Глава 14

ВОЙСКА СС

В маре 1942 года главное управление имперской безопасности представило Гиммлеру секретный доклад об отношении населения к войскам СС, в котором утверждалось, что они «завоевали своими делами уважение немцев». В особенности подчеркивались хорошие товарищеские взаимоотношения между офицерским и рядовым составом.

Вместе с тем отмечалось, что из-за недостатка хорошо подготовленных в военном отношении офицеров допускались ненужные потери людей. К тому же войска СС, чтобы, как говорится, утереть нос вермахту, первыми ввязывались в боевые действия. Существовало и мнение, что они являлись своеобразными надсмотрщиками за военными. Их подготовка и воспитание личного состава велись таким образом, чтобы подразделения войск СС были готовы в случае необходимости выступить даже против собственных вооруженных сил. Пленных они не брали, уничтожая все и вся.

Как ни в одной другой организации охранных отрядов, в войсках СС отражались многообразие и идеализм «черного ордена». И хотя Гиммлер создал для национал-социалистского режима гвардию, добивавшуюся многочисленных военных успехов на полях сражений, начальники ее были достаточно самостоятельны и не следовали слепо за идеологизированными фантазиями своего рейхсфюрера.

Будучи гвардией партии, воспитанной на идеях бескомпромиссной борьбы идеологий и политики захвата чужих земель и богатств, войска СС с годами все более отходили от гиммлеровского ордена. Вторая мировая война постепенно превратила легионеров рейхсфюрера в нормальных солдат, мало чем отличавшихся от военнослужащих вермахта.

Нюрнбергский трибунал, однако, заклеймил войска СС как «армию людей, находившихся вне закона», и кучку политических фанатиков, поставив ее солдат на одну ступень вместе с убийцами и громилами спецкоманд главного управления имперской безопасности и палачами из концентрационных лагерей.

Бывшие офицеры вермахта могли бы несколько подкорректировать такое одностороннее представление о войсках СС, но многие из них промолчали. А ведь некоторые из них были когда-то рады, когда в боевых порядках рядом оказывались эти элитные части.

Генерал-фельдмаршал Альберт Кессельринг назвал создание войск СС «игрой своевольного ребенка», а генерал Зигфрид Вестфаль обвинил эти войска в том, что они отбирали у вермахта резервы, лучшее вооружение и технику. Генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн считал даже, что «пролитая СС кровь не всегда оправдывала достигнутые результаты». У целого ряда вояк к тому же оказалась слабая память. Так, тот же Манштейн, заявивший в свое время, что именно благодаря контрудару дивизии СС «Рейх» в августе 1943 года удалось отбросить прорвавшиеся в районе Белгород — Валки советские войска и обеспечить возможность контрнаступательных действий немецких войск западнее Харькова, в своих мемуарах об этом и не вспомнил.

Поэтому представители войск СС пытались доказать то, что, по сути дела, этого и не требовало: войска СС оставались, прежде всего, обычными войсками. Среди авторов мемуаров такого рода следует отметить обергруппенфюрера СС генерал-полковника в отставке Пауля Хауссера, а также представителей сообщества солдат бывших войск СС. Вместе с тем, приводя фиктивные цитаты Гитлера и манипулируя датами, они стремились показать аполитичность не только войск СС, но и их предшественников — подразделений особого назначения, возникших после введения в 1935 году всеобщей воинской обязанности.

На самом деле история войск СС началась значительно раньше. Хроника их отмечается в первые же месяцы после взятия национал-социалистами власти в свои руки, когда появились первые вооруженные подразделения. Они имели сначала легкое стрелковое оружие и предназначались для терроризации еще не до конца разгромленных демократических организаций.

Как правило, эти подразделения, считавшиеся охраной районных партийных организаций, насчитывали до 100 человек. Завершив свое объединение, они получили наименование команд спецназначения и выступали в качестве вспомогательной полиции, поскольку денежное содержание должны были получать в управлениях полиции земель. Если такие команды имели в своем составе по нескольку рот, они получали наименование подразделений «политической готовности» с полной военной структурой: отделения, взводы, роты (штурмы) и батальоны (штурмбаны).

Вскоре сеть таких команд покрыла всю территорию рейха. Ведя политический террор, они практически развязали гражданскую войну, апогеем которой явились события 30 июня 1934 года.

Как мы уже отмечали, для своей личной охраны Адольф Гитлер создал специальное подразделение, поставив во главе его хитрого баварца из крестьян, крепыша Дитриха, 1892 года рождения, которому было присвоено звание группенфюрера СС. Он прошел хорошую жизненную школу, будучи сельскохозяйственным рабочим, слугой, солдатом, полицейским, смотрителем на табачной фабрике, таможенником. Дитрих часто сопровождал Гитлера в агитационных поездках и выступлениях по всей Германии, получив от товарищей по партии кличку «шофер». Вступив в партию в 1928 году, Дитрих сначала был задействован как курьер в нацистском издательстве Франца Эера в Мюнхене, затем принял участие в формировании охранного отряда в Южной Баварии, в 1931 году возглавил эсэсовский округ в Гамбурге, а после взятия власти нацистами был назначен начальником лейб-гвардии канцлера.

Незадолго до этого он по указанию фюрера сформировал в основном из бывших мюнхенских охранников подразделение охраны штаба СС «Берлин», которое расположилось в Александровских казармах, неподалеку от вокзала электрички Фридрихштрассе. Через некоторое время его подразделение было усилено еще двумя ротами и передислоцировано в расположение спецкоманды СС. Осенью 1933 года, получив еще три роты, прошедшие обучение на войсковом полигоне в Ютербоге, подразделение развертывается в охранный батальон «Берлин» и размещается в бывших кадетских корпусах в берлинском районе Лихтерфельде.

Военную подготовку батальон проводил на базе 9-го потсдамского пехотного полка. Товарищам Дитриха, бывшего обер-вахмистра, ставшего первым генерал-полковником войск СС, приходилось потом с трудом изыскивать его военные заслуги. В основном они указывали на то, что он пользовался популярностью в войсках СС, обладал естественным солдатским талантом. Знаний его, однако, не хватало даже на командование полком. Бывший обергруппенфюрер СС Вильгельм Биттрих вспоминал: «Я как-то попытался после получасового доклада пояснить „Зеппу“ Дитриху обстановку на фронте по карте. Но это оказалось бесполезным занятием, так как он так ничего и не понял».

На подобные недостатки своего шефа гвардии Гитлер смотрел сквозь пальцы. По его мнению, ее подразделения не должны были становиться боевыми, а только охранными. Войскам СС была поручена внутренняя служба в новой имперской канцелярии. Двойные посты эсэсовцев в черной форме одежды с белыми портупеями, белыми перчатками и в белых рубашках должны были означить начало новой эры — создания еще одной военной силы наряду с рейхсвером.

На нюрнбергском партийном съезде в сентябре 1933 года Гитлер присвоил охранному батальону название лейбштандарт СС «Адольф Гитлер». Двумя месяцами позже, в десятую годовщину «пивного путча» в Мюнхене, штандарт принес присягу на вечную верность своему фюреру. Тогда никому и в голову не пришло, что тем самым была произведена миниатюрная революция в военно-политической и конституционной областях: лейбштандарт принес присягу канцлеру Адольфу Гитлеру, тогда как верховным главнокомандующим вооруженными силами был президент. Ведь канцлер не мог иметь собственные войска. Хотя штандарт и насчитывал в то время всего несколько сот человек, этот шаг Гитлера обнаружил его двойственную натуру. Гитлер мог использовать находившуюся в его личном подчинении вооруженную часть как в военном плане, так и в качестве инструмента политического террора, а в случае необходимости и против рейхсвера, традиционной вооруженной силы страны.

Сомневающимся в этом был преподан кровавый урок 30 июня 1934 года, когда две роты лейбштандарта направили в Баварию с задачей внезапно напасть на собравшихся в Бад Висзее фюреров СА и всех их арестовать. Специальная команда во главе с Дитрихом, как мы уже отмечали выше, расстреляла тогда во дворе тюрьмы Штадельхайм в Мюнхене шесть видных руководителей СА. А в Берлине оставшиеся подразделения лейбштандарта вели охоту на противников национал-социализма, расстреливая их во дворе лихтерфельдской казармы. В кровавой бане участвовали и отряды политической готовности. Так, подразделение номер 3 (Саксония) убило девять неугодных членов нацистской партии, а в западной и южной частях Германии шла расправа над лидерами СА.

После этих событий у Гиммлера и возникла идея создания крупных вооруженных частей. Гитлер поддержал его задумку, пообещав предоставить для этого оружие, конфискованное у СА. Учтя недовольство командования рейхсвера, Гитлер разрешил формирование только трех отдельных полков СС с раздельной их дислокацией, без инженерных и артиллерийских подразделений.

По согласованию с военным министерством будущие спецподразделения СС — одна из структур охранных отрядов, а следовательно, и партии — предназначались для обеспечения внутренней безопасности режима и могли быть использованы для ведения военных действий только с началом мобилизации и с учетом их боеспособности, а также внутриполитического положения, в рамках рейхсвера. Так было сказано в распоряжении военного министра от 24 сентября 1934 года.

Тем самым эти подразделения должны были выполнять задачи военизированной государственной полиции. Гиммлеру оставалось только объединить лейбштандарт и подразделения политической готовности, которые представляли собой кадровую основу будущей армии СС. Однако рейхсфюрер понял уже скоро, что резервов одной только СС для формирования новой армии недостаточно, к тому же ему были нужны военные специалисты, так как фельдфебели типа «Зеппа» Дитриха не могли составить лицо ядро элитных войск.

Но тут Гиммлер столкнулся с трудноразрешимой проблемой: опытные профессионалы с большим трудом переходили служить в части, мало чем отличавшиеся от полиции. Поэтому приходилось затушевывать их истинную суть в соответствии с приказами Гитлера и рейхсвера.

Только ореол новой гвардии привлек бывших военных в ее ряды. Известную роль сыграла и агитация. Так, эсэсовский судья Пауль Шарфе, встретив на маневрах СА в Оденвальде старого фронтового товарища Пауля Хауссера, бывшего генерала рейхсвера, носившего форму штандартенфюрера СА, переманил его в охранные отряды.

Хауссер, 1880 года рождения, воспитанник прусского кадетского корпуса, сын офицера, получивший подготовку генштабиста, всем своим обликом напоминал прусского офицера. Будучи элегантным, хорошо воспитанным человеком, этот высокорослый худощавый бранденбуржец саркастически относился к своим сослуживцам, из-за чего нажил себе в рейхсвере немало врагов. Его военная карьера свидетельствовала о целенаправленности, хотя в общем-то и была рутинной: пехотное училище, военная академия, служба на штабных должностях в Первую мировую войну на Западном и Восточном фронтах, начальник штаба командования II военного округа, командир 10-го пехотного полка. В январе 1932 года уволился из рядов рейхсвера в чине генерал-лейтенанта. Выйдя на пенсию, Хауссер стал сотрудничать с руководством союза фронтовиков «Стальной шлем». Вскоре там ему предложили должность руководителя земельного отделения Берлина-Бранденбурга. Он поддержал слияние «Стального шлема» с СА и получил от Рёма звание штандартенфюрера СА, а в СС от Гиммлера — штандартенфюрера СС.

Вскоре Гиммлер приступил к реорганизации вооруженных охранных отрядов, отдав 14 декабря 1934 года распоряжение о преобразовании подразделений политической готовности в батальоны и вхождении их в спецчасти. Хауссер должен был сыграть здесь центральную роль, научив эсэсовских солдат тому, чего у них не хватало, — дисциплине, послушанию, выучке и боевой готовности, то есть военным знаниям и умениям.

Новый наставник открыл в начале 1935 года юнкерскую эсэсовскую школу в брауншвейгском герцогском замке, в которой была начата подготовка молодых кадров — будущих командиров батальонов и полков эсэсовской армии. Это — вторая офицерская школа, поскольку первая начала действовать уже с 1 октября 1934 года. Ее основал бывший офицер рейхсвера Пауль Леттов в Бад Тёльце.

Хауссер понимал, что боеспособные части могут быть созданы только в том случае, если их подготовка будет опираться на опыт рейхсвера и его уставы и наставления.

В качестве преподавателей и воспитателей он привлек бывших офицеров полиции, отслуживших рейхсверовских фельдфебелей и молодых энтузиастов военного дела. Выпускники направлялись в отдельные батальоны, которые стали постепенно переформировываться в полки. В Мюнхене из трех батальонов сформировали 1-й эсэсовский полк «Германия» по образцу и подобию пехотных полков рейхсвера с соответствующим вооружением. В Гамбурге создан 2-й полк СС также трехбатальонного состава, лейбштандарт в Берлине был дополнен до моторизованного полка, а в Вене в 1938 году сформирован 3-й эсэсовский пехотный полк «Фюрер». Формирование спецподразделений приняло уже в 1936 году столь открытый характер, что 1 октября 1936 года бригадефюрер СС Хауссер был назначен инспектором (командующим) спецчастей.

Звучный титул скрывал, однако, то обстоятельство, что Хауссер не стал полновластным хозяином в собственном доме. Формально подчиняясь главному управлению СС, он создал что-то наподобие штаба дивизии для осуществления контроля за оснащением и подготовкой частей. Мелкие политические и военные князьки охранных отрядов вначале не хотели признавать авторитет Хауссера. Окружные фюреры СС неохотно расставались с правом контроля за вооруженными подразделениями, которые были ими когда-то созданы, Да и приказ Гиммлера от 17 сентября 1936 года гласил, что предстоящее образование предусматривает лишь вопросы подготовки и обучения частей, не затрагивая прав руководства округов СС в отношении расположенных на их территориях спецподразделений. Осторожный Хауссер смог лишь постепенно распространить свое влияние на округа.

Едва обеспечив свой тыл, он столкнулся, однако, с тем обстоятельством, что шеф лейбштандарта Дитрих не захотел, чтобы его инспектировал какой-то Хауссер. Даже Гиммлер не стал призывать его к порядку и издал распоряжение, по которому право инспектирования лейбштандарта он оставлял за собой, предоставляя инспектору возможность при сем присутствовать. На деле же власть «имперского Хайни» кончалась у ворот лихтерфельдской казармы.

Как-то, выйдя из себя, Гиммлер написал Дитриху:

«Дорогой Зепп, опять происходит что-то невероятное. Твой лейбштандарт представляет собой оторванную от всех организацию, в которой творится нечто невообразимое, а на приказы сверху не обращает никакого внимания».

Постоянные драки с солдатами вермахта, презрительное обращение к товарищам из других спецподразделений, самовольное вовлечение в лейбштандарт военнообязанных без согласования с вооруженными силами продолжались бесконечно, принося руководству СС постоянную головную боль. Начальник главного управления СС вынужден был обратиться к Гиммлеру. «Если лейбштандарт, — заявил он, — и далее будет пренебрежительно относиться к приказам и распоряжениям, можно ожидать больших неприятностей».

Гиммлер послал «3еппу» новое предупреждение: «Прощу тебя в последний раз прекратить непотребное. Не могу же я признаться вермахту, что не в состоянии призвать лейбштандарт к порядку и выполнению действующих для всех спецподразделений распоряжений и предписаний. И не собираюсь далее терпеть новых выходок лейбштандарта».

Хаусеер не стал связываться с Дитрихом, хотя «асфальтовым солдатам», как их пренебрежительно называли между собой в других спецподразделениях, военной подготовки явно не хватало. Да и проходившие почти беспрерывно парады и выходы на оцепления не оставляли времени даже на начальную военную подготовку. Только когда до Дитриха дошло, что никто его лейбштандарт не воспринимал всерьез, он разрешил Хауссеру появляться в подразделениях. В 1938 году Дитрих даже согласился на замену командиров батальонов и рот на офицеров из других спецчастей, которые постепенно стали наводить в лейбштандарте необходимый военный порядок.

Тем не менее влияние Хауссера в спецчастях не было определяющим, так как в них понемногу просачивались бывшие военные и национал-социалистские сорвиголовы. Они не только не стремились копировать рейхсвер, но считали, что спецчасти должны были стать революционным ядром вооруженных сил нового рейха и полностью заменить закоснелый и реакционный рейхсвер. Принеся в спецчасти динамику и элитарное сознание гвардии, соединив слепую веру подрастающей гитлеровской молодежи с военно-реформистскими идеями свободомысливших фронтовых офицеров, бывшие военные всячески укрепляли представление об их избранности.

Ведущим военным реформатором стал штурмбанфюрер СС, бывший офицер рейхсвера Феликс Штайнер, которого события Первой мировой войны, особенно сражения 1918 года, заставили задуматься, приведя к мысли об отмирании малоподвижной массовой армии и необходимости ее замены мобильными ударными частями.

В целях выхода из изнуряющей окопной войны, где одна массовая армия противостояла другой, некоторые фронтовые офицеры стали создавать из лучших своих солдат штурмовые группы. Из них формировались штурмовые батальоны — ядро обороны и ударная сила в наступлении. Они проходили специальную подготовку для ближнего боя с применением огнеметов, пулеметов, пистолетов, ручных гранат и лопат, отрабатывая взаимодействие небольших подразделений. Двадцатилетний лейтенант Штайнер, пруссак, выходец из эмигрантской семьи из Зальцбурга, командир роты, лежа за пулеметом, полагал, что является свидетелем новой эры в военной истории, в которой будущее — не за аморфной массой и не за отдельным солдатом, а за элитарными мобильными группами.

Лейтенант ошибался. Генералы рейхсвера полагали, как впоследствии и бригадефюрер СС Хауссер, что штурмовые батальоны лишь вынужденное решение и в будущем они станут исключениями в рамках обычной армии. Молодой реформатор, ставший в 1927 году капитаном и в 1932 году командиром роты 1-го Кёнигсбергского пехотного полка, впал в противоречие с доктринами рейхсвера. Генералы намеревались вести следующую войну армиями, сформированными на основе всеобщей воинской обязанности, Штайнер же по-прежнему выдвигал идею военной элиты. Тотальная война оборонительного характера потребует массовых армий, решающая же роль станет принадлежать «мобильным, оперативным элитарным частям, которые смогут молниеносными ударами рассекать и затем уничтожать окруженные войска противника», — считал он.

В спецподразделениях СС Штайнер видел ядро будущих элитарных войск, о которых мечтал, поэтому он в них и вступил. Получив назначение в формируемый полк СС «Германия», Штайнер стал осуществлять свои реформы сначала на базе одного из батальонов, превратившись в духовного оппонента Хауссера. Отказавшись от механической муштры, Штайнер положил в основу обучения солдат спортивную подготовку широкого профиля и соревновательного типа, готовя из них «егерей, охотников и атлетов», которых британский военный писатель Лиддл Харт назвал идеалом современного пехотинца.

Несколько позже у него появилась идея сгладить различия между солдатами и командирами, установив своеобразное чувство войскового товарищества. Офицеры, унтер-офицеры и солдаты стали проводить между собой командные соревнования, что способствовало уравниванию их и приводило к возникновению внутреннего единства подразделений.

В юнкерских школах отказались от принципа отбора кандидатов, отдавая преимущество лицам, имевшим образование. Будущие юнкера должны были предварительно отслужить два года в войсках, после чего на их образование и происхождение внимания уже не обращалось. К 1938 году 40 процентов юнкеров не имели законченного среднего образования.

Штайнер и некоторые другие эсэсовские командиры отказались и от других принципов, господствовавших в рейхсвере Так, например, двери и шкафы в расположениях солдат не запирались, чего, как отмечал американский историк Джордж Штайн, в обычных войсках не было.

В вопросах боевой подготовки Штайнер пошел также своим путем. Основной боевой единицей, за которую в рейхсвере принималось отделение, он считал ударную группу, в связи с чем намеревался ввести во всем полку структуру таких групп, подготовленных к ведению ближнего боя. Вместо карабинов и винтовок на их вооружение стали поступать пистолеты-пулеметы (автоматы), ручные гранаты и саперные взрывные устройства. Полевую форму одежды заменили камуфлированные костюмы.

Большое значение придавал Штайнер физической подготовке и полевой выучке подразделений с марш-бросками и усиленными нагрузками. Даже командование рейхсвера удивлялось его успехам: подразделения полка были в состоянии преодолеть три километра за 20 минут, перемежая шаг с бегом.

Спецподразделения СС стали считать Штайнера своим признанным лидером. Даже у Гиммлера он становится «любимым ребенком», что вынужден был признать Хауссер. Гиммлер не обращал внимание на пренебрежительное отношение Штайнера к семейной жизни и отказ от выхода из церкви (что было предпосылкой для выдвижения на высшие должности в СС) и легко соглашался с новыми идеями своего «чудо-солдата».

