А.Г. Аганбегян — «Длинные» деньги — где Вы?

Традиционная беседа академика РАН Абела Гезевича Аганбегяна с главным редактором «ЭС» Александром Агеевым на этот раз посвящена одному из наиболее актуальных вопросов современной экономики — инвестициям как двигателю экономики.

— Абел Гезевич, все мы знаем, что инвестиции являются двигателем экономики, что есть прямая зависимость между нормой инвестиций в валовом продукте и темпами роста. Как эти закономерности преломляются в России?

— При очень низкой норме инвестиций в основной капитал (18 % в валовом внутреннем продукте — ВВП) экономический рост России составлял в 2003–2006 гг. около 7 % в год. Столь значительный рост, как известно, примерно на 2/3 был связан с повышением экспортных цен и большим притоком валюты в страну. В 2003–2004 гг. рост экспортных цен (баррель нефти — основной продукт экспорта России — его цена росла примерно по 10 долл. в год) вызвал ускорение экспортных отраслей — они росли по 9 % в год. В 2005–2006 гг., когда рост экспорта топлива, сырья и материалов захлебнулся и стал увеличиваться только по 2 % в год, дополнительный рост ВВП был вызван 10-15-процентным ростом услуг, оплачиваемых из бюджета, который из-за притока валюты (прежде всего экспорта) рос как на дрожжах, и 13-процентным ростом торговли (из-за 10-11-процентного увеличения реальных доходов, что во многом тоже связано с притоком валюты), формирующей около 20 % ВВП. Чтобы представить себе рост экспорта, приведу цифры: 2002 г. — 109 млрд долл., 2003 г. — 136 млрд, 2004 г. — 183 млрд, 2005 г. — 245 млрд, 2006 г.- 304 млрд долл., т. е. рост за 4 года в 2,8 раза. К тому же вместо оттока капитала из России в 2002 г. и в предшествующие годы затем постепенно стал увеличиваться приток иностранного капитала, который достиг в 2006 г. — 41 млрд долл. и продолжает быстро увеличиваться в 2007 г.

Что касается роста ВВП за счет внутренних условий и факторов, прежде всего за счет прироста инвестиций, то максимальная оценка здесь — 3 % (остальные 4 % — за счет роста экспортных цен).

— Вы сказали, что 18-процентная норма инвестиций — низкая. Но такая же норма инвестиций во Франции, немного ниже в США и ряде других развитых стран. Почему же она представляется столь низкой?

— Народное хозяйство России — увы, это не экономика Франции или США. Во-первых, там экономический рост в год составляет 2–3%, и при высокой эффективности использования инвестиций норма в 16–18 % им достаточна. Мы же хотим развиваться по 7 %, в крайнем случае — по 6 %, т. е. вдвое-втрое быстрее, и для этого нужны двойные инвестиции. Те страны, которые устойчиво за счет внутренних условий и факторов обеспечивают экономический рост в 6–7%, имеют норму инвестиций в 30–35 %.

Во-вторых, Франция, США, другие развитые страны имеют относительно молодые основные фонды, прежде всего машин и оборудования, средний срок которых 7–8 лет. А у нас до кризиса 1990–1998 гг. средний срок службы машин и оборудования был около 12 лет. Затем за 9 лет кризиса инвестиции быстро сокращались (в итоге снизились в 5 раз), и обновления почти не было. Поэтому средний срок службы машин и оборудования превысил 20 лет и только в последние годы немного сократился — притом в отдельных отраслях прошло обновление, например в пищевой промышленности и в экспортных отраслях, но в большинстве отраслей срок службы оборудования остается крайне высоким — в энергетике, машиностроении, химии, легкой промышленности, на транспорте и т. д. Наши основные фонды, особенно машины и оборудование, безнадежно устарели и требуют массового и скорейшего обновления. А это связано с большими дополнительными инвестициями.

Массовое обновление фондов и оборудования позволяет перейти на современные технологии, широко использовать инновации, намного сократить материальные и трудовые затраты, повысить качество продукции и освоить новые изделия и тем самым обеспечить высокую конкурентоспособность продукции.

Сегодняшнее положение с конкурентоспособностью российской продукции — аховое. При увеличении производства товаров в 2006 г. на 4 % импорт товаров вырос на 30 % и вытеснил значительную часть наших товаров с рынка. В первые месяцы 2007 г. импорт стал расти (в расчете на год) на 40–50 %. Помимо устарелости и неконкурентоспособности нашей технической базы, рост импорта стимулируется постоянным укреплением курса рубля по отношению к валютам других стран, что увеличивает прибыльность импорта.

В-третьих, Франция, США и другие западные страны имеют хорошо развитую инфраструктуру, прежде всего транспортную. Россия только во втором десятилетии этого века собирается вводить скоростные железные дороги Москва — Санкт-Петербург, Москва — Сочи, а Франция, например, давно имеет сеть TGV, где поезда ходят со средней скоростью свыше 200 км/ч, и эта сеть все больше распространяется на другие европейские страны. Россия не имеет ни одной двухсторонней современной скоростной автомобильной дороги между крупными городами (пока идет только проектирование такой автострады до Санкт-Петербурга), а США, Франция и вся Западная Европа покрыты густой сетью современных автострад. Поэтому нам нужны двойные, тройные инвестиции в инфраструктуру России, учитывая наши расстояния в сравнении с развитыми странами.

Кроме того, структура народного хозяйства России из-за высокой доли топливно-энергетических и сырьевых отраслей более капиталоемкая. Да и суровый климат значительной части России тоже требует дополнительных инвестиций. Все это говорит о том, что норма инвестиций в 18 % для современной России — крайне низка. По-хорошему, нам надо иметь 30–35 %. Кстати, Казахстан эту норму довел до 30 %, Китай имеет более 40 % и пытается ее несколько снизить, чтобы «гармонизировать», как они говорят, потребление и накопления. В целом по подавляющей части развивающихся стран, которые стремятся догнать развитые страны, в последние 25 лет норма инвестиций повышалась и превысила 30 %, а в начале XXI в. она стала приближаться к 40 %. И только Россия имеет эту норму ниже, чем ее имеют сегодня даже развитые страны — у них в среднем 21 %.

— Вы говорите о необходимости, грубо говоря, удвоения нормы инвестиций. А каковы сегодня, на Ваш взгляд, основные возможные источники инвестиций?

— Размер инвестиций в стране обычно связан с нормой внутренних сбережений (их долей в ВВП), которая растет и в большинстве «догоняющих» стран составляет 30–40 %. В России эта норма еще выше из-за «астрономических» размеров золотовалютных резервов — более 400 млрд долл., Стабилизационного фонда — около 120 млрд долл., профицита бюджета — 80 млрд долл. (2006 г.), к которым надо приплюсовать сбережения населения в банках (в пересчете на валюту — около 80 млрд долл.), в «кубышках» (еще минимум 40 млрд долл.) и на счетах зарубежных банков (минимальные оценки — 200 млрд долл.) — итого свыше 900 млрд долл. (или 90 % ВВП). Но, в отличие от других стран, эти огромные внутренние сбережения в подавляющей своей части не превращаются в России в инвестиции.

Инвестиции черпаются из фондов «длинных» денег. Таких наиболее значимых фондов в рыночной экономике четыре. Главный — накопленные пенсии. Человек активно работает в среднем 40 лет, и если он каждый месяц отчисляет 10 % своей зарплаты на пенсию, как это делается во всех рыночных странах, кроме России, то к концу жизни на его счету собираются огромные деньги — сотни тысяч долларов. Эти деньги идут в негосударственные пенсионные фонды, они там еще «крутятся» и за год вырастают процентов на шесть-семь сверх инфляции.

Казахстан в 1997 г. перешел на накопительную систему пенсий по примеру Чили, где еще при Пиночете была проведена очень эффективная пенсионная реформа. Казахстанцы 10 % своей зарплаты перечисляют в пенсионный фонд, и за прошедшие десять лет его объем вырос до 10 % валового внутреннего продукта. Применительно к России это уже сегодня было бы порядка 100 млрд долл. Но М.М. Касьянов (будучи премьер-министром), когда ему все это предлагали, предпочел разглагольствовать о том, что не нужно делать резких движений. Если бы в 2000 г. в России ввели новую пенсионную систему, мы сейчас имели бы нормальные пенсии.

Есть такое понятие — коэффициент замещения: это доля пенсии по отношению к зарплате. У нас этот коэффициент падает из года в год: сначала был 32 %, сейчас — 25 %, а через 15 лет он будет меньше 20 %. Между тем Международная организация труда приняла резолюцию, в которой рекомендует иметь коэффициент замещения не ниже 40 %, а лучше от 40 до 60 %.

Нам нужно следовать тем же путем. Сначала следует повысить зарплату на 15 %, а после этого ввести обязательные для всех пенсионные отчисления от зарплаты в размере 10 %. При этом в пенсионные фонды отчисления производят также предприятия и государство.

Второй источник инвестиций — средства страховых компаний. Страховые компании в большинстве стран богаче банков.

В развитых странах, например, все средства, которые представляют повышенную опасность, должны быть застрахованы. Причем застрахованы не абы как, а исходя из стоимости жизни человека. Сколько стоит жизнь человека в России?

— И сколько же?

По моей оценке, приблизительно 250–300 тыс. долл. В странах, где в обязательном порядке страхуется все и вся, в страховые компании очередь. Там страховые компании чрезвычайно богаты. А у нас автогражданка — единственное светлое пятно, и наши страховые компании очень бедны. Все их активы приблизительно равны 30 млрд долл., в то время как объем инвестиций в основной капитал в России уже составляет 180 млрд долл. в год, а требуется, как говорилось, 300–350 млрд долл.

Что нам мешает создать современную систему страхования? Надо было бы принять закон об обязательном страховании источников повышенной опасности на производстве. Он до сих пор не принят, а опасных производств в стране очень много. Затем нужен закон о транспортных средствах, ведь мы являемся членами альянса по страхованию жизни при международных авиаперевозках. Если человек здесь гибнет в российском самолете, мы обязаны возместить его родственникам ущерб в размере минимум 150 тыс. долл. Особо надо заняться главным видом страхования для людей — страхования их жизни. Тогда страховые компании поднимутся, будет бум страхования, и значительную часть их средств можно будет инвестировать в развитие экономики. Следующий источник «длинных» денег — это паевые фонды, куда люди несут лишние деньги, чтобы их приумножить. Это деньги, которые «делают» деньги. В паевые фонды люди относят деньги не на год, а на несколько лет. Это «длинные» деньги, и они тоже частично могут идти на инвестиции. В России паевые фонды развиваются быстрыми темпами, но их история насчитывает всего несколько лет. На сегодняшний день там скопилось миллиардов 15. Этого мало. Можно было бы резко увеличить эту сумму, если бы, например, деньги, которые отдаются в паевые фонды, были избавлены от налогов. Люди, вместо того чтобы проесть эти деньги, отдавали бы их на развитие экономики и общества. Кроме того, можно было бы как-то обезопасить паевые фонды, гарантировать населению, что в случае мошенничества государство компенсирует им потери. Короче говоря, государство должно агитировать за то, чтобы люди отдавали деньги в паевые фонды.

Четвертый источник инвестиций — банки. В России это единственный реальный источник. Активы российских коммерческих банков недавно превысили 500 млрд долл., т. е. составили более 50 % валового внутреннего продукта. В Казахстане — 105 %, в Китае — 180 %, а в развитых странах — от 200 до 300 % ВВП. Т. е. их банки в четыре-шесть раз богаче наших. И это при том, что у них есть и паевые фонды, и страховые компании, и накопленные пенсии, а ежегодный рост составляет 2–3%. У нас нет ни первого, ни второго, ни третьего, да еще слабые банки, а предполагаемый рост составляет 6–7%.

Почему наши банки такие бедные? Потому что в России основные денежные потоки идут мимо банков и сосредоточиваются у государства. В Государственном казначействе денег больше, чем во всех банках, вместе взятых, потому что у нас доля бюджета и внебюджетных фондов составляет около 40 % ВВП. Кроме того, в Казначействе содержатся все хозрасчетные деньги, которые зарабатывают бюджетные учреждения. Например, наша Академия народного хозяйства зарабатывает больше чем 1,5 млрд руб. Раньше нам разрешали хранить деньги в банках, а потом из банков все изъяли и перевели в Казначейство. Содержание денег в Казначействе неэффективно, потому что Казначейство не приумножает деньги. Оно хранит деньги в Центральном банке, а Центральный банк деньги «не крутит», в результате они обесцениваются. Мимо банков идет профицит бюджета, золотовалютные резервы, они не участвуют в формировании Стабилизационного фонда. Объем капитала и активов наших банков каждый год значительно растет. Но у нас нет времени ждать, когда же наши банки смогут взять на себя полное финансирование социально-экономического развития страны. Надо ускорить развитие банковской системы России, на что направлена Программа банкизации страны, разработанная Ассоциацией Российских банков (АРБ).

В частности, можно было банкам возвратить хозрасчетные счета бюджетных организаций из Казначейства и начать активно привлекать коммерческие банки к отдельным бюджетным финансовым операциям. Банк России мог бы начать кредитовать коммерческие банки, прежде всего в инвестиционных целях, о чем будет сказано ниже.

— Вы говорите о необходимости увеличить норму инвестиций до 30–35 % и для этого заново сформировать фонды «длинных» денег. А как же в СССР мы развивались длительный срок довольно быстро (по теперешним меркам), и обновляли фонды, и много строили новых предприятий? Откуда брались тогда столь значительные капиталовложения?

— В СССР норма инвестиций (при расчете по мировым ценам) составляла около 40 %, потом — к 1989 г. — она снизилась примерно до 35 %. Затем начался социально-экономический кризис 1990–1998 гг., и инвестиции, как известно, сократились в 5 раз. И хотя в последние 8 лет они увеличились в 2,2 раза, по абсолютной величине в 2007 г. они будут вдвое меньшими, чем в докризисном 1989 г. Заметьте, что объем валового внутреннего продукта при этом в 2007 г. достигнет уровня 1989 г. Отсюда понятно, почему у нас норма инвестиций всего 18 % — вдвое ниже, чем была в докризисный год.

Откуда брались тогда капвложения? Главным образом из госбюджета, который аккумулировал подавляющую часть прибавочного продукта предприятий и организаций, которые были государственными. Относительно небольшая часть инвестиций — на капремонт, единичное приобретение оборудования, строительство вспомогательных объектов — осуществлялась за счет амортизационных отчислений предприятий и его небольшого фонда накопления, образованного из прибыли.

Сегодня у нас другой общественно-экономический строй с частной собственностью, предприятия которой находятся на полном самообеспечении, самофинансировании. Небюджетные госпредприятия в основном тоже работают в рынке и тоже сами финансируют инвестиции. Поэтому размер госбюджета резко сократился — в нем концентрируется уже менее половины прибавочной стоимости, создаваемой предприятиями, и он не способен, как при Советской власти, взять на себя финансирование подавляющей части капиталовложений.

— Нарисована довольно мрачная картина о неразвитости в России фондов «длинных» денег, откуда черпаются инвестиции. Спрашивается, откуда же берутся инвестиции в нашем народном хозяйстве — ведь это огромная сумма в 4,8 трлн руб., или почти в 180 млрд долл. в 2006 г.?

— Постараюсь ответить. Примерно четверть этой суммы — это инвестиции из бюджетов всех уровней и внебюджетных государственных фондов. Эти инвестиции в подавляющей части идут на бюджетные объекты — оборонные, правоохранительные, инфраструктурные, социальные.

Что касается предприятий и организаций, в том числе государственных (не бюджетных), то к ним поступает минимум бюджетных инвестиций в соответствии с госпрограммами, из инвестфонда Минэкономразвития, в будущем — из государственных венчурных фондов и некоторых других госисточников. В подавляющей же части предприятия и организации находятся на самоокупаемости: около 70 % инвестиций они изыскивают из своего амортизационного фонда (немного больше половины) и из прибыли (немного меньше половины);около 10 % инвестиций предприятия находят внутри страны, главным образом это инвестиционные кредиты банков; примерно 20 % инвестиций — а это 35 млрд долл. — поступает от зарубежных инвесторов. Такие зарубежные средства в основном получают экспортеры — крупные корпорации.

Систематическое поступление средств из-за рубежа в виде размещения корпоративных облигаций на фондовых биржах западных стран, банковских займов и т. п. увеличивает внешнеэкономический долг предприятий, организаций и обслуживающих их банков, который суммарно приближается к 300 млрд долл. Наиболее крупными должниками здесь являются «Газпром» — около 40 млрд долл. долга и «Роснефть» — 36 млрд долл. (значительная их часть предназначалась на покупку активов ЮКОСа).

Внешний долг в 300 млрд долл., составляющий 30 % от валютного объема ВВП, пока далек от критической черты — она составляет 60 % (по международным стандартам). Но он быстро растет, а главное — крайне неравномерно распределен, и поэтому отдельные холдинги, концерны, предприятия и организации находятся в рисковой зоне, особенно если значительная часть их долгов находится в форме облигаций, которые не поддаются реструктуризации, и невозможность их регулярной оплаты приводит к немедленному дефолту. С 2007 г. из-за резкого замедления притока валюты по экспорту (экспортные цены, в том числе на нефть, прекратили расти, хотя держатся пока на высоком уровне) прибыльность многих предприятий серьезно снизилась, и им все труднее будет расплачиваться с долгами, которые к тому же прогрессивно возрастают: в этом году ожидается увеличение притока иностранного капитала — 100 и более млрд долл. против 41 в 2005 г.

— Куда же смотрит в этой ситуации Министерство финансов, другие госорганы?

— Министерство финансов занимается своим делом. И дело это — весьма своеобразное. Дело в том, что у нас в стране неправильно определена роль Министерства финансов — оно выступает как орган, который сам составляет бюджет, сам его исполняет и сам же себя контролирует. Это противоречит мировой практике. Например, в Казахстане бюджет составляет не Министерство финансов, а Министерство экономики, и понятно почему. Потому что бюджет — это инструмент развития, а не фискальная категория. Если бюджет составляется в Минфине, то главная задача — меньше тратить деньги и иметь собственные скрытые резервы, «занижая» исходную базу, «недооценивая» инфляцию, «затягивая» выплаты, особенно в конце года, и т. п.

К тому же Минфину отдали на откуп налоговую систему. Поручить Министерству финансов составлять Налоговый кодекс — это все равно, что поручить милиции составлять Уголовный кодекс. Но такое никому не придет в голову. Кто составляет Уголовный кодекс? Юристы и специалисты по уголовному праву, среди которых есть, вероятно, и сотрудники МВД, Минюста, ученые, работники госаппарата. Они представляют разные интересы, которые пересекаются и в конце концов отражают в кодексе интересы общества. Налоговый кодекс — это еще более важный документ, чем Уголовный кодекс, по нему живет вся страна. Налоговая система должна быть стимулирующей. Ее цель — не только собрать деньги, но и поощрять развитие. А Минфин сделал налоговую систему чисто фискальной, ликвидировав даже инвестиционную льготу. В итоге в год, когда это было сделано (2002 г.), рост инвестиций с 10–15 % сократился до 2,6 %.

— А какова в этой ситуации может быть роль Центрального банка России?

— Центральный банк набит деньгами: его золотовалютные резервы превысили недавно 400 млрд долл. (3-е место в мире). У него размещены все счета Государственного казначейства — и это еще большая сумма. Кроме того, каждый год он берет с банков своеобразный налог в виде отчислений в резервный фонд. Вы представляете, какую сумму он накопил?

Так вот, эти деньги, с моей точки зрения, могли бы использоваться для обновления основных фондов, машин и оборудования. Сегодня это главная проблема нашего будущего развития. Нужно просто выкинуть все старье и перейти к новым технологиям. Так мы обеспечим огромный подъем, прорыв, инновации, высокую конкурентоспособность, расцвет промышленности и всей экономики. Центральный банк мог бы давать коммерческим банкам долговременные инвестиционные целевые кредиты на три, пять, семь, десять лет по ставке рефинансирования, которую он может определить не только в рублях, но в долларах, в евро и в иенах. Ну, например, инвестиционный кредит на обновление оборудования под 10 % (сегодня) годовых в рублях (завтра будет 9,8 %), под 6 % годовых в долларах, 5 % — в евро и 4 % — в иенах. Коммерческие банки добавили бы свою маржу, предел которой должен быть установлен Центральным банком, потому что его кредит целевой, например 1,5 %, — итого получается максимум 7,5 % годовых. Каждое предприятие и организация составляет бизнес-план, перечень необходимого оборудования и технологий и обращается в коммерческий банк. Последний приглашает экспертов, которые анализируют планы предприятий и дают прогноз по поводу возврата денег.

Конечно, это огромная работа. Предприятия и банки к ней готовы плохо, и нужно время, чтобы были составлены стратегические планы развития, обсчитаны необходимые для вдохновляющего будущего инвестиции, составлены детальные бизнес-планы и планы технического перевооружения. Поэтому Банк России не сразу выйдет на оптимальные суммы инвестиционного кредита, но, начав, скажем с 20–30 млрд долл., он за три года сможет довести размер общего кредитования до 80 млрд долл.

Почему Центральный банк, Минэкономразвития и Министерство финансов этого не делают? Они боятся, что лишние деньги, которые придут в хозяйство, вызовут инфляцию. Но в данном случае большая часть денег (по нашим расчетам, до 80 %) пойдет на закупку оборудования за границей, т. е. деньги уйдут за рубеж, причем само предприятие их не увидит, как Вы понимаете. Банк перечислит средства поставщику и будет контролировать поставки оборудования. Представьте, что Вы занимаетесь производством кондитерских изделий. Покупаете в Германии за 2,5 млн евро автоматизированную систему по производству вафель. Ваши люди проходят там стажировку, приезжают немецкие специалисты, монтируют линию у Вас на предприятии, и Вы начинаете производить вафли. Где тут инфляция? Вы гасите инфляцию, а не создаете.

Следующий источник инвестиций — фондовый рынок и корпоративные облигации. Фондовый рынок в России достиг триллиона долларов, но эти деньги в очень малой степени используются на инвестиции. Государство могло бы стимулировать этот процесс при помощи разного рода льгот — например, освободить от налогов те суммы, которые идут на инвестиции. Также недостаточно используются на инвестиции огромные средства, полученные компаниями при выходе на фондовый рынок — при IPO. В 2006 г. IPO привлекло втрое больше средств, чем в 2005 г., — более 17 млрд долл., в 2007 г. будет намного больше.

По мере улучшения и ужесточения налогового администрирования все больше налогов выходят из «тени», и эффективная налоговая ставка повышается. Это даст возможность продолжить снижение налогов с предприятий. При введении инвестиционной льготы эти дополнительные средства в значительной мере тоже направят на инвестирование.

До сих пор мы говорили о рыночных инвестициях, но кроме рыночных есть государственные инвестиции. У нас огромный госбюджет. Почему бы из него не выделять больше инвестиций на разные цели? И не только на инфраструктуру? Например, в нефтехимии можно развить государственно-частное партнерство. Если Вы хотите создать нефтехимический комбинат, то государство могло бы взять на себя решение инфраструктурных проблем, в частности строительство железной дороги к комбинату, энергоснабжение. Оно также могло бы покрыть часть процентов по кредиту, ввести определенные льготы. Государство может собрать нефтяные компании и сказать: «Вы должны глубже перерабатывать нефть и развивать нефтехимию, а мы создадим Вам для этого все условия».

Они ответят: «Дайте денег из бюджета».

Государство и так дало в этом случае немалые средства. У государства масса возможностей для ориентации наших крупнейших нефтяных компаний на то, чтобы они стали комплексными энергетическими компаниями и наряду с нефтью добывали природный газ, производили электроэнергию, перерабатывали весь попутный газ и ускоренно развивали нефтехимию. Тогда их объем реализации и капитализации сравняется с западными нефтяными мэтрами вроде ВР, а не будет в 3–5 раз ниже.

— Есть какая-то корреляция между вывозом капитала и отсутствием инвестиций?

— Связь, конечно, есть, но не это главное. Главное, что в нашей стране отсутствуют крупные внутренние источники инвестиций. У нас пока предприятия и организации на 70 % себя сами инвестируют. На Западе это происходит только на 20–25 %, а остальные деньги — заемные. В России инвестиционный кредит ограничен, к тому же его можно взять под очень высокий процент, что невыгодно.

Надо до конца осознать: без значительного увеличения инвестиций, без быстрого обновления фондов, без перевода отраслей на новую технологическую базу у нас нет перспектив.