам».

(Сразу обращает на себя внимание то обстоятельство, что границы имеющихся датировок включают в себя по пол-ветви синусоиды, то есть по четыре с половиной века.)

«Между тем дальнейшее сопоставление и сличение типологических деталей обеих серий — совокупностей выявляют серьезные и разительные отличия… „Позднекочевническая“ (печенежско-торческо-половецкая) серия (X–XIII вв.) представлена почти исключительно одиночными впускными погребениями мужчин-воинов, часто сопровождаемых остатками коня… Основной инвентарь в могилах — это остатки конской сбруи и оружия — кольца, удила, сабли, наконечники стрел, накладки на луки и колчаны, реже — остатки кольчуг… Керамики нет вообще — в исключительных случаях отмечены невыразительные лепные горшки или их фрагменты. Женские погребения (определяемые по инвентарю) достоверно не выделяются. Богатые погребения (с золотом и другими признаками „исключительности“) появляются лишь к XIV в. Тогда же появляются и женские захоронения с зеркалами и ножницами…

Если попытаться формально воссоздать печенежско-торческое и половецкое общество X–XIII вв. лишь по данным погребального обряда (т. е. по общепринятым в археологии правилам реконструкции), то мы обнаружим, что оно состояло исключительно лишь из воинов-всадников и не имело ни женщин, ни кочевой знати… Никакой посудой они не пользовались вообще. Таков, в общих чертах, инвариант „позднекочевнической“ серии. Надо сказать, что он соответствует нашим обиходным представлениям о „диких“ кочевых ордах, которые донесла до нас письменная традиция.

Но им не соответствует „сармато-аланская“ серия — не менее „дикая“, в таких же представлениях. По тем же формальным признакам обрядности, сарматы и аланы лошадьми не пользовались, а лишь использовали их изредка, как жертвенную пищу. Зато у них было множество знати и женщин, в том числе очень богатых. Все они ели и пили из богатой посуды. „Средний“ слой также укомплектован неплохо. А вот „бедных“ почти нет».

Какой же вывод мы можем сделать из процитированного? Тот, что если типологически совместить в единый массив обе «серии — совокупности» (то есть находки «разных времен», найденные в одной и той же земле), то мы увидим «совершенно нормальное общество кочевников с вполне гармоничной половозрастной и вертикально-социальной организацией, бытом и культурой», как пишет и сам А. Добролюбский.

«Типы погребальных сооружений „поздних кочевников“ остаются сходными с сармато-аланскими. Но при этом они заполняются многочисленными женщинами, конями, предметами быта, мелким и крупным рогатым скотом и т. п. и „дополняются“ знатью, могильниками, а также оседлым окружением».

При этом:

«…достаточно взглянуть в любой учебник по археологии — изложение материала после XIV века просто прекращается».

Эпоху великого переселения народов (V век) и готских войн в Европе (VI век) «археологически обеспечивают» авары, кочевые болгары и заканчивают кочевые венгры. Ту самую эпоху, «которая ранее была совершенно неуловима», по словам Добролюбского, ведь других памятников той эпохи историки не видят.

«А земледельческого населения в степях Причерноморья (если судить по имеющимся археологическим данным) не было вообще — никто не желал здесь жить до XVII века».

Дело не в том, желал или не желал. Просто вплоть до изобретения в XVII веке т. н. «малоросского сабана», плуга для распашки степи, земледелия здесь действительно не могло быть.

Если свести все сказанное в рамки «объемной» версии истории, то археологические находки дают связную историю этого края в период X–XVII веков. Приложение к ней нашей синусоиды показывает, что V–VI века «нисходящей ветви» совпадают с XI–XII веками, это линии № 3–4.

Могу предложить такую версию происходивших здесь событий.

После того, как Василий II Болгаробойца к началу 1020-х годов разбивает Болгарское царство, византийцы неожиданно обнаруживают толпы дикарей, «штурмующих» эти придунайские земли. Ведь до этого Болгария служила преградой на пути кочевников, которые, скорее всего, искали новых мест для выпаса скота, а не грабежа. Теперь эти кочевники попадают в византийские летописи.

Через двадцать с небольшим лет, в 1048 году большие массы «скифов» — читай, половцев и печенегов — не встречая былого противодействия от болгарских пограничников, со своими стадами неспешно пересекли границы Римской империи, то бишь Византии. Это наверняка вызвало вооруженный отпор не ожидавших их ромеев. В 1064 году — через 16 лет после начала этой эпопеи — еще большие массы «скифов» — гузов, торков — следуют за прежними племенами. В 1069 году за Дунай, на земли Византии опять идут «бесчисленные орды».

Их вторжение произвело сильное впечатление на византийцев, а сообщения о них, достигнув Западной Европы, вызвали изрядный страх у населения, хотя там этих кочевников вообще не видели.

Довольно быстро, в начале XII века, могучей Византии удалось справиться с неискушенными в политике скотоводами, частично их перебив, частично ассимилировав, а, в общем, стравив друг с другом.

Этот достаточно небольшой по длительности эпизод, вкупе с походами норманнов, и составляет всё, так излюбленное историками, «Великое переселение народов».

Как известно, печенежско-половецкая история завершается появлением монгольских отрядов, которые разбили в 1223 году объединенные русско-половецкие силы в битве при Калке. В 1240 году состоялся великий монгольский поход на Запад, который, полагают, закончился в Далмации на берегах Адриатики, вблизи границ северной Италии. Чтобы дополнить картину, сообщу, что по традиционной истории в точности в это время, в 1241 году союзник Византии Фридрих Гогенштауфен, король Сицилии и германский император, совершил поход на Рим, двигаясь из Сицилии туда же, на север Италии.

Из всего этого следует только одно: германский император Фридрих, дружбан византийского императора Ватаца, согласовывал свои планы с татаро-монгольским ханом (Ватацем-Батыем).

Взаимоотношения между государствами и государями Евразии в XIII веке мало изучены. Картина происходивших между участниками 4-го Крестового похода конфликтов и союзов «смазана» татаро-монгольским нашествием.

Традиционная версия считает скотоводов пустыни Гоби и лесостепей севернее этой пустыни основной движущей силой мирового нашествия, показывает старейшин монгольских семей как политиков мирового уровня, первым из которых был Чингисхан. Эта версия давно подвергается заслуженной критике.

«Несмотря на то, что проблема создания и разрушения державы Чингисхана волновала многих историков, она до сих пор не решена, — пишет Л. Н. Гумилев в книге „Поиски вымышленного царства“. — В многочисленных общих и специальных работах нет ответа на первый и самый важный вопрос: как произошло, что нищий сирота, лишенный поддержки даже своего племени, которое его ограбило и покинуло, оказался вождем могучей армии, ханом нескольких народов и победителем всех соседних государей, хотя последние были куда могущественнее, чем он?»

Перед многовариантной историей встает проблема выработки версий, не противоречащих точно установленным фактам.

Н. А. Морозов в первой половине ХХ века выдвинул версию «западного исхода» ига. Ее также придерживается в основном С. И. Валянский. В своих книгах, написанных совместно с Д. В. Калюжным, он отождествляет Чингисхана с папой Иннокентием:

«Они жили одновременно. Папа Иннокентий III (1161–1216) был Великим Царем-первосвященником; Чингисхан (родился в 1155 или 1167; журнал „Родина“ № 3–4 за 1997 год называет датой его рождения 1162 год; умер в 1227) был Великим ханом — Каганом, что означает царя-священника. Даты жизни Чингиса, как истинного эпического героя, конечно, подгонялись под некоторый эзотерический смысл.

Миф о папе Иннокентии как о Чингисхане мог появиться на Востоке не без причины. Мы знаем, что рыцари, завоевав западные побережья Азии, создали там королевство Иерусалимское, княжество Антиохийское, Триполитанское, Эдесское и так далее. Все это не могло не поразить воображения внутренних азиатских народов и не создать среди населения внутренней Азии легенд о подвигах крестоносцев. Ведь азиатские не-мусульмане должны были видеть в крестоносцах союзников против мусульман. Отсутствие мифов об этой международной эпопее непонятно в Азии! Оно непонятно и в русских летописях, пока мы не признаем, что описания „монголо-татарских орд“ относятся к рыцарским орденам.

Даже сами подвиги Чингисхана являются „дословным“ отражением подвигов крестоносцев, посланных папой. Рыцари били турков, а Чингисхан туркестанцев, они завоевали венгров-угров, а он уйгуров, они покорили Данао-готов, а он тангутов, они воевали с магометанами и он с ними же и в те же самые годы, да и самоё имя его Чингисхан напоминает немецкое Konigschan — царь-священник. И вот, если мы все это примем во внимание, то увидим, что появление на Востоке мифов о папе Иннокентии III, как о великом завоевателе, не так уж и смешно, как оно кажется с первого взгляда.

…Было бы даже удивительно, если бы в азиатских иноверческих преданиях Римские папы, инициаторы крестовых походов, не фигурировали в виде завоевателей. В воображении византийцев и западно-азиатских ромеев, с национальными властелинами которых крестоносные ордена боролись физической силой, эти ордена должны были представляться жестокими и свирепыми, откуда и взялось их прозвище по греческому слову „тартары“, Адские люди. А в воображении далее живущих народов, например буддистов, ордена эти в легендах и мифах, не считающихся ни с какой географией, могли превратиться в собственных героев и руководителей этих народов, да зачастую крестоносцы и бывали в какие-то периоды времени руководителями этих народов».

Папа Иннокентий III, вдохновитель 4-го Крестового похода.

Очень интересная версия, но беда в том, что имеется немало западноевропейских преданий о нашествии «тартаров» на саму Европу. Европейцы дали пришельцам и название по греческому слову «Адские люди». Но известно, что войска и сами брали себе устрашающие названия, например, «Мертвая голова». Это, во-первых. Кстати, слово «янычары» (новое войско) имеет похожий корень «чар» = «тар». Во-вторых, сразу обращаю ваше внимание на упомянутых авторами «византийцев» и «западно-азиатских ромеев», мы к ним сейчас вернемся: империя со столицей в Константинополе имела не только Западную, европейскую часть, но и весьма протяженную часть восточную.