В течение ряда лет Штайнер наслаждался своей звездной ролью в спецподразделениях СС, в которые вошло не так уж и много профессиональных военных, к числу которых принадлежали Хауссер, Биттрих, Фридеман Гётце, Георг Кепплер и Херберт Гилле. Но даже эйфория формирования спецподразделений СС не могла скрыть нехватку опытных офицеров и достаточного числа солдат, которые отличались бы от тех, кто в течение целого ряда поколений воспитывался в духе муштры. Если в рейхсвере 49 % офицеров составляли выходцы из военных семей, то в спецподразделениях — всего 5 %. Выходцы же из крестьян не превышали в вооруженных силах 2 % фицерского состава, тогда как в спецподразделениях СС их было около 90 %. Спецподразделения не смогли привлечь в свои ряды представителей буржуазии и жителей больших городов, оставаясь армией крестьян и ремесленников. В Шлезвиг-Голштинии, Нижней Саксонии, Франконии и Сааре в них, а позже и в войска СС шел фактически каждый третий представитель крестьянских родов.

Недостаток военной традиции в спецподразделениях СС их командование пыталось восполнить культом Гитлера и вдалбливанием идеи о том, что они — наиболее надежная военная сила национал-социалистского государства в противовес «реакционному» рейхсверу. Враждебность к нему стала жизненным эликсиром спецподразделений, пока пришедший на смену рейхсверу вермахт не навел в этом отношении определенный порядок.

Генералы никогда не рассматривали спецподразделения СС как четвертую составную часть рейхсвера, опасаясь, что они в руках Гиммлера, который уже установил контроль над всем полицейским аппаратом рейха, могут вскоре представить смертельную угрозу самому существованию рейхсвера. Участившиеся драки между военнослужащими рейхсвера и солдатами спецподразделений, гневные выступления в эсэсовских казино против антинацистски настроенного барона фон Фрича, столкновения на совместно использовавшихся полигонах утверждали эсэсовцев в мысли, что в один прекрасный день их монопольное положение представителей единственной вооруженной силы государства может перейти в руки «черного ордена».

«Отовсюду идут доклады, — отмечал генерал-полковник Фрич 1 февраля 1938 года, — что отношения между спецподразделениями СС и рейхсвером носят очень прохладный, а порою и просто враждебный характер. Складывается даже впечатление, что такое отношение к рейхсверу в спецподразделениях СС подогревается нарочно».

Фрич и его генералы своим постоянным нажимом на Гитлера добились того, что диктатор стал препятствовать дальнейшему расширению спецподразделений СС и не признавал за ними право считаться вооруженной силой, не давая возможность формирования дивизий и артиллерийских подразделений. Более того, вербовка путем помещения объявлений в газетах была запрещена, а рейхсвер получил возможность инспектирования спецподразделений СС. В случае войны Гитлер оставлял за собой право решения вопроса, подчинить ли эти подразделения рейхсверу или распустить их вообще.

Положение резко изменилось в связи с кризисом рейхсвера, когда в феврале 1938 года пали Фрич и военный министр фон Бломберг. А через полгода, 17 августа 1938 года, Гитлер издал распоряжение, которое можно считать днем рождения войск СС: спецподразделения СС стали рассматриваться как вооруженная сила не только в мирное, но и в военное время.

«Они предназначаются для решения внутриполитических задач, которые будут мною ставиться перед рейхсфюрером СС, шефом немецкой полиции, и могут быть использованы мобильно в военное время в составе сражающихся войск» — так сформировал Гитлер свое распоряжение.

Однако командиры спецподразделений не придавали этому указу особого значения, считая, что они пока еще не признаны, как самостоятельная военная формация. Ведь далее в указе говорилось: «Спецподразделения СС не представляют собой часть рейхсвера или полиции. Это — вооруженная сила, находящаяся в моем непосредственном подчинении, и, будучи организацией НСДАП, должна руководствоваться в мировоззренческом и политическом планах указаниями, данными мною для НСДАП и охранных отрядов».

Бывшие фюреры войск СС не желали, чтобы их причисляли к армии партии. Поэтому Хауссер в 1966 году заявил: «Этому указу не следует придавать слишком большое значение».

А ведь 23 января 1939 года он растолковывал суть его на заседании группенфюреров СС в Берлине следующим образом: «Спецподразделения CC являются частью охранных отрядов, выражая собой единство испытанных членов партии с носителями оружия в ее рядах».

Тем не менее профессиональные военные — Хауссер, Штайнер и ряд бывших офицеров — не были довольны своим положением, стремясь стать солдатами, «как и другие». В своем выступлении 23 января 1939 года Хауссер заявил: «Спецподразделения СС — единственная часть охранных отрядов, которые наряду с исполнением указаний рейхсфюрера СС в соответствии с приказами фюрера должны подчиняться и главному командованию сухопутных войск».

Так между Гиммлером и руководством спецподразделений, а впоследствии войск СС, возникла трещина, сначала мало заметная, но расширявшаяся все более и более в ходе войны. Шеф главного управления СС вынужден был даже заявить по этому поводу: «Командование войск СС никогда не понимало шагов и мер рейхсфюрера СС, подвергая его постоянной критике».

Гиммлер с неудовольствием наблюдал за стремлением своих военных быть внешне сходными с вермахтом. Хотя он и был согласен с тем, что службу в спецподразделениях следует приравнять к вермахту, смена черной формы одежды на обмундирование серо-стального цвета и введение погон и галунов, как и в вермахте, вызвали у него недоумение. Когда же была предпринята попытка введения общевоинских обозначений подразделений и чинов, он наложил на нее свое вето. Тогдашний начальник главного управления СС, группенфюрер СС Хайсмайер, настоятельно поучал военных, что в СС нет рот и батальонов, а имеются штурмы и штурмбаны, и вместо командиров рот и батальонов — фюреры штурмов и штурмбанов.

Рейхсфюрер СС догадывался о стремлении командиров спецподразделений получать традиционные воинские звания. Ведь большинство из них считали необходимым включить эти подразделения в состав сухопутных войск. С большим трудом им удалось отговорить Гиммлера от вынашиваемой им идеи переводить их время от времени в другие организации СС для укрепления мировоззрения и духа корпоративности. В результате они были бы поставлены на один уровень с охранниками концлагерей и следователями СД.

В своем выступлении перед выпускниками юнкерских училищ Гиммлер заявил 22 мая 1936 года, что им предстоит служба «в течение 10 месяцев в спецподразделениях в качестве командиров взводов для получения командных навыков, затем 10 месяцев — в управлении по расовым вопросам для оттачивания своего мировоззрения, потом 10 месяцев — в службе безопасности для изучения противника, а в заключение еще 10 месяцев — в структурах СС для получения управленческих навыков».

Проект этот, однако, осуществлен не был, как и попытка введения в штат спецподразделений инструкторов по мировоззренческой пропаганде — нечто вроде института политруков в советских вооруженных силах. В том же 1936 году эти вопросы были переданы командирам спецподразделений, управление же образования и обучения отвечало за направленность таких занятий и предоставляло для них тексты.

Однако это мероприятие показало, что командиры — представители старого поколения военных — относились к национал-социалистской трепотне отрицательно, и между ними и молодежью происходили неоднократные стычки. Так, штурмбанфюрер СС Эрнст Фик докладывал 17 мая 1938 года, что в беседе с оберфюрером СС Гётце, «старым солдатом», по мировоззренческим проблемам дело у них едва не дошло до ссоры. Он же охарактеризовал Штайнера, идола спецподразделений, как человека, «духовно близкого к вермахту, плюсом которого являются военные традиции, минусом же — тугодумие в понимании наших политических проблем».

Суть мировоззренческих занятий сводилась к тому, чтобы внушить солдатам спецподразделений: в государстве Адольфа Гитлера они должны быть готовы выступить в случае надобности против собственных братьев, так как являются вооруженной силой партии. Вербовочные проспекты призывали всех здоровых мужчин немецкой крови вступать в ряды спецподразделений, если они полностью разделяют национал-социалистское мировоззрение. Занятия преследовали цель превращения солдат спецподразделений в слепо послушных, фанатичных, готовых выполнить любой приказ диктатора национал-социалистов. На их головы вместе с тем обрушивалась лавина антицерковной пропаганды, старавшейся отвернуть их от буржуазно-христианской морали и заставить порвать с церковью.

В конце 1938 года 53,6 % солдат спецподразделений вышли из церкви, причем многие из них были просто вынуждены сделать такой шаг. В юнкерских школах будущим офицерам внушали, что христианство является разлагающим человека «еврейским» учением. На занятиях рассматривались такие темы, как «Вина христианства в гибели восточных готов и вандалов», «Влияние христианства на почитание предков в нашем народе». Подобными были и темы выпускных сочинений юнкеров.

Солдаты спецподразделений готовились морально и к тому, чтобы предотвратить повторение ноябрьской революции 1918 года. Даже в октябре 1943 года в мотопехотной дивизии СС «Хоэнштауфен» был широко распространен тезис: «История учит, что руководство рейха должно иметь в своем распоряжении части, готовые в случае необходимости навести любыми средствами внутренний порядок в стране».

И это были не просто слова. Когда 9 ноября 1938 года над Германией нависла ночь, получившая название «хрустальной», в которую началось варварское истребление евреев, шеф службы безопасности Гейдрих разослал повсюду депеши с приказанием привести спецподразделения в боевую готовность. 14 ноября 1938 года из Вены ему поступило донесение: «К местным синагогам направлены мобильные отряды, которые с помощью ручных гранат ликвидировали их инвентарь и подготовили к последующему уничтожению огнем».

Гиммлер в спецподразделениях никогда и не видел ничего другого, кроме внутриполитического инструмента власти. Они должны были охранять режим и держать в страхе ненадежный вермахт, а в случае угрозы военного путча, объединившись с полицией и другими подразделениями СС, ликвидировать его. Правда, развязанная Гитлером Вторая мировая война нарушила эту концепцию, вынудив его направить эсэсовцев (впоследствии войска СС) на поле брани.

19 августа 1939 года главное командование сухопутных войск вермахта направило приказ, согласованный с Гитлером, инспектору спецподразделений СС: «Спецподразделения СС немедленно подчиняются главному командованию сухопутных войск. Вопросы их использования будут решаться главкомом сухопутных войск в соответствии с отданными фюрером указаниями».

Личный состав эсэсовцев стал считать себя обычными солдатами, а их инспектор Пауль Хауссер отправился в штаб дивизии генерал-майора Вернера Кемпфа в качестве офицера связи, почувствовав себя, наконец-то, тем, кем всегда желал быть, — генералом, командующим войсками. В распоряжение берлинского главного управления СС он уже не возвратился.

Пехотный полк Штайнера «Германия» вошел в состав танковой дивизии Кемпфа, лейбштандарт и гамбургский пехотный полк также были приданы частям, принявшим участие в польской кампании. Полк Штайнера отличился в ходе наступления 3-й армии вермахта на Млаву и Модлин. Лейбштандарт принял участие в боях под Бзурой, а гамбургский полк в составе 14-й армии — в броске на Львов.

Использование спецподразделений СС в боях вскрыло целый ряд недостатков и вызвало критические замечания вермахта. Так, они понесли значительно большие потери, чем сражавшиеся в тех же условиях части сухопутных войск. Эти солдаты не были готовы к боевым действиям в составе дивизий, а офицеры не соответствовали требованиям, предъявляемым к руководителям подразделений в бою. Правда, командование спецподразделений упрекнуло генералов вермахта в плохом обеспечении и недостаточной поддержке артиллерией и танками. В качестве возможного решения вопроса решили сформировать из спецподразделений СС дивизию и ввести в ее состав тяжелое оружие и тыловые подразделения обеспечения.

Однако план этот осуществлен не был, так как верховное командование вермахта не хотело иметь у себя крупные эсэсовские части, ограничивая их численность. Военные округа, занимавшиеся призывом в вооруженные силы, направляли в эти части строго ограниченный контингент новобранцев.

Выход из создавшегося положения нашел Готтлоб Бергер, который стал реальным создателем войск СС. Сын владельца лесопильного завода в Швабии, 1896 года рождения, доброволец Первой мировой войны, получивший звание лейтенанта и возглавивший штурмовую группу, он уволился из армии после тяжелого ранения. Бергер прошел сложный жизненный путь, примкнув к СА в первые же годы ее создания. Весною 1933 года был замешан в драке с молодыми штурмовиками и по решению суда чести уволен из СА. После устранения Рёма он возвратился в штурмовые отряды, вошел в окружение обергруппенфюрера СА Крюгера, сыгравшего двойственную роль в событиях 30 июня 1934 года, а годом позже переметнулся в СС. Вскоре он сблизился с Гиммлером, став его суфлером и верным помощником, предупреждая о случаях неповиновения отдельных фюреров СС. Благоволение рейхсфюрера СС обеспечило ему неплохую карьеру.

В 1938 году Бергера назначили начальником отдела комплектования главного управления СС. Он стал заниматься вопросами вербовки в охранные отряды. Разделяя взгляды Гиммлера на создание боеспособной армии, Бергер стал размышлять, каким образом можно было бы увеличить численность вооруженных частей СС. И решил воспользоваться тем, что личный состав охраны концентрационных лагерей, части полиции общественного порядка и полицейских резервов не были связаны со службой в вермахте. Следовательно, распоряжение его этими контингентами не приводило к столкновению с командованием вермахта. К тому же подоспели указания Гитлера от 17 августа 1938 года и 18 мая 1939 года, разрешавшие Гиммлеру в случае войны привлечь в спецподразделения эти резервы.

По расчетам Бергера, это давало возможность сформировать дополнительно две дивизии, в результате чего численность вооруженных сил СС удваивалась. Гиммлер согласился с планом Бергера, и формирование новой армии, получившей наименование войск СС, началось.

Однако если спецподразделения были проникнуты солдатским духом, то в подразделениях охраны концлагерей дело обстояло по-иному. Их шеф, группенфюрер СС Теодор Айке, эльзасовец, бывший начальник финансовой части в кайзеровской армии, был настроен отрицательно по отношению к кадровым офицерам и вынашивал идею противопоставить свои отряды спецподразделениям. Его палачи и головорезы на «ура» воспринимали проникнутые ненавистью выступления «папы» Айке против евреев, марксистов и профессиональных солдат.

Форма землисто-бурого цвета выделяла охранников среди других эсэсовцев. К тому же Гиммлер предоставил им полную автономию, подчинив лично себе и назначив Айке инспектором концлагерей. Кроме вооруженной охраны каждого из концлагерей, Айке стал создавать штурмбаны (батальоны), в которых 29 марта 1936 года насчитывалось 3500 человек. Они получили официальное наименование: подразделения «Мертвая голова». В апреле 1937 года Айке сформировал на их базе три штандарта (полка): «Обербайерн», дислоцировавшийся в Дахау, «Бранденбург» — в Ораниенбурге и «Тюрингия» — в Бухенвальде. В 1938 году к ним присоединился четвертый полк, «Остмарк», расквартированный в Линце.

Профессиональных военных Айке в свои подразделения не брал, заявив в 1937 году: «Мы не относимся ни к сухопутным войскам, ни к полиции, ни к спецподразделениям, но лишь к СС. Поэтому подразделениями „Мертвая голова“ офицеры и унтер-офицеры командовать не будут. Отныне все лица, которые поведут себя как армейские офицеры и соответственно как унтер-офицеры и мушкетеры, станут передаваться в другие подразделения и службы».

Третья составляющая — полиция общественного порядка, по мнению Гиммлера, не обладала достаточной надежностью в идеологическом плане.

«Это — не национал-соцалисты, — говорил он, — не эсэсовцы и вообще не относящиеся к числу избранных люди… в составе подразделений СС они будут рассматриваться как солдаты строительных батальонов».

Тем не менее войска СС стали принимать определенные контуры. В конце сентября 1939 года бригадефюрер СС и генерал-майор полиции Карл Пфеффер-Вильденбрух сформировал полицейскую дивизию СС. 10 октября группенфюрер СС Хауссер приступил к формированию моторизованной дивизии (получившей позже наименование «Рейх») из полков «Германия», «Фюрер» и гамбургского полка. 1 ноября группенфюрер СС Айке закончил формирование дивизии «Мертвая голова» из полков охраны концлагерей. Лейбштандарт оставался моторизованным полком, но и он в 1942 году был реорганизован, превратившись в дивизию «Адольф Гитлер».

Если спецподразделения СС, участвовавшие в польской кампании, насчитывали 18 000 человек, то теперь у гиммлеровских вооруженных сил — в войсках СС — имелось более 100 000 человек. Бергер создал и ведомство по вопросам комплектования войск СС, отделы которого появились в 17 округах СС. Начались переговоры с командованием вермахта с целью добиться его согласия на подготовку собственных резервов.

Вермахт, однако, согласился только на выделение ему ограниченного числа призывников на восполнение убывающих в спецподразделения солдат из полицейских формирований и штандартов «Мертвая голова», которые он за военные части не признавал, а также разрешил проведение вербовки в полевые части войск СС, оставив за собой право окончательного решения на использование таких кандидатов. Как правило, Бергер получал не более одной трети из числа отобранных в управлениях призывных районов страны рекрутов.

Верховному главному командованию вермахта в конце концов надоели приставания Бергера, и 8 марта 1940 года оно определило, что конкретно должно входить в войска СС: лейбштандарт, три дивизии, полки «Мертвая голова», запасные подразделения и юнкерские школы. Решение генералов поддержал Гитлер, который продолжал считать войска СС военизированными элитными полицейскими частями, готовыми в любое время защитить его режим.

Поскольку Гитлер рассчитывал на молниеносную войну и быструю победу, он не хотел раздражать военных призраком второго вермахта, почему и не поддерживал (до июня 1942 года) экспансионистские планы командования войск СС, запретив создание корпусов. Он установил, что их численность не должна превышать 5-10 процентов численности сухопутных войск вермахта мирного времени, подчеркивая: войска СС не должны быть только войсками. В секретном распоряжении от 6 августа 1940 года было сказано: «Расширение границ Великой Германии вызывает необходимость содержания вооруженных полицейских частей, которые должны быть готовы поддержать при любых обстоятельствах авторитет империи».

Хотя позиция штаб-квартиры фюрера окончательно прояснилась, Бергер не отказался от своих планов увеличения численности войск СС, тем более что с 1 июня 1940 года возглавил его главное управление. После проведения военной кампании в Западной Европе Гиммлер создал еще одно главное управление, ведающее войсками СС, определив 15 августа 1940 года их задачи: «Главное оперативное управление должно решать вопросы руководства войсками СС, тогда как главное управление СС возьмет на себя обязанности по мировоззренческому воспитанию, вербовке и прежде всего — пополнению войск СС личным составом».

Так как командование вермахта отказывало ему в выделении необходимых резервов для комплектования новых подразделений, Бергер решил использовать возможности вербовки рекрутов в тех областях, куда генералы доступа не имели. За границами рейха, в первую очередь на Балканах, жили сотни тысяч «фольксдойчев» — немцев по происхождению, но граждан других государств, восторженно воспринимавших победы Гитлера, распропагандированные великогерманскими лозунгами и призывами. Вот где находились громадные резервы для легионов Гиммлера.

Бергер начал с собственной родни. Его зять Андреас Шмидт, проживавший в Румынии, возглавлял там местное сообщество немцев. Ультранацист, молодой фанатик, пропитанный культом Гитлера, он пообещал тестю оказать необходимую помощь вербовщикам войск СС. В феврале 1940 года территорию Румынии покинули более 1000 молодых немцев и отправились в Германию, хотя румынские власти старались воспрепятствовать дезертирству своих военнообязанных в другие страны. Воодушевленный успехом, Бергер пообещал Гиммлеру вовлечь в ряды войск СС до полутора миллионов «фольксдойчев» из стран Юго-Восточной Европы даже без помощи соответствующих правительств.

Эсэсовские добровольцы маскировались под иностранных рабочих, выезжали в санитарных поездах, присоединялись к подразделениям тылового обеспечения дивизий СС, находившихся в тех или иных странах. Впоследствии Бергеру даже удалось заключить с рядом правительств Юго-Восточной Европы договоры, по которым «фольксдойчам» при определенных условиях разрешался выезд в Германию для вступления в ряды войск СС.

Принцип добровольности вступления в войска СС понимался Бергером весьма своеобразно. Если не срабатывала пропаганда, в дело вступали команды фольксштурмовцев, силой принуждавшие молодых парней к согласию. В последние годы войны действовал в основном принцип принуждения. Балканским странам навязали соглашение, по которому все военнообязанные немецкого происхождения были обязаны проходить военную службу в немецкой армии и, прежде всего, в войсках СС. В результате в конце 1943 года «фольксдойчи» составляли уже четверть личного состава войск СС, а в конце войны их число достигло 310 000 человек.

Не удовольствовавшись этими успехами, Бергер решил использовать еще один резерв — молодежь так называемых «германских стран», наэлектризованную молниеносными победами немцев в начале войны, на глазах которой в течение нескольких недель рухнул старый мир буржуазных демократий, а завоеватели, маршировавшие по улицам Осло, Брюсселя и Гааги, представлялись посланцами новой эры.

У некоторых молодых бельгийцев, голландцев и норвежцев появлялось желание не пропустить вхождение в эту новую эру. Ими двигали страсть к приключениям, возможность сделать карьеру и стать господами над миллионами славянских «недочеловеков». Идеалистов, однако, среди них оказалось немного. Примерно одна треть западноевропейцев, сражавшихся в войсках СС (около 125 000 человек), находилась под воздействием политических идей и была членами пронацистских и националистических партий своих стран, отражавших стремление к сотрудничеству с новыми немецкими господами.

Бригадефюрер СС Бергер открыл в середине 1940 года во всех оккупированных странах Западной и Северной Европы вербовочные бюро, в которые и устремилась эта молодежь, не отдавая себе отчета в идеологических и политических последствиях своего поступка. В конце 1940 года для этих добровольцев в Эльзасе открыли учебный центр, где они проходили мировоззренческую и военную подготовку, а в феврале 1941 года уже сформировали дивизию СС «Викинг», в которую вошли фламандские, голландские, датские и норвежские добровольцы. Весь командный состав был, конечно же, немецким.

Так как в эти части войск СС вливались представители различных европейских народов, национал-социалистская идеология в них приобрела расплывчатый характер, в частности исчезла антиславянская трактовка. Если Гиммлер вначале возражал против привлечения в войска СС народов Восточной Европы, считая это предательством по отношению к «германскому духу», то впоследствии Бергеру удалось убедить его. Он заявлял, что восточноевропейцы не более как добыча немцев и их следовательно можно поставить себе под ружье. Сначала это были прибалты, затем украинцы, а в конце концов дело дошло и до балканских мусульман. Так что в итоге в войсках СС оказалось до 200 000 представителей разных народов.

Общая численность войск СС постоянно росла: в середине 1940 года в их рядах насчитывалось 100 000, в конце 1941 года — 220 000, в конце 1942 года — 330 000, в конце 1943 года — 540 000 и в конце 1944 года — 910 000 человек. Воспользовавшись победами войск СС на полях сражений, Бергеру удалось добиться отмены их предназначения как частей вооруженной полиции.

В ходе боевых действий на Западе уже в 1940 году войска СС продемонстрировали, что могут соперничать с элитными пехотными дивизиями. Части войск СС первыми вторгались в Голландию, Бельгию и Францию, неудержимо и фанатично стремясь вперед, несмотря на потери, в едином наступательном порыве. Первым Железный крест за этот поход получил оберштурмфюрер СС Краас из лейбштандарта, что носило символический характер.

Впрочем, весь лейбштандарт «Зеппа» Дитриха продемонстрировал редкую для вермахта беспечность и пренебрежение к врагу. Действуя в районе Дюнкерка, он получил приказ форсировать канал и овладеть городом Ваттен, однако во второй половине дня 24 мая 1940 года поступил новый приказ из штаб-квартиры фюрера: канал не форсировать. Дитрих его проигнорировал и через несколько часов занял противоположный берег канала, продолжая преследование противника. Оказавшись впереди танковых частей генерал-полковника фон Клейста, Дитрих устремился в южном направлении, чтобы не дать возможность французам создать линию обороны по Луаре. Далеко оторвавшись от основных частей, лейбштандарт достиг Сен-Этьена.

Полк СС «Фюрер» прорвал линию Греббе, а дивизия «Мертвая голова» форсировала Сену и захватила плацдармы на Луаре.

С удивлением и некоторой растерянностью генералы вермахта следили за боевыми действиями эсэсовских частей, солдаты которых представлялись им новым типом воинов, пренебрежительно относившихся к рациональному и строго регламентированному ведению войны. Многие, однако, считали, как отмечал социолог Вернер Пихт, что «эсэсовцы являлись скорее всего принесшим клятву сообществом, готовым выполнить любой приказ фюрера». Когда командир дивизии «Мертвая голова» доложил танковому генералу Эриху Хепнеру, которому дивизия была придана, что боевая задача выполнена, невзирая на большие потери, старый кавалерист воскликнул с яростью:

«Так это же образ мыслей мясника и даже палача!»

Офицеры вермахта столкнулись с тем, что фюреры войск СС так и не научились бережно относиться к вверенным им людям. Многие из них действовали, исходя из заученного в юнкерских школах тезиса: «высшая заповедь войск СС — нести смерть и принимать ее, если придется, мужественно». Войска СС несли такие потери, каких не знала армия. Передышку перед ударом по Франции командование войск СС использовало для того, чтобы восполнить громадную убыль офицерского состава за счет ускоренного выпуска юнкеров.

Видя в частях СС соперника на поле боя, командование вермахта стало беспокоиться, тем более что Гитлер в своей речи в рейхстаге 19 июля 1940 года высказал похвалу «храбрым дивизиям и полкам войск СС». Восхваление фюрера, собственные успехи и сдержанность вермахта укрепили высокомерие и дух корпоративности эсэсовцев, надменно взирающих на окружающий мир. От битвы к битве войска СС превращались в военную элиту, особый аристократический коллектив с собственными законами и взглядами.

Группенфюрер СС Ганс Юттнер, начальник главного оперативного управления, строго следил за тем, чтобы части войск СС во всем соответствовали нормам и требованиям вермахта, стремясь отделаться от бытовавшего прежде мнения об полицейском характере. Это вскоре почувствовал даже Теодор Айке, псевдореволюционный антимилитаризм которого уже не вписывался в концепцию военной гвардии. От него стали требовать неукоснительного выполнения распоряжений и приказов командования войск СС, созданного летом 1940 года. Айке пожаловался обергруппенфюреру СС Вольфу в Берлин: «Против меня началась травля. Стоило мне покинуть территорию родины, определенные круги стараются подорвать доверие рейхсфюрера СС, которое он всегда ко мне испытывал».

Юттнер же считал необходимым в интересах повышения реноме войск СС снять Айке с командования дивизией «Мертвая голова».

На это были веские причины. 26 мая 1940 года один из командиров рот 2-го полка отдал приказ о расстреле 100 британских военнопленных: во многих подразделениях дивизии были распространены варварские обычаи и нравы охранников концлагерей. Айке получал оружие из концлагерей Дахау и Ораниенбург и своевольно закупал в неоккупированной части Франции грузовые автомашины, поскольку командование вермахта не выделяло их его дивизии, передвигавшейся на конной тяге. Когда Айке в августе 1940 года обязал подлежавших увольнению солдат дать клятву в том, что они не будут распространяться о порядках, царивших в дивизии, в дело вмешался Юттнер. Он приказал немедленно уничтожить письменные обязательства и поручил офицерам эсэсовского суда допросить поставщика оружия в дивизию и конфисковать нелегально приобретенные автомашины. Вместе с тем он пригрозил Айке в случае дальнейших нарушений установленных в войсках СС порядков передать его дело на рассмотрение суда СС.

Айке в ярости заявил Юттнеру, что он выполнял только личные распоряжения рейхсфюрера СС и не потерпит такого тона в отношении к себе. В ходе завязавшейся перепалки главное оперативное управление провело расследование стиля руководства Айке: приказ по дивизии об устройстве увеселений; неправомерные наказания командиров полков за небольшие провинности; официальные объявления о случаях венерических болезней офицерского состава и тому подобное. Об этом доложили Гиммлеру, и он в раздражении написал Айке:

«Дорогой Айке, когда я прочитал о ваших деяниях, у меня возникли сомнения, в полном ли вы рассудке. Более того, я стал сомневаться, можете ли вы командовать дивизией».

Тем не менее до начала 1943 года рейхсфюрер не разрешал Юттнеру снять Айке с дивизии, ограничившись вынесением тому выговора.

Строительство войск СС между тем продолжалось ускоренными темпами. Весною 1941 года они имели уже в своем составе четыре дивизии и одну бригаду, которые использовались на Балканах вплоть до нападения на Советский Союз. Лейбштандарт, действовавший в Южной Сербии, прорвался к Албании и захватил горный перевал в Грецию. Дивизия СС «Рейх» овладела Белградом.

Но не успели они уйти на отдых, как получили новые распоряжения из штаб-квартиры фюрера, запланировавшего поворот войны на Восток. Армия Гиммлера, насчитывавшая уже 160 000 человек, была распределена по группам армий вермахта: лейбштандарт и дивизия СС «Викинг» поступили в распоряжение группы армий «Юг», «Рейх» — группы армий «Центр», а дивизия СС «Мертвая голова» и полицейская дивизия — группы армий «Север».

Но еще до начала вторжения 22 июня 1941 года Гиммлер отдал распоряжение, все же связавшее войска СС с концентрационными лагерями.

Рейхсфюрер СС почувствовал себя достаточно сильным, чтобы по-своему определить суть войск СС, изменив формулировку верховного главного командования вермахта.

22 апреля 1941 года главным оперативным управлением была издана директива с перечислением 179 частей, ведомств и служб охранных отрядов, отнесенных к войскам СС. В их число вошли и концентрационные лагеря с управлениями и охраной, которая получила такие же удостоверения личности и форму одежды, что и фронтовые части. Вопросами их вооружения, обучения и перевода в другие концлагеря стало ведать главное оперативное управление. До весны 1942 года ему подчинялась и инспекция концлагерей, которая только тогда была передана в главное административно-хозяйственное управление.

Протестовали ли боевые подразделения против приравнивания их к отрядам палачей и изуверов из лагерей уничтожения? Нет, они безропотно и молча восприняли приказ Гиммлера, как промолчали в конце 1939 года, когда в спецподразделения были включены 6500 человек охранников концлагерей Айке. Они молчали и позже, когда в войска СС были направлены 5000 человек из подразделений «Мертвая голова», сформированных и обученных в тех же лагерях смерти, осуществлявших политический террор в оккупированных странах Европы. Не вызывало протестов и появление в рядах войск СС отъявленных негодяев, на совести которых десятки тысяч умерщвленных заключенных (хауптштурмфюрер Ботман, например, отправил на тот свет в газовых камерах со своею ликвидационной командой 300 000 евреев).

Фюреры войск СС, по-видимому, тешили себя мыслью, что дисциплина и понятие чести в подразделениях позволят им сохранить определенную дистанцию от политической преисподнии «черного ордена». Но это им не удалось. Из войск СС в карательные отряды выделялись целые подразделения, части войск СС принимали непосредственное участие в подавлении варшавского восстания Да и бригада дружка Бергера — Оскара Дирлевангера, сформированная целиком из уголовников и прославившаяся необыкновенной жестокостью и садизмом, официально числилась как боевая часть войск СС.

Эсэсовские военные тем не менее надеялись сохранить незапятнанными свои мундиры, тем более что Гиммлер сделал многозначительный жест, создав в начале апреля 1941 года нечто вроде собственных войск, которые намеревался использовать в своих политических целях. В отличие от боевых частей, которые, попадая на фронт, переходили в подчинение войскового командования, эти спецподразделения оставались в непосредственном распоряжении Гиммлера. Основу их составили подразделения «Мертвая голова», из которых формировались пехотные и кавалерийские бригады. Их командующим был назначен бригадефюрер СС Кноблаух. Бригады эти двигались за фронтовыми частями, действуя против партизан и евреев.

Однако мечты и планы Гиммлера вновь не осуществились. Так как восточный поход требовал все более войск, ему приходилось отдавать из этих бригад один полк за другим в распоряжение воюющей армии. В середине 1942 года все они были вновь включены в состав войск вермахта. И чем далее продвигались дивизии СС по бескрайним просторам России, тем дальше отходили они от приказов и планов рейхсфюрера СС.

Солдаты войск СС попали там в совершенно иные условия, нежели это было на Западе. Продолжая верить в фюрера и конечную победу, они колесили по степям, болотам и лесам России — герои и одновременно жертвы бредовых идей. Туда, где надо было прорвать фронт обороны противника или прикрыть бреши в собственных боевых порядках, бросались войска СС.

Так, лейбштандарт создавал плацдармы на Днепре, прорывался в Крым через перекопские укрепления и овладел Таганрогом и Ростовом. Дивизия СС «Викинг» преследовала противника вплоть до Азовского моря, а дивизия СС «Рейх» прорвалась к Москве южнее Бородино. Необычайную стойкость показали войска СС и в отражении первого крупного контрнаступления противника. Например, полк СС «Фюрер» под командованием оберштурмбанфюрера СС Отто Кумма удерживал оборонительные позиции под Ржевом, несмотря на сильные морозы и непрерывные атаки советских войск, до тех пор, пока командующий 9-й армией генерал Модель[139], собрав резервы, не остановил противника. Сменившийся с занимаемых позиций Кумм предстал перед генералом и на вопрос о том, сколько у него осталось людей, показал в окно. В строю стояли 35 человек, оставшиеся от полка численностью 2000 солдат и офицеров.

Даже Теодор Айке, получив звание обергруппенфюрера СС, стал вплотную заниматься военными вопросами. Его дивизия «Мертвая голова» была окружена 8 февраля 1942 года с еще пятью дивизиями вермахта юго-восточнее озера Ильмень, под Демянском. Продержавшись более месяца, они все же вырвались из окружения в основном благодаря эсэсовцам.

Демянск, Ржев, оборонительные бои на Миусе, Ладожское озеро, Волхов — вот лишь некоторые вехи боевого пути войск СС, вызывавших страх и уважение даже у их противников. Восторженно отзывались о них генерал Вёлер, командующий 8-й немецкой армией, и командир 3-го танкового корпуса генерал фон Маккензен.

Однако не все армейские офицеры и генералы разделяли это мнение, считая эсэсовцев выскочками и зазнайками, пользующимися всяческой поддержкой государственного руководства. А многие фюреры войск СС высказывали мысль, что командование сухопутных войск направляет их в «горячие точки», чтобы обескровить и тем самым избавиться от нежелательного соперника.

«Войска СС будут столь ослаблены в этих боях, что уже не смогут встать на ноги», — ворчал Айке.

Да и Гиммлер стал опасаться, что их устранят с дороги будущего развития событий. Командир 2-го полка дивизии СС «Мертвая голова» оберфюрер СС Симон заявил даже, что имеет доказательства того, что штаб 2-го армейского корпуса сознательно не довел до них приказ штаб-квартиры фюрера о выводе дивизии из боя и сохранении датских добровольцев.

Многие офицеры вермахта относились к войскам СС настороженно и отчужденно, так как видели в них носителей варварства и ожесточенности, граничащей с безумием, проявляющихся не только по отношению к противнику, но и военнопленным, а главное к беззащитному гражданскому населению. Эсэсовцы частенько нарушали принятые в частях вермахта традиционные понятия морали и этики, которые они пытались соблюдать, несмотря на все жестокости войны.

Защитники войск СС пытались позже доказывать, что такое их поведение объясняется, мол, негуманными способами ведения войны со стороны Советов. Правда, в трофейных советских приказах были указания на необходимость расстрела пленных немецких солдат, а штаб 26-й советской дивизии докладывал вышестоящему командованию 13 июля 1941 года: «Противник оставил на поле боя до 400 убитых, в плен взяты около 80 человек, которых вскоре расстреляли в связи со сложностью положения».

В приказе № 0068 от 2 декабря 1941 года по Приморской армии, оборонявшей Севастополь, указывалось: «Пленных часто расстреливают без допроса и не направляя их в соответствующие штабы. Впредь расстреливать их только при оказании сопротивления или попытке бегства. Расстрел пленных на месте пленения вызывает страх у солдат противника, готовых перебежать на нашу сторону».

Апологеты СС игнорировали тот факт, что наступавшие немецкие части расстреливали советских военнопленных большими группами, уничтожая, прежде всего, комиссаров, тогда как оборонявшиеся советские войска зачастую не имели возможности отправить пленных в тыл. На отдельные проступки советской стороны солдаты войск СС отвечали массовым возмездием и с такой жестокостью, которая переходила все мыслимые границы.

Антигуманный характер ведения войны и преступления, в особенности со стороны бывших охранников концлагерей и солдат подразделений «Мертвая голова», не оставляли и следа от понятия чести. Так, уже через две недели после начала вторжения в Советский Союз солдаты дивизии СС «Викинг» расстреляли 600 галицийских евреев. Летом 1943 года солдаты дивизии СС «Принц Евгений» ликвидировали всех жителей сербской деревни Кошутица из-за того, что по ним якобы стреляли из местной церкви. Весною 1944 года полицейская дивизия СС уничтожила деревню Клиссура в Северной Греции за нападение партизан на одно из ее подразделений. В июне 1944 года рота дивизии СС «Рейх» уничтожила деревню Орадур на юге Франции вместе со всеми жителями за пленение партизанами одного из офицеров дивизии. Двумя месяцами позже солдаты танковой дивизии СС «Гитлерюгенд» расстреляли 64 канадских и британских военнопленных в Нормандии.

Следует отметить, что в вермахте подобных преступлений почти не было. Общий отдел оперативного управления верховного главного командования вермахта в своей сводке от 2 августа 1943 года отмечал: «Из 151 проступка 19 приходятся на военнослужащих сухопутных войск, 53 — на войска СС, а в 79 случаях злоумышленники не установлены. Число изнасилований велико».

На Украине солдаты войск СС вели себя столь безобразно, что жители убегали из своих деревень к партизанам и в Красную Армию. 30 мая 1943 года два русских агронома обратились в комендатуру Большой Рогозянки с просьбой отдать приказ солдатам войск СС не избивать жителей, ничего не реквизировать и оставить население в покое. «Ведь до появления эсэсовцев местное население относилось к немецким войскам и Адольфу Гитлеру с большой симпатией», — писали они в своем заявлении.

Сообщения о зверствах и недостойном поведении суперменов войск СС поступали не только из России. Так, в ноябре 1942 года румынский генеральный штаб заявил протест о случаях избиений эсэсовцами румынских чиновников, нарушениях румынских законов и подрыве государственного авторитета. Полицейский атташе Бёме телеграфировал из Бухареста: «Румынский генеральный штаб считает необходимым, чтобы установленные в государстве дисциплина и порядок соблюдались обеими сторонами».

Штурмбанфюрер СС Райнхольц отмечал 15 июня 1943 года: «Методы ведения боевых действий дивизиями СС на Балканах стали приносить вред немецким интересам в этом регионе».

Когда бригадефюрер СС фон Оберкамп, командир дивизии СС «Принц Евгений», попытался объяснить один из проступков своих солдат недоразумением, оберфюрер СС Фромм заявил: «С тех пор, как вы появились здесь, одно недоразумение, к сожалению, происходит за другим».

Многие из подобных «недоразумений» происходили из-за недостатка надлежащего воспитания личного состава войск СС. К тому же их боевые успехи и ускользающее военное счастье побудили Адольфа Гитлера снять с эсэсовцев последние ограничения, так как у фюрера появилась последняя отчаянная надежда, что именно войска СС спасут его от надвигавшейся катастрофы.

Весною 1942 года. Гитлер дал согласие на формирование новой дивизии СС «Принц Евгений». Позднее на основе кавалерийской бригады была развернута дивизия СС «Флориан Гайер», а осенью того же года запрет на формирование новых соединений войск СС вообще отменили. Одна за другой появлялись новые дивизии СС — мотопехотная «Хоэнштауфен», «Фрундсберг», «Нордланд», «Гитлерюгенд», боснийская дивизия. Был снят и контроль вермахта над оснащением и вооружением дивизий СС. Новые типы боевой техники — от самоходных артиллерийских орудий до бронетранспортеров — стали поступать в войска СС в первую очередь.

Вскоре в эти войска стали поступать и танки. Без них эсэсовцы терпели большие потери в личном составе. Лейбштандарт «Адольф Гитлер», дивизии «Рейх» и «Мертвая голова» преобразовали в танковые и свели в танковый корпус, командиром которого был назначен Пауль Хауссер. Вскоре появились и новые танковые корпуса. Танковый корпус Хауссера в 1943 году сорвал наступление советских войск под Харьковом и сыграл решающую роль в контрударах немецких войск на южном направлении.

Войска СС превратились в ударную силу на Восточном фронте. Дважды им удавалось разблокировать советские «котлы» — под Черкассами и Каменец-Подольском. Тем самым они «не допустили нового Сталинграда», как расценил действия войск СС американский историк Штайн. В первом из этих «котлов» в январе 1944 года оказались два немецких корпуса, а во втором месяц спустя — целая танковая армия.

«Конечно, — отмечал Штайн в своей хронике войск СС, — не все их действия заканчивались успешно, иногда не принося вообще никакого результата. Но главным было то, что наступление противника удавалось остановить».

Как мы уже отмечали, войска СС несли очень большие потери. Только в период с 22 июня по 19 ноября 1941 года они потеряли 1239 офицеров, 35 377 солдат и унтер-офицеров, из которых 13 037 убитыми. Дивизия СС «Викинг» при прорыве окружения под Черкассами потеряла все танки, тяжелое оружие и половину личного состава. Показательна докладная записка штаба дивизии СС «Мертвая голова» (командир ее Айке был убит в феврале 1943 года под Харьковом) от 15 ноября 1941 года: «Потери офицерского и унтер-офицерского состава в частях дивизии составили 60 процентов. Особенно ощутимы потери унтер-офицеров, в результате чего одна из рот не в состоянии вести наступательные действия. Да и в обороне она мало чего стоит, имея сломанный становой хребет. Целый ряд командиров рот не могут организовать разведку противника в собственной полосе обороны».

Главное управление СС пыталось восполнить потери, но поступавшее в дивизии пополнение уже не соответствовало ни элитарному характеру войск СС, ни их боевому уровню. Если в начале войны эсэсовцы шли в бой с воодушевлением, воспламененные культом Гитлера и убежденные в необходимости принесения жертв во имя новой Германии — фюрера и рейха, что представлялось молодым идеалистам само собой разумеющимся, то могилы и деревянные кресты на просторах России очень скоро положили конец этому заблуждению. Добровольцам второй волны, в значительной степени лишь считавшимся таковыми, недоставало легковерия их предшественников. Они и службу-то свою несли с большой неохотой, подчас под давлением. Вступив в ряды войск СС без воодушевления, будучи плохо обученными и скептически настроенными, они принесли в свои части образ мышления, резко отличавшийся от прежнего.

Главное оперативное управление отмечало весною 1943 года: "Духовный уровень солдат плох, заметно отрицательное влияние родительского дома, церкви и многого другого. Поэтому многие рассуждают так: «Если меня призовут, тут уж ничего не поделаешь, добровольно же не пойду».

Главный вербовщик Бергер уже не мог поставлять в войска СС желаемого пополнения, поскольку исчерпал свои возможности. В конце 1942 года его основу составляли уже призывники. Немцы, наслышанные о жестоких методах ведения боевых действий и больших потерях, были настроены против войск СС.

В феврале 1943 года командование войск СС получило 13 донесений из различных пунктов вербовки добровольцев, в которых говорилось: «Набор идет плохо. Былого воодушевления к военной службе нет. Молодежь отказывается записываться добровольцами… Отмечаются случаи пассивного сопротивления… Даже страх перед гестапо не оказывает должного воздействия».

В донесениях из Мюнхена и Нюрнберга отмечалось негативное воздействие родителей, которые порой прямо запрещали парням записываться в войска СС. А из Вены сообщали о прямом противодействии церкви: «Кто пойдет служить в войска СС, окажется в аду». Имелись случаи отказов от направления в юнкерские школы. Заметным был и рост антивоенных настроений: «Мы не хотим войны. Кому она нужна, пусть тот и воюет».

Обо всем этом Бергер доложил рейхсфюреру СС, на что Гиммлер заявил 14 мая 1943 года: «Для меня вполне очевидно планомерное отравление нашей молодежи церковью с ее христианским вероучением, которому мы почти ничего не противопоставляем, особенно сейчас, в ходе войны».

В поисках новых резервов Бергер перенес свои усилия по вербовке добровольцев в центры допризывной подготовки гитлеровской молодежи и лагеря трудовой повинности, упреждая призывные комиссии вермахта, применяя давление и угрозы, заставляя, в частности, подписывать заранее подготовленные бланки заявлений.

Вот как описывает происходящее в письме своему отцу один из «кандидатов» в войска СС. Письмо было затем передано Гиммлеру. «Дорогой отец! Сегодня я пережил самую большую подлость и низость в своей жизни. К нам прибыли трое эсэсовцев и один полицейский, которые потребовали от всех шестидесяти человек подписать заявления о приеме в войска СС, угрожал нагоняем или тремя сутками ареста. Все парни были сильно возбуждены и возмущены, некоторые попытались как-то выбраться из помещения, воспользовавшись открытыми окнами. У дверей стоял полицейский и никого не выпускал. С меня всего этого хватит, я ведь стал другим человеком».

Из окружного управления Мозеля в партийную канцелярию было направлено сообщение следующего содержания: «Из парней, проходящих трудовую повинность, отбираются юноши ростом выше 165 сантиметров, которых принуждают „добровольно“ вступать в ряды войск СС, прикрываясь приказом, полученным будто бы непосредственно из штаб-квартиры фюрера».

В Засбах-Ахерне вербовщики, придя в учебное помещение, заявили, что «никто не покинет здания, пока не подпишет заявление о добровольном вступлении в одну из частей войск СС».

В Мюльхаузене эсэсовские офицеры пригрозили строптивым «кандидатам» выселением родителей из Эльзаса.

Фронтовое командование войск СС было явно недовольно пополнением, о чем Юттнер докладывал Бергеру уже в августе 1941 года, а потом в марте и сентябре 1942 года. О принудительной вербовке командованию становилось известно не только от самих молодых солдат, но и из писем их родственников. Да и выучка их оставляла желать лучшего.

«Большая часть таких солдат, — докладывал командир дивизии СС „Мертвая голова“ Айке, — почти совсем не обучена. На лицах их читаются незаинтересованность и нерешительность».

Таковы были солдаты, прибывавшие из самой Германии, еще хуже обстояло дело с «фольксдойчами», что отрицательно сказывалось на боевом духе войск.

Примечательно, что даже истинные добровольцы очень скоро разочаровывались в войсках СС, а офицеры штаба дивизии СС «Флориан Гайер» были уверены, что «определенная часть „фольксдойчев“ считают эту войну не своей и не хотят рассматривать свою службу в войсках СС как обязательство перед немецким народом». Айке высказывался еще более резко: «Среди „фольксдойчев“ имеется много умственно недоразвитых, значительная часть их не умеет ни писать, ни читать по-немецки. Они не понимают командного языка и склонны к непослушанию и бездельничанью. Отданные приказы и распоряжения не выполняются под предлогом того, что, мол, им непонятно, чего хотят от них командиры. Чаще всего этим прикрывается трусость».

В результате этого некоторые командиры дивизий отказывались от такого пополнения.

Что же касается европейской молодежи, то она шла в войска СС с воодушевлением. Численность добровольцев ненемецкого происхождения достигла в них 200 000 человек. Однако будни войны быстро отрезвляли и их. К тому же лозунг антибольшевистского крестового похода не мог скрыть все более разраставшегося движения сопротивления немцам в большинстве стран Европы.

Попадавшие в войска СС из разных стран добровольцы, обладавшие различными взглядами и идеологиями, непосредственно в подразделениях сталкивались с прусской муштрой и зашоренным тоталитарным мировоззрением. Там им приходилось общаться с людьми, которые не имели ни малейшего представления, как себя вести с представителями других народов и вероисповеданий. Поэтому вскоре посыпались жалобы на высокомерное обращение с ними со стороны офицеров и унтер-офицеров. А фламандцы, голландцы и норвежцы даже протестовали против немецкой муштры. В начале 1943 года резко возросло число заявлений добровольцев из Голландии, Дании и Бельгии об увольнении из войск СС. В Норвегии же бывшие солдаты войск СС вообще выступили против вербовщиков Бергера.

В главном управлении СС в октябре 1942 года был сделан малоутешительный вывод, что непродуманное обращение с такими людьми в войсках СС приводит к изменению их мировоззрения и даже превращает некоторых из них во врагов. Военной цензурой, например, было перехвачено письмо голландского юнкера Веера своему другу в Амстердаме, в котором он написал, что чувствует радость вследствие высадки войск союзников в Италии. Гиммлер сразу же приказал предать его суду эсэсовского трибунала.

Бельгиец Леон Дегрель, штурмбанфюрер СС, награжденный Железным крестом с дубовыми листьями, как потом оказалось, находился в войсках СС с единственной целью: воспрепятствовать плану Гиммлера об отделении от Бельгии территорий, заселенных фламандцами, и присоединении их к Германии. А пропагандист национал-социалистского движения в Голландии Фоорхеве оказался на деле противником Германии и великогерманской политики. Он сказал одному из своих друзей, что, «благодаря вступлению в войска „этих тупоумных идиотов“, можно реально противодействовать планам СС».

Даже самые недалекие европейские добровольцы войск СС стали понимать, что данные им обещания не выполняются. Некоторые из них наивно думали, что своей службой у немцев они смогут обеспечить независимость своих стран в новой Европе Адольфа Гитлера. Для поддержания этих настроений руководство войск СС, изображая, как говорится, в красках будущее, которого, как они знали, никогда не будет, шло на некоторые хитрости. Так, в Бад Тёльце юнкерская школа была преобразована в так называемую европейскую военную академию, в которой ненемцы могли даже критически оценивать национал-социалистскую партийную программу, а в Голландии планировалось сооружение «памятника германскому воину».

Но и у офицеров войск СС представление о мире, в который они когда-то верили, стало меняться. Идеологическая нить, связывавшая таких фюреров, как Штайнер, Хауссер, Биттрих и Дитрих, с «черным орденом», становилась из месяца в месяц все тоньше и тоньше. Вера в Гитлера была подорвана, уверенности в окончательную победу уже не было, появились угрызения совести. Личный состав дивизий СС, оказавшийся между идеологическими фронтами, толком уже не знал, относится ли он по-прежнему к охранным отрядам.

По определению швейцарского социолога Рольфа Биглера, в войсках СС стало складываться своеобразное отношение к государственному авторитету и правительству. «Для солдат и офицеров их части становились истинным отечеством, а связующим мистическим звеном — память о тяжелых боях и павших товарищах».

Даже генералы войск СС стали проявлять большую самостоятельность и определенное непослушание в отношении вышестоящих инстанций. Характерный пример — поступок Пауля Хауссера, получившего в феврале 1943 года распоряжение остановить наступавшие советские войска и удержать Харьков. Когда же 12 февраля русским удалось выйти в тылы его 2-го танкового корпуса и создалась угроза окружения, Хауссер отдал приказ оставить город, несмотря на строжайшее указание фюрера не отступать. 15 февраля его корпус вышел из сжимавшегося кольца, не выполнив распоряжений главного командования сухопутных войск, но сохранив личный состав и технику. Генерал-фельдмаршал фон Манштейн[140] буквально через несколько дней использовал корпус Хауссера при организации своего контрнаступления. Гитлер высказал недовольство непослушанием генерала, но трогать его не стал.

Командование вермахта отмечало факты непослушания и самостоятельных действий и у других генералов войск СС. Так, командира лейбштандарта Дитриха обвинили в выдвижении своих подразделений в сторону Ростова «из-за престижных соображений». Генерал-фельдмаршал Клейст отдал приказ, в котором командиру дивизии СС «Викинг» предписывалось:

1. Впредь занимать позиции строго в указанных районах.

2. Представить объяснения о причинах занятия дивизией рубежей в нарушение распоряжений штаба корпуса.

Проявления независимости и самостоятельности своих генералов пришлось прочувствовать и Генриху Гиммлеру. 23 ноября 1942 года начальник управления кадров СС Максимилиан фон Херф доложил ему: «Вокруг Юттнера собирается круг лиц, за которыми следует установить наблюдение. Это в первую очередь группенфюрер СС Петри и бригадефюрер СС фон Йена и Ханзен. Они далеки от воззрений эсэсовских лидеров. Их стремление — стать солдатами гвардии, все остальное для них — второстепенное дело».

Хотя рейхсфгорер СС и не имел никогда тесных связей с войсками СС, он все же не мог пройти мимо все увеличивавшейся бреши, образовавшейся между ними и орденом. Проявления отчуждения не стали для него неожиданными. Еще 5 марта 1942 года он записал в своем дневнике: «Предвижу опасность того, что войска СС под девизом „военной необходимости“, как в свое время вермахт, использовавший лозунг „мероприятий по усилению обороны страны“, начнут вести собственную жизнь».

Самостоятельность начала проявляться с мелочей: нежелания командования войск СС завязывать более тесные отношения с остальными эсэсовцами; попыток введения рангов, соответствовавших чинам и званиям вермахта; быстроты подчинения приказам командования вермахта вопреки четким предписаниям рейхсфюрера СС.

Когда во время налета самолетов союзников на Берлин 600 солдат войск СС предоставили себя в распоряжение военного коменданта, Гиммлер в сердцах отдал распоряжение:

«Если впредь хоть один солдат войск СС будет предоставлен в распоряжение командования вермахта, я не только сниму, но и арестую коменданта Берлина».

Рейхсфюрера СС беспокоили и явления несколько иного плана. Так, комендант войск СС Нюрнберга штандартенфюрер СС Ло наотрез отказался устанавливать контакты с организациями СС и СД города. 10 октября 1941 года отдел СД Нюрнберга докладывал: «Бригадефюрер СС Мартин, высшее должностное лицо по линии СС в городе, приложил все свои усилия по созданию единого блока всех организаций СС… Его попытки включить в него и войска СС ничего не дали из-за непонятной и упрямой позиции штурмбанфюрера СС Ло».

Гиммлер снова и снова напоминал руководству войск СС, что их истинный дом — это охранные отряды, потребовав в августе 1941 года сохранения в частях эсэсовских званий офицерского состава. Штайнеру дали указание не подписывать более свои приказы титулом «генерал Штайнер». В то же время Гиммлер был вынужден разрешить командованию войск СС, начиная с бригадефюрера, носить и соответствующее звание, принятое в вермахте.

В целях поднятия уровня мировоззренческого сознания солдат войск СС были отданы строжайшие распоряжения по выработке у личного состава «твердого и фанатичного национал-социалистского мировоззрения и приверженности идеям фюрера рейха Адольфа Гитлера». Гиммлер в связи с этим объявил: «Оценку способности каждого фюрера СС командовать подразделением или частью я буду впредь оценивать не только по уровню боевой подготовки, но главным образом по результатам воспитательной работы, когда каждый офицер, унтер-фицер и солдат станет бойцом, не страшащимся никаких кризисных явлений».

На это распоряжение фактически не обратил внимание ни один генерал СС, чему очень удивлялся Готтлоб Бергер. В некоторых дивизиях занятия по мировоззренческой подготовке вообще не проводились. Те же офицеры, которые пытались это делать, выслушивали сплошные насмешки. Организатор таких занятий в 13-й дивизии СС жаловался в 1944 году: «Некоторые господа из штаба дивизии затронули мою честь как фюрера СС и офицера, поскольку они отрицательно отнеслись к моей работе». 2 октября 1943 года тайный информатор сообщил в главное управление СС: «Просто отвратительно слышать высказывания, что эсэсовский дух — не что иное, как дерьмо».

Чем чаще Гиммлер знакомился о сообщениями такого рода, тем больше у него возникало подозрений, что он окружен неблагодарными генералами, находящимися практически в другом лагере, а именно в вермахте. С ужасом рейхсфюрер наблюдал, как они отпадали один за другим от «черного ордена».

Бергер отметил, что командир 5-го корпуса горных егерей обергруппенфюрер СС Флепс «стал вести себя странно», не допуская на штабные совещания национал-социалистского пропагандиста Андреаса Шмидта. Своими провермахтовскими высказываниями обергруппенфюрер СС Хёфле настолько обозлил Гиммлера, что он перестал обращаться к «старому бойцу», участнику ноябрьского путча 1923 года, на «ты» и пригрозил строгим наказанием. В своем письме ему он написал:

«Господин Хёфле! Этим письмом я предупреждаю вас в последний раз, прежде чем отстраню от должности. Вы не только непослушный подчиненный сами, но, как оказывается, и приказы, отдаваемые вами, не выполняются. У меня сложилось впечатление, что вы превратились в воск в руках офицеров своего штаба. Будьте любезны сообщить мне письменно кратко и четко — без извинений и объяснений, — готовы ли вы слушаться меня и выполнять отдаваемые мною приказы или же будете продолжать внимать нашептываниям своего штаба и повиноваться распоряжениям командования вермахта».

Взрыв негодования рейхсфюрера СС Хёфле перенес вполне спокойно, как и обергруппенфюрер СС Биттрих, командир 2-го танкового корпуса, которого Гиммлер хотел снять за критические высказывания после начала высадки войск союзников во Франции. Биттрих просто-напросто отказался сдать свою должность, сославшись на главнокомандующего войсками западного фронта генерал-фельдмаршала Моделя.

Еще больше Гиммлер был раздражен тем, что бывший его фаворит, обергруппенфюрер СС и генерал войск СС Феликс Штайнер присоединился к группе его критиков.

«Вы — самый непослушный из моих генералов!» — воскликнул как-то Гиммлер, узнав из некоторых источников, что Штайнер назвал его «расхлябанным романтиком».

До Гиммлера и ранее доходили слухи, что Штайнер поддерживает тесные отношения с эсэсовскими фюрерами, высмеивавшими похожую на паука фигуру своего шефа. Гиммлер был шокирован его открытой критикой стратегии Гитлера во время западной кампании в 1940 году, которую он высказал в казино в присутствии многих эсэсовских фюреров, когда Штайнер был еще командиром полка СС «Германия». Рейхсфюрер СС послал тогда к нему Хауссера, чтобы уговорить прекратить разговоры на эту тему.

Гиммлера покоробили и критические высказывания близкого к Штайнеру начальника оперативного отдела дивизии «Викинг» штурмбанфюрера СС Райхеля, пользовавшегося авторитетом среди офицерского состава. В августе 1942 года Гиммлер заявил Штайнеру:

«Считаю недопустимым, чтобы Райхель впредь открывал свой грязный рот для произнесения критических высказываний не только в адрес руководства, но и меня, и даже самого фюрера».

Большое недовольство вызывал у Гиммлера и начальник артиллерии Штайнера штандартенфюрер СС Гилле, который по-солдатски отбрасывал в сторону все, касавшееся идеологии и вопросов мировоззрения. А на политического представителя в дивизии, оберштурмбанфюрера Фика, он даже накричал: «В нашем аристократическом 5-м артиллерийском полку ношение коричневых рубашек осуждается. Мне придется прислать вам наряд солдат, чтобы помочь переодеться!»

Гиммлер попытался переубедить Штайнера. Он угрожал, льстил, просил, апеллировал к чувству благодарности, посылал к нему своих представителей. Он поделился с близким ему Бергером мыслью, что «относится лояльно к тщеславию солдат, в особенности генералов, которое их даже в определенной степени красит». Гиммлер говорил: «Ему, Штайнеру, должно быть ясно, что именно в СС он стал обергруппенфюрером СС и генералом, командующим войсками СС в возрасте 47 лет. Сомневаюсь, чтобы в армии он смог вообще получить генерала. Поэтому он должен быть благоразумным и вести себя как революционный генерал, получивший звание обергруппенфюрера».

Увещевания сменились угрозами: «Как рейхсфюрер СС я хочу, чтобы он, Штайнер, запретил раз и навсегда тот непристойный тон, в котором обо мне отзываются некоторые офицеры дивизии „Викинг“ в разговорах в казино и других местах. Такого я больше не потерплю».

Однако все эти средства воздействия успеха не имели, в связи с чем Бергер констатировал: «Обергруппенфюрер Штайнер воспитанию не поддается. Он делает все, что хочет, и не терпит возражений».

Когда Гиммлер узнал, что Штайнер приветствует своих солдат и офицеров криком «Хайль!» вместо положенного «Хайль Гитлер!» и критикует эсэсовскую политику отношения к русским людям как к «недочеловекам», он дал задание Бергеру выяснить, не утратил ли Штайнер верность рейхсфюреру СС. Бергер его успокоил, заявив, что «верность стала в войсках СС довольно растяжимым понятием».

Гиммлеру и Бергеру было неизвестно, что в июне 1943 года Феликс Штайнер встретил в берлинском кафе своего старого друга графа фон Шуленбурга, бывшего в свое время вицеполицейпрезидентом Берлина и когда-то слывшего ярым сторонником национал-социализма. С Фрицем Дитлофом фон Шуленбургом Штайнер служил вместе в 1-м Кёнигсбергском пехотном полку. И тот поделился со старым другом опасными мыслями:

«Мы будем вынуждены покончить с Гитлером, пока он полностью не разрушил Германию».

Слова эти заставили Штайнера глубоко задуматься. Оставался всего один год до решающего часа — 20 июля 1944 года.