Глава 6

ОРГАНИЗАЦИЯ СС КАК ОРДЕН

Рейхсфюрер СС как-то пригласил на свой доклад в Мюнхене офицеров, промышленников, помещиков и профессоров. Те с любопытством, но и с некоторым недоверием приехали. Обычно национал-социалистское руководство обзывало их декадентами и подозревало в симпатиях к евреям. Однако вместо обычной критики Генрих Гиммлер обратился к ним с предложением вступить в СС и содействовать подъему авторитета этой организации и укреплению ее традиций.

Он аргументировал это тем, что любое государство нуждается в элите. В национал-социалистской Германии такую элиту представляет СС. Но она сможет выполнить свои задачи только в том случае, если сумеет объединить «истинные солдатские традиции, взгляды и убеждения с воспитанностью и умением немецкого дворянства, с созидательной энергией промышленников на основе расового превосходства немцев над остальными народами и с учетом требований времени».

Один из присутствовавших рассказал потом лечащему врачу Гиммлера, Феликсу Керстену, что высказывания рейхсфюрера «вызвали всеобщее изумление», поскольку к такой тональности нацистов они не привыкли. В результате почти все они вступили в ряды СС.

Этот эпизод показывает, насколько умело Гиммлер мог представлять свои охранные отряды, реабилитируя их в глазах общественности. Существовало даже мнение, что СС резко выделяется на фоне плебейских масс коричневорубашечников.

«Так называемые представители высшего общества предпочитали всем другим партийным организациям членство в СС», — утверждал Вальтер Шелленберг[98], шеф внешней разведки.

А архиепископ Фрайбурга доктор Грёбер заявил: «У нас во Фрайбурге СС считалась самой порядочной организацией национал-социалистской партии».

Для многих немцев элитные притязания СС не казались чем-то необычным, так как подобного типа группировки существовали в разные времена. Ни одно государство, будь то демократическое или диктаторское, не обходилось без элиты. Англосакские демократии и партийная иерархия Советов являлись доказательством того, что режим, опирающийся на интеллигентные слои населения, не подвержен кризисам.

Веймарская республика продемонстрировала, чтo случается с государством, отказавшимся от элиты. К тому же Гиммлер приукрашивал свои высказывания консервативной романтикой, столь милой духу немцев. Биограф Гитлера, Конрад Хайден, отмечал, что в 1934 году в СС господствовал консервативный принцип в противоположность «революционным настроениям штурмовиков». Даже террор 30 июня не поколебал в сознании бюргеров уверенности в респектабельности эсэсовского ордена. Осознание краха руководства штурмовиков, бесчинствовавших на улицах городов, было сильнее традиционного чувства законности.

«Освобождение народа от господства аморальных людей заслуживает самой высокой оценки», — писала газета «Франкфуртер цайтунг», сформулировав мысли большинства немцев. Были забыты убийства буржуазных противников режима и предсмертные крики лидеров штурмовиков. В стране поселилась надежда, что коричневорубашечники никогда более не будут нарушать покой граждан. Немцы тогда еще не предполагали, что нападки на свободу очень часто прикрываются лозунгами «борьбы с преступностью» прикрываются исторической необходимостью.

К тому же эти люди из СС носили излюбленную немцами шикарную форму: ее черный цвет искоренял плебейский коричневый. На головах одетые во все черное эсэсовцы (френчи, галстуки, портупея, брюки-бриджи и сапоги) носили черные же фуражки с серебряными знаками мертвой головы.

Создатель этой формы одежды сделал все возможное, чтобы привлечь внимание любящих иерархию немцев, снабдив ее различными загадочными отличительными знаками. Шитый из алюминиевых нитей угол на правом предплечье означал «старого бойца», ромб с буквами «СД» — принадлежность к органам безопасности. Погоны отражали все градации званий. У офицеров, вплоть до гауптштурмфюрера, они были выполнены из шести алюминиевых шнуров, расположенных в один ряд, далее — вплоть до штандартенфюрера — с тройным плетением, Оберфюреры и выше носили погоны с тройным плетением из двойной нити. Петлицы различались еще больше, особенно у старших офицеров. Так, штандартенфюреры носили дубовый лист, оберфюреры — два дубовых листа, бригадефюреры — два дубовых листа со звездочкой, группенфюреры — три дубовых листа, обергруппенфюреры — три дубовых листа со звездочкой, а рейхсфюрер имел три дубовых листа в дубовом же венке.

Вся их внешность должна была демонстрировать принадлежность к элите, гвардии строгих пуританцев, радеющих о благе государства, и выражать беспрекословное послушание и готовность к выполнению любых приказов фюрера.

Рейхсфюр широко раскрывал двери СС для пропуска в нее подходящих лиц из высших слоев общества. В ее филиалы — спецподразделения СД, офицерский состав войск СС и подразделения для особых поручений — могли попасть только представители господствующих классов, привыкших повелевать, — дворянства, буржуазии и финансово-промышленных кругов. Гиммлер столь старательно создавал свою растущую империю, что не заметил, сколь противоречивым оказалось это создание его рук. Законом своей жизни партийная гвардия национал-социализма провозгласила расистско-биологический отбор. Однако она была вынуждена привлекать в свои ряды людей, не слишком-то отвечавших этим требованиям, но обладавших престижем, деньгами и выработанным многими поколениями властным характером.

В СС пошли люди, радикально изменившие социальную картину охранных отрядов, поскольку до 1933 года в них различались три основных типа эсэсовцев: бывшие военнослужащие из состава добровольческого корпуса, интеллигенты с незаконченным в результате экономического кризиса образованием и мелкобуржуазные ветераны, из которых выделялась небольшая руководящая клика, сохранившая свои позиции до самого конца третьего рейха. В целом же к началу Второй мировой войны 90 % старых членов СС вышли на пенсию.

Только десять процентов прежнего состава пережили натиск новичков, хлынувших в СС с марта 1933 года, «мартовских фиалок», как их называли ветераны. Начало обновленного СС положили дворяне. Незадолго до захвата власти в ее ряды вступили известные аристократы, среди которых можно назвать эрцгерцога Мекленбургского, наследного принца цу Вальдекка и Пирмонта, принцев Христофа и Вильгельма Гессенских, графов Базевиц — Бера и фон Пфайль-Бургхауса, баронов фон Тюнгена, фон Гайра, фон Райценштайна и фон Мальзен-Поникау.

Весною 1933 года СС пополнилась новой группой представителей голубой крови, таких, как принц фон Хоэнцоллерн-Эмден из дома Зигмаринген и граф фон Шуленбург. Представители почти всех известных в прусско-немецкой военной истории семей тоже состояли в СС (фон Даниэльсы, граф фон Рёдерн, граф Штрахвиц, барон фон Гольц, фон Планиц, фон Койдель, фон Альвенслебен, фон Подбельски, фон Тройенфельд, фон Натузиус и многие другие). Дворянство в черной форме заняло целый ряд постов в высших кругах руководства. В 1938 году они составляли 18,7 % обергруппенфюреров, 9,8 % группенфюреров, 14,3 % бригадефюреров, 8,8 % оберфюреров и 8,4 % штандартенфюреров.

Вслед за дворянами в СС потянулись сыны средней буржуазии. В отличие от своих предшественников, они были представителями XX века — в большинстве своем интеллигентами с высшим (в основном юридическим) образованием, воспитанными на идеях немецкого молодежного движения. Почти все буржуа оказались в службе безопасности, составив там костяк юридическо-интеллектуальных сотрудников, далеких от окопного социализма, а также мелкобуржуазного, вульгарного национал-социализма периода борьбы за власть. Вальтер Шелленберг, Райнхард Хён, Франц Сикс и Отто Олендорф стали образцом эсэсовских технократов, лишенных сентиментальности, так называемых «социальных инженеров», которые обслуживали диктатуру фюрера желаемыми ему формально правовыми и организационными формулировками и действиями. Это были люди умные, без всяких иллюзий, не подверженные никакому идеологическому воздействию, кроме стремления к власти, духовно в то же время опустошенные и не признававшие общечеловеческие нормы.

Родственная им группа также из среды буржуазии стала командой молодых экономистов, занявших посты в управлении эсэсовскими предприятиями. Они мало чем отличались от технологов, заполонивших конторы современных фирм и осуществляющих всю организационную работу. Их в еще меньшей степени интересовало эсэсовское мировоззрение; мероприятия Гиммлера в сфере экономики они рассматривали как наиболее надежное обеспечение своей карьеры. Для большинства из них характерна запись, сделанная в личном деле восходящей тогда звезды в области экономики черного ордена штандартенфюрера СС доктора Вальтера Зальпетера: «Он старается приукрасить собственное честолюбие национал-социалистской идеологией».

Еще одну группу «мартовских фиалок» составляли буржуазные представители офицерского корпуса рейхсвера, вошедшие в состав подразделений для особых поручений, которые уже в скором времени возвысились над фельдфебельскими натурами типа «Зеппа» Дитриха. Но под один знаменатель они не подходили. Так, бывший генерал-лейтенант рейхсвера и шеф «Стального шлема» Пауль Хауссер, монархист в душе, в качестве инспектора этих подразделений принес консервативный дух в предшественницу войск СС.

Такие же реформаторы, как выходец из Восточной Пруссии майор Феликс Штайнер и летчик лейтенант Вильгельм Биттрих, рассматривали подразделения для особых поручений в качестве экспериментальных.

СС не обошлась и без представителей крестьянства. Молодые, не имевшие никаких перспектив в будущем парни пополнили в основном подразделения, определенные в охрану концентрационных лагерей. Более интеллигентные из них попытали счастье в юнкерских школах СС в Бал Тёльце и Брауншвейге, дававшие возможность получения офицерского звания без предварительного образования, как это требовалось в рейхсвере.

Гиммлер ввел в СС новую фигуру — почетного фюрера. Имевшим определенное влияние чиновникам, партийным функционерам, ученым и дипломатам он присваивал это звание с правом ношения формы. У них не было никаких служебных обязанностей, но и распоряжений они отдавать не могли. Гиммлер преследовал цель сделать СС еще более приемлемой для общества и вместе с тем оказывать определенное влияние на нужных ему людей.

Некоторые недальновидные историки полагали, что в лице оппозиционно настроенного дипломата, госсекретаря барона Эрнста Вайцзеккера, имевшего титул бригадефюрера СС, гауляйтера Форстера, обергруппенфюрера СС и ряд других Гиммлер имел свою пятую колонну в государственном аппарате и партии, но они ошибались.

Почетные эсэсовцы — кёльнский регирунгспрезиден Рудольф Диль и Мартин Борман, например, не разрешали гестапо и СД внедриться в соответствующие управленческие структуры. Несмотря на это, Гиммлер продолжал вербовать новых рекрутов в свою империю, иногда включая целые организации, если они позволяли ему войти в привилегированные слои общества. Один из таких примеров — конные союзы в аграрно-помещичьей среде: Восточная Пруссия, Голштиния, Ольденбург, Ганновер, Вестфалия, члены которых носили эсэсовскую форму, гарантируя Гиммлеру определенное влияние в обществе. Так, наездник Гюнтер Темме, унтершарфюрер СС, добился в 1935 году победы на соревнованиях по скачкам в Кляйн-Флотбекке, а в 1937 году эсэсовские конники завоевали все призы на внутригерманских конно-спортивных соревнованиях.

Некоторые члены конных союзов, однако, позволяли себе некоторые вольности, в связи с чем печатный орган СС «Черный корпус» сделал им внушение: «В первую очередь вы должны сохранять национал-социалистский дух и соблюдать все добродетели и качества, выработанные в СС за долгие годы ее существования: верность фюреру, подчинение и строгую дисциплину».

Тем не менее одиннадцать конников отказались в 1933 году принять присягу фюреру и были отправлены в концентрационный лагерь. Руководителя конного союза Восточной Пруссии барона Антона фон Хоберга эсэсовцы 2 июля 1934 года расстреляли за связь с рейхсвером, а через десять лет был казнен спортсмен-конник, штурмбанфюрер граф Ганс Виктор фон Зальвиати за участие в покушении на Гитлера.

Пакт с конниками предоставил Гиммлеру возможность войти в круги аграриев, союз же с полумонархической организацией «Кифхойзер» открывал доступ к бывшим военнослужащим, хотя во главе ее стоял верный кайзеру генерал пехоты Вильгельм Райнхард. Он и ультраконсерватор генерал граф фон Гольц стали обергруппенфюрерами СС.

Казначей рейха представитель старой эсэсовской гвардии Франц Ксавер Шварц в 1941 году пренебрежительно отозвался в адрес Райнхарда: «Сожалею, что такой человек стал обергруппенфюрером СС и носит теперь ее прекрасную форму, оставаясь внутренне прежним».

Гиммлер попытался также привлечь в ряды СС ветерана морской бригады капитана 1-го ранга Германа Эрхарда, хотя сам же в приказе номер 53 от 10 октября 1931 года указывал: «Тот, кто использует членство в различных организациях партии, со своими сторонниками преследует цель разрушения НСДАП».

Когда уже была достигнута полная договоренность, идея эта провалилась из-за выступления Эрхарда перед собравшимися моряками. Он в частности, сказал: «Ветераны бригады! Вы знаете, что мы только сейчас, после долгих раздумий сочли себя готовыми вступить в одну из формаций новой империи. Я приветствую такое решение! Ибо только в борьбе можно узнать противника и начать его уважать или презирать. Из этого мы будем исходить и в будущем».

Национал-социалистское руководство было столь раздосадовано этим выступлением, что Гиммлеру пришлось отказаться от своей затеи о включении всей бригады в состав СС. Так что в нее вступили лишь отдельные ее представители, в том числе бывший адъютант Эрхарда, Хартмут Плаас, ставший штурмбанфюрером СС и казненный впоследствии в одном из концлагерей за участие в заговоре против Гитлера в 1944 году.

Гиммлеру не хватало денег на содержание дорогостоящей организации. Но его выручали немецкие промышленники и банкиры, объединившиеся в середине 1934 года в Союз друзей рейхсфюрера СС, члены которого по различным причинам искали близости с Генрихом Гиммлером. В качестве спонсоров выступали представители самых различных группировок и направлений — оппортунистически настроенный член правления «ИГ-Фарбен» доктор Генрих Бютефиш; убежденный нацист, госсекретарь в министерстве пропаганды доктор Вернер Науман; глава концерна Флика Фридрих Флик и скрытый противник национал-социализма, директор фирмы «Бош» Ганс Вальц.

Союз этот возник на базе созданного по инициативе экономического советника Гитлера Вильгельма Кепплера летом 1932 года «Комитета по исследованию экономических проблем», в который вошли президент рейхсбанка Шахт, представитель объединенных сталелитейных заводов Альберт Фёглер и кёльнский банкир барон Курт фон Шрёдер. Хотя Шахт и Фёглер покинули потом этот союз, членами его стали представители многих фирм и объединений. Они надеялись своим членством и выплатой СС определенных сумм обеспечить собственные интересы и защититься от возможных ее выпадов. Членский список гиммлеровского союза выглядел подобно торговому реестру: Немецкий банк, Дрезденский банк, частно-коммерческий банк, Рейхсбанк, банковский дом Штайна; океанские пароходные компании «Норддойчер Ллойд» и гамбургско-американская линия; Немецко-американское нефтяное общество, керосиновое общество, Континентальное нефтяное общество; заводы по производству продуктов питания доктора Августа Эткера, лакокрасочные предприятия И. Г. Фарбен, среднегерманские сталелитейные заводы, заводы Сименса-Шуккерта, цементные заводы, заводы Рейнметалл-Борзиг, заводы Германа Геринга.

Секретарь союза Кранефус проводил регулярные заседания, на которых присутствовали представители руководства СС. Вначале они проводились два раза в году, затем ежемесячно, как правило, в берлинском Доме летчиков. Гиммлер постоянно напоминал на них о своевременности взносов на «культурные, социальные и благотворительные мероприятия СС».

Спонсорские взносы шли на счет "С" в банковский дом Штайна, в правлении которого сидел Шрёдер. Ежегодные поступления составляли один миллион марок. Отсюда они перечислялись на специальный счет "Р" в Дрезденском банке, где старший гиммлеровский адъютант Курт Вольф мог получить нужные суммы по чеку. Гиммлер не скупился за это на присвоение почетных званий СС.

Для тех же, кто не стремился надеть форму с мертвой головой, предназначался другой вид партнерства, при котором не надо было приносить клятву на верность Гитлеру и не подчиняться внутренним приказам СС, создавалась так называемая категория сочувствующих, как правило, анонимная для посторонних.

Подобные лица «состояли» в каждом полку СС и были обязаны делать ежегодный взнос не менее одной марки (окончательная сумма взноса определялась самими сочувствующими).

Для этой категории людей Гиммлер приказал изготовить особый нагрудный знак в серебре, который не поступал в торговую сеть. На нем в овале были изображены свастика, победные руны и буквы ФМ (лицо, оказывающее материальную помощь). Кроме того, стал издаваться журнал «Сочувствующий», тираж которого перед началом войны составил 365 000 экземпляров. Для интересующихся было отпечатано обращение, рассылавшееся по домашним адресам. В нем говорилось:

Стать эсэсовцем — большая честь,
Но не меньшая — быть сочувствующим.
Так будем же все исполнять свой долг —
Каждый на своем месте,
Чтобы Германия вновь стала великой!

Пропагандистские усилия принесли ожидаемый успех. За короткое время число сочувствующих превысило количество активных членов СС, были пополнены и пустующие кассы охранных отрядов: в 1932 году 13 217 сочувствующих внесли 17 000 марок, в 1933 году 167 272 сочувствующих —357 000 марок, а в 1934 году 342 492 сочувствующих — 581 000 марок. Столь разнородные элементы, хлынувшие в СС, нарушили ее единство. Ветераны охранных отрядов внезапно обнаружили в своих рядах людей, которые не знали даже основ национал-социализма.

В связи с этим имперский казначей Шварц не хотел даже надевать форму СС, считая, что многие из тех, кто ее носит, "не соответствуют этому ни внутренне, ни внешне. Такого же мнения придерживался и группенфюрер Бергер. Будущего шефа гестапо Генриха Мюллера, носившего на своем рукаве почетный знак старого бойца, партийное руководство Верхней Баварии и Мюнхена 4 января 1937 года назвало карьеристом и честолюбием, «никогда не работавшим активно в партии и не имеющим поэтому никаких особых заслуг».

В отделе кадров главного управления имперской безопасности штандартенфюрер СС доктор Генрих Бютефиш был охарактеризован как человек, «ориентирующийся на концерны и международное сотрудничество. Для него само собой разумеющимся подразумевалось положение, при котором концерн — это государство в государстве и он имеет собственные законы и интересы». Оберфюрера СС барона фон Шрёдера в одном из донесений в августе 1937 года назвали «бывшим сотоварищем рейнских сепаратистов и другом Конрада Аденауэра, но никак не активистом СС».

В конце концов Гиммлер осознал опасность, угрожавшую единству СС, в которую влилось большое число людей, «пришедших не по зову сердца и не являющихся идеалистами». И хотя он заявил, что эта опасность преодолена, в действительности она оставалась до конца существования СС.

Тем не менее Гиммлером были предприняты некоторые шаги. Так, в середине 1933 года он временно прекратил прем новых членов, а с конца 1933 года по конец 1935 года из рядов СС были исключены 60 000 человек, как недостойные находиться в организации. Это были в основном явные оппортунисты, алкоголики, гомосексуалисты, люди с нечистым арийским происхождением и боевики, отличившиеся в свое время в избиениях политических противников, но теперь не вписывающиеся в облик новой гитлеровской гвардии. Чистка коснулась и безработных.

«Людей, трижды меняющих свое рабочее место без веских на то оснований, мы будем выбрасывать. Бездельники нам не подходят», — провозгласил Гиммлер.

Особенно жестко он преследовал гомосексуалистов, рассматривая их как наносящих личное оскорбление и преступников, заслуживающих самого сурового наказания. Не пощадил Гиммлер даже «старого бойца», начальника одного из главных управлений, группенфюрера СС Курта Витье. В «Черном корпусе» 22 мая 1935 года была помещена заметка, которая сообщила что «Витье вынужден покинуть свой пост из-за болезни». Гиммлер в одном из своих выступлений лицемерно отметил: «К большому сожалению, и с тяжелым сердцем я вынужден был согласиться с уходом Витье, но надеюсь на его скорое возвращение в наши ряды».

Руководители СА знали истинный характер «болезни» Витье. Лутце даже съязвил: «Потребовалось довольно долгое время, чтобы сместить Витье под давлением со всех сторон».

В 1937 году Гиммлер потребовал не только изгонять гомосексуалистов из СС, но и подвергать их тюремному заключению, а затем и суду. Не менее жестко реагировал он и на нечистоту арийской крови. С 1 июня 1935 года все офицеры, начиная со штурмфюреров, а с 1 октября 1935 года каждый обер— и гауптшарфюрер, а затем вообще все эсэсовцы были обязаны представить свидетельства, что ни они сами, ни их жены не имеют в своем роду евреев.

Так что эсэсовцам, включая седовласых сподвижников Гиммлера, приходилось рыться в церковных книгах и регистрационных фолиантах, чтобы доказать свое арийское происхождение. Рядовые и унтер-офицеры поднимали документы до 1800 года, а офицеры и курсанты — до 1750 года. Когда еврейская кровь обнаруживалась у рядовых, их безжалостно изгоняли из СС по решению комиссии, если сами они не подавали рапорта об увольнении.

В отношении высших чинов Гиммлер, однако, делал снисхождение. Так, оберштурмфюрер М., женившийся на женщине с четвертой частью еврейской крови, был оставлен в рядах СС, хотя ему и пришлось отказаться от вступления своих сыновей в охранные отряды. В предках группенфюрера Вальтера Крюгера оказалась еврейка но материнской линии по записи 1711 года. И его дочери не разрешили выйти замуж за штурмбанфюрера СС Клингенберга. Правда, сына его приняли в лейбштандарт «Адольф Гитлер».

Но даже исключение 60 000 человек не смогло обеспечить необходимого внутреннего единства СС. Гиммлер решил, что для полного единения, наряду с организационными мерами, ужесточением правил приема и кодексов чести, необходим корпоративный дух — превращение организации в орден.

В качестве исторического образца он выбрал орден иезуитов. И это не случайно. Штурмовик Карл Эрнст не случайно часто называл Гиммлера «черным иезуитом», а Гитлер — «моим Игнатием из Лойолы». В ордене иезуитов рейхсфюрер СС нашел необходимую ему доктрину: беспрекословность повиновения и культ организации. Шеф внешней разведки Вальтер Шелленберг впоследствии показал, что Гиммлер сформировал свою организацию «по принципам иезуитского ордена».

Сходство СС с иезуитами было просто поразительным: огромные привилегии; свобода в вопросах соблюдения всемирной юрисдикции; строгие правила приема; абсолютное, слепое повиновение руководителю, который в одном случае назывался папой, а в другом — фюрером. Было у них и другое сходство. Иезуиты основали в XVII веке собственное государство среди индейских племен Парагвая, никому не подчинявшееся. Гиммлер также мечтал о создании государства Бургундии, которое не подчинялось бы рейху и имело собственное правительство, управление и армию, а также посла в Берлине.

Общими для них были и возникавшие кризисы. Если у иезуитов, находившимся под покровительством католической церкви, все время появлялись новые враги, то у СС противники были даже в нацистской партии.

Проблемы также оказались схожими. Так, в иезуитском ордене велись долгие споры, должен ли он стать мечом контрреформации или же стать инструментом монастырской набожности. А в СС рассматривался вопрос, быть ли ей международной закваской национал-социализма или верной собакой режима.

Да и организация ордена СС имела и своего предшественника. Основатель иезуитского ордена Игнатий из Лойолы (1491-1556) поставил во главе иезуитов генерала, у которого было четыре ассистента — советника (своеобразное правительство). У Гиммлера, который сам возглавил орден СС, вместо ассистентов существовали соответствующие управления. Высшим органом руководства была адъютантура во главе с бригадефюрером СС Карлом Вольфом, преобразованная в 1936 году в личный штаб рейхсфюрера СС и в 1939 году получившая права главного управления. Главное управление СД возглавлялось группенфюрером СС Райнхардом Гейдрихом и отвечало за вопросы безопасности. Главное управление по расовым и поселенческим вопросам возглавлялось обергруппенфюрером СС Вальтером Дарре и отвечало за идеологическую и расовую чистоту членов организации. Суд СС возглавлялся бригадефюрером СС Паулем Шарфе, также ставшим в 1939 году начальником главного управления. Административное главное управление во главе с преемником Витье — Августом Хайсмайером[99] ведало управленческими, финансовыми и техническими вопросами всех подразделений, кроме СД.

К 1942 году были сформированы еще четыре главных управления (три из них на основе административного). Оперативное возглавил группенфюрер Ганс Юттнер[100], ему подчинялись войска СС. Кадровое во главе с группенфюрером СС Максимилианом фон Херфом занималось офицерским составом и вопросами замещения вакантных должностей. Экономико-административное возглавлялось группенфюрером СС Освальдом Полем и занималось хозяйственно-экономическими вопросами, а также ведало концентрационными лагерями. Управление обергруппенфюрера Хайсмайера ведало вопросами образования и воспитания в учебных заведениях в национал-социалистском духе. В качестве его преемника в разукрупненное главное административное управление был назначен группенфюрер Готтлоб Бергер.

Эти главные управления осуществляли контроль за округами, районами, полками, батальонами и ротами, входившими в организацию СС, для чего туда время от времени направлялись специальные представители, как правило, без предварительного оповещения. Они проверяли состояние дисциплины, несение службы и профессиональные знания офицеров.

На местах к контролерам из Берлина относились с предубеждением, поэтому группенфюрер СС Цех, часто выезжавший с проверками, заявил о необходимости изъятия слова «контроль» из служебного лексикона, так как «руководство не контролирует подразделения, а лишь инспектирует».

Гиммлером вместе с тем овладела идея придать членам его организации статус касты господ единого образца. Главное управление по расовым и поселенческим вопросам получило задание разработать новые требования, предъявляемые каждому поступающему в СС. Хауптштурмфюрер СС профессор доктор Бруно Шульц подготовил специальную шкалу для расовой комиссии, которая решала теперь вопрос о приеме новых членов.

Свою шкалу профессор подразделил на три группы, исходя из расовой характеристики, состояния здоровья и общей подготовки. Интеллектуальные способности им не учитывались. Гиммлер считал, что будущий сверхчеловек должен быть обязательно блондином с голубыми глазами, и намеревался освобождаться от представителей других рас. Поэтому расовая таблица Шульца предусматривала пять градаций: группа «чисто нордическая», группа «нордическая и фальская», группа выходцев из этих двух рас и частично средиземноморских — от смешанных браков, группа метисов балтийского и альпийского происхождения и группа помесей неевропейского происхождения.

Приему в СС подлежали представители трех первых групп. Гиммлер полагал, что через несколько лет руководящие посты в государстве будут занимать только блондины, а через 120 лет немецкий народ станет исключительно германо-нордической расой.

Но не только расовая принадлежность должна была решить эту проблему. От будущего эсэсовца требовалось и пропорциональное строение тела — по системе из девяти пунктов того же Шульца. Даже высокорослые люди не подходили, если у них были какие-либо отклонения физического плана: несоответствие, например, размеров бедра и голени или длины ног и верхней части туловища.

Принимались кандидаты, получавшие первые четыре оценки шкалы Шульца: «идеальное телосложение»; «отлично»; «очень хорошо»; «хорошо». Комиссию могли благополучно пройти еще две категории, если при оценках «удовлетворительно» и «небольшие отклонения» кандидаты имели хорошие манеры и являлись представителями нордической расы.

Гиммлер утверждал: «Несмотря на полную дисциплинированность, кандидат не может выглядеть холопом. Его походка и руки также должны соответствовать тем идеалам, которые мы хотим иметь».

Кандидат, успешно прошедший расовую комиссию, подвергался многочисленным экзаменам и проверкам, заимствованным Гиммлером у иезуитов. Послушники у иезуитов должны были преодолеть в течение двух лет тяжелые испытания и выполнить целый ряд всевозможных заданий, проходя проверку бедностью, целомудрием и послушанием, прежде чем становились схоластиками. Кандидаты в члены СС также подвергались различным тестам и лишь после этого принимали присягу эсэсовца. Прохождение кандидатом предусмотренных ступеней приобщалось к национал-социалистским праздникам.

9 ноября, в годовщину мюнхенского «пивного путча», кандидат становился соискателем и получал право ношения эсэсовской формы, но без погон и петлиц. 30 января, в день взятия власти, он получал временное удостоверение личности эсэсовца. 20 апреля, в день рождения Гитлера, кандидат, получив постоянное удостоверение личности, надев погоны и петлицы, приносил следующую присягу фюреру:

Клянусь тебе, Адольф Гитлер,
Как фюреру и канцлеру германской империи,
В верности и храбрости.
Торжественно обещаю тебе и назначенным тобою начальникам
Повиноваться беспрекословно до самой смерти.
И да поможет мне Бог.

Церемония принятия присяги должна была дать возможность новичку прочувствовать ту мистическую связь, которая объединяла харизматического фюрера с его одетыми в черную форму культовыми служителями. Особо магические свойства эта церемония приобретала в подразделениях для особых поручений. Обычно она проходила 9 ноября в Мюнхене в 22 часа в присутствии самого Гитлера. Некий Эмиль Хелферих до сих пор с волнением вспоминает «полуночное принятие присяги перед Зданием полководцев (Фельдхеррнхалле) в Мюнхене. Рослые молодые парни с серьезными лицами, безупречной выправкой и оружием в руках — настоящая элита. У меня выступали слезы на глазах, когда тысячи человек, освещенные факелами, хором произносили слова присяги. Это было похоже на молитву».

Но на этом испытания новичка еще не кончались. В период с 20 апреля до 1 октября он должен был получить спортивный знак и изучить эсэсовский катехизис, вопросы и ответы к которому должны были еще более погрузить его в атмосферу культа Гитлера.

Вот пример такого вопросника:

В о п р о с. Почему мы верим в Германию и фюрера?

О т в е т. Потому, что верим в Господа Бога, создавшего Германию и пославшего нам фюрера Адольфа Гитлера.

В о п р о с. Кому мы должны служить в первую очередь?

О т в е т. Нашему народу и его фюреру Адольфу Гитлеру.

В о п р о с. Почему ты повинуешься?

О т в е т. По внутреннему убеждению, из веры в Германию, фюрера, движение, охранные отряды.

Некоторое время новичок должен был отработать в службе труда и отслужить в вермахте. И только после этого его назначали в подразделение СС при наличии положительной характеристики из вермахта. 9 ноября кандидат принимал новую присягу. На этот раз новичок клялся не только за себя, но и за свою семью, завести которую сможет только с разрешения главного управления по расовым вопросам или самого Гиммлера «при соблюдении расовых и наследственных требований».

Затем молодой член ордена получал кортик и входил в среду, в которой были перемешаны сектантский фанатизм, феодальные манера поведения, романтический культ германцев, современная политико-экономическая организация дела и холодный государственный расчет. Вот тут-то и наступал решающий этап формирования сверхчеловека в орденском духе, основой которого явился без сомнения культ прусского офицера. Любой приказ Гиммлера и повседневная служебная рутина должны были подчеркивать элитарность СС и отличие ее от других партийных организаций. Немаловажную роль в этом играло использование традиций средневекового рыцарства.

Эсэсовский судья Шарфе так обосновал особое положение СС: «Эсэсовец несравним с любым другим членом партии, так как готов защищать движение и его руководство, не щадя живота своего. А это требует особого к нему отношения».

Более того, он считал, что эсэсовец не может быть подвержен ни гражданскому, ни даже партийному суду, но только суду и решению руководства СС.

И в действительности весь офицерский состав СС, начиная с штурмбанфюрера, был выведен из-под юрисдикции обычной юстиции. После аферы с Рёмом и его приспешниками СС порвала с судом чести СА. В ноябре 1935 года Гиммлер ввел положение: «Любой эсэсовец имеет право и обязанность защищать свою честь с оружием в руках». Из далекой истории была возвращена дуэль.

В одном из своих приказов Гиммлер расписал с педантичностью школьного учителя порядок дуэли. Получив оскорбление, эсэсовец должен был «предпринять в течение 3-24 часов шаги для выяснения вопроса или получения удовлетворения, на считая выходных дней и праздников». Если удовлетворение получено не было, он обязан заявить своему противнику, что «сообщит тому через своего посредника о своем решении». Секундант по возможности «должен был иметь чин не ниже чина оскорбителя и предстать перед ним в служебной форме одежды для решения условий дуэли и выбора оружия. Письменные извещения применимы только в исключительных случаях и должны отправляться заказным письмом».

В понятие соблюдения чести, по мнение Гиммлера, входило и самоубийство, которое разрешалось официально. Характерный пример: дело оберштурмфюрера СС Иоханнеса Буххольда, приговоренного к смертной казни за избиение подчиненного.

22 июня 1943 года его непосредственный начальник хауптштурмфюрер СС Блейль доложил: «Я напомнил Буххольду о действующем распоряжении рейхсфюрера СС и оставил ему в камере пистолет, заряженный одним патроном и снятым с предохранителя, с тем чтобы он в течение 6 часов мог воспользоваться предоставляющейся ему возможностью самому искупить свой поступок».

«Милость» рейхсфюрера СС оберштурмфюрер закрепил в письменной форме, написав, как это было предписано, на листе бумаги:

"Подтверждаю правильность судебного разбирательства и вынесенный приговор.

Буххольд, оберштурмфюрер СС".

После этого Гиммлер распорядился: «Труп передать родственникам для захоронения. Буххольд смертью искупил свою вину. Родственникам оказать необходимую помощь, как если бы он пал на поле брани».

Понятие чести, присущее прусским офицерам, Гиммлер перенес на весь личный состав охранных отрядов. Но эту псевдодемократизацию он уравновешивал строгим иерархическим порядком. Кроме того, он ввел три «инсигнии», повышающие роль и значение этой иерархии.

Для «старых бойцов» с номерами эсэсовских удостоверений личности до 10 000 он ввел серебряное кольцо с миниатюрным символом СС — мертвой головой. Постепенно круг избранных был расширен, и в 1939 году почти каждый офицер, занимавший свою должность не менее трех лет, имел такое кольцо.

В качестве своеобразного тотема служил почетный офицерский кортик, ставший одним из важнейших реквизитов современного немецкого рыцарства. Он вручался офицерам от унтерштурмфюрера за особые заслуги, а также выпускникам юнкерских училищ. К концу войны такие кортики имели: из 621 штандартенфюрера — 362, из 276 оберфюреров — 230, из 96 группенфюреров — 88, из 92 обергруппенфюреров — 91 и из 4 оберстгруппенфюреров — каждый.

На мистика Гиммлера большое впечатление произвело сказание о кельтском короле Артуре (500 г. н. э.), который собирал за своим столом двенадцать самых храбрых и благородных рыцарей и решал с ними все насущные вопросы. Вот и у Гиммлера за столом собиралось постоянно только двенадцать человек. Да и число высших иерархов в ордене также составляло число двенадцать.

Вместе с тем Гиммлер решил ввести для избранных и особое отличие, поручив в 1937 году профессору Карлу Дибичу разработать для них гербы. В помощь ему была образована исследовательская группа «для изучения наследства предков», которая занялась раскопками древних захоронений. Как заявил группенфюрер Поль: «Мы будем исходить из гербов древних германцев, являвшихся символом германских родов и их предков. Но для этого необходимо провести тщательные исследования».

В пантеоне славы «Валгалла» Гиммлер усмотрел подходящее оформление своей затеи: в его Гральсбурге избранники усаживались за стол в трапезной, имевшей 35 метров в длину и 15 в ширину. У стола стояли кресла из свиной кожи, к спинкам которых были прикреплены серебряные пластинки с именами эсэсовских рыцарей. Каждый из приглашенных имел собственную комнату в замке, обставленную в том или ином историческом стиле и посвященную конкретной исторической личности.

Хозяин замка, по словам министра вооружений Альберта Шпеера[101], «наполовину школьный учитель, наполовину взбалмошный дурак», подумал и о церемонии захоронения своих рыцарей. Под трапезной находилось сводчатое подвальное помещение со стенами толщиною 1,80 метра из натурального камня, где располагалась святая святых ордена — культовая империя мертвых.

Посреди зала находилось углубление, в которое вели две ступени, обрамленное каменным пологом, а вдоль стен стояло двенадцать каменных пьедесталов. После сожжения гербов умерших или погибших обергруппенфюреров урны с их пеплом должны были устанавливаться на этих пьедесталах. Четыре вентиляционных отверстия были устроены таким образом, чтобы дым во время сожжения гербов удерживался в форме столба.

Замок, принадлежавший в свое время разбойнику, рыцарю Вевелю фон Бюрену, был единственным сооружением такого типа на высоком холме неподалеку от Падерборна, в Вестфалии, возвышавшимся подобно громадному серому треугольнику над рекою Вевель и окрестностями. Заложенный во времена гуннов, он был перестроен в XVII веке.

Бытует легенда, что один из предсказателей поведал Гиммлеру, будто бы при очередном нашествии с Востока уцелеет только один замок в Вестфалии, после чего он и занялся его поиском. В действительности же все обстояло гораздо прозаичнее: ландрат района Бюрена, отвечавший за сохранность замка, с удовольствием избавился от лишних хлопот, передав замок СС. 27 июля 1934 года Гиммлер получил его в аренду с условием оплаты одной марки в год. Через некоторое время он заявил министру экономики Шмитту, что намерен расположить в замке офицерскую школу СС и потребовал выделения значительных средств на его реконструкцию.

Романтик Гиммлер, считавший СС вторым по счету немецким орденом, планировал превратить замок в духовный центр организации — средоточие нового ордена, аналог Мариенбургу в Западной Пруссии, где когда-то магистры немецких рыцарей устанавливали свое господство над славянами и хоронили выдающихся рыцарей под клиросом церкви в тамошнем замке.

В своем личном штабе Гиммлер создал «отдел Вавельсбург», во главе которого поставил штандартенфюрера СС Зигфрида Тауберта, ставшего в 1937 году комендантом замка. Архитектор Герман Бартельс подготовил план его перестройки в соответствии с строками иезуита Иоганна Хорриона, созданными в начале XVII века:

Возвышайся же Вавельсбург,
Опираясь на прочные скалы
И отважно неся свою благородную главу
Высоко к облакам.
Построенный гуннами (если верить легенде),
Избравший после многих хозяев
Своим господином тебя
И ставший домом, тебя достойным…

Отряд добровольных помощников вместе с эсэсовскими экспертами заложили основу гиммлеровской цитадели. В южном крыле крепостного треугольника были оборудованы личные апартаменты рейхсфюрера СС, к которым примыкали зал с внушительной коллекцией оружия и библиотека с 12 000 книг. По соседству располагались зал заседаний и зал верховного суда СС. В той же части постройки были сооружены гостевые апартаменты Гитлера, который так ни разу там и не побывал, но согласно распространявшимся слухам должен там быть похоронен.

Реконструкция замка, продолжавшаяся до самого конца войны, обошлась государству в 13 млн марок. Гиммлер полагал, что это будет идеологический центр и мировоззренческая опора охранных отрядов. Вместе с тем он считал необходимым, как заявил в 1937 году, «чтобы в каждом полку СС имелся культурный центр, объединяющий в себе величие Германии и ее прошлое, достойный культурного народа».

В 1936 году Гиммлер образовал «Общество поддержки и ухода за памятниками немецкой культуры», подразумевая под ними лишь те, которые были близки ему в идеологическом плане — периода германской предистории, языческой эры, раннего средневековья и эпохи колониальной экспансии немцев на Восток, осуществлявшейся немецким рыцарским орденом. Сюда же относились сооружения и захоронения, имевшие антихристианскую и антиславянскую направленность, как, например, памятный знак, установленный в связи с казнью Карлом Великим 4500 саксонских язычников в 782 году. Гиммлер заявил даже: «Эти вещи интересуют нас, поскольку играют большую роль в мировоззренческой и политической борьбе».

Особое значение для него имело сооружение памятной стелы в честь короля Генриха I, представителя саксонской династии, покорителя славян (876-936). В день тысячелетней годовщины со дня смерти короля, 2 июля 1936 года, живой Генрих поклялся мертвому, что восточная миссия саксов будет продолжена и завершена.

А годом позже он распорядился перенести останки Генриха I в Кведлинбургский собор. И каждый год в памятный день, когда раздавались звуки колокола, отбивавшего полночь, он приходил к королю на молчаливую беседу.

Гиммлер использовал любую возможность «вступить в контакт» со священным мертвецом, считая, что обладает способностью заклинать духов и беседовать с ними, во всяком случае, как он говорил своему другу Керстену, «с теми из них, кому уже прошло более ста лет после смерти. Находясь в полусне, я видел появлявшийся дух короля Генриха, который давал мне ценные советы». Зачастую Гиммлер даже начинал свой разговор со слов: «А король Генрих поступил бы в таком случае следующим образом».

Гиммлер столь часто занимался своим героем, что ему, наверное, стало казаться, будто бы в него действительно переселяется душа короля.

Этот оккультизм и общение с прошлым должны были придать эсэсовскому ордену чувство избранности и обосновать якобы историческое предопределение принадлежности всех эсэсовцев к последнему звену длинной цепи германской знати. В «Памятке СС» говорилось: «СС действует в соответствии с неподдающимися изменениям законами, как национал-социалистский орден нордических людей и как принесшее присягу сообщество их родов».

К этому определению Гиммлер добавил: «Мы должны быть не только внуками, но и предками будущих поколений, отвечающими за вечную жизнь немецко-германского народа».

Культ предков и германизма был, по всей видимости, необходим Гиммлеру для придания СС идеологического единства, которого у организации не было. Но даже орденская мистика не могла затушевать того обстоятельства, что СС не обладала собственной концептуальной доктриной.

В мировоззренческом плане СС оперировала теми же посылками, что и другие национал-социалистские формации, — раболепством перед Гитлером, гипертрофированным национализмом и бредовой расовой теорией. Правда, Гиммлер и Дарре выдвинули несколько собственных идей, но они касались вопроса крестьянских поселений и имели поэтому только ритуальное значение. В конце концов даже в третьем рейхе они оказались утопией.

Не имела СС и своей идеологии, что неоднократно отмечалось различными инстанциями. Просветительные ее мероприятия были наиболее слабо посещаемыми. Даже офицерский состав предпочитал им пивные застолья, что отмечал даже группенфюрер СС Цех. А штандартенфюрер СС доктор Цезар, начальник отдела обучения и воспитания, жаловался в январе 1939 года, что занятия по расово-политическим проблемам проходят с трудом, заявив: «Люди уже устали от этой тематики, так что приходится переходить к вопросам национал-социалистского мировоззрения, но даже и этот метод себя не оправдывает». Поэтому в дальнейшем стали возрождать идеологизированные и довольно пошлые исторические темы.

Так, Гиммлер попытался укрепить корпоративный дух охранных отрядов также за счет исторических псевдогерманских народных обычаев, стремясь изолировать эсэсовцев от окружающего их мира путем введения новоявленного язычества. Школьный учитель в форме рейхсфюрера СС вторгся в личную жизнь своих подчиненных: любовь, семья и религия — все подвергалось его цензуре.

В 1936 году Гиммлер потребовал, чтобы эсэсовцы женились и заводили семьи в возрасте от 25 до 30 лет. Приказ же 1931 года давал ему возможность избежать нежелательных невест путем наложения своего вето.

Эсэсовцы были обязана представить в главное управление по арийским вопросам заполненные ими и их невестами специальные анкеты, пройти медицинскую комиссию, представить свидетельства об арийском происхождении обоих и приложить снимки невесты в купальном костюме и себя в плавках. Затем главное управление решало на основе полученных данных, достойны ли кандидаты внесения в «родовую книгу» СС. По офицерскому составу решение принимал лично Гиммлер.

Да и сам брачный процесс проходил под эгидой СС. Вместо церковного бракосочетания была введена брачная церемония, организуемая местным эсэсовским начальством, с обменами кольцами между женихом и невестой, поднесением хлеба и соли после возвращения их из бюро записи актов гражданского состояния.

Гиммлер стремился отделить членов своего ордена от церкви. Ни один священник не имел права присутствовать ни при рождении детей, ни при их смерти. Сами же эсэсовцы становились офицерами, лишь отвернувшись от церкви и признав себя верующими в одного только бога — фюрера.

Место священника при бракосочетании занял местный эсэсовский фюрер, а вместо крещения первому ребенку от имени рейхсфюрера СС подносились подарки — серебряный стаканчик, серебряная ложечка и голубой шелковый платок, при рождении четвертого ребенка — подсвечник с надписью: «В вечной цепи рода ты являешься только звеном».

С приближением Рождества Гиммлер сталкивался с трудностями, так как это был самый любимый праздник немцев. В 1936 году он заявил: «Мы поставим заслон благодушию в наших рядах, часто приводившему немецкий народ к смертельной опасности…»

Чтобы как-то успокоить женщин, он решил ввести взамен Рождества праздник зимнего солнцестояния, на который из своей мануфактуры в Аллахе рассылал в эсэсовские семьи подарки — подсвечники и тарелки.

Действительность же нарушила планы Гиммлера. Рождество продолжало отмечаться, а приказ о бракосочетании фактически игнорировался. В 1937 году 307 эсэсовцев за нарушение этого указа рейхсфюрера исключили из рядов СС. Однако недовольство продолжало расти, и Гиммлер был вынужден пойти на смягчение своих требований. Уже в июне 1937 года он распорядился не трогать нарушителей, если они представят после бракосочетания документы, удовлетворяющие положениям расовых предписаний. А 1 ноября 1940 года им было дано указание восстановить исключенных за нарушение приказа о бракосочетании эсэсовцев, если в расовом отношении у них все было в порядке. Церковную программу Гиммлеру осуществить также не удалось. Две трети личного состава с церковью так и не порвали: 54,2 процента считали себя евангелистами и 23,7 процента — католиками. С началом войны даже в войсках СС стали появляться отдельные католические священнослужители, а в добровольческих подразделениях было разрешено посещение богослужений.

Разочаровала Гиммлера и рождаемость детей в эсэсовских семьях. Вместо распропагандированной им системы «четырех детей» в 115 650 семьях женатых эсэсовцев количество детей составило по положению на 31 декабря 1939 года в среднем 1,1, а в семьях офицерского состава — 1,41 ребенка. Даже созданная им в 1936 году организация «Лебенсборн» с дешевыми детскими садиками закрытого типа рождаемости не увеличила. Да и услугами этой организации пользовались в 1939 году всего 8000 из общего числа 238 159 членов эсэсовского ордена.

Антицерковная пропаганда приносила СС больше вреда, чем пользы, отпугивая многих от вступления в ее ряды. Даже аристократы стали интересоваться вермахтом в большей степени, чем СС, тем более что военная служба в их среде была традиционной. Уменьшилось и число сочувствующих. Их взносы в 1936 году составили только 400 000 марок. Эсэсовский казначей Поль в связи с этим признался: «Организация сочувствующих… перевалила свой пик».

Падение популярности СС привело к росту увольняющихся из управленческих структур ордена фюреров различного ранга, уходивших на более высокооплачиваемые должности в промышленности. Их число только в 1938 году составило 44 человека.

Вместе с тем большую озабоченность кадровиков вызывало и несоответствие занимаемым должностям значительного числа офицерского состава среднего звена (командиров батальонов и полков, начальников районного масштаба, штабных референтов). В представленной Гиммлеру справке говорилось:

«Из 513 фюреров указанной категории, по нашей оценке, только 128 человек, что составляет 26 процентов, полностью соответствуют своим должностям и могут быть рассмотрены на выдвижение».

Магистр черного ордена оказался перед дилеммой, решить которую так и не смог, — рост империи СС и нехватка руководящего состава. Поэтому он был вынужден принимать в СС людей, которые никоим образом не соответствовали нордическим идеалам.

Следует отметить, что СС обладала неким критериумом, который отличал ее от окружающей среды, да и от партии, — своеобразным стилем жизни. Это был не национал-социалистский фанатизм, хотя он и находил свое отражение в многочисленных приказах Гиммлера, и не усиленное навязывание собственных мнений, а, как отметил тогдашний министр финансов граф Шверин фон Крозик, «обязательство, направленное не как в партии на достижение поставленной политической цели, а на выражение определенных черт характера».

К тому же в СС нашла свое отражение ментальность добровольческого корпуса, выраженная в словах ее интерпретатора Эрнста Юнгера: «Главное — не то, за что мы ведем борьбу, а — как мы ее ведем».

Один из его учеников, ставший позднее юрисконсультом гестапо и обергруппенфюрером СС, доктор Вернер Бест сформулировал эту идею как «героический реализм». Еще в 1930 году он провозгласил:

«Борьба необходима, она вечна, цели ее определяются временем и обстоятельствами, поэтому они могут меняться. Следовательно, речь идет не об успехе этой борьбы… И мерилом нравственности является не содержание, не „что“, а „как“, то есть форма».

Такое высказывание стало основой эсэсовского образа мыслей, формулировку которого дал Гиммлер: «Слова „невозможно“ быть не должно».

Стремление показать свою дееспособность и готовность к выполнению постоянно возникающих задач создавало видимость состояния доисторической борьбы людей за выживание, позволяя членам ордена забывать о существующих нормах бытия.

Молодой Бест в 1930 году верил еще в «благородную борьбу» и «героическую мораль», представляя себе некоего бойца как автономную личность и честного субъективиста, ответственного только перед самим собой. Но эсэсовцы получали приказы сверху, становясь пленниками своеобразной этики, рассматривавшей преступления и некую государственно-политическую необходимость как объекты чисто технологического характера.

«Тот, кто не придает никакого значения вопросу, за что он ведет борьбу, обращая внимание лишь на то, как он ее ведет, способен при определенных условиях геройски действовать и в преступных целях, — дал свою оценку этой проблеме Буххайм, закончив свою мысль словами: — Такой боец, ошибочно полагающий, что он сам решает свою судьбу, попадая в зависимость от тоталитарного аппарата и выполняя его волю, либо не замечает этого вообще, либо замечает слишком поздно».

Вернер Бест осознал это поздно. Романтика героического реализма разрушилась, когда он вместе с Райнхардом Гейдрихом стал создавать полицейский аппарат террора третьего рейха, а охранные отряды превратились в действенный инструмент диктатуры фюрера.