Другую версию предложил А. Т. Фоменко. В соответствии с ней истоки «ига» нужно искать в России; это ее князья создали по всему миру орды, захватили Пекин и даже посадили на престол самого папу Римского.

Но у князя малоизвестного русского города Ростова Юрия Даниловича, тем более, что и жил-то он во времена уже состоявшегося «татаро-монгольского ига», превратиться в повелителя половины мира было немногим больше шансов, чем у полуграмотного кочевника из Монголии. И причины те же самые: отсутствие ресурсов, опыта государственности и идеологии.

А кто же из правивших тогда владык имел эти ресурсы, опыт и идеологию? Кто мог иметь «зуб» на крестоносцев-латинян? Кто мог привлечь на свою сторону Иран, Индию и Китай? Кто имел сильнейшее влияние на православную Россию?

Такой владыка был. Это лишенный латинянами константинопольского трона, бежавший в Никею византийский император. С. И. Валянский и Д. В. Калюжный предлагают «продлить до Индии и Китая» успехи латинян-крестоносцев. Я же предлагаю «продлить» сопротивление византийцев, оскорбленных крестоносцами, потерявших свою столицу, но не потерявших основных земель своей империи, простиравшейся, вполне возможно, и на Китай, и на Индию. Византия организовала сопротивление, которое и выглядит теперь как «татаро-монгольское» нашествие.

Моя гипотеза: под именем Чингисхана скрывается действительный император Феодор I Ласкарис, а под именем хана Батыя — его зять Иоанн Дука Ватац.

В распоряжении Никейского императора, великого хана, могли быть ресурсы не только России и Украины, но и Турции, всей Центральной Азии, а также и Китая. Граждане его империи исповедовали разные религии, и среди граждан и подданных империи и Ласкариса были мусульмане. А самое главное, по представлениям того времени он ИМЕЛ ПРАВО на мировое господство.

Г. В. Вернадский:

«Следует отметить, что, с точки зрения Ясы (монгольского закона, — Авт.), каждая нация, отказывающаяся признать высший авторитет великого хана, рассматривается как восставшая (довольно естественная мысль для правителя, оказавшегося в изгнании, — Авт.) Как указывает Эрик Фогелин, это противоречит нашим представлениям о международном праве, которые предполагают существование суверенных государств: Монгольская империя не есть… государство среди других государств мира, а imperium mundi in statu nascendi, а представляет собою Мировую-империю-в-Процессе-Становления».

Точнее — восстановления, поскольку именно такой мировой империей была до XIII века Великая Ромея.

Вот что пишет Ф. И. Успенский о Ласкарисе и Ватаце:

«Конец 1205 и 1206 г. положили начало царству Ласкаря, тогда как во Фракии греки, наоборот, встали на сторону франков под впечатлением ужасов нашествия влахов и болгар…

Царь Ватаци, имевший в виду постоянно свою главную цель — завоевание Константинополя, находил в этот момент полезной благосклонность папы и не посмотрел бы на протесты Фридриха (II Гогенштауфена, — Авт.)…

Когда монголы прислали к нему послов, Феодор (II Ласкарис) принял послов в виду собранных полков, закованных в латы, в присутствии богато разодетых придворных; сам Феодор сидел на высоком троне, осыпанном драгоценными камнями, держал в руке меч, и по бокам стояли вооруженные великаны; послов не подпустили близко, и Феодор промолвил суровым голосом лишь несколько слов».

Полагают, что никейская империя была слабым государственным образованием, зажатым между враждебными латинянами и турками. Даже иногда берут слово «империя» в кавычки. Но ответ императора этой «игрушечной империи» Иоанна Ватаца духовному владыке западного мира, папе Григорию IX, показывает, кто в доме хозяин:

«Хотя какая нам в том нужда знать, кто ты и каков твой престол? Если бы он был в облаках, то было бы нам нужно знакомство с метеорологией, с вихрями и громами. А так как он утвержден на земле и ни в чем не отличается от прочих архиерейских, то почему было бы недоступно всем его познание. Что от нашей нации исходит премудрость, правильно сказано. Но отчего умолчано, что вместе с царствующей премудростью и земное сие царство присоединено к нашей нации великим Константином? Кому же неизвестно, что его наследство перешло к нашему народу и мы его наследники».

Интересно, что в таком же стиле отвечает папе Иннокентию IV хан Гуюк. Он мог это делать, только если представлял «власть от Бога», как это было в отношении византийских императоров. Надо представлять себе, что империя была поделена на множество частей, фем (или выстроилась из этих частей) и название «Византия» закрепилась только за территорией вокруг столицы, так же, как название «Московия» применяется сейчас не ко всей России, и даже не к столице, а лишь к Московской области.

О временах Ласкариса и Ватаца в книге «История Византийской империи» содержатся ценные замечания:

«Турки-сельджуки… в сильной степени подверглись влиянию греческого мира… При Ласкаридах султаны Рума опирались… на христианские полки».

Великая Ромея как мировая империя, видимо, присоединила Дальний Восток еще в XII веке. Китайцы того времени рассматривали династию Цзинь (Золотую) как иноземную и не прекращали борьбы против «римлян». Причем не исключено, что к 1230-м годам в империю Ласкариса входила и Монголия, а в войске Ватаца были монголы. По мнению Гумилева, их было 10 % в войсках Чингисхана — и это как раз могло произойти, если Монголия того времени была перенаселена.

Параллели между отражением Византии — «Древним Римом» и отражением «Монгольской империи» — Великим тюркским каганатом очевидны даже для историков. Вот что пишет Л. Н. Гумилев:

«Римляне назвали свою столицу „Вечный город“, тюрки свою державу — „Вечный эль“… Чтобы держать в покорности такую огромную страну, надо было создать жесткую социальную систему. Тюркюты ее создали и назвали „эль“».

В центре этой социально-политической системы была «орда» — ставка хана, с воинами, их женами, детьми и слугами. Вельможи имели каждый свою орду, с офицерами и солдатами. Все вместе они составляли этнос «тюрк-беглер-будун» — тюркские беги и народ; точное римское выражение «сенат и народ римский».

«По сути дела каганат стал колониальной империей, как Рим в эпоху принципата».

Оккультистская скалигеровская хронология — и лишь она одна — мешает историкам сделать правильные выводы и порождает сомнительные теории о «пассионарности».

Ведь посудите же сами, тот же Гумилев сообщает:

«На Руси считалось, что существует лишь один царь — василевс в Константинополе. В Русской земле правили князья — самостоятельные властители, но вторые лица в иерархии государственности. После взятия крестоносцами Константинополя (1204) и крушения власти византийских императоров, титулом „царь“ на Руси стали величать ханов Золотой Орды».

Не проще ли предположить, что василевсы Константинопольские, уйдя от латинян, стали именоваться ханами? А на Руси их как звали царями, так и продолжали звать.

Об интересном факте можно прочесть у Г. В. Вернадского:

«В киевский период русскими еще не была тщательно выстроена теория монархии, поскольку русская политическая почва того времени сильно отличалась от византийской».

После монголо-татарского владычества:

«…московские монархические теории… во многих отношениях отражали византийскую доктрину».

Это могло произойти только в том случае, если византийскую доктрину принесло с собой византийское же владычество, только по названию — татаро-монгольское.

Империя «монгольских» ханов возникает, словно в ответ на захват крестоносцами Константинополя и появление Латинской империи, и распадается, когда после освобождения Константинополя от крестоносцев к власти приходят Палеологи.

Византийский император Феодор I Ласкарис родился около 1175 году, до 1204 — деспот, с 1205 или 1206 — император никейский, умер в 1221 или 1222 году. Его зять Иоанн Дука Ватац родился около 1192 года, император никейский с 1221 или 1222, в 1224 или 1225 году разбил Алексея и Исаака Ласкарисов, в 1235 заключил союз с болгарским царем Иоанном II Асенем (Хасаном?). В 1242 году (?) власть Ватаца признала Фессалоника, в 1252 — Эпир. Умер в 1254 в Нимфее, когда судьба Латинской империи уже была предрешена. Почитается в Турции как святой.

Гипотеза о том, что первый известен ныне как Чингисхан, а второй — как Батый, не хуже и не лучше других. В таком случае наша история приобретает следующий вид.

Отойдя в 1204 году в малоазиатскую часть Византийской империи — румский султанат, Феодор I Ласкарис с помощью немногочисленного, но хорошо вооруженного и обученного войска создал на землях Иконии военное государство — Никейскую («монгольскую») империю и обратился за помощью к союзнику Византии — Киевской Руси. Однако вслед за Египтом и Сирией юго-западная Русь проводила в то время политику независимости.

В 1223 году никейские войска перешли Кавказ, но были атакованы князьями Чернигова, Киева и Галича (возможно, их подговорили братья Ласкариса, перешедшие на сторону западных рыцарей). Греческие войска Ласкариса одержали победу, но потом были разбиты волжскими болгарами. Через десять лет преемник Ласкариса Иоанн III Дука Ватац (Батый) основал в низовьях Волги свою ставку. В 1235 году ему удалось взять г. Булгар.

С войском, состоящим из татар и славян междуречья Дона и Волги, он подошел к границе Рязанского княжества. На требование подчиниться князья Рязани и Владимира ответили отказом. Ватац взял Рязань в 1237 году, а Владимир в 1238. На место Юрия Владимирского посадил его брата, суздальского князя Ярослава. Ярослав Всеволодович стал первым великим князем вне Киева. Ватац-Батый нашел верного союзника также в лице сына Ярослава, новгородского князя Александра. В 1240 Ватац взял Киев и двинулся на запад.

В это время сын Феодора Ласкариса (известный нам как Угэдэй) утвердился в Хорасане, создав государство хулагуидов со столицей в Хара-хорине — Тегеране. Если отождествить эту столицу со столицей «монголов» Каракорумом, становятся достоверными легенды о поездках русских князей из Сарая-на-Волге в этот Карако-РУМ: ведь Тегеран в десятки раз ближе, чем неизвестно куда девшийся городок на реке Аргун в Забайкалье.

Известный историк Г. В. Вернадский так и пишет:

«Никейская империя традиционно находилась в дружеских отношениях с монголами в Иране».

Мне представляется важным, что сохранившиеся документы «монголов», в частности, письма ханов римским папам, написаны на персидском языке. Речь, скорее всего, следует вести не о «дружеских отношениях», а о государственном союзе и общей политике, где «монголами» — моголами, Великими, можно назвать разве что правящую верхушку.

Ватац, пополнив свою армию русскими полками, разбил войско венгерского короля и прошел на Балканы. Здесь его власть признала Болгария и Фессалоника. Однако Галич и Эпир были покорены только в 50-е годы. В 1241 году мы имеем совпадение не только по имени (Ватац — Батый), но и по месту и времени, ведь в один и тот же год по традиционной же версии и Ватац и Батый находятся со своими армиями на Балканах, не мешая друг другу.

Батыеведы обычно не интересуются византийской историей. Эллинофилы не обращают внимания на монгольские походы. А в результате греки и монголы, одновременно находясь в одном и том же месте «истории», не заметили друг друга!

Кстати, моя версия объясняет и уверенность турецкой верхушки, захватившей в 1453 Константинопольский престол, и объявившей себя наследниками Византии.

Причины событий были сложными. Здесь смешались и экономика, и политика, и религия. Турки могли бы взять Константинополь полвеком раньше, но это помешало бы международной торговле, которую в основном держали венецианцы и генуэзцы. Ведь через территорию Малой и Передней Азии пролегали трассы Великого шелкового пути. И что же? В 1402 году пришел Тамерлан из Самарканда и навел порядок в «монгольском» мире (историки забывают, что турецкие эмиры имели монгольские ярлыки), и таким образом не только спас Константинополь, но и защитил интересы европейских торговцев.

А в 1453 году уже вовсю развилась морская торговля, корабли европейцев бороздили океаны, и это было стократно выгоднее торговли сухопутной. Константинополь как ворота в Азию потерял свое значение, и за его спасение некому было платить.

На защиту Константинополя, кроме местных латинян, по призыву папы отправились войска лишь Польши и Венгрии.

Что касается религиозно-политических причин событий XV века, надо помнить, что члены ромейской династии, оставшиеся на востоке империи после 1261 года, были правоверными. И они, конечно, хорошо помнили, что именно заигрывание христиан восточных с единоверцами-христианами с запада привело к крестовым войнам и неисчислимым бедствиям на их земле.

Наконец, правоверные члены правящей верхушки империи, скрывавшиеся «в тени» в качестве региональных руководителей, совершили государственный переворот в 1453 году, о котором М. М. Постников пишет:

«На самом деле это „завоевание“ было, судя по всему, довольно спокойным „верхушечным“ переворотом, мало затронувшим массы. Пришедшие османы просто сбросили правящую верхушку и сами сели на ее место. Все происходило почти так же, как двести лет назад при завоевании франками Греции.

…Считается, что имела место массовая иммиграция турок в Малую Азию, повлекшая полное изменение этнического состава этой страны. Однако не имеется никаких сведений о массовом бегстве ромеев или об их уничтожении турками… Надо полагать, что современные турки — это потомки средневековых ромеев, перешедших в мусульманство и воспринявших вместе с религией язык своих господ, подобно тому, как современные греки — это потомки тех же ромеев, но оставшихся верными христианству и родному языку».

Дюрер. Казнь 10 000 мучеников. Фрагмент. 1508.

Разумеется, логика войны должна была привести к «антикрестовому» походу и вторжению турок в Европу, следы чего мы обнаруживаем во многих произведениях искусства того времени.

Что происходило двести-триста лет назад, полностью зависит в нашем сознании от интерпретации историка. Документы одного и того же времени, как правило, противоречат друг другу. Достаточно авторитетному лицу поверить лишь одной стороне и объявить о «турецком завоевании», на этом мнении сразу выстраивается историческая традиция, опровергнуть которую практически невозможно.

Нет никаких оснований исчислять историю человечества многими тысячелетиями. Люди всегда жили по принципу: что полезно, то и правильно. XIII век сейчас представляют, как время бандитов (пришли монголы грабить русских), а на самом деле — это рассказ о торжестве справедливости. Но в XVII веке версия Скалигера-Петавиуса была востребована определенными кругами европейского общества, потому что была полезна им на тот момент.

В настоящее время полезнее версия Морозова — Валянского, версия единой, цельной и последовательной истории, а потому разумной, а не самоубийственной. Но работу надо продолжать, выдвигая и рассматривая версии на предмет их непротиворечивости. Потому и позволил я себе в книге, посвященной истории искусств, предложить свою гипотезу «извода ига» и царского происхождения Чингисхана.

Тем же, кто будет критиковать меня, напомню слова И. Великовского из его книги «Века в хаосе»:

«Я заявляю свое право быть неточным в деталях и с готовностью принимаю конструктивную критику. Однако прежде чем заявить, что вся структура должна быть разрушена, потому что могут быть представлены возражения против того или иного положения, критику следует тщательно взвесить возражение по отношению ко всей схеме, составляющей целостность фактов. Историк, который позволяет себе сосредоточить все свое внимание на аргументе, направленном против частной детали при отсутствии общего взгляда на работу как на целое и на основные доказательства, на которых она покоится, продемонстрирует всего лишь узость своего подхода к истории».

В 1261 году Византийская (Ромейская) империя была восстановлена после взятия Константинополя Никейским императором Михаилом VIII Палеологом (ок. 1224–82), императором с 1259 в Никее, с 1261 по 1282 в Константинополе.

Якобы Михаил VIII Палеолог.

Якобы Иоанн VI Кантакузин.

В книге С. Дашкова «Императоры Византии» находим книжную миниатюру XIV–XV века, якобы представляющую портрет этого императора. Однако довольно трудно представить, чтобы победителя крестоносцев изобразили в таком затрапезном виде!

Мы видим здесь человека не в короне или диадеме, а в явно пририсованной позднее легкомысленной шляпе. Надпись же над головой вообще не может быть свидетельством.

Полагаю также, что портреты Андроника II, Иоанна VI Кантакузина, Мануила II больше напоминают портреты не императоров, а константинопольских патриархов.

В таком случае, где же искать изображения действительных императоров Византийской империи XIV–XV веков?

Гай Юлий Цезарь = Михаил VIII Палеолог, император Византии до 1282 года.

Октавиан Август = Андроник II Палеолог, император Византии в 1282–1328 годах.

Тиберий = Михаил IX Палеолог, соправитель в 1295–1320 годах.

Моя гипотеза: скульптурные изображения владык Рима от Юлия Цезаря и Октавиана Августа до Антонина Пия — суть портреты византийских императоров династий Палеологов и Кантакузенов, правивших в XIV–XV веках.

Это произведения одних и тех же линий. Так, по линии № 6 находятся и «Древняя Греция» IV века до н. э., и Рим I и III века н. э. (по «римской» волне), и «возрождение» XIV века. Причем параллели находят не только искусствоведы, но и историки. Анализируя современную ему литературу о Византии, М. Бибиков пишет:

«Утверждается, что вся система общественных ценностей не претерпела изменений со времени античной Греции, что критерии полуторатысячной давности применялись как шаблон византийскими авторами без существенной трансформации».

Портреты Юлия Цезаря из музея Торлониа и Ватикана изображают мужчину средних лет. Это соответствует времени, когда Михаил VIII (родился около 1224 года) вторично короновался в Константинополе. В 1261 году ему было около 40 лет.

Известные портреты Октавиана Августа показывают молодого человека до тридцати — тридцати пяти лет, хотя датированы с разницей в 40 лет.

Портретное сходство между Цезарем и Октавианом значительно (широкие скулы, длинный нос, высокий лоб), хотя Октавиан — приемный сын Цезаря и ему не родственник.

Калигула = Андроник III Палеолог, император с 1325 по 1341 год.

Веспасиан = Иоанн V Палеолог, император в 1341–76 и 1379–91 годах.

Нерон = Матфей Кантакузин, император в 1353–57.

Статуя Тиберия из Ватикана — мужчины лет тридцати (хотя по истории в 14 году, когда Тиберий якобы стал императором, ему было семьдесят два года). Ее следует датировать около 1305 года. Михаил IX родился в 1277 году, был императором в 1295–1320 годах.

Тит = Андроник IV Палеолог (1348–85), император в 1376–79 годах.

Клавдий = Иоанн VI Кантакузин, император в 1341–54 годах.

Траян = Иоанн VII Палеолог, император в 1390, регент в 1399–1403.

Адриан = Мануил II Палеолог, соправитель с 1371, император с 1391 года.

Антонин Пий = Константин XI Палеолог, император с 1449 до 1453 года.

Обратите внимание на нестыковку в традиционной истории: скульптурное изображение молодого человека приписывают старцу.

Андроник II родился ок. 1260 года, поэтому датировка его портрета (как Октавиана) 1280–90 годы. Андроник III родился в 1297 году, император с 1325 года; бюсты Калигулы изображают человека лет двадцати пяти — тридцати.

На портрете императора Клавдия в образе Юпитера мы видим человека лет 40 или больше. Иоанн VI родился ок. 1295 года, императором стал в 1341 году, в возрасте 45 лет.

Между Клавдием и Нероном значительное сходство (широкий нос, характерные губы, глубоко посаженные глаза), хотя Клавдий Тиберий НЕРОН — не его сын, а ребенок последний жены КЛАВДИЯ Тиберия Нерона. Портрет Нерона изображает человека до тридцати лет. Его следует датировать 1350–55 годами. Матфей Кантакузин, с которого, скорее всего, и ваяли этот бюст, стал императором в 28 лет.

На портрете Веспасиана из Рима мы видим пожилого человека, располневшего, облысевшего, с морщинистым лбом. На вид ему около 60 лет, в каковом возрасте он и стал императором. Его прообраз, Иоанн V родился в 1332 году, императором становился дважды, закончил карьеру в возрасте 59 лет.

Андроник IV родился в 1348 году, императором стал в 1376 в возрасте 28 лет. Тит на портрете из Ватикана представляется грузным человеком лет тридцати. Он еще не успел облысеть, лицо гладкое; похож на Тита Домициана, более моложавого и стройного, но и на Веспасиана тоже похож. Статую Тита, видимо, следует датировать 1378–85 годами (Андроник IV умер в 1385).

Причем в наших построениях надо учитывать: не исключено, что ТИТ Флавий Веспасиан (сын), и Тит Флавий ВЕСПАСИАН (отец) — одно и то же лицо!

Иоанн VII родился около 1370 года (внук Иоанна V, сын Андроника IV). В двадцать лет возглавил империю и правил до 1408 года, причем, что любопытно, с 1399 до 1403 был регентом, потому что в это время Мануил II, его соправитель (с 1371 года) ездил в Европу. На портрете, приписанном Траяну, мы видим Иоанна VII, и этот бюст следует датировать 1400–03 годами.

Нельзя не отметить отдаленное портретное сходство между Траяном и Адрианом, хотя Адриан был родственником не Траяна, а его жены. Мануил II Палеолог, 1350 года рождения, соправитель с 1371, император с 1391 года — оригинал Адриана, а последний византийский император Константин XI — оригинал Антонина Пия.

Кстати, с некоторым сомнением впечатал я «номер» последнего Константина. Дело в том, что по «Всемирной истории» издания АН СССР 1958 года он был одиннадцатым. Но к 1996 году стал двенадцатым! Так утверждается в книге С. Дашкова «Императоры Византии».

Такова традиционная история. Нам, сторонникам истории многовариантной, все время указывают на полную достоверность и окончательность истории, которая требует лишь мелких лессировок. Но вот, спустя 543 года после того, как пропали в нетях византийские императоры, обнаружился еще один. Сходны также Волкаций Миропн, Марк Аврелий и Марк Аврелий Коммод (смотри главу «Постройка вслепую»), но все их портреты, думаю, это изображения султана Мехмеда II.

Моя передатировка хороша тем, что время создания портретов и возраст портретируемых лиц совпадают с годами жизни и, главным образом, правления императоров. Правивший молодым и на портрете молод, а тот, кто дожил до старости, и на портрете в возрасте, чего не показывает скалигеровская датировка.

Становятся более понятными заявления разнообразных царей средневековья об их происхождении «от римских императоров». Эти заявления, в рамках официальной истории, выглядят не то что чистым враньем ЦАРЕЙ (!), а попросту глупостью оных. Насколько же надо не уважать своих предков, чтобы выставлять их дураками!

Царь Иван Васильевич IV Грозный род свой считал самым древним. «Мы от Августа кесаря родством ведемся», — писал он шведскому королю. Ведь официально принятая в «Сказании о князьях Владимирских» генеалогия утверждала, что родоначальник династии Рюрик был потомком Пруса, брата римского императора Августа.

И в литовских хрониках выводят родословную своих правителей также прямо от императора Августа. Более того:

«…в целом все эти легенды относились… к монархической модели теории о римском происхождении литовцев: основатели национальных династий возводились к Юлию Цезарю».

Далее историк (Г. Кнабе) пишет:

«Эта легенда, соположенная сарматскому мифу польской шляхетской культуры, противостояла теории римского происхождения русских великих князей и царя, согласно которой Рюрик причислялся к потомкам Августа кесаря».

Моя гипотеза: под Рюриком I, основателем русской династии, скрывается литовский князь Витень, правивший Великим княжеством Литовским в 1293–1316 годах, и другие герои этой эпохи.

Ведь «провалы во времени» существуют только в сознании историков скалигеровской школы. А на деле Рюрик — собирательный образ литовских князей, род свой ведущих от Августа (императора Андроника II, ок. 1260–1332), сына Юлия Цезаря (Михаила VIII Палеолога, ок. 1224–82). Одним из них был великий князь Витень. А сын его (или брат?) Гедиминас дал начало роду гедиминовичей.

Чтобы Рюрик оказался потомком Августа, он должен быть в родстве с византийцами. Какова же династическая линия великих литовских князей, и что же это за Литва такая? Начнем по порядку.

А. Лакиер пишет:

«…в 1128 году полоцкие князья Рогволдовичи (дети полоцкого князя Рогволда Борисовича) были вытеснены из своих владений великим князем Мстиславом Владимировичем, который завладел Полоцком, а князья полоцкие бежали в Цареград».

Рогволдовичи стали в дальнейшем основателями династии великих литовских князей. О возвращении их летописец сообщает в 1139 году. И оказались они в Литве! С. Соловьев пишет:

«Вильна… призвала на княжение из Греции двух сыновей бывшего полоцкого князя Ростислава Рогволдовича. …Один из этих князей назывался Давыд, другой — Моквольд. Первый сделался князем Виленским и был отцом Витенаса (будущего кн. Литовского). От Моквольда родился Миндовг — знаменитый литовский князь, основатель литовской государственности. После Витенаса на литовском престоле был его сын Пройден (Тройден), за ним Витян (Витень) и, наконец, Гедимин».

Великое княжество Литовское объединяло все западные и южные русские земли. Граница проходила в нескольких десятках километров от Москвы. Не только что Тверь, но даже Клин были для Москвы «зарубежьем». Государство это по сути своей было федерацией независимых княжеств. Гедиминас ни разу не воевал ни с одним русским княжеством, но они сами присоединялись к Литве, и составили в конце концов три четверти ее территорий.

Государственным языком был русский, подавляющее количество верующих — православными, во главе княжеств стояли, как правило, рюриковичи.

«…Одни говорят, что Гедимин был конюшим великого князя Витенаса… другие утверждают, что Гедимин был сыном Витенаса и получил престол после смерти отца. Наконец, есть известие, что Гедимин был братом Витенаса».

Русские смотрели на Гедимина (год рождения не известен, княжил в 1316–41) как на чисто русского князя. По времени, вполне мог быть он внуком императора Августа (Андроника II Палеолога), то есть происходить от его дочери.

Женат Гедимин был на Марии Тверской. Его сын Наримант (в крещении Глеб Гедиминович) в 1333 году стал князем-наместником в Новгороде.

И. Греков, Ф. Шахмагонов:

«Обращаясь к XIV веку, можно утверждать, что Литовское княжество в большей степени стало русским, чем литовским. При сыне Гедимина Ольгерде Литовское Великое княжество присоединило к себе Киев, Смоленск, Брянск, Подолию и Чернигово-Северские земли.

Если взглянуть на карту того времени, то можно увидеть, что на какое-то время Великое Литовско-Русское княжество превзошло по территории Великое Владимирское княжение».

По отношению к своим «членам федерации» это государство, Великая Литва, выступало как общий защитник перед внешней угрозой, и не более того. Во всей своей внутренней жизни каждое княжество было абсолютно независимым, централизованно регулировалась только внешнеполитическая и военная сферы.

С. Соловьев:

«По племенному и культурному составу Литовско-Русское княжество XV века являлось более русским, чем литовским государством. Русский язык и русское право, русские нравы вместе с православием уже около ста лет распространялись среди полудикой языческой Литвы».

Итак, существуют два русских государства: Великая Литва, которой правят гедиминовичи, и Московия, на троне которой сидят рюриковичи. Даже герб у них был один! В 1425 году была очень интересная ситуация: умирая, московский князь Василий I для управления делами своего десятилетнего сына (будущего князя Василия II) назначил опекуна, своего тестя, великого литовского князя Витовта.

Новгород в XV веке был фактически независим и от Москвы, и от Литвы. Но, когда встает вопрос о том, к кому присоединиться, новгородцы, естественно, выбирают Литву, ведь Москва-то «под татарами», а Литва объединяет и Смоленск, и Киев, к тому же литовские князья Ольгерд и Витовт православные.

Средневековые «властные» отношения строились на династических браках. Византия держала власть во многом тем, что императоры роднились со всеми княжескими и королевскими домами Европы и Азии. Конечно же, и Витень, и Гедимин должны были быть в родстве с императорами, которые выдавали своих дочерей за правителей сильных соседних государств. Например, одна из внебрачных дочерей Андроника II Палеолога была замужем за ханом Тохтой.

А держава Гедимина была самой сильной в Восточной Европе.

Гедиминовичи — вторая по знатности династия на Руси после рюриковичей. Зятем Гедимина был Дмитрий Тверской, получивший ярлык у хана Узбека в борьбе с Юрием Даниловичем Московским. Гедиминовы внуки Ягайло и Витовт разбили Тевтонский орден в сражении при Грюнвальде (Жальгирисе). Витовт (в XV веке) признавал главенство Польши, поскольку польским королем был Ягайло, его двоюродный брат, сын первенца Гедимина — Ольгерда.

А первая по знатности династия в русских землях — рюриковичи. И вот мы читаем, что князя Рюрика пригласили из неведомой дали во второй половине IX века, и потомство его не только до Гедимина (450 лет, половина «ветви» нашей синусоиды) но и много позже него княжило во всех землях русских. И ни одной другой подобной династии за все время якобы не появилось аж до Гедимина!

Если же мы пересматриваем хронологию, и определяем «древнеримских императоров» среди владык Византии, все становится иначе. Разумеется, у римского императора Августа (Андроника II) мог быть брат, например, Прус, от которого пошло потомство, и одного из его потомков можно отождествить с неким Рюриком. И окажется, что род рюриковичей лишь на одно поколение старше гедиминовичей.

Путаница — кем был Витеню Гедиминас, слугой, братом или сыном, могла произойти именно от этого. Вот так связываются концы с концами в правильной хронологии! В традиционной же версии этого никак не получается.

Гумилев пишет:

«…Гедимин подчинил города, ныне относящиеся к Белоруссии: Полоцк, Минск, Витебск. После этого литовцы стали постепенно проникать на Волынь и в Галицию… Татары в это время подавляли мятеж Ногая и им было не до Волыни…»

Но мятеж Ногая был подавлен лет за двадцать до описываемых событий! Почему я его тут вспоминаю? В главе «Варвары и интеллектуалы» я привел табличку «кочевников» Южной Руси, в соответствии с которой «по синусоиде» совпадают державы готов и татаро-монголов (в том числе ногайцев). И вот Г. В. Вернадский пишет о ногайцах:

«В течение двадцати лет после его первого появления на Балканах (1265–1285) Ногаю удалось построить процветающую империю. Социологически империя Ногая напоминала западноскифское и сарматское государства, а также Готское королевство IV века. Простираясь от Днепра на Запад к территории нижнего Дуная, она занимала примерно ту же территорию, что и Готское королевство».

Итак, сами историки не только видят все повторения в истории, но и подтверждают, что готы и «татаро-монголы» это одно и то же!

Известный джучид Тохтамыш:

«…предпринял энергичную попытку утвердить свое господство над всей Северной Русью».

Потерпев поражение от Тимура, «бежал в Литву».

«Преемником Тохты стал его племянник Узбек (зять Андроника III = Калигулы, — Авт.), его царствование обычно считают „Золотым веком“ Золотой Орды».

Скалигеровцы скажут: восток — дело тонкое, Литва и татары были союзниками. Однако все станет гораздо яснее, если принять, что и Тохтамыш, и Узбек, и Гедимин были родичами друг другу, а также византийским (римским) императорам.

Средневековые источники крайне противоречивы, хотя историки и делают вид, что это не так. Автор XI (?) века Адам Бременский пишет, что Киев — «достойный соперник державного Константинополя, славнейшее украшение Греции». Значит ли это, что Киевская Русь была одной из фем Византии? Историк рисует фантастическую схему, чтобы объяснить ошибку Адама. (Самое смешное, что и по этой схеме Греция расположена на берегах Азовского моря).

Точно также, как историки прошлого путались в географии, они зачастую путались в династиях. А то и сочиняли их произвольно. Историки современные запутались окончательно.

Вообразим себя на месте историка, решившего составить летопись своей земли и обнаружившего, что от ранних эпох осталось только перечисление князьков и скупые упоминания о каких-то иных действующих лицах. Даже современный исследователь, сторонник строгой научной морали, не преподнесет читателю это перечисление в первобытном виде, он непременно разбавит его водичкой… из общих слов и рассуждений «по поводу».

Г. В. Носовский и А. Т. Фоменко пишут:

«Античный же (или средневековый) историк расцветит этот сухой список живописнейшими деталями… даже не подозревая, какое преступление (на взгляд далеких потомков) он совершает. И точно так же, как его современники-поэты и драматурги по многу раз обыгрывали одну и ту же сюжетную схему, обогащая ее своей фантазией, так и он не погнушается воспользоваться схемой какой-нибудь уже известной ему хронологии. И так уж нечаянно (или — закономерно?) сложилось, что наиболее популярной в качестве шпаргалки стала схема истории могучего царства, полуфантастическая, но не совсем фантастическая, истоками своими восходящая к Империи Габсбургов».

Однако статистический анализ, применяемый этими авторами, показывает лишь то, что летописцам нельзя доверять. И достаточно твердо опровергнуть традиционную скалигеровскую хронологию, предъявляя династические и событийные параллелизмы, трудно. Ведь событийный параллелизм — производное летописной традиции, которой, как выясняется, верить нельзя. В реальности «эффект дублирования» может возникнуть по многим причинам.

Поэтому статистическое «совмещение» династий — не доказательство, а скорее материал для размышлений, что очень хорошо и полезно при создании многовариантной истории.

Известно, что некоторые немецкие «новые хронологи» озаботились каролингской проблемой. То есть, у них возник вопрос: был ли в IX веке такой император, как Карл Великий?

Все без исключения средневековые хронологи до XVI века полагали, что в прошлом имела место смена «четырех царств», или четырех монархий, то есть династий в пределах одной всемирной империи: Египетское (Вавилонское), Персидское, Македонское, Римское.

В этом построении истории никакой хронологии, расстановки по датам, нет.

Это схема, объяснявшая, каким образом появилась Священная Римская империя германской нации, и почему она имеет «права». Немаловажно, что схему составили историки — подданные этой же империи, жившие в ней.

Карл Великий (742–814, франкский король с 768, император с 800 года). Статуэтка IX века, конь XVI века. Как видим, историки иногда прислушиваются к мнению искусствоведов: такое изображение коня не могло быть сделано в IX веке.

А. Т. Фоменко пишет:

«Основание при Карле Великом Западной Римской империи как новой империи, не зависящей от Константинополя, отмечено во всех средневековых хрониках».

Это значит, в документах, написанных «каролингским» минускулом, говорится об основании империи Карлом. В рамках скалигеровской хронологии историки датируют и минускул, и документы, написанные им, и самого Карла IX-м веком. Я показал уже в главе «Книги и свитки», что этот способ письма (каролингский минускул) на самом деле не «возродился», а был изобретен в XV веке. Просто все рукописи, написанные этим минускулом, и в которых упомянут Карл, отнесли к IX веку, а в которых он не упомянут — к XV-му.

Случайно ли традиционное мнение, высказанное Ле Гоффом:

«Эти книги создаются не для того, чтобы их читали. Они осядут в сокровищницах церквей или богатых частных лиц… Книги рассматриваются не иначе, как дорогая посуда».

Конечно, в документах, составленных после XV века, Карл Великий упоминается. Однако интерпретация событий его эпохи еще в XVII веке существенно отличалась от современной, выросшей за последние столетия на базе скалигеровской версии. А. Т. Фоменко, ссылаясь на хронограф 1680 года, который отражает германскую протестантскую историческую традицию (в то время основанную непосредственно на работах Кальвисия и др.), дает следующее «подразбиение»: 1) эпоха римских кесарей до Константина; 2) эпоха константинопольских кесарей до Карла Великого; 3) эпоха германских императоров.

Империя Карла Великого IX века. Включает все земли, обведенные жирной чертой (территория современных Франции, Германии, Италии и Швейцарии).

Константинопольские кесари, как известно даже сторонникам традиционной истории, правили до 1453 года, когда их свергли турки. Если эпоха Карла Великого простиралась от 1453 (или чуть раньше) года до эпохи германских императоров, то все каролингство приходится на вторую половину XV века.

Обозначу здесь эту проблему, как она мне представляется; ведь уже несколько раз, говоря об эпохе Карла Великого, я выражал мнение, что искусство «каролингского возрождения» стилистически совпадает с искусством XIII века, а событийность — с XV веком.

Карл V правил во Франции в 1364–80 (16 лет).

Карл VI Безумный в 1380–1422 (42 года).

Карл VII в 1422–61 (39 лет).

Людовик XI в 1461–83 (22 года).

Карл VIII был французским королем в 1483–99 и правил 16 лет.

Людовик XII в 1499–1515.

Сведений, что каждый последующий наследовал каждому предыдущему по смерти предшественника, нет. Одновременно могли жить и действовать в разных качествах два-три короля. Например, Людовик XI мог быть императором, а Карл VIII, его сын, французским королем. Войну с Германией вел отец Карла VIII, Людовик XI, еще в 1444 году (будучи дофином), а его дед Карл VII победил Англию в Столетней войне, и сам Карл VIII предпринял поход в Италию в 1494 году. Если сложить их завоевания, получится империя, совпадающая по территории с империей Карла Великого.

Моя гипотеза: франко-германский король Карл Великий — это собирательный образ Карла VII, Людовика XI и Карла VIII, отодвинутый в далекое прошлое.

Это согласуется с той мыслью, что Карл Великий мог ВОССТАНОВИТЬ Римскую империю только после 1453 года. К тому же в 1460-х годах Жан Фуке выполнил миниатюру, известную ныне как «Коронация Карла Великого», изображающую, скорее всего, коронацию Людовика XI.

Жан Фуке. Коронация Карла Великого. 1460-ые годы.

Жан Фуке. Портрет Карла VII. На раме надпись: «Le tres victorieux roy de France» (Трижды победоносный король Франции).

Альбрехт Дюрер. Портрет Карла Великого. 1514 год.

Впрочем, на каком основании миниатюра приписывается Жану Фуке и датируется 1460-ми годами, мне неизвестно. Точно также не ясно, почему портрет какого-то торговца кисти того же Фуке считают изображением короля Карла VII. Наверняка потому, что на раме написано слово «король». Но это могли сделать в другие времена, чтобы повысить цену того, что в раме.

Но вот императорская дворцовая капелла в Аахене, построенная якобы по приказу Карла Великого — несомненно, сооружение позднего Средневековья. Невероятно, чтобы он отдал приказ о ее строительстве в IX веке, а строить начали в XV-м. На портрете Карла Великого работы Дюрера, датируемом 1514 годом, имеется надпись: «Karolus Magnus/impavit Annis 14». Число 14 может означать первые две цифры даты, а последние ее цифры, скорее всего, замазаны позже. В таком случае, портрет был написан в конце XV века со старого, возможно, уже отошедшего от дел Людовика XI, который, таким образом, был не только французским, но и германским императором, так как портрет украшен и лилиями, и орлом.

Мы уже видели, что после Скалигера составленную им хронологию корректировали те, кто видел ее нестыковки и имел такую возможность. Мы видели также, что происходили массовые фальсификации исторических документов, длившиеся (как в Китае) десятилетиями. В предыдущей главе мы обнаружили основателя династии рюриковичей на Руси в XIII веке, вместо IX-го. И меня не удивляет, что и эпоху Карла Великого приходится теперь тоже «переносить» обратно, из IX века в XV-й.

Параллели между гитлеровским и сталинским «ампиром» очевидны. Социалистический реализм ничем не отличается от искусства Германии времен национал-социализма.

Адольф Гитлер:

«Новое искусство должно больше говорить народу, быть, что называется, доступным ему».

Ленин:

«Искусство должно принадлежать народу».

Достаточно назвать вперемешку такие имена, как Шпеер, Иофан, Брекер, Мухина, Вампер, Вучетич, Залигер, Дейнека, чтобы увидеть эти параллели. Совпадение стилевых признаков, особенно в монументальном искусстве, поразительное. В 1940 году В. Молотов даже приглашал Арно Брекера в Москву для выполнения портрета Сталина, но Брекер отклонил предложение.

Германия и СССР по своим социально-экономическим параметрам практически совпадали. Перенаселенность и нехватка основных ресурсов вызвали потребность в дисциплине и повышенной трудовой отдаче; «верхи» добивались этого от «низов» не столько насилием, сколько апелляцией к сознательности и героизму. Сходной оказалась и целевая направленность политики, выразившаяся в милитаризме и подготовке войны.

Идеология и того, и другого государства нуждалась в искусстве вполне определенного сорта. Востребованной оказалась классика. Искусство Третьего Рейха, без сомнения, выросло из произведений Давида и Кановы, Делакруа и Рюда. Пусть даже Делакруа считается представителем не классицизма, а романтизма; революционный романтизм входит составной частью в социалистический реализм.

Читатель спросит: а при чем же здесь античность? Очень даже при чем. Гитлер говорил на открытии Дома немецкого искусства в Мюнхене: «Никогда еще человечество наружностью и в ощущении не стояло так близко к античности, как сейчас». Но параллель видят искусствоведы тоже:

Ю. Маркин пишет:

«Принципы статуарной пластики Поликлета и Праксителя соединились у Брекера с приемами Микеланджело, Родена и Хильдебрандта; его „Дионис“ повторил постановку мужской фигуры на одном из рисунков Леонардо; в „Менадах“ узнаются образы зрелого Бурделя».

А один из нацистских критиков сообщает:

«…Нам снова близки вечные формы искусства, а также античность, в которой высшая чистота перикловой эпохи — не только неиссякаемый образец, но и живая действительность».

О чем говорят параллели между социалистическим реализмом и искусством национал-социализма? Не только о том, что это искусство одновременно. Пикассо с ним тоже одновременен, но совершенно неприемлем. Сходство искусства, обслуживающего государственную идеологию, возникло от сходства идеологий. Такой вывод позволяет по-новому посмотреть на параллели между «тоталитарным» искусством ХХ века и «эпохой Перикла».

И вот, рассматривая нашу синусоиду, мы обнаруживаем, что классический «неиссякаемый образец» на самом деле — это искусство герцогства Афины и других военизированных государств «Латинской Романии» на Балканах! На протяжении всего XIII века здесь располагались рыцарские государства франков, основанные на идеологии войн. Каждое из них являлось по существу «единым военным лагерем», рыцарским орденом. Содержание такого государства, обслуживание его военных интересов требовали от населения повышенной трудовой отдачи и лояльности. В начале XIV века сюда нагрянули каталонцы (испанцы), и вскоре герцогство Афины было признано Фредериком II Сицилийским как автономная, управляющаяся по собственным законам военная республика. Разумеется, искусство на протяжении всей этой истории обслуживало политику.

Это линии № 5–6, одновременно эпоха Перикла и крестовых походов. Если традиционалисты не пожелают согласиться, спрошу: почему нет произведений изобразительного искусства, сделанных в Афинах и вообще в Греции в латинский период?.. Здешнее искусство XIII–XIV веков полностью приписано «Древней Греции».

После смерти в 1394 году Нерио Аччьяоли Афины перешли под власть итальянцев. Ренессансное искусство Афин в действительности созвучно искусству Флорентийской республики и ренессансному же искусству палеологовского и османского Константинополя.

Полагают, Возрождение всего лишь подражало искусству тысячелетней (!) давности. А я утверждаю, что и в Афинах, и в Константинополе (Стамбуле), и во Флоренции история искусства не прерывалась, а Возрождение ПРЯМО выросло из античности.

Да неужели, спросит рассерженный читатель, османские турки не только строили какой-нибудь храм Гения Септимия Севера, но еще и изображали себя в античных доспехах? А почему нет, спрошу я в свою очередь. Ведь французы XIX века поступали именно так. Конечно, с их точки зрения, турки на это были неспособны. Но так ли думали французы и сами турки в XV и XVI веках?..

Посмотрим и на другие страны. Хоть мне и не нравится слово «тоталитаризм», которое прилагают ныне к чему ни попадя, но, между тем, историки находят его во всех временах:

Ю. Маркин пишет:

«Не будем забывать, что тоталитарным было уже искусство древних цивилизаций — Египта, Вавилона, Ассирии и т. д. С тех пор его элементы периодически возникали в деспотических режимах различных стран… Вряд ли будут правы те исследователи, которые станут искать приметы антигуманного искусства лишь в искусстве официальном, государственном».

Я уже показал в других главах этой книги, что, например, искусство Египта минус XIX–XVIII веков одновременно европейскому XIV веку (линия № 6). Это та же история крестоносных завоеваний и военных («тоталитарных») государств.

Если же говорить об искусстве «демократическом», то, скажем прямо, в советское время искусствоведы-марксисты достаточно сил потратили на борьбу с ним, называя «буржуазным», и причисляя к нему то «Гернику» Пикассо, то что-то прямо противоположное, то полное разложение фигуративности (было всякое в русле модернизма). Об искусстве же античности и Возрождения они писали: «Его высокие образы, точнее — его изображения родственны идеям современной демократии и социализма, хотя люди, создавшие их, были далеки от этих идей…» Не так уж далеки, если правильно понимать…

Оказывается, что чем сильнее государство, тем быстрее оно создает классику, тем качественнее в исполнении произведения его искусства, — а также и достижения науки, техники, строительства. Стиль нового немецкого искусства сложился в течение ТРЕХ ЛЕТ после того, как правительство Гитлера «усилило» страну.

А чем слабее государство, чем меньше его участие в художественных затеях граждан, тем слабее искусство. Африка, например, не знала ни одного государства, сравнимого с Германией. И что мы можем сказать о ее искусстве?

В Европе же сложилась просто фантасмагорическая ситуация: в ХХ веке художники-модернисты, забывшие азы мастерства, выглядят прогрессивными демократами! Даже более того: чем ниже мастерство, тем выше «демократизм».

Искусство способно дать человеку веру, разум и красоту. Переходя к созданию абстракций, оно на самом деле не дает ему ничего.

А ведь и ужасы «тоталитаризма», и регресс «демократического» искусства вызваны одной причиной: неверной хронологией. Она не только лишила человечество знаний о его реальном прошлом, не только, в силу этого, ограничила возможности в проектировании оптимального будущего, но и перессорила всех со всеми, дала основание для появления античеловеческих теорий и внедрения их в практику.

Напомню, что лишь с конца XVII века в среде европейских интеллектуалов стала известна хронологическая теория Скалигера и Петавиуса — после того, как ее популяризировал Х. Келлер. В XVIII веке работы Геттерера в Германии и Гиббона в Англии окончательно утвердили в исторической науке периодизацию истории, разделив ее на античность, средневековье и новое время. Заметный вклад также внес французский астролог Жак Кассини (1677–1756).

По заявлению съезда масонских лож Западной Франции, проходившего в 1883 году в Нанте, с 1772 по 1779 год «масонство готовило Великую революцию, которой предстояло изменить облик мира». Идеологи этой революции требовали переориентации прошлого на современность и даже придумали новый культ — «религию Разума» или что-то в этом роде.

Но общая теория и история хронологии была разработана лишь в начале XIX века немецким ученым Иделером в книге «Handbuch der mathematischen und technischen Chronologie» (1826). С XIX века античность начинает восприниматься, как далекое дохристианское прошлое. Вот когда идеи Скалигера дошли до широких масс! Появилось огромное количество «правильных» картин про каменный век, античность, средневековье (особенно всякого рода «баталий»).

Скалигеровская «революция сознания» в первую очередь должна была противопоставить гуманистической культуре европейского Ренессанса идеи и мораль эзотерических обществ. Точнее — подменить идеологию христианскую идеологией масонской. Этого же позже добивался идеолог нацизма А. Розенберг, когда говорил о необходимости «переписать заново всю мировую историю». Члены тоталитарных сект во все века мыслят одинаково; похоже, никто из них не догадывался, что это уже реально удалось Жозефу Скалигеру.

Розенберг посвятил много страниц в «Мифах ХХ века» розыскам арийского идеала в искусстве античности, средневековья, Ренессанса, барокко. Тем же занимался и Геббельс. В одной из дневниковых записей он подытожил содержание своих разговоров с Гитлером:

«Фюрер — это человек, полностью настроенный на античность. Он ненавидит христианство, потому что оно исказило все благородное в человечестве… Как отличаются друг от друга доброжелательный, улыбающийся Зевс и скорчившийся от боли распятый Христос. Античный взгляд на Бога куда более благороден и гуманен, чем христианский. Какое различие между мрачным собором и светлым, пронизанным воздухом античным храмом… Фюрер не имеет ничего общего с готическим сознанием. Он хочет ясности, света, красоты».

«Разведенность» античности и средневековья во времени оказалась крайне полезной для античеловеческих идеологий.

И. Голомшток пишет:

«Спускаясь по ступеням мировой культуры к ее общечеловеческим истокам, эти идеологии находили свой идеал прежде всего в античности. Советская теория следовала здесь за известным определением Маркса, назвавшего эпоху греческой классики здоровым детством человечества, а ее искусство недосягаемой нормой и образцом. В качестве такого же образца для подражания предлагал ее Гитлер: „Посмотрите на Мирона, и вы поймете, сколь прекрасен был некогда человек в своей телесной красоте, и о прогрессе в искусстве можно будет говорить только тогда, когда мы не только добьемся такой же красоты, но и по возможности превзойдем ее“».

Нетрудно понять, откуда происходят эти воззрения Гитлера: из философии Ф. Ницше. Но теперь становятся яснее истоки философии самого Ницше. В своем трактате «Антихристианин» он пишет:

«Христианство — вампир Римской империи; оно единым махом перечеркнуло великий подвиг римлян, готовивших почву для великой культуры, которая уже располагала бы временем…

Весь труд античного мира — все напрасно: не нахожу слов, чтобы выразить чувство ужаса, какое охватывает меня… Уже были созданы все предпосылки ученой культуры, все научные методы, уже сложилось великое, несравненное искусство… без этого немыслима традиция культуры, единство науки; естествознание в союзе с математикой и механикой развивались наилучшим образом… И все это вдруг засыпано, разрушено — не стихийным бедствием! Растоптано — и не германским сапогом! Нет, все попрано хитрыми, скрытными, незаметными вампирами без кровинки в лице!»

Представить себе великое античное искусство искусством ХРИСТИАНСКОГО Средиземноморья было бы невыносимым для идеологов антихристианства, будь они нацистами или коммунистами. Понятно, почему они поддерживали традиционную историю, отбросившую античность в прошлое. Понятно, почему в СССР запретили в конце концов издание книг Н. А. Морозова «ХРИСТОС. История человеческой культуры в естественно-научном освещении», несмотря даже на то, что автор был личным другом Александра Ульянова и знакомцем Ленина и Дзержинского. Но почему же так держатся за скалигеровские построения те, кто называют себя «демократами»?

«Христианство лишило нас урожая античной культуры. Позднее отняло у нас жатву культуры ислама… Не понимаю, как немцы могли когда-нибудь чувствовать по-христиански…»

«Немцы лишили Европу последнего великого урожая культуры — урожая Ренессанса… Немец-монах по имени Лютер прибыл в Рим. И этот монах…возмутился в Риме против Ренессанса… Лютер увидел порчу папства, тогда как можно было осязать руками обратное: древняя порча… христианство, уже не восседало на троне пап! Лютер восстановил церковь. Ренессанс — событие, лишенное смысла, великое Напрасно».

Но если понять, как была сконструирована «традиционная история», станет ясно, что христианство ничего у человечества не отняло! Здесь Ницше не прав во всем! Это и есть проделки «великих» хронологов-масонов. Жозеф Скалигер лишил искусство содержания, а церковь — достойного выражения ее идей в формах искусства.

Скалигер не был ни католиком, ни лютеранином, он был, как и его отец, тайным катаром.[12] На искусство ему было, грубо говоря, наплевать. Он хотел создать ужасный, отталкивающий образ христианства. В ход пошло все: сказки про крестовые походы (крестоносцы, дескать, были разбойниками), сказки про Конкисту в Америке (испанские католики — ну очень нехорошие люди), сказки про арабские завоевания (мусульмане — еще хуже) и т. д., и т. п. Можно говорить даже не об антихристианстве Скалигера, а о его античеловечности.

Дадим слово традиционному историку Л. Н. Гумилеву:

«Нет и не может быть сомнения в том, что манихейское альбигойство (катарство, — Авт.) — не ересь, а просто антихристианство, и что оно дальше от христианства, нежели ислам и даже теистический буддизм… Конечно, далеко не все в Западной Европе понимали сложную догматику манихейства, да многие и не стремились к этому. Им было достаточно осознать, что Сатана для них — не враг, а владыка и помощник в затеваемых ими преступлениях».

Христиан «купили» на том, что удревнили историю их церкви на 1000 лет. Но на эту же тысячу лет вставили столько гадостей про христианство, что «удревление» стало пирровой победой. А в реальную историю добавились страшные сказки про инквизицию, уничтожившую, в частности, катаров…

И все это, как заноза, сидит теперь в наших умах, и все это мы преподаем нашим детям… Неужели же во все оставшиеся времена мы будем вести себя, как герои притчи Эразма Роттердамского?

«Знаю я одного человека, который подарил своей молодой жене поддельные драгоценные камни, но при этом сумел уверить ее, будто они настоящие, подлинные, воистину единственные в своем роде, так что даже цены не имеют. Спрашивается: не все ли равно было этой девчонке — тешить глаза свои и душу стекляшками, или хранить в ларце под замком действительно несравненное сокровище? А супруг, между тем, и расходов избег, и жене своей обманутой угодил не меньше, чем если бы преподнес ей богатый подарок… Итак, либо нет никакой разницы между мудрецами и дураками, либо положение дураков не в пример выгоднее. Во-первых, их счастье, покоящееся на обмане или самообмане, достается им гораздо дешевле, а во-вторых, они могут разделить свое счастье с большинством других людей».

Скалигер, наверное, был мудрец. А мы-то с вами кто?..

Много лет назад я задумался о том, каким образом могло бы возродиться искусство, избавившись от «хаоса и праздности» (слова Сальвадора Дали). Теперь, когда мне сорок пять, я понял, что спасение искусства возможно только с помощью другой истории искусств.

Ведь наши взгляды на искусство, наши мысли о его настоящем и будущем складываются из представлений о его развитии в прошлые века. Причем в сходной ситуации не только художники, но и люди других профессий. Мы все стали заложниками умозрительных концепций «исторического развития», основанных на ничем не проверенных домыслах; и никто не пытался представить себе путь искусства вне этого надуманного «исторического процесса».

Между тем, Ланглуа и Сеньобос в книге «Введение в изучение истории» высказывают такое мнение (и я с ним полностью согласен):

«Все, что не доказано, должно считаться временно сомнительным: прежде чем утверждать что-либо, необходимо представить доказательства… Историк должен а приори относиться с недоверием к каждому свидетельству автора документа, так как он никогда не уверен заранее, что оно не окажется лживым или ошибочным».

Несомненно, что история искусств тесно связана с общей историей, и без изменения взгляда на историю вообще передатировать памятники искусства и архитектуры не представляется возможным.

О том же самом в книге «Многовариантная история России» пишет А. К. Гуц:

«Никакой одной самой достоверной и самой истинной истории не только России, но и любого народа быть не может. Объективные, действующие независимо от нашей воли и желаний законы времени… не позволяют дать непротиворечивое описание локализованного на сравнительно небольшом отрезке времени исторического события, т. к. всегда будут возникать взаимоисключающие друг друга варианты, версии и трактовки событий.

Варианты древней истории могут радикально отличаться друг от друга, поскольку абсолютно любое историческое событие или факт таят в себе бездну противоречивых деталей. Это делает каждый вариант уязвимым перед критикой, под пристальным взором которой разваливается, казалось бы, выверенная и логически стройная историческая картина.

Удивительное дело, оказывается, историки занимаются самой неподатливой задачей из всех стоящих перед наукой, но при этом настаивают на том, что они уже воссоздали достоверную картину Всемирной истории; дело грядущих поколений исследователей за мелкими деталями и дорисовками».

А ведь историки должны не создавать традицию, а изучать ее!

Тешу себя надеждой, что хотя бы с историей искусств мы в основном разобрались, — как оно возникло и развивалось в прошедшие столетия. Надеюсь, никто не станет возражать, что история искусства — тоже процесс развития. Но вынужден заметить, что в рамках традиционной истории будущее изобразительного искусства покрыто совершеннейшим мраком. Поэтому теория об этом процессе — теория эволюции, может разрешить следующую проблему: куда идти, в каком направлении двигаться изобразительному искусству дальше.

Ведь в XXI веке художник будет поставлен в условия неизмеримо более трудные, чем в ХХ или XVI. Ему придется столкнуться с еще большим «хаосом и праздностью», чем в прошлом. Необходим переворот в сознании. Поможет ли ему эта книга?

Подобные вопросы волнуют и студентов художественных вузов, и не зря: им предлагается в будущем вступить в конкуренцию с психически больными людьми или симулянтами. Как рисовать — хорошо, как умеешь, то есть честно, или похуже, но чтоб было «модно» — вот в чем вопрос. Часто, когда студенты бывают растеряны, или увлечены подражаниями, разговор с ними приобретает такой характер:

«Здесь у Вас неправильно нарисовано», — говорит преподаватель. «А Матисс (Шагал, Миро и т. д.) рисовал не лучше и был великим художником», — отвечает студент. И если взглянуть на некоторые приведенные тут примеры творчества художников ХХ века, его можно понять.

Историки вряд ли смогут критиковать эту книгу в силу недоступности им предмета (стили искусства), в ином случае они давно бы задумались, стоит ли столь безоглядно доверять письменным источникам. Разговор же с искусствоведами, как обычно, сведется к одному: насколько «Черный квадрат» Малевича круче «Сикстинской капеллы» Микеланджело. И все же, конечно, появится слой людей, которые не только поймут, но и продвинут дальше мои идеи, прежде всего в части синусоидального построения традиционной истории, с целью создания истории «объемной».

Миро. Бой быков. 1945 год.

Нике, развязывающая сандалию. V век до н. э. По НХ XIII век.

Разумеется, найдутся и такие, кто не сможет согласиться с моими выводами. Но вот парадокс: если кто-то скажет, что я не прав, что рост искусства налицо и в ХХ веке продолжали творить шедевры, то тем самым он, вслед за мной, отринет традиционную цикличность истории. Ведь в соответствии с ней ХХ век находится на линии № 6, и шедевры должны стилистически совпадать с произведениями XIV и III веков н. э., IV века до н. э.

Как ни крути, от схоластики придется отказаться, и заняться серьезным изучением прошлого.

Искусство ХХ века нельзя рассматривать по одной линии, как мы делали это выше: Модильяни работал на уровне XII века, Пикассо временами — на уровне VIII-го. И можно ли принимать тоталитарное искусство за настоящее — непонятно.

Ведь все, что не природа — то культура, а искусство — одна из важнейших ее частей. Но всякое ли искусство — искусство? Здесь явная нехватка терминов. Говорят: «настоящее искусство», «тоталитарное», «антиискусство». Но однозначности в понимании этих слов нет.

В XVI–XVII веках в мировоззрении европейцев окончательно победила идея о том, что история человечества есть цепь неожиданных взлетов и падений цивилизаций, связанных с завоеваниями. И это неверное представление о развитии культуры дало печальные результаты: регресс мнимый стал действительным. В связи с этим Н. А. Морозов высказал мысль, что гипотеза всеобщего декаданса, как ложная по своей сути, могла быть обоснована только системой апокрифов и подлогов, которая и расцвела пышным цветом, породив бесчисленные фальсификации в эпоху позднего Средневековья. Таким образом, нарушился естественный закон последовательной преемственности от поколения к поколению.

Миро. Проект монумента. 1981 год.

Пракситель. Гермес и Дионис. IV век до н. э. По НХ XIV век.

Н. А. Морозов:

«Эволюционная закономерность и непрерывность человеческой культуры есть такой же факт, как и непрерывный рост человеческого организма, а потому и все события, не соответствующие ей, мы должны без всяких разговоров отбросить».

Как же идет процесс эволюции? Именно «по-степенно», то есть «по шагам», утверждает С. И. Валянский:

«Обычно сложные структуры… возникают на базе предыдущих, и в свою очередь могут стать основой для возникновения последующих структур в ходе развития всей сложной системы».

Это мы и видим на примере живописи, скульптуры и т. п. Невозможно «перескочить» через тот или другой этап, наступит хаос и деградация всей системы в целом.

С. И. Валянский («Основы хронотроники») предлагает, по сути, новый взгляд на теорию эволюции:

«При первом этапе (условно „первом“, ибо эти два этапа равноценны) нарастает разнообразие возможных режимов и свойств системы. Это — дивергентный этап, он необходим для поиска новых возможностей существования. При втором этапе разнообразие свойств уменьшается, но система (или ее элементы) совершенствуется, наилучшим образом приспосабливаясь к данным (новым) условиям. Это — конвергентный этап эволюции, процесс адаптации одного из вариантов.

Эти два этапа самоорганизации чередуются в развитии систем, и каждый подготавливает условия для другого. Так сказать, есть время собирать камни, и есть время разбрасывать камни. Разбрасывать, не собрав, нечего. И наоборот».

Полная аналогия — передвижение человека на двух ногах. Идти все время одной «левой» нельзя, упадешь.

Рисовать как можно больше — дивергентный этап. Так было в Италии XV века, в то время, когда Византия уже переживала следующий этап. Совершенствование почерка (манеры) — конвергентный. В эпоху чинквеченто в Италии было меньше художников, но они были намного лучше, чем раньше. Затем маньеризм создал новые условия для дальнейшего развития. Оставаться же на одном месте в течение столетий нельзя, можно или двигаться, или падать. И вот мы видим, что произведения XVIII–XX веков демонстрируют регресс в искусстве, это движение вниз, это падение.

С. И. Валянский продолжает:

«Предположим, что на предыдущей дивергентной фазе развития у нас уже возникли некоторые первичные однопорядковые структуры. Теперь (на конвергентной фазе) между ними могут быть либо — А) антагонистическая конкуренция (реализм — модернизм, — Авт.), либо (или одновременно) — Б) конкурентная борьба внутри каждой структуры, между ее элементами за „жизненный ресурс“».

Караваджо. Распятие апостола Петра. XVI век

Так складываются и отношения внутри и между различными направлениями ХХ века: сюрреализм, постмодернизм и т. п. В процессе конвергенции стираются различия между художественными течениями. Таково, например, «палеологовское возрождение».

XI век, дивергентный этап (открытие в Египте основ анатомии); XII век, конвергентый этап (отработка лучшего применения знания анатомии в художественном творчестве);

XIII век, дивергентный этап (открытие в Греции светотени и новой динамики); XIV век, конвергентный этап (появление контрапоста в скульптуре, выразившегося, в частности, в хиазме);

XV век, дивергентный этап (открытие а Италии научной перспективы); XVI век, конвергентный этап (появление череды шедевров высокого Возрождения в Италии).

XVII, XVIII, XIX века — продолжающаяся конвергентная фаза, и как следствие — падение искусства в ХХ веке.

Модернизм — это псевдо-дивергентный этап.

«В конце процесса (накануне перехода к новой дивергентной фазе) образуется единая структура, происходит выбор одного варианта из ряда многих равноправных».

Потом происходит развитие выбранного направления, а затем появление набора вариантов этого развития, и наступает новый виток. Эпоха Возрождения дала набор видов искусства, стилей, авторских манер и технических приемов; а также появилась и скалигеровская версия истории. И затем на протяжении нескольких веков происходило (и происходит до сих пор) пережевывание достигнутого, без появления и выбора новых вариантов, почти без развития имеющихся!

Все, что выдается ныне за новизну, и что, по словам Яна Чихольда, иные превозносят как индивидуальный стиль, есть малые, порой даже вредные черты, лишь выдаваемые за новаторство:

«Только начинающие и наивные люди могут идти по такому пути».

Вермеер. Мастерская живописца. XVII век.

Технические вопросы вышли теперь на первое место, так как почему-то стало общепризнанным (хотя это совершеннейшая нелепость), что тематически новые произведения не должны сильно отличаться от старых: портрет, обнаженная модель, пейзаж… Но и технологические новинки не дают ни роста по имеющимся направлениям, ни появления новых видов искусства, стилей, авторских манер.

Сейчас нужно подняться, причем не важно, на какую ногу встать. Именно хаос и деградацию всей системы искусств мы и наблюдаем в настоящее время, никакой единой структуры нового искусства не возникло. Но что произошло, и почему?.. Грубо говоря, после появления в XVI веке скалигеровской теории исторического развития в искусстве не наступил новый дивергентный этап.

«В дивергентной фазе речь идет о качественно новой функции, которая может появиться только в результате многих изменений, каждое из которых эволюционных преимуществ не давало. Иными словами, для появления структуры с новой функцией необходимо, чтобы произошел качественный скачок, важный для всей системы, который можно назвать актом макроэволюции»

((С. И. Валянский).)

Раньше такие «акты макроэволюции» совершались. Например, использование перспективы в XV веке: до этого наравне с правильной перспективой в светской живописи Византии существовала и обратная перспектива в иконописи. После художников, изучавших научную перспективу, иконопись перестала быть в Италии искусством.

Для того, чтобы добиться нового качественного скачка, видимо, нужно сближать эстетические принципы, на которых базируется весь спектр современного искусства. Это потребует и сужения тематики, и использования новых технических средств.

С. И. Валянский считает:

«Главная проблема — вычисление пути, следуя которому система может накопить достаточно большую и ценную информацию для своего развития».

С этим можно только согласиться.

Эдуард Мане пытался научиться тому же, что умели Веласкес и Гойя. Когда это ему не удалось, он придумал импрессионизм. Возможно, ему так было легче, но развитие в этом направление естественно привело к тому, что самоучку Утрилло стали ценить больше, чем «ученых» импрессионистов.

Затем дилетант в живописи Анри Руссо (Таможенник) настолько прославился оригинальностью, что, как следствие, теперь снобы предпочитают именно дилетантское искусство.

В восприятии людей сложился устойчивый стереотип: все художники — психически больные. Заправилы арт-бизнеса рыщут в поисках гениальных сумасшедших, и эти «находки» востребованы!

Волей-неволей вспоминается песенка Олега Горяйнова:

«Всем эстетам по подмышке,
остальным по пирожку».

И. Дьяконов, например, пишет в книге «Пути истории»:

«Заметим, что, хотя художественная тематика и вкусы от периода к периоду меняются, изобразительное искусство как таковое (в смысле воздействия на зрителя) не знает „прогресса“ — палеолитические сцены охоты на мамонта не уступают ассирийским сценам охоты на львов, портрет Нефертити… не уступает Джоконде… орнамент эпохи неолита или мусульманского средневековья не уступает по эмоциональному воздействию абстрактной живописи…»

Сальвадор Дали. Христос Сан-Хуана де ла Крус. ХХ век

Все мы любим Ван Гога, Гогена, Сезанна, Модильяни, Дикса, Гросса, Дали, Уорхола, Хокни и многих других художников, но мы любим их как-то ненормально. Многие готовы доказывать, что Дали лучше Тициана, или что их нельзя сравнивать. Человеческая мысль всегда активна, человеческая жизнь многообразна. Если мне нравится, например, Отто Дикс, это не значит, что он сделал то, что хотел, самым наилучшим образом, и если бы он больше умел, то у него получилось бы хуже.

Понятно, что произведения выдающихся мастеров XII века имеют большее значение для истории искусств и вызывают у нас больший эмоциональный отклик, чем картины посредственных художников XVI века. Потому и Модильяни, работавший в стиле XII века, интересен для нас гораздо больше, чем какой-нибудь «мазила», писавший одновременно с ним в стиле XVI или XVII века.

Да, «Обнаженная» Модильяни лучше десятка бездарных ню, написанных в академическом стиле, однако, если сравнить ее с «Венерой» Веласкеса, становится ясно, что Модильяни просто доделал то, что было недоделано именно в XII веке.

Итальянцы XVI века тоже любили Ботичелли, Мантенью, Беллини или Фра Бартоломео, но у них не было сомнения, что Микеланджело или Пармиджанино превзошли их по многим показателям. У них были критерии художественного мастерства.

Современное искусство находится в тупике. Нынешний Никколо Пизано, решись он подражать искусству не тысячелетней, а всего лишь пятисотлетней давности, скорее всего, будет осмеян.

Для того, чтобы искусство продолжалось, нам теперь нужно вернуть его на тот уровень, на котором оно находилось в XVI–XVII веках, то есть до хронологических «откровений» Скалигера и Петавиуса. Для этого необходимо внимательно изучить «технику старых мастеров». Технически блестяще выполненное произведение живописи должно быть в цене так же, как скрипка Страдивари: она всегда в цене, какие бы новые музыкальные инструменты ни придумали люди.

Рафаэль. Преображение.

«Искусство поднялось так высоко, что надо скорее опасаться его падения, чем ждать дальнейшего развития», писал Вазари в XVI веке. Однако он сам и другие маньеристы и положили начало упадку, уделяя слишком много внимания «манере», то есть индивидуальному стилю какого-либо признанного мастера, чем содержанию.

Я говорю это не в поддержку «плоского реализма». Индивидуальность обязательно должна себя сказывать, и, например, фантастический элемент никому еще не мешал. Он был присущ искусству всегда: и в картинах Иеронима Босха, и в картинах Сальвадора Дали. А кто назовет реалистической картиной «Преображение» Рафаэля?

Я говорю лишь о том, что нужна другая история искусств, способная возродить настоящую живопись. Посмотрите на «Тайную вечерю» Дали. Вместо симметрично расположенных задрапированных фигур апостолов, художнику следовало бы изобразить сцену вроде той, что развернул Леонардо в своей картине. Только с большей эмоциональностью, как это умел делать Рафаэль. Ложная хронология привела к тому, что гениальный испанский художник, как и многие другие, блуждал в потемках модернизма.

Нельзя войти в одну воду дважды. Но иметь правильные представления о том, как развивается и распространяется культура, — значит, иметь шанс в будущем на возрождение искусства. Возрождение с маленькой, а не с большой буквы. Но — возрождение!

Примечания:

1

Прецессия — движение оси вращения Земли по круговому конусу.

12

Катары — приверженцы ереси XI–XIII веков, распространившиеся в Западной Европе, главным образом в Италии, Фландрии и южной Франции. Считали материальный мир порождением дьявола, осуждали все земное, призывали к аскетизму, обличали католическое духовенство. Вероучение катаров легло в основу «ереси альбигойцев».