ПЛАТОН

…стремление обратно, в истинное обиталище души…

Наутро София проснулась, словно ее разбудили. Посмотрела на часы. Только начало шестого, а сна ни в одном глазу. Девочка села в кровати.

Почему она лежит одетая? И тут вспомнилось вчерашнее. Подставив скамеечку для ног, София заглянула на верхнюю полку шкафа. Совершенно верно — видеокассета там. Значит, это был не сон. Во всяком случае, частично.

Неужели она действительно видела Платона и Сократа? Нет, об этом лучше не думать. Может, мама права, когда говорит, что в последнее время с Софией творится что-то странное.

Как бы то ни было, заснуть не удастся. Может, сходить в Тайник? Вдруг собака принесла новое письмо…

Девочка прокралась вниз по лестнице и, надев кроссовки, вышла в сад.

Там было изумительно светло и покойно. В прозрачном воздухе щебетали пташки, их заливистое пение едва не рассмешило Софию. В траве хрусталиками переливались капли утренней росы.

София в очередной раз поразилась тому, какое невероятное чудо этот мир.

В бывшей живой изгороди тоже было довольно сыро. Письма от философа София не нашла, но все равно вытерла толстый корень и села.

Она вспомнила задания, которые ей дал видео-Платон. В первом шла речь о том, как кондитеру испечь 50 совершенно одинаковых пирожных.

София всерьез задумалась: она посчитала бы такое подвигом. Когда мама в кои-то веки делала целый противень берлинского печенья, все пирожные получались разные. Конечно, она не пекарь, и иногда у нее вообще не выходило ничего хорошего. Но и покупные пирожные не бывали абсолютно одинаковыми. Каждое из них творилось кондитером заново.

И тут на лице Софии проступила хитрая улыбка: девочка вспомнила, как однажды, пока их с папой не было дома, мама испекла рождественские пряники. Вернувшись из города, они обнаружили на кухонном столе множество пряничных человечков. Они не были тютелька в тютельку одинаковые и все же явно приходились друг другу родней. Почему, спрашивается? Да потому, что мама выдавливала их из теста одной и той же формочкой.

София осталась довольна своими рассуждениями о пряниках и посчитала, что справилась с первым заданием. Если кондитер изготавливает 50 совершенно одинаковых пирожных, значит, он делает их одной формочкой. С этим покончено!

Затем видео-Платон, посмотрев в объектив скрытой камеры, спросил, почему все лошади похожи. Но двух одинаковых лошадей не бывает, хотела бы возразить ему София, как не бывает двух одинаковых людей.

Она уже готова была бросить задание, однако припомнила свои рассуждения про пряники. Пряники тоже не были абсолютно одинаковые: какой-то мог выйти толще, какой-то — вообще раскрошиться. Тем не менее любому человеку было ясно, что в некотором смысле пряники одинаковые.

Возможно, Платон хотел спросить, почему лошадь — лошадь, а не что-то среднее между лошадью и свиньей. Ведь, хотя некоторые лошади бывают бурые, как медведи, а другие — белые, как овцы, у всех них есть нечто общее. София, скажем, еще не встречала лошади о шести или о восьми ногах.

Но вряд ли Платон имел в виду, что лошади похожи, поскольку изготовлены по одной форме.

Следующий вопрос Платона был очень серьезный и сложный. Есть ли у человека бессмертная душа? На такой вопрос София затруднялась ответить. Она знала лишь, что тело умершего либо сжигают, либо хоронят в земле, так что у тела явно никакого будущего нет. Если признать, что человек наделен бессмертной душой, одновременно надо признать, что он состоит из двух разных частей: тела, которое по прошествии скольких-то лет изнашивается… и души, которая существует более или менее независимо от тела. Бабушка однажды сказала, что, как ей кажется, стареет лишь тело, — внутри она по-прежнему чувствовала себя молоденькой девушкой.

Мысль о девушке привела Софию к следующему вопросу: одинаково ли разумны мужчины и женщины? Честно говоря, она не была в этом уверена. Впрочем, смотря что Платон имел в виду под «разумностью»…

София тут же вспомнила рассказ философа о Сократе. Сократ утверждал, что философские истины доступны каждому человеку, если только он пораскинет умом. Кроме того, по Сократу, раб обладает не меньшим разумом для решения философских проблем, чем аристократ. София была убеждена, что Сократ объявил бы одинаково разумными также мужчину и женщину.

Ее размышления прервал треск: через кусты кто-то продирался, пыхтя и фырча, как паровая машина. В следующее мгновенье в Тайник пролез желтый пес с большим конвертом в зубах.

— Гермес! — обрадовалась София. — Вот спасибо!

Пес положил конверт Софии на колени, и она принялась гладить его по загривку.

— Умница, Гермес, умница, — похвалила она.

Пес улегся на землю и с удовольствием отдался Софииным ласкам. Впрочем, чуть погодя он вскочил и полез обратно — тем же путем, что и пришел. София с желтым конвертом в руке поспешила следом. Проскользнув сквозь плотные заросли, она быстро оказалась за пределами сада.

Гермес направился к опушке леса, София на расстоянии нескольких метров трусила за ним. Раз-другой собака обернулась и зарычала, но Софии не хотелось сдаваться. Она была настроена отыскать философа — даже если придется бежать до самых Афин.

Пес прибавил ходу и скоро свернул на лесную тропинку. София тоже ускорила бег, но через несколько минут Гермес остановился и облаял ее, как настоящий сторожевой пес. София не отступила, напротив, у нее появилась возможность сократить разрыв.

Гермес припустил по тропинке во весь дух, и в конце концов девочка вынуждена была признать, что не может тягаться с ним. Она долго стояла на одном месте, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Вот стихли и они.

София села на пенек у края вырубки. Обнаружив, что все еще сжимает в руке желтый конверт, она вскрыла его, извлекла несколько новых страниц и стала читать.

Спасибо за прошлый раз[13], София. Как ты понимаешь, я имею в виду нашу встречу в Афинах. Теперь я по крайней мере официально представился тебе. С Платоном я тебя тоже познакомил, так что можно сразу приступать к делу.

Когда Сократа вынудили осушить чашу с ядом, Платону (427-347 до н. э.) исполнилось 29 лет. Он долгое время был учеником Сократа, а потому внимательно следил за возбужденным против него судебным делом. То, что Афины приговорили к смерти своего старейшего гражданина, не просто произвело на Платона неизгладимое впечатление, но определило направление всей его философской деятельности.

Смерть Сократа продемонстрировала Платону огромный разрыв между фактическим состоянием общества и справедливым, или идеальным, государством. Первым поступком Платона как самостоятельного философа было обнародование речей, произнесенных Сократом в свою защиту перед большим судом присяжных.

Ты, конечно, помнишь, что сам Сократ не оставил после себя сочинений. У многих же досократиков труды были, однако большая часть этих письменных источников оказалась утраченной для последующих эпох. Что касается Платона, главные из его трудов сохранились. (Помимо «Апологии Сократа», в которой он излагает Сократовы речи на суде, до нас дошли его письма и целых 35 философских диалогов.) Эти произведения сохранились благодаря философской школе, основанной Платоном близ Афин. Располагалась она в роще, носившей имя героя греческих мифов Академа, а потому получила название Академии. (С тех пор во всем мире было учреждено несколько тысяч различных «академий». Между прочим, у нас до сих пор в ходу выражения «академик», «академический год», «академическая успеваемость»!)

В платоновской Академии преподавали философию, математику и гимнастику. Возможно, слово «преподавание» не совсем подходит к данному случаю. В этой Академии, как и у Сократа, преобладала живая беседа. Не случайно Платон избирает для своих сочинений форму диалога.

Во вступлении к философскому курсу я говорил, что нередко бывает полезно поставить вопрос о предмете исканий того или иного философа. Вот я и спрашиваю: изучением чего занимался Платон?

Совсем коротко можно сказать, что Платона интересовала связь между вечным и неизменным, с одной стороны, и «текучим», подвижным, изменяемым — с другой. (Иными словами, в точности то же, что досократиков!)

Мы также упоминали, что софисты и Сократ, уйдя от натурфилософских проблем, уделяли больше внимания человеку и обществу. Это верно, но, помимо всего прочего, и софистов, и Сократа тоже отчасти интересовала связь между вечным и неизменным, с одной стороны, и тем, что «течет», с другой. Более того, они занимались этой проблемой в свете человеческой морали и общественных идеалов, или добродетелей. Грубо говоря, софисты считали: решение вопроса о том, что справедливо, а что несправедливо, меняется от полиса к полису и от поколения к поколению. Таким образом, вопрос о справедливости и несправедливости относится к изменяющимся, «текучим». Сократ не был согласен с софистами. По его мнению, существует ряд вечных, не подверженных влиянию времени правил о том, что хорошо, а что плохо. Каждый человек может дойти до этих неизменных норм с помощью разума, поскольку человеческий разум как раз относится к вещам вечным и неизменным.

Ты следишь за моей мыслью, София? Тогда переходим к Платону. Его интересует вечное и неизменное как в природе, так и в морали и общественной жизни. Да, для Платона это одно и то же. Он пытается познать свое — вечное и неизменное — «бытие». Собственно говоря, в этом и заключается предназначение философов. Они существуют вовсе не для того, чтобы выбирать самую красивую девушку года или самые дешевые помидоры этой недели. (Поэтому философы не всегда пользуются популярностью!) