Как известно, Карское море исконно считалось русским морем, а в первые годы Великой Отечественной войны — еще и глубоким тылом нашего государства. Но действительность уже в 1942 году показала, что оно перестало быть тыловым, И даже наоборот, скоро превратилось в самую настоящую передовую линию фронта. Правда, к сожалению, об этом в наши дни мало кто знает.

В лучшем случае жителям новой России известно о неудачном походе в Карское море тяжелого немецкого крейсера «Адмирал Шеер» и его столь же неудачном нападении на порт Диксон. Но ведь это лишь один большой эпизод той войны в Арктике.

А то, что здесь в военные годы от ударов врага погибло почти 30 советских кораблей и транспортов, около 800 североморцев, более 300 советских гражданских моряков и почти 500 полярников, большинство из россиян даже не знают, а наши историки вспоминают чрезвычайно редко, И у подобной «забывчивости» была своя основа. Например, вот как вспоминал о тех днях нарком ВМФ Союза ССР адмирал Николай Кузнецов:

Следует признать, что в довоенное время мы, в Наркомате ВМФ, недооценивали значение морских путей на Севере и недостаточно разрабатывали проблему их защиты. Поэтому уже в годы войны пришлось создавать новые военно-морские базы, аэродромы, выделять корабли для конвойной службы.

От чудовищных ЛЮДСКИХ потерь в Арктике и потерь в технике Советский Союз спасла лишь «близорукость» авторов плана Barbarossa Fall (известного в России как «Барбаросса»). Составители этого плана просто не предусмотрели активных боевых действий вермахта в Заполярье, так как были уверены, что Архангельск и Мурманск без особых усилий перейдут в руки нацистских войск гораздо раньше, чем Москва, Ленинград и Киев. Но фашистский блицкриг — провалился.

Более того, вопреки расчетам руководителей нового рейха Советский Союз стал союзником по антигитлеровской коалиции для Великобритании, а затем и для США. А первые союзнические поставки по ленд-лизу, необходимость перевозки воинских и народно-хозяйственных грузов по Севморпути, значительные потери стратегического сырья на территории Украины и Белоруссии еще и заставили советское руководство изменить свое отношение к обороне Карского моря и берегам Западной Сибири, а также Северного морского пути.

Изначально эти районы оберегали лишь малые силы Беломорской военной флотилии, сформированной уже после начала войны. Только осенью 1941 года на Новую Землю были доставлены и установлены:

• четыре 76-миллиметровых орудия — к западному входу в пролив Югорский Шар;

• четыре 76-миллиметровых орудия — к западному входу в пролив Маточкин Шар;

• одно 76-миАлиметровое орудие (без боезапаса) и одно 37-миллиметровое орудие на северный мыс Желания- А в порт Диксон, где находились главный штаб западного сектора ГУ СМП и основные угольные склады Севморпути, были привезены два 152-миллиметровых, два 130-миллиметровых и два 45-миллиметровых орудия. Фактически эти шестнадцать орудий разного калибра составляли всю защиту «глубокого тыла» на необъятном Крайнем Севере Советского Союза.

Только летом 1942 года из Беломорской военной флотилии были специально выделены корабли и воинские подразделения для формирования Новоземельской военно-морской базы, а еще через год — Карской ВМБ, которые сразу же активно подключились к обороне западной части Севморпути.

И лишь после рейда в Карское море нацистского крейсера «Адмирал Шеер» в нашей Арктике появились дополнительные береговые артбатареи. В августе-сентябре 1943 года их установили на острове Нансена (полуостров Таймыр) и на полуострове Михайлова (полуостров Таймыр), а в августе-сентябре 1944 года — у восточного входа в пролив Югорский Шар, на мысе Челюскина (пролив Вилькицкого) и на острове Русский (район архипелага Норденшельда).

Но если корабельные и авиационные силы защитников Карского моря получили заметную поддержку, то в системе берегового наблюдения (даже с учетом полярных станций Главного управления Северного морского пути) все еще оставались заметные «прорехи».

Не секрет, что наши заполярные берега в довоенные годы были совершенно безлюдны и бездорожны. Их недоступность для иностранцев долгие годы считалась почти аксиомой. Вероятно, поэтому Северный флот имел наблюдательные посты лишь у своей главной базы и в Горле Белого моря.

Но уже советско-финская война показала откровенную слабость созданной на Северном флоте системы берегового наблюдения. Но должных выводов сделано не было, и к началу Великой Отечественной войны на мурманских берегах в составе флотских СНиС было чуть более трех десятков береговых постов. Только после 22 июня 1941 года число этих постов стало быстро увеличиваться.

Во время войны (с июня 1941 года по октябрь 1944 года) военным строителям и морякам Северного флота пришлось в срочном порядке соорудить и обустроить 115 штатных и более 450 нештатных постов СНиС. Однако реальная картина с распределением постов СНиС продолжала выглядеть более чем печально. Так, например, на побережье Баренцева моря (от мыса Канин Нос до острова Вайгач) один пост СНиС контролировал в среднем 30 миль исключительно сложной береговой полосы, изрезанной заливами, бухтами и губами. На берегах Карского моря на каждый пост приходилось уже 100 миль зоны ответственности, а на Новой Земле расстояние между постами порой достигало 700 километров. При этом на большинстве постов не было необходимого количества технических средств наблюдения, хотя бы даже таких, как простые морские бинокли, не говоря уже о проводной связи.

Поэтому чаще всего, даже если враг был своевременно обнаружен, информация о нем доходила до командования Беломорской ВМБ и Северного флота через трое, а то и пятеро суток.

Стоит ли удивляться тому, что вскоре нацистские арктические базы появились на Новой Земле, а также на берегах Обской губы и Енисейского залива.

Исследование советской военной истории в «секретной» Арктике — дело далеко не благодарное и даже рисковое. Но мы все же решили это сделать, движимые сразу двумя мотивами.

Первый — неизменный и объяснимый интерес ныне живущих поколений (и не только в России) к войне в советском секторе Арктики, который диктуется не столько общей любознательностью, сколько некоторыми печальными фактами нынешней российской действительности.

Второй мотив связан с неотвратимой сменой поколений и появлением значительной читательской массы, для которой Вторая мировая война — далекое прошлое. Этим людям современный книжный рынок предлагает странные крайности: это книги либо чуть ли не реабилитирующие преступления и ошибки сталинского режима, либо показывающие нацистский режим как полного банкрота, терпящего крах в любых начинаниях. Правда, сейчас такие книги выходят не так часто, как в 90-е годы прошлого столетия, но и из них в наши дни можно собрать изрядную библиотеку.

Мы не собираемся вдаваться в публицистическую полемику и придерживаться ни той ни другой стороны, а просто приведем некоторые факты истории, которые рассказывают об участии Третьего рейха в «арктической» войне с Советским Союзом. До сих пор малоизвестные, а вернее, почти неизвестные.

К сожалению, в наших рассказах о тайнах Третьего рейха в советском секторе Арктики пока больше вопросов, чем ответов на них. Но мы искренне надеемся, что это действительно пока и желание знать истину победит тот застой, который есть сегодня в этой области.

Представляется вполне очевидным, что, готовясь к войне с Советским Союзом, германский ОКМ тщательно изучил и проанализировал практический опыт, касающийся боевых действий в Ледовитом океане и на Северном море в прежних войнах. А такого материала в распоряжении германских штабистов было предостаточно.

Ведь еще в июне 1915 года кайзеровский флот использовал для ведения войны на Севере минный склад на беломорском острове Поной, а в Баренцевом море находился австрийский транспорт, обеспечивавший топливом германские подлодки и крейсеры. Во время Первой мировой войны германские вспомогательные крейсеры «Берлин», «Гроссер-курфюрст» и «Метеор» (кстати, как уже было указано ранее, именно на «Метеоре» в те годы служил вахтенным офицером Роберт Эйссен) активно действовали в Баренцевом море против русских и британских судов.

В те же годы немецкие моряки приобрели первый Опыт создания тайных заграничных баз для подводных лодок. Так, например, летом 1916 года такие секретные базы были созданы где-то на Лофотенских островах и на одном из островов Новой Земли ^{7}. Достоверно известно, что одна из подводных лодок (U-196. — Авт.), базирующаяся на этой базе, даже заходила в Кольский залив и из бортовых орудий обстреляла город Александровск (ныне Полярный), а другая 13 сентября 1916 года потопила сразу 2 норвежских судна («Дания» и "Кнут Гильде") и один английский транспорт, которые везли русский лес и грузы на Британские острова. Минный склад на острове Поной также внес свою лепту, так как в 1916–1917 годах на германских минах в Белом море подорвались более двадцати английских, норвежских и русских транспортов.

Лишь кратковременная сезонность деятельности германских кораблей и подводных лодок в 1914–1918 годах на Баренцевом и Белом морях не позволила немцам добиться такой же высокой результативности, как на других морских театрах военных действий.

К сожалению, тема морской войны на Севере в годы Первой мировой войны нашими историками почти не изучена, хотя хорошо известно, что это наследие еще кайзеровского ВМФ было активно использовано нацистами и даже существенно расширено, так как начиная с 30-х годов военно-морские теоретики Третьего рейха неприметно, но очень внимательно стали присматриваться к таким советским архипелагам, как Новая Земля и Земля Франца-Иосифа. При этом, вероятно, немцы четко представляли себе, что Новая Земля — это русский арктический Гибралтар, миновать который не сможет ни один корабль, идущий в Карское море или возвращающийся оттуда, а Земля Франца-Иосифа — удобнейший архипелаг для размещения секретных баз как для подводных лодок, так и для арктической авиации. Кроме того, фашистские военно-морские теоретики учитывали то, что арктические архипелаги Советского Союза не только мало населены и не изучены должным образом, но и практически совершенно не охраняются.

Однако вернемся к началу Великой Отечественной войны,

Летом 1941 года Кригсмарине вроде бы мало внимания уделяло северо-восточной части Баренцева моря и тем более Карскому морю. Эта кажущаяся видимость позволяет некоторым советским военным историкам утверждать, что нацисты появились в Карском море только в июле 1942 года. Но почему-то постоянно остается незамеченным факт, описанный в 1969 году известным советским исследователем истории Арктики М. Беловым, о том, что еще в октябре 1941 года гидрографическое судно (ГИС) «Академик Шокальский» встретилось у новоземельского мыса Спорый Наволок с неопознанной немецкой подлодкой,

Хотя почему с неопознанной? Ведь из девяти немецких подлодок (базировавшихся тогда на Киркенесе) у северо-восточных берегов Новой Земли могли находиться лишь две субмарины: U-132 и U-576, И скорее всего, «безымянным» подводным разведчиком у Спорого Наволока была U-576.

Правда, несмотря на доступность вахтенных журналов этих подлодок для советских исследователей, присутствие одной из них осенью 1941 года в Карском море по-прежнему отрицается.

Разгром арктического конвоя PQ-17 активизировал первое глубокое проникновение Третьего рейха в советскую Арктику, которое проходило под кодовым наименованием «Страна чудес». За ней должна была последовать еще одна операция — «Двойной удар»,

«Страна чудес» планировалась как поисково-ударная операция, которую немецкие рейдеры «Лютцов» и «Адмирал Шеер» должны были провести в юго-восточной части Карского моря для уничтожения сразу двух больших караванов советских транспортов, идущих по Севморпути. Затем предполагалось уничтожить несколько полярных станций и высадить десант на Диксоне, где в штабе западного сектора Северного морского пути немецкие десантники должны были захватить все руководство этого арктического сектора и ценную секретную документацию.

Если бы фашистский десант на Диксон удался, то нацисты заполучили бы подробную информацию о движении советских ледоколов и транспортных судов по Севморпути, а также сведения о фактической и прогнозируемой синоптической и ледовой обстановке в Западной Арктике.

Есть основания считать, что началом реализации плана «Страна чудес» стало донесение германского военно-морского атташе в Токио о прибытии 16 июля 1942 года к берегам Камчатки сразу 20 советских транспортов, которые через две недели в сопровождении трех эсминцев и четырех ледоколов должны были проследовать через Берингов пролив.

Этот «восточный» караван сопровождали только лидер эскадренных миноносцев «Баку» и два советских эсминца типа «Ретивый». Возможно, в наши дни это может показаться просто смешным или вообще невозможным, но на кораблях военно-морского эскорта находились только незначительный запас топлива и легкое стрелковое оружие, а вся корабельная артиллерия и торпедные аппараты (вместе с боезапасом) были сняты со штатных мест и погружены на один из «подопечных» транспортов.

В это же время пока не известным нам способом немцы узнали, что и из Архангельска в Карское море направляется встречный караван, состоящий из тридцати советских транспортов. Их встреча должна была произойти у пролива Вилькицкого в конце августа. Охрана «западного» каравана была еще более слабой, чем каравана, идущего с Дальнего Востока.

Для успешного решения задач задуманной операции германским океанским «охотникам» придавалась группа подводных лодок, которые должны были провести ледовую разведку у Новой Земли и в Карском море, а также отвлечь внимание командования Северного флота к новоземельским южным проливам Югорский Шар и Карские Ворота. Рейдеры же в это время должны были незаметно пройти в Карское море по самому северному безымянному проливу.

Еще одной из групп этих подлодок поручалось уничтожать те советские транспорты, которые попытаются ускользнуть от атак «Лютцова» и «Адмирала Шеера»,

Можно представить, насколько заманчивой добычей для гросс-адмирала Эриха Редера были бы сразу пятьдесят (!) советских транспортов (с особо ценными грузами), а также почти все ледоколы ГУ СМП. И это почти сразу же после того успеха, который был достигнут при разгроме каравана PQ-17.

Но для выполнения замысла было важно, чтобы оба рейдера незаметно проскользнули в Карское море. Поэтому «серые волки» Денница заблаговременно приступили к проведению отвлекающих действий.

Так, например, 19 августа две субмарины совершенно нагло — в надводном положении — попытались войти в новоземельскую гy6y Белушья. Но неожиданно прямо у входа в губу они попали под артобстрел дозорных кораблей из состава еще только формируемой Новоземельской военно-морской базы. Обе нацистские подлодки отвернули на обратный курс и, пользуясь преимуществом в скорости хода, ушли в сторону ближнего полуострова гусиная Земля. К сожалению, это был обычный маневр, так как, проводя отвлекающие действия, подводники Денница часто пользовались тем, что старые советские рыбопромысловые траулеры, только с началом войны вдруг ставшие сторожевыми кораблями и тральщиками, не могли тягаться с германскими субмаринами ни в скорости, ни в вооружении.

Закономерным результатом отвлечения внимания командования Северного флота и Беломорской военной флотилии от Северного пролива стало то, что «Адмирал Шеер» (правда, в одиночку) вошел незамеченным в Карское море. Одиночный приход «карманного линкора» был обусловлен тем, что еще в Норвежском море «Лютцов» сел на мель и не смог участвовать в операции «Страна чудес».

Дальше «не повезло» и самому «Адмиралу Шееру" В условиях густого тумана, неподалеку от пролива Вилькицкого, рейдер попал в плотные ледовые поля и потерял здесь не только время, но еще и единственный самолет-разведчик. И хотя мощная радиостанция «карманного» линкора продолжала пеленговать радиообмен внутри советских караванов, но наши транспорты для его орудий были уже недосягаемы.

Но вскоре, обнаружив по работе корабельной радиостанции ледокольный пароход "А. Сибиряков", который вез строителей и оборудование для полярной станции на североземельский мыс Молотова, нацистский рейдер атаковал его и уничтожил. Однако советский радист успел передать на Диксон радиограмму о появлении в Карском море немецкого рейдера и тем самым предупредил о грозящей опасности все наши суда и полярные станции в Карском море.

Двадцать шестого августа «Адмирал Шеер» повернул к Енисею и приступил ко второму этапу операции «Страна чудес», который предусматривал разгром порта Диксон (а вместе с ним главной угольной базы западного сектора Севморпути и радиостанции Новый Диксон). Германские моряки были абсолютно уверены в успехе этого этапа операции. Ведь они «точно» знали, что тысяче моряков, имеющих шесть 280-миллиметровых, восемь 150-миллиметровых и двенадцать орудий малого калибра, закованных в крупповскую броню «карманного» линкора противостояли всего-то три-четыре десятка советских полярников да неполный взвод пограничников, вооруженных ручным пулеметом, винтовками и несколькими охотничьими дробовиками.

Подобная «точная» информированность ОКМ прямо заказывает, что среди «сотрудников Арктического института», побывавших на Диксоне двумя годами раньше на гидрографическом боте «Мурманец», находились немецкие разведчики.

Но на этот раз планировщики ОКМ ошиблись, так как еще осенью 1941 года на Диксон были доставлены три полубатареи 45-152 — миллиметровых орудий. Правда, летом 1942 года "за ненадобностью" они были сняты с подготовленных позиций и приготовлены для отправки в губу Белушья. Но судьба сберегла советских полярников!

В ночь на 27 августа «Адмирал Шеер» с юга (между островами Диксон и Верн) подошел к Диксону. Несмотря на то, что над бухтой стоял утренний туман, сигнальщики рейдера быстро обнаружили в порту три советских транспорта, и артиллеристы открыли по ним огонь из орудий главного калибра.

Позднее руководство ГУ СМП особо отмечало, что германский «карманный» линкор шел к порту слишком уверенно и при этом занял самое (!) удобное и безопасное в навигационном отношении место для тяжелого и глубокосидящего корабля. Немецкий штурман блестяще справился со столь сложной работой, несмотря на то что по законам военного времени огни берегового навигационного оборудования были погашены, а сами навигационные знаки плотно закрыты туманом.

Но порт Диксон и штаб западного сектора ГУ СМП спасли от разгрома и захвата артиллеристы стоящей на причале и готовой к отправке на Новую Землю 152-миллиметровой полевой полубатареи лейтенанта Н. Корнякова и орудия сторожевого корабля «Семен Дежнев» (четыре 76-миллиметровых и четыре 45-миллиметровых орудий), которые открыли по пришедшему рейдеру артиллерийский огонь. Огневое сопротивление Диксона оказалось настолько неожиданным для командира «Адмирала Шеера», что он, укрывшись дымовой завесой, быстро увел своего бронированного монстра в море. Но вероятно, решив, что вторую часть операции надо обязательно выполнить, «Адмирал Шеер» через полтора часа вновь подошел к Диксону, однако уже с севера. По пути рейдер обстрелял и сжег домики промысловиков на Медвежьих островах, расстрелял радиоцентр Новый Диксон, поджег запасы угля и соляра на острове Конус.

Подойдя к Диксону, «карманный» линкор вновь произвел огневой налет на сооружения порта и столище на рейде суда. Но, когда у его борта начали рваться снаряды из 152-миллиметровых орудий, которые советские артиллеристы практически на руках развернули в сторону приближающегося врага, «Адмирал Шеер» резко отвернул и ушел от опасного острова.

Операция «Страна чудес» была провалена окончательно. Нам неизвестно, что командир рейдера докладывал об этом провале, но штабные специалисты ОКМ пришли к выводу, что надводные рейдеры для действий в Карском море не годятся. Поэтому операция «Двойной удар», в соответствии с планом которой группа «карманных» линкоров должна была вести охоту в районе полуострова Ямал и у архипелага Норденшельда, была отменена, а восточная часть Баренцева моря и все Карское море были полностью отданы в распоряжение подводным «серым волкам».

После окончания Великой Отечественной войны историки утверждали, что, когда из Карского моря ушел «Адмирал Шеер», здесь остались всего три германские субмарины, которые вскоре прекратили свое патрулирование.

Меде тем разведка Северного флота только с августа по ноябрь 1942 года получила доклады о 83 случаях обнаружения немецких подлодок в Карском море. Причем большая часть случаев приходилась на районы у восточных берегов Новой Земли, шхер Минина и архипелага Норденшельда. Вряд ли так много могли наследить только три «серых волка»! Сколько всего нацистских подводных лодок осенью 1942 года находилось в этих районах, точно установить так и не удалось.

Зато мы можем утверждать, что воспитанники «папаши Денница» уже осенью 1942 года начали подготовку к новой компаний (1943 года), для этого они активизировали освоение старых и создание новых тайных стоянок для подлодок Кригсмарине, особенно где-то в районе от мыса Спорый Наволок до залива Благополучия и у острова Вардропер.

Итак, можно считать, что подводные лодки Денница появились в Карском море непосредственно перед приходом туда рейдера «Адмирал Шеер».

Первой 9 августа 1942 года для проведения ледовой разведки пришла U-601. У мыса Желания она встретилась с «карманным» линкором и, видимо, получила приказание патрулировать в центральном морском районе Карского моря между островами Белый и Диксон, где 24 августа она потопила пароход «Куйбышев» и буксир «Медвежонок» столь опрометчиво доложившие по радио на Диксон о своем приближении-

Вслед за U-601 в Карское море пришла подлодка U-251. Двадцатого августа, пополнив запас топлива от «Адмирала Шеер», она также прошла в центральную часть Карского моря с целью отрезать транспортам советских караванов, которые должен был разгромить рейдер, возможный отход на север или на северо-запад.

Двадцать первого августа к операции «Страна чудес» подключилась подводная лодка U-255.

Двумя неделями раньше она находилась в районе восточной части архипелага Шпицберген» где обеспечивала топливом разведывательные гидросамолеты Люфтваффе. Но после аварии во время заправки топливом одного из BV-138 была направлена к северной оконечности Новой Земли.

Достигнув заданного района, U-255 приступила к патрулированию у мыса Желания. Через три дня, ночью 25 августа, она подошла к советской полярной станции и прямой наводкой из 88-миллиметровых орудий подожгла станционные сооружения. Полярники отвечали из 37-миллиметровых орудий, пулеметов и винтовок. На станции имелось еще и 76-мнллиметровое орудие, но к нему не было снарядов.

Через две недели U-25S получила приказание вернуться в Киркенес. Ей на смену к северной оконечности Новой Земля была направлена U-251. При переходе на новую позицию командир «251 — й» попутно уничтожил артогнем советскую полярную станцию на острове Уединения. Немцы запеленговали ее днем раньше, когда советские зимовщики, приняв гидрографический бот «Мурманец» (прибывший снять с острова и доставить на Диксон несколько строителей) за вражеское судно, устроили по радио с его капитаном П. Котцовым разборку, да еще и., в открытом режиме,

Капитан «Мурманца», видимо поняв, что от болтовни открытым текстом могут быть большие беды, не стал искушать судьбу и увел свое небольшое судно подальше от острова. Только эта предусмотрительность спасла экипаж «Мурманца» (но не полярную станцию) от гибели.

Уже находясь в Баренцевом море, U-251 безуспешно атаковала двумя торпедами советскую подлодку Щ-403 и 13 сентября вернулась в Киркинес.

Вышеуказанные факты, а также некоторые дополнительные сведения дают основание утверждать, что из 37 германских субмарин, базирующихся в 1942 году на норвежских базах, не менее семи весьма активно действовали в районах у Новой Земли.

Августовский рейд тяжелого германского крейсера «Адмирал Шеер» и, особенно, последующие действия сопровождавших его подлодок окончательно убедили командование Северного флота в необходимости принятия срочных мер по защите арктических коммуникаций. И для этого у нас были все основания. Вот как характеризовал обстановку, сложившуюся в 1942–1944 годах в Карском море, нарком ВМФ адмирал Николай Кузнецов:

Нельзя отрицать, что в 1942 году на некоторых арктических трассах наших внутренних коммуникаций противнику удалось создать напряженную обстановку, В 1943 году напряженность на арктических внутренних коммуникациях не только не ослабла, но даже несколько возросла.

К осени 1944 года Беломорская флотилия получила много кораблей и судов. За время войны на Севере появились новые Сазы, что значительно облегчило и обезопасило плавание в Арктике и укрепило оборону побережья.

Однако командование Кригсмарине тоже не бездействовало.

В 1943 году ОКМ активизировало в арктических водах борьбу с советскими внутренними конвоями. Вероятно, это было связано с тем, что в Генштабе Вермахта знали, что переходы союзных конвоев через Атлантику после удачного разгрома нацистами PQ-17 на период полярного дня были прекращены и значение военных и грузовых перевозок по Севморпути существенно возросло.

С началом летней навигации большую часть «серых волков», объединенных в тактическую группу под названием «Викинг», гросс-адмирал Карл Денниц распределил в районах Енисейского залива, острова Диксона, архипелага Норденшельда, а также вдоль восточного побережья Новой Земли.

Сегодня нам известно об 11 «викингах», которые активно действовали на этом участке Севморпути. На основании материалов недавно открытых источников мы можем достаточно точно представить, как группа «Викинг» действовала в Карском море: нацистские субмарины в конце июня — начале июля приходили в «районы наступления», расположенные на востоке Баренцева моря. При этом часть группы, а именно, минные заградители, проводили скрытную постановку мин у Западного побережья островов Новой Земли. Это делалось для того, чтобы «запереть» в Карском море оказавшиеся здесь советские суда, а далее не торопясь расправиться с ними. Кроме того, такие минные заграждения препятствовали подходу боевых кораблей Беломорской военной флотилии, которые могли бы оказать помощь транспортам, попавшим в эту своеобразную ловушку.

Выполнив минные постановки у западного побережья Новой Земли, минные заградители уходили к Земле Александры (архипелаг Земля Франца-Иосифа), предположительно в бухту Северная, где со склада секретной базы загружали новый боекомплект мин, специально подготовленных для постановки в мелководных районах в акватории Карского моря. Там же организовывался отдых экипажа. Затем подводные минзаги шли в Карское море — в районы новых минных постановок. Так, например, известно, что в 1943 году только четыре «викинга»: U-601, U-629, U-636, U-639 — поставили минные заграждения у Амдермы, на подходах к острову Диксон, в Обской губе и Енисейском заливе,

Израсходовав запас мин, они начинали действовать как торпедные подводные лодки. Благодаря документам, рассекреченным в 90-6 годы, удалось установить, что германские подводные минзаги приходили в советскую Арктику на 60–80 суток. И обязательно с заходом на одну из секретных баз для пополнения запасов продовольствия, мин, торпед и отдыха экипажей. Примерно на такой же срок приходили сюда и торпедные подлодки, также с обязательным заходом в секретные арктические базы.

Высокой успешности действий «викингов» способствовало включение в состав этой группы подводной лодки U-3545 которая имела на борту спецаппаратуру и группу разведки.

Обычно U-354 занимала позицию в районе пролива Вилькицкого. Этот район был выбран неслучайно, так как наличие береговых радиопеленгаторных станций Кригсмарине, развернутых на Новой Земле и на Земле Александры, а также радиопеленгаторного поста на «354-й» позволяло по пересечению полученных ими радиопеленгов (направлений на сработавшую радиостанцию советского транспорта или боевого корабля. — Авт) с высокой точностью определять местонахождение конвоя.

После подобного уточнения места нахождения советских транспортов в Карском море «серым волкам" (до того лежащим где-то на соседних мелководьях под маскировочными сетями) передавалась команда занимать позиции в заранее намеченных районах, ждать прихода конвоя и уже по конкретной обстановке выходить в торпедную атаку.

К сожалению, работе радиопеленгаторных станций нацистов существенно помогало то, что «требование командующего Северным флотом о зоне обязательного радиомолчания» капитанами некоторых наших транспортов часто не соблюдалось.

Свой боевой счет в компанию 1943 года немецкие подводники открыли в районе у восточного берега Новой Земли, где 27 июля у мыса Спорый Наволок U-255 потопила ГИС "Академик Шокальский".

Прямо из-под лучей низкого полярного солнца со стороны бело-черного берега перед советским судном появилась стремительно летящая над водой немецкая субмарина. Враг выглядел необычно. Ограждение прочной рубки и надводная часть корпуса были «запятнаны» большими кляксами, сделанными белой и голубой краской. Фашисты сразу же открыли смертельный артиллерийский огонь по нашему гидрографу. Несколько прямых попаданий немецких снарядов в надстройку «Шокальский» — и на судне возник сильный пожар, а руль заклинило. Вскоре «Шокальский» затонул.

Только 19 членам экипажа удалось остаться в живых.

Вообще, рассматривая эту трагическую гибель судна и людей, невольно вспоминаешь старинную русскую пословицу, что от судьбы никуда не задеть. Действительно, ведь именно в районе Спорого Наволока еще в октябре 1941 года «Академиком Шокальским» была обнаружена немецкая подводная лодка, которая атаковала судно. Но тогда все обошлось. И вот спустя почти два года практически на том же самом месте, от такого же артобстрела «серого волка» наступила трагическая развязка.

Только после окончания Великой Отечественной войны удалось установить, что частое присутствие германских субмарин у северо-восточной оконечности Новой Земли было не случайным, так как именно где-то в районе мыса Спорый Наволок у нацистов был создан тайный опорный пункт для субмарин. Возможно, именно для организации этой базы еще в октябре 1941 года сюда приходил тот самый немецкий подводный разведчик, от которого тогда удачно скрылся «Академик Шокальский».

После потопления «Шокальского» U-255 продолжала свой арктический поход еще полтора месяца. За это время, но уже в Енисейском заливе она потопила транспорт «Тбилиси».

Двадцать восьмого августа у острова Мона другая немецкая подлодка U-302 потопила пароход «Диксон», который должен был доставить ценный груз для Нордвикстроя.

Иногда командиры нацистских субмарин вели себя в Карском море чрезвычайно нагло. Так, например, было в начале сентября у острова Нансена (архипелаг Норденшельда), где сторожевой корабль СКР-19 «Дежнев», минный заградитель «Мурман» и тральщик Т-894 выгружали доставленную зимовщикам полевую батарею и грузы зимнего завоза. Неожиданно в непосредственной близости от них всплыла германская субмарина (позже выяснилось, U-711 —Авт.). Обнаружив наши боевые корабли, она не стала их атаковать, а, оставаясь в надводном положении, спокойно зашла за ближайший мыс. Однако уже через час эта же лодка расстреляла соседнюю полярную станцию на острове Правды, а еще через неделю — полярную станцию в новоземельском заливе Благополучия.

Кроме того, в связи с появлением в этом районе U-711 на трое суток был задержан выход конвоя ВА-18, который шел из США с грузом для Норильского горнометаллургического комбината. Когда же конвой пришел в Карское море, то на его пути появилась «волчья стая». В те дни в районе острова Русского U-960 потопила транспорт «Архангельск» и тральщик конвоя Т-896, а другой «викинг», U'703, — пароход «С. Киров»,

Свидетели тех событий рассказали, что немецкие подводники применили новую тактику атаки на советский конвой: когда наши тральщики контратаковали нацистские подлодки, «викинги» (более быстроходные в надводном положении, чем советские корабли) быстро отходили в сторону моря. После возвращения кораблей конвоя к своим «подопечным» немцы тут же возвращались и выбирали наиболее выгодные позиции для новых торпедных ударов.

После нападения на караван ВА-18 советское командование решило больше не выводить в Белое море суда, оставшиеся в Арктике, как это обычно делалось к концу каждой арктической навигации. Поэтому пятнадцать советских транспортов, находившихся в те дни в Карском море, были вынуждены зимовать в порту Диксон. В Белое море ушли только ледоколы ГУ СМП.

По результатам боевой деятельности германских субмарин в Карском море ОКМ сделало однозначный выход, что советский Северный флот не в состоянии активно реагировать на быстрое изменение «волчьей» тактики.

Не удивительно, что гросс-адмирал Карл Денниц решил в следующем году заметно усилить деятельность подводных лодок в Карском море. Эта операция носила кодовое название» Гриф». Надо особо отметить, что группа «Гриф» состояла из подлодок, модернизированных на заводах рейха. Они были оборудованы устройствами «шнорхель», которые позволяли использовать дизеля лодок при нахождении их в подводном положении. Кроме того, эти лодки имели на борту принципиально новое оружие — акустические торпеды Zaunkonig и Falke, которые сами наводились на звук работающих винтов атакуемого судна.

После скрытного прохода северной оконечности Новой Земли в конце июля 1944 года «серые волки» из группы «Гриф» разделились и к приходу советских конвоев зашли «районы ожидания» к востоку от проливов Югорский Шар и Маточкин Шар, у острова Диксон и в восточной части Карского моря.

За лето-осень 1944 года работа радиостанций германских субмарин в Карском море 56 раз была зафиксирована разведкой Северного флота.

Во время компании 1944 года радиоразведку и наведение «серых волков» на советские конвои в Карском море (а возможно, и в море Лаптевых) выполняла подводная лодка U-711, которая 19 августа высадила на остров Вардропер разведгруппу.

Скрытность прихода группы «Гриф» обеспечила немцам успех уже с первых атак.

Так, 8 августа из Архангельска вышел конвой ВД-5, в составе которого были транспорт «Марина Раскова» и три тральщика охранения. Конвой вез военнослужащих формируемой Карской военно-морской базы, смену зимовщикам ГУ СМП, оборудование и стройматериалы для полярных станций.

Первое оповещение о том, что в Карском море появились нацистские подлодки, было получено командованием конвоя через два дня после выхода судов из Архангельска. В тот день в бухте Полынья (неподалеку от Диксона) советскими полярниками была случайно обнаружена германская субмарина.

Двенадцатого августа корабли и суда БД-5 получили оповещение еще об одном обнаружении немецкой подводной лодки, на этот раз у острова Вардропер. Этот «серый волк» был обнаружен гидросамолетом ГСТ (командир экипажа майор С. Рубан). Здесь интересно то, что после обнаружения субмарина не стала погружаться, а, оставаясь в надводном положении» открыла огонь из зенитного автомата по ГСТ.

Не имея на борту авиабомб, С. Рубан вызвал противолодочные гидросамолеты и, оставаясь в районе обнаружения подлодки, периодически обстреливал ее из пулеметов. Однако из-за ошибки в определении места обнаружения «противолодочники» прилетели в этот район только через пять часов.

Все это время немецкие подводники, не погружаясь, проводили зарядку своих аккумуляторных батарей и ушли на перископную глубину лишь тогда, когда вокруг них стали падать первые глубинные бомбы-

В этот же день немецкие подводные лодки были также обнаружены к северо-востоку от острова Вайгач и у острова Белый, то есть непосредственно на маршруте движения БД-5, где и были атакованы «волчьей стаей» группы «Гриф».

Первыми лее акустическими торпедами была повреждена «Марина Раскова» и потоплены тральщики охранения—Т-118 и Т-114. После этого была добита потерявшая ход «Марина Раскова».

В период с 16 августа по 29 сентября 1944 года в районе мыса Желания четыре германские субмарины неоднократно обнаруживали себя во время передачи каких-то больших радиодонесений. Уже в мирное время было установлено, что одна из лодок этой группы неоднократно посещала бухту Иннокентьевская (в устье реки Енисей), где в то время жили колонисты немецкой национальности. Позже советские контрразведчики изъяли в этом поселении самодельный радиопередатчик.

Двадцать третьего августа подлодка U-957, стоящая на якоре у острова Каминского (шхеры Минина), уничтожила артогнем советский гидрографический мотобот «Норд», который во время рейса в район шхеры Минина — архипелаг Норденшельда должен был произвести смену личного состава поста СНИиС на мысе Стерлегова, доставить спецпочту полярникам на полуостров Михайлова и проверить навигационное оборудование на островах Вардропер, Кравкова, Рингнес, Белуха и Мона. Но «Норд» только успел сменить личный состав поста СНиС и проверить навигационное оборудование на островах Мона.

Есть информация, что, прежде чем мотобот затонул, немцам удалось захватить спецпочту, сопровождавшего ее офицера и трех советских моряков.

Уже после войны стало известно, что U-957 практически от Диксона шла за «Нордом». Как считают, целью этого слежения было установление безопасных маршрутов и подходов к нашим полярным станциям. Почему U-957 встала на якорь у острова Каминского как бы в ожидании советского гидрографа? Не ясно до сих пор! Хотя вполне возможно, что экипаж мотобота «Норд» случайно увидел что-то «лишнее», наткнувшись на одну из тайных стоянок нацистских субмарин, И естественно, подлежал обязательному уничтожению.

Осенью 1944 года планировщики ГУСМП стали прокладывать маршруты для перехода конвоев в Карском море таким образом, чтобы оставлять в стороне районы у шхер Минина и островов Мона, где обычно на позициях ожидания находились нацистские субмарины. Один из таких новых маршрутов был проложен севернее островов Арктического института и С. Кирова. Здесь удалось без потерь провести два конвоя от Диксона к проливу Вилькицкого. А вот обратному конвою ДД-1, который шел по маршруту пролив Вилькицкого—остров Диксон, не повезло, так как старший в конвое и одновременно командир Карской ВМБ капитан 2 ранга П. Васильев решил рискнуть и повел суда к острову Диксон по чистой ото льда воде вдоль сравнительно узкой прибрежной полосы. Именно здесь его и ждали три «серых волка» из группы «Гриф».

Первой 21 сентября прямо у пролива Вилькицкого советские суда атаковала U-711, но промахнулась. Но уже через двое суток U-957 снова вышла в атаку на этот конвой и потопила сторожевой корабль СКР-29 «Бриллиант», По рассказам участников этого конвоя, СКР-29 принял на себя удар торпед, предназначавшихся для самого крупного транспорта конвоя.

На следующий день уже U-739 торпедировала тральщик охранения Т-120^ который был оставлен в районе гибели «Бриллианта» для поиска спасшихся моряков. Официальная справка об этой операции гласит:

Отразив несколько атак подводных лодок, все четыре транспорта конвоя ВД-1, везущие особо ценный груз из США, благополучно прибыли на Диксон.

Тральщику Т-120 была дана команда возвратиться в базу. Но уже через час его настигла акустическая торпеда. Взрывом повредило винты и руль/ деформировало корпус и вывело из строя всю аппаратуру.

Командир тральщика капитан-лейтенант Дмитрий Лысов во главе аварийной партии остался на борту поврежденного корабля, остальных он отправил на корабельном катере и на понтоне к ближайшему берегу.

Когда немецкая подводная лодка попыталась всплыть для захвата корабельных плавсредств, артиллеристы тральщика открыли по ним огонь и заставили ее погрузиться.

Хотя второй торпедой Т-120 был потоплен, но 44 членам экипажа все же удалось добраться до островов Подкова и Скотта-Гансена и вернуться на материк.

И все же главная удача эту тройку «серых волков» ждала через трое суток, когда 26 сентября 1944 года, после высадили десантной группы на мыс Стерлегова (берег Харитона Лаптева), немцы захватили секретные документы и радиошифры у зимовщиков здешней полярной станции ГУ СМП. Вероятнее всего, эта операция проводилась следующим образом: угостив суда ВД-1, «серые волки» залегли на грунт поблизости от мыса Стерлегова и стали наблюдать за нашими полярниками. А на следующий день высадили на мыс 25 десантников во главе со старпомом одной из подлодок, которые и захватили в плен спящих зимовщиков. После этого немецкие подлодки ушли в бухту Ложных Огней и легли здесь на грунт в ожидании нового конвоя.

Можно предположить, что изначально высадка немецких десантников не планировалась. Скорее всего, после наблюдения за деятельностью наших зимовщиков старший в группе «серых волков» проявил «неразумную инициативу» и не удержался от соблазна легко захватить секретные радиошифры и документы.

Уже после войны появилась информация, что весьма болтливый переводчик, находившийся в составе немецкой десантной группы (вероятно, бывший советский моряк, до войны неоднократно проходивший на судах по Севморпути), сообщил нашим полярникам(?), что в районе островов Мона создана немецкая база для подводных лодок. Не ее ли увидели советские гидрографы с мотобота «Норд»?

Если наше предположение верно, то высадку немецкого десанта с германских субмарин на мыс Стерлегова сегодня можно рассматривать в ином свете, чем она виделась прежде. Для этого давайте внимательно посмотрим на морскую карту района у берегов Харитона Лаптева, Сразу же бросается в глаза, что полярная станция ГУ СМП на мысе Стерлегова находится в непосредственной близости от острова Мона. Расположение станции позволяет визуально контролировать всю полосу возможного движения советских полярных конвоев, идущих от пролива Вилькицкого и обратно. Поэтому вполне возможно, что захват нацистским десантом сотрудников этой полярной станции был связан с необходимостью убрать из этого района «лишние глаза» на период организации там (скорее всего, на одном из ближайших островов) наблюдательного пункта. Но что-то у нацистов не срослось.

Однако этот захват стал последней удачной диверсией «серых волков» Денница в советском секторе Арктики. Тем более что не все «серые волки» возвращались из нашей Арктики в родные базы. Вот только два таких случая, официально зарегистрированных в истории боевых действий на Карском море.

Долгое время считалось, что германские субмарины приходили в советскую Арктику на полтора-два месяца. Здесь они нападали на советские полярные конвои, обстреливали наши полярные станции, ставили в проливах и заполярных портах минные заграждения и возвращались домой. Но реальность оказалась иной.

Первыми об этом рассказали в своих воспоминаниях знаменитые адмиралы-североморцы Иван Колышкин и Юрий Пантелеев.

В разные годы они опубликовали свои взаимодополняющие друг друга версии о неожиданной встрече советской подлодки С-101 с немецкой субмариной U-639.

Были и другие рассказы североморцев. Но они чаще всего придерживались версии Колышкина — Пантелеева, согласно которой встреча С-101 и U-693 в районе северного (безымянного) пролива, расположенного между Землей Франца-Иосифа и Северным островом Новой Земли, рассматривалась как событие случайное. Но это вряд ли соответствует истине, так как сегодня хорошо известно, что южными проливами Новоземельского архипелага (Карские ворота, Маточкин и Югорский шар) немецкие подводники для прохода в Карское море пользовались довольно редко. Документальное подтверждение этому было получено командованием СФ только в июле 1943 года, когда на мысе Желания была установлена шумопеленгаторная станция «Цефей-2», которая сразу же после включения обнаружила в проливе две немецкие подводные лодки.

Поэтому целесообразно рассмотреть встречу советской С-101 и немецкой U-634 так, как это, возможно, происходило в те далекие дни.

Подводная лодка С-101 (командир капитан-лейтенант Евгений Трофимов) 7 августа 1943 года вышла из Полярного в район новоземельского мыса Желания. Переход в район был коротким, Последовавшие затем подводные вахты, проходившие день ото дня в тусклом свете ламп, постепенно «грузили» подводников психологической и физической усталостью. Только появление в районе патрулирования айсбергов периодически нарушало усыпляющий покой подводных вахт. Но лодочные акустики и вахтенные командиры были бдительны, так как каждый понимал, что такой же подводный охотник, но только из «волчьей стаи» гросс-адмирала Денница, может искать свою добычу где-нибудь по соседству.

И ранним угрюм 28 августа бдительность «слухачей» С-101 была вознаграждена. Вахтенный гидроакустик услышал среди ледяного безмолвия нарастающее «пение» корабельных дизелей. Так Звонко могла «петь» только фашистская субмарина, идущая на максимальном ходу, тем более что в Карском море советских подлодок не было.

По сигналу «Боевая тревога» североморцы быстро разбивались по боевым постам. Очень скоро через перископ в мути снежного заряда командир С-101 разглядел низкий силуэт вражеской субмарины с характерной противосетевой «пилой» и белоснежными усами у форштевня, а затем и бочкообразную рубку, характерную для немецких подлодок.

С-101 начала сближение с врагом.

Когда до цели осталось 6 кабельтовых, из носовых торпедных аппаратов «101-й» вылетели три торпеды. А спустя минуту над морем в тишине ледяной пустыни прогремел мощный взрыв.

Громадный водяной столб, образовавшийся на месте бело-голубого силуэта вражеской субмарины, на мгновение завис в воздухе и стал медленно опадать. Неожиданно в нем заклубилась желто-коричневая вспучина, и раздался оглушительный грохот. Скорее всего, на борту «немки» сдетонировал торпедный боезапас либо взорвались снаряды в артпогребе.

Еще секунда, и вокруг снова повисла арктическая тишина, которую нарушал хорошо различимый треск ломающихся в глубине моря переборок вражеской подлодки.

С-101 поднялась в позиционное положение и пошла в точку, где еще недавно находился враг. Здесь стремительно расплывалось остро пахнущее соляром радужное пятно, в его бурлении покачивались несколько обезображенных трупов немецких подводников в прорезиненных костюмах, какие-то бумаги, деревянные обломки и личные вещи.

Североморцы подняли на борт сигнальную книгу, дневник и тужурку командира U-639 обер — лейтенанта Вальтера Вихмана, бумаги, на которых были изображены чертежи лодки, и целый спасательный круг.

Явная уверенность погибших нацистов в безопасности плавания объясняется тем, что U-639 дала в районе» хороню освоенном подводниками Кригсмарине, где, по мнению ОКМ, боевых кораблей Северного флота никогда не было.

Вполне естественно, что ни ОКМ, ни тем более обер — лейтенант Вихман не мог не знать, что еще в июле 1943 года на мыс Желания была доставлена шумопеленгаторная станция «Цефей-2». И уже в первые часы работы станции удалось обнаружить в проливе две немецкие подлодки, переговаривавшиеся между собой по звукоподводной связи.

Другой вопрос — что заставило нацистов столь неосмотрительно идти в надводном положении, среди айсбергов и куда они так торопились? Если бы кто-то из немецких подводников уцелел, то мы могли бы узнать об этом. Однако весь экипаж фашистской субмарины ушел в мир иной!

Меж тем анализ всего, что мы сегодня уже знаем о тех днях, позволяет предположить сразу несколько возможных версий.

Одна из них непосредственно касается подводной базы Кригсмарине на острове Земля Александры, который входит в состав архипелага Земли Франца-Иосифа. Вполне возможно, что именно здесь, как и в хорошо защищенных бункерах Франции и Норвегии, кто-то ждал возвращения подводников Вихмана (этой загадочной базе в нашей книге посвящен отдельный материал).

Также достоверно известно, что кроме «александровской» базы для подводников Вермахта в Арктике были созданы небольшие маневренные пункты, в составе которых обычно был сборный домик или пещера, склад с продовольствием и топливом. Подобные базы были сооружены на берегу заливов Ледяная гавань и Благополучия» а также на островах в шхерах Минина.

Правда, настоящим сюрпризом, но уже для командования Северного флота стала запись, обнаруженная в одном из документов, всплывших на месте гибели U-639, которая указала, что подводный «викинг» Вихман уже почти месяц действует в Карском море. За это время он успел поставить два минных заграждения: 1 августа — у мыса Русский Заворот (в Печорской губе), а 20 августа» по плану операции «Зеехунд», еще и в Обской губе. Но самым необычным стал совершенно очевидный факт что потопленный «серый волк» шел не в норвежские базы, а куда-то на север. На этом история последнего похода подлодки Вихмана была закончена. Но к сожалению, в конце лета 1943 года наша североморская разведка еще не знала, что одновременно с U-639 в Карское море пришла U-636, которая 4 августа выставила минное заграждение у мыса Русский Заворот, а 23 августа — минное заграждение в соседнем с Обской губой Енисейском заливе и затем тоже куда-то неожиданно и надолго исчезла.

Только 14 ноября «636-я» вновь появилась у западного входа в пролив Югорский Шар и поставила здесь минное заграждение, которое очень быстро было обнаружено и уничтожено нашими тральщиками.

Где могла находиться U-636 почти три месяца (с 22 августа по 14 ноября) — неизвестно. На базах в Киркенесе и Тронхейме в этот период ее не видели. Кроме того, надо особо отметить, что последнее минное заграждение, поставленное «636-й» у входа в горский Шар, состояло из мин, специально подготовленных для постановки в мелководных районах Карского моря» а не на больших глубинах Баренцева моря. Наиболее вероятно, что загрузиться такими минами было возможно в подскальной базе, расположенной на Земле Александры.

Неким продолжением истории с гибелью подводной лодки обер-лейтенанта Вихмана стало патрулирование в соседнем (северном) районе еще одной советской лодки — С-54 под командованием капитана 3 ранга Дмитрия Братяшко.

За время патрулирования акустики «54-й» неоднократно слышали шумы неизвестного происхождения, а верхняя вахта наблюдала силуэт неизвестного корабля, который не только передавал кому-то световые сигналы, а, чтобы привлечь к себе внимание, даже использовал корабельный прожектор If бортовые гидроакустические маяки наведения, Вероятно, это связано с тем, что этого неизвестного не смущало присутствие советской С-54, силуэт которой в снежных зарядах можно было легко принять за немецкую подлодку (по силуэту советские «эски» напоминали свою немецкую прародительницу VII серии). Но командир С-54 почему-то не стал выяснять, кто и с кем здесь, в ледяной пустыне, ищет встречи, и доложил об этой встрече только по возвращении в базу.

Сегодня можно предположить, что именно это неизвестное судно ждало прихода U-639 либо для смены личного состава на субмарине, либо для приема с нее некоего важного груза.

Кстати, подобные гидроакустические маяки после войны были найдены на фашистском танкере-снабженце «Кернтерн», который всю войну обеспечивал немецких «полярных волков». Быть может, он и был тем «незнакомцем»? Правда, в описанном выше эпизоде имеется некоторая неясность: почему С-54, видя цель, не вышла на нее в торпедную атаку, тем более что наших судов в этом районе не было?

Рассказ о злоключениях нацистских подводников в Карском море будет неполным, если мы не расскажем о судьбе еще одного «серого волка» из группы «Гриф».

Это была подводная лодка U-362 (под командованием обер-лейтенанта Людвига Франца), которую с 13 по 19 августа в 1944 года советские радиоразведчики дважды обнаруживали в районе шхер Минина, Затем судьба распорядилась так, что U-362 встретилась с тральщиком Т-116. А начиналось все так.

Двадцать седьмого августа, через день после гибели гидрографического мотобота «Норд», для осмотра предполагаемого района гибели был направлен тральщик Т-116. Были тщательно осмотрены острова Белуха, Кравкова и Рингнес, но Следов мотобота и его экипажа найти не удалось. Первого сентября, после пополнения запаса топлива на Диксоне, экипаж «116-го» продолжил поиск, в процессе которого и была обнаружена и утоплена U-362. Но все по порядку.

Через четверо суток безрезультатных поисков у шхер Минина и острова С. Кирова утром 5 сентября он пришел к островам Мона.

Неожиданно в предутренней мгле сигнальщики Т-116 обнаружили над водной поверхностью малый силуэт и легкий дымок над ним, который был определен как шноркель немецкой подводной лодки.

После атаки глубинными бомбами силуэт исчез, но Т-116 остался в этом районе, и не(напрасно, так как через 4 часа в дистанции 2 кабельтова был замечен перископ подводной лодки.

«116-й» тут же произвел 3 залпа из бомбомета, при этом взорвались 8-10 глубинных бомб. Затем на месте исчезновения перископа была дополнительно сброшена серия больших глубинных бомб. При новом прохождении примерного места) залегания немецкой подлодки Т-116 произвел 4-й залп и сбросил большую глубинную бомбу.

Последняя атака оказалась наиболее удачной, так как на поверхность моря всплыл большой воздушный пузырь и началось интенсивное выделение соляра и масла, а вскоре всплыли обломки дерева, изоляционной пробки, брезентовая сумка с документами и обломки инструментальных ящиков. На месте их появления североморцы поставили тральную веху и остались) дежурить в районе, естественно сообщив о возможном уничтожении подлодки.

Через сутки к месту возможного потопления подводной лодки пришел большой охотник БО-206, с которого в районе вехи, поставленной Т-116, была сброшена новая серия глубинных бомб.

Вскоре на поверхности воды образовалось большое озеро соляра длиной более 14 миль и шириной в 1,5 мили. Кроме того, из глубины долгое время шло интенсивное извержение воздушных пузырей.

Через неделю после потопления немецкой подлодки в район вехи прибыло спасательное судно «Бриз». «Немка» была тщательно обследована водолазами аварийно-спасательного отряда Карской военно-морской базы, которые обнаружили в прочном корпусе лодки несколько пробоин длиной до 10 метров и установили, что это была U-362.

По содержимому брезентовой сумки, всплывшей на поверхности моря с потопленной субмарины и поднятой на борт Т-116, было также установлено, что командовал этой лодкой Людвиг Франц. Кроме того, содержимое этой сумки оказалось весьма интересным, но рассказ об этом еще впереди.

Безымянный пролив между северной оконечностью Новой Земли и Землей Франца-Иосифа стал могилой не только для подводников U-639. Здесь Северный флот потерял подводный крейсер К-1, а проще — головную «катюшу». Дело в том, что сразу же после возвращения в базу с победой подлодки С-101 появился приказ наркома ВМФ(!) адмирала Николая Кузнецова, в котором в жёсткой форме указывалось, что:

…несмотря на угрозу активных действий подводных лодок, рейдеров противника в Карском море, в районе мыса Желания с 7 августа по 29 августа 1943 года действовала только одна подводная лодка С-101, с 29 августа район не обслуживался нашими подлодками, так как ПЛ Щ-402 вышла на позицию только 2 сентября. Считаю такое положение недопустимым. В районе мыса Желания необходимо держать непрерывно, пока требует обстановка, две подводные лодки.

Вполне естественно, что командующий Северным флотом вице-адмирал Арсений Головко немедленно отправил к новоземельскому проливу подводный крейсер К-1,

Корабли этого класса имели мощное пушечное вооружение и были способны вести артиллерийский бой с незваными и весьма нахальными гостями в советской Арктике. В жесткости приказа главкома и его срочном исполнении не было ничего удивительного, так как призрак «Адмирала Шеера» все еще продолжал витать в Арктике.

Но свободных боевых надводных кораблей с сильным артиллерийским вооружением у Северного флота тогда не было.

Находящиеся в строю лидер «Баку» и пять эсминцев типа «Стремительный» и «Ретивый» были постоянно заняты на обеспечении проводки атлантических конвоев в Баренцевом море. А два давно устаревших эсминца типа «Новик» можно было использовать не дальше пролива Карские Ворота, Переоборудованные же из рыболовецких судов сторожевики с 76-миллиметровыми и 45-миллиметровыми орудиями для боя с вражескими рейдерами вообще не годились.

Поэтому адмиралу Арсению Головко и командиру бригады подводных лодок, тогда еще в звании капитана 1 ранга, Ивану Колышкину осталось только одно — отправить в район подводный крейсер серии «К» {«катюша»), на борту которого было два 100-миллиметровых орудия и два 45-миллиметровых орудия, так как иного выбора просто не было. Действительно, из шести подводных крейсеров, которые СФ имел до войны в Заполярье, уцелели только два (К-1 и К-21). Выбор пал на К-1, хотя ее экипаж только заканчивал заводской ремонт.

Пятого сентября 1943 года К-1 вышла в море и направилась в район патрулирования к северному проливу Новой Земли, где она должна была действовать в соответствии с «Боевой инструкцией для подводной лодки, осуществляющей поиск боевых кораблей и рейдеров противника в северной части Карского моря».

В этой инструкции указывалось, что:

1. Главным объектом для поиска и атаки являются боевые корабли противника (классов «линкор» и «крейсер»), могущие одиночно или маневренной группой проникнуть в Карское море и действовать против наших арктических конвоев и баз. ^{8}

2. Всякую подводную лодку, встреченную в районе боевых действий и на переходах, считать неприятельской и уничтожать.

3. Учитывая, что к норду от параллели 7 6 градусов ни одного нашего корабля не будет, всякий обнаруженный корабль или даже дым считать кораблем противника и по обстановке доносить об этом немедленно. (Данный подпункт Б оригинале документа был выделен большими буквами. — Авт.)

Почти три недели прошли без происшествий и неожиданных встреч. Вероятно, поэтому и было принято решение об отзыве «катюши» на базу.

Но 29 сентября подтверждения от командира К-1 о получении приказания на возвращение в базу не поступило. И в Полярный «катюша» не вернулась, Что с ней случилось, как и почему одна из лучших подводных лодок Северного флота с прекрасно отработанным экипажем бесследно исчезла в холодных просторах Арктики, до настоящего времени выяснить не удалось.

Командир бригады подлодок контр-адмирал Иван Колышкин так высказал предположение о гибели К-1 в результате успешной торпедной атаки немецкой субмарины:

Вероятная причина: видимо, атакована немецкими подлодками, развивавшими 11 и 12 сентября активность в районе позиции К-1.

Возможно, что К-1 стала жертвой подводной лодки противника, тем более что силуэт ее отличный от немецких ПЛ, и спутать его с другими было невозможно. Необходимо в дальнейшем посылать для уничтожения ПЛ противника подлодки типа «С», так как Они по силуэту сходны с немецкими подводными лодками VII серии.

Однако достоверно известно, что подводники Кригсмарине никогда не заявляли в своих сводках о факте встречи или потоплении советской подлодки в этом районе.

Среди возможных версий о гибели К-1 была также названа непредвиденная аварийная ситуация, с которой экипаж не сумел справиться. Рассматривался также вариант возможного воздействия арктической стихии.

Однако можно предположить, что многоопытный североморский комбриг И. Колышкин был прав и К-1 действительно погибла от вражеской торпеды.

Дело в том, что если бы С-101, после успешной атаки на U-639 еще задержалась в этом районе, то она вполне могла встретить там еще одну нацистскую подлодку.

Эта оставшаяся пока безымянной германская субмарина весь день 27 августа в надводном положении шла из района пролива Маточкин Шар. на север, где в полдень на подходе к мысу Спорый Наволок была обнаружена советскими береговыми наблюдателями.

Радиомолчание «безымянная» нарушила только один раз — в начале перехода — у восточного новоземельского мыса Абросимова, а далее, идя к мысу Желания, она ни разу не выходила на связь. Представляется очевидным, что 28 августа 1943 года сразу две немецкие подлодки зачем-то спешили покинуть Карское море. Но зачем и куда? Ответов на эти вопросы пока найти не удалось. Впрочем, как не удалось разрешить и множество других арктических загадок Третьего рейха, берущих свое начало еще в годы Первой мировой войны, затем на борту дирижабля «Граф Цеппелин» и у причалов «Базис Норд» на Мурмане, в том числе и вопрос, почему подводники адмирала Денница не подтвердили встречу с К-1. Рано или поздно ответы будут найдены и загадки раскрыты!

Всем мореплавателям, когда-либо побывавшим в Арктике, хорошо известно, что в навигационном отношении районы Карского моря чрезвычайно сложены из-за постоянных туманов, изобилия песчаных отмелей и илистых наносов, которые под воздействием местных течений часто меняют свое положение. Здесь любые, даже незначительные, ошибки судоводителей порой оборачивались катастрофой для судна и его экипажа. Неудивительно, что с первых лет освоения арктических морей и Северного морского пути в России, а затем и в Советском Союзе серьезное развитие получила своеобразная школа арктического плавания,

воспитанники которой стали элитой среди капитанов и лоцманов советских морских пароходств.

Но Великая Отечественная война показала, что моряки Кригсмарине порой не менее уверенно проходили наши, даже самые сложные в навигационном отношении, арктические проливы. Пример с рейдом «Адмирала Шеера» и его уверенным заходом в порт Диксон весьма показателен. Ведь не каждый советский полярный капитан, даже при наличии подробных морских карт и включенных на берегу огней, впервые находясь в этом районе, решился бы самостоятельно зайти в акваторию порта Диксон.

Здесь также вполне уместно вспомнить о проходе «Комета» вдоль прибрежных островов— по маршруту более чем опасному и без сопровождения ледоколов!

И еще! На наших навигационных картах и в лоциях довоенного периода многие арктические районы, в которых свободно ориентировались немецкие подводники, были обозначены «белыми пятнами». На чем же базировалась такая уверенность германских командиров? Ведь секретные советские навигационные карты вряд ли могли находиться на борту «серого волка» или нацистского рейдера.

Наиболее вероятно, что первоосновы такой уверенности были заложены еще во время полета дирижабля «Граф Цеппелин» и работы довоенных арктических «научных» экспедиций. А возможно, у командиров-подводников были еще и подробные дневники или зарисовки, сделанные, допустим, «пассажирами» крейсера «Комет»,

Определенным подтверждением этого предположения может служить командирская книжка обер-лейтенанта Вихмана, поднятая на борт советской «эски» после потопления U-639. Именно этот дневник раскрыл североморцам секреты расположения немецких минных заграждений в Обской гy6e и у мыса Русский Заворот, которые были наделено «привязаны» командиром лодки к естественным ориентирам на побережье материковой тундры.

Но существует мнение, что многое о советском секторе Арктики немцам еще перед войной рассказали и показали мы сами, особенно во время перехода в Тихий океан все того же рейдера «Комет», хотя прекрасно знали, что делать этого не следует.

Вероятно, здесь не последнюю роль сыграли советские средства массовой информации, которые в то время активно пропагандировали, что СССР и Германия — "братья на век".

Поэтому представляется вполне естественным, что во время плавания «Комета» по Севморпути его так называемые пассажиры сделали множество кино- и фотосъемок берегов и проливов, ранее совершенно недоступных для иностранцев. Кроме того, есть версия, что старший помощник командира «Комета» корветтен-капитен Йозеф Хюшенбет (Доктор Apгyc) обладал феноменальной, почти фотографической памятью. Имея свободный допуск на ходовой мостик и стоя за спиной у советских лоцманов, старпом рейдера запоминал наиболее сложные районы плавания и позже восстанавливал их в каюте на собственной карте.

Не приходится исключать и возможность передачи некоторых наших морских карт районов Севморпути в те дни, когда мы были союзниками с Германией и совместно решали вопросы о проводке немецких вспомогательных крейсеров в Тихий океан через арктические моря. Например, сегодня доподлинно известно, что 26 августа 1940 года при встрече «Комета» с ледоколом "И. Сталин" в море Лаптевых советский ледовый капитан Михаил Белоусов передал капитену цур зее Эйссену грифованную морскую карту № 2637 и поправки к ней. Безусловно, нет никаких сомнений в том, что советский ледовый капитан вряд ли взял на себя смелость передать такую карту без указания свыше!

Вполне возможно, что некоторые морские карты и лоции могли быть захвачены немцами на транспортах конвоя PQ-17, брошенных экипажами, найдены в шлюпках советских моряков, спасшихся с «Академика Шокальского» и «Норда», а также взяты у полярников станции на мысе Стерлегова.

В любом случае нет сомнения, что у командиров германских субмарин все же были некие точные источники информации о навигационной и ледовой обстановке в различных районах Карского моря.

Это же подтверждается тем, что у нас нет информации о хотя бы об одной навигационной аварии немецких подлодок в Карском море (кроме сведений о нескольких повреждениях перископов о лед, например U-935 в сентябре 1944 года у мыса Челюскина), В то же время хорошо известны примеры таких аварий с советскими судами, например гибель ледокольного парохода «Садко» осенью 1941 года.

А уверенность командира подводной лодки U-534, которая в мае 1945 года должна была пройти к архипелагу Северная Земля? Вряд ли он шел в море Лаптевых наудачу не имея абсолютно точных карт своего маршрута! Но более подробно об этом походе мы еще расскажем.

Сегодня почти парадоксальным представляется то, что в соответствующих органах СССР почему-то так и не задумались о причинах отличного знания навигационной обстановки на трассе

Севморпути как командиром рейдера «Адмирал Шеер», так и командирами «серых волков». А ведь во время войны это был весьма интересный и принципиальный вопрос

В заголовке этого рассказа мы написали: "…и мечты Третьего рейха о ракетных ударах по Америке». Мы считаем, что эти мечты были непосредственно связаны с тайной базой нацистов на архипелаге Северная Земля, к которой примерно с конца 50-х годов у историков постоянно возникал особый интерес." По воспоминаниям североморских ветеранов-гидрографов, эта тайная немецкая база была случайно обнаружена летом 1959 года. Но какие задачи она выполняла, пока неизвестно, так как нашедшие ее советские ученые не оставили о ней письменных воспоминаний. Если они видели сооружения стандартной метеорологической базы нацистов, то сегодня, зная, как выглядела метеобаза Кригсмарине № 24 (на острове Земля Александры), и используя сохранившиеся рассказы очевидцев, можно попытаться ее представить.

Скорее всего, основной пункт этой базы был сооружен на берету пролива Шокальского (допустим — на мысе Песчаный острова Большевик. А выносной наблюдательный пункт — на мысе Неупокоев, находящийся на юго-западной оконечности того же острова. Подобный выбор для наблюдения представляется идеальным, так как в любую погоду (даже при частой повторяемости туманов у острова Малый Таймыр) можно отлично видеть как акваторию подхода к проливам Вилькицкого и Шокальского с запада, так и восточные подходы к этим проливам.

Кстати, косвенно подобное предположение подкрепляет следующий факт. У разведчиков Абвера была прекрасная возможность изучить и оценить оперативное значение данного района хотя бы благодаря тому, что во время полета все того же дирижабля «Граф Цеппелин» немецкие воздухоплаватели не только визуально открыли, что между островами Октябрьской Революции и Большевик находится не залив (!) Шокальского, а широкий пропив, но еще и подробно запечатлели его на кино- и фотопленку.

В 1983 году советские полярники на мысах Неупокоева и Песчаный обнаружили различные сооружения явно не советской постройки. Кроме того, в этом же районе на островах Капля (рядом с островом Пионер) и Долгий (архипелаг Седова) были обнаружены какие-то странные металлические трубообразные ангары, вроде бы предназначенные для хранения или сборки крупногабаритных длинномерных изделий.

Но исследование этих объектов ограничилось простым любительским фотографированием. Естественно, что поиск на архипелаге иных, возможно, еще более интересных сооружений не проводился. А стоило бы, так как нам кажется, что именно эта база может быть связана с планами использовании нацистами дальнобойных ракет, информацию о которых даже в наши дни можно считать «крайне умеренной».

Чтобы подкрепить наше предположение конкретными фактами, обратимся к воспоминаниям руководителя работ по созданию жидкостных германских ракет генерала Вальтера Дорнбергера, которые изложены в его книге «Кто создал Фау-2?».

Именно эта книга впервые натолкнула нас на мысль, что нацисты намеревались использовать архипелаг Северная Земля как стартовую площадку для стрельбы баллистическими ракетами по территории США. Поэтому вполне возможно предположить, что на архипелаге и сегодня имеются остатки более интересных сооружений, чем те, что попали в фотообъективы наших полярников в 1983 году.

Определенные подтверждения этому мы опять находим в истории немецкого ракетостроения, которое, как известно, началось еще в 1932 году на специально созданной экспериментальной станции в Кюммерсдорфе (примерно в 30 километрах от Берлина). Но вскоре эта станция стала тесной для двух ракетных групп, работавших здесь в двух различных направлениях. Поэтому в 1936 году группа Дорнбергера и его помощника Вальтера фон Брауна — создателей (по нынешней классификации) баллистических ракет — была переведена на базу, размещенную на балтийском острове Узедом, у рыбацкого поселка Пенемюнде.

Первым образцом дальнобойного оружия рейха стала ракета V-2 (она же Фау-2 и А-4). Однако, когда эта ракета была подготовлена к серийному производству, появилось решение создать новую дальнобойную ракету, которая в качестве разгонной ступени имела бы ту же А-4. Так появился проект создания ракеты А.9/АЛ0, которая была способна нести 1000-Килограмовуго боеголовку на расстояние 4500 км. Но эффективному и своевременному исполнению этого замысла изначально помешал слабый интерес к таким ракетам Адольфа Гитлера.

Только в 1940 году, когда Люфтваффе во время налетов на Британские острова понесло огромнейшие потери, рейхсканцлер Германии изменил свое отношение к новому оружию. И все лее прошло еще слишком много времени, пока работы Дорнбергера получили высший статус приоритета в программе вооружения Третьего рейха. Лишь 6 июня 1943 года фюрер впервые всерьез задумался над грандиозными возможностями нового оружия, способного произвести самый настоящий переворот в войне, И даже заявил, что:

Если бы такие ракеты были у нас в 1939 году, война уже давно бы закончилась… Европа и весь мир станут чересчур малыми для них. При наличии такого оружия нашим противникам не Судет смысла вести войны.

Но и союзники по антигитлеровской коалиции тоже не дремали.

В конце 1943 — начале 1944 года английские и американские самолеты нанесли массированные бомбовые удары по ракетным базам рейха, и в первую очередь по Пенемюнде. Эти бомбардировки вынудили нацистов вместо ускорения работ над новыми типами ракет заняться строительством запущенных укрытий для запуска старых типов ракет. Такие укрытия были сооружены в меловой шахте вблизи городка Ваттон и в специально отлитой из бетона сфере у городка Визерн (оба объекта в Северной Франции), а также на новом полигоне для Фау-2 — у польского города Близне.

Не удивительно, что свой первый полет на высоту 90 км новая ракета А.9/А10 совершила лишь в январе 1945 года, когда война уже подошла к германской границе,

Здесь хотелось бы особо указать, что одновременно с ракетами берегового базирования оружейники Третьего рейха разрабатывали идеи по созданию морских стартовых площадок. Вот как рассказывает об этом Дорнбергер:

Осенью 1943 года ко мне пожаловал Лафференц. Он сообщил мне, что современная подводная лодка способна буксировать в подводном положении три сигарообразных контейнера длиной до 30 метров. Его интересовало можно ли производить запуск наших ракет с плавучих платформ и бомбардировать шли крупные военные объекты недалеко от моря.

Разработка этой идеи фактически базировалась на испытаниях, проведенных еще летом 1942 года, когда группа Дорнбергера выполнила несколько экспериментальных запусков малых дымовых ракет «Небельверфер» со стартового «стола» подводной лодки. Более того, был даже проведен эксперимент, при котором из подводного положения субмарина произвела залп сразу 20 ракетами.

Но ни Гитлер, ни гросс-адмирал Редер тогда этот проект не поддержали.

Лишь в конце 1944 года группе Дорнбергера было приказано срочно возобновить работы над созданием передвижных стартовых «столов», что было связано со строительством серийных подводных лодок типа XXI, способных буксировать в подводном положении три специальных ракетных контейнера. Этим проектом предусматривалось, что с приходом подлодки на боевую позицию эти контейнеры приводились в вертикальное положение, ракеты заправлялись топливом и готовились к запуску. В декабре 1944 года группа Дорнбергера приступила к окончательной проработке проекта морских запусков ракет, но до конца войны удалось построить лишь один такой контейнер-"поплавок".

Все вышеизложенное — исторически достоверно и показывает, что на основании сделанных разработок идея создания немецкой тайной ракетной базы на Северной Земле, откуда ракеты были бы способны через Северный полюс поражать объекты на территории США, представляется вполне реальной. В этом проекте могло быть далее предусмотрено то, что если к этому времени Советский Союз еще не будет побежден, то ракетная база на Северной Земле может быть использована для нанесения ударов по советским объектам, расположенным на Среднесибирском плоскогорье.

Получается, что в своем стремлении контролировать Севморпуть нацисты исходили не только из ближайших планов, связанных с переходом рейдеров на Тихий океан и спасением застрявших там транспортных судов, но и из долговременных перспектив будущей войны с США, Поэтому если на Северной Земле xopoшo поискать, то можно найти нечто весьма интересное, имеющее непосредственное отношение к ракетной программе Третьего рейха.

Впрочем, документы об этих грандиозных планах, имеются также в советских закрытых архивах, не говоря уже об архивах Германии, Может быть, в Германии они далее давно рассекречены. Приходи, читай, анализируй, сопоставляй и отправляйся в Арктику, где пока еще остались следы пребывания нацистов.

Казалось бы, как все просто, логично и вполне выполнимо.

Ну, предположим, в советское время это было явно не в интересах большой политики, ведь по существу немцы пришли в советский сектор Арктики не без нашего согласия и участия.

Далее, в хаосе перестройки, вообще было не до того. Ну а сейчас, в условиях новой России, что мешает все расставить на свои места? И кроме того, вспомнить, что не одни военные моряки ракетостроители Третьего рейха проявляли серьезный интерес к нашей Арктике и что уже сейчас у них есть не то партнеры, не то конкуренты.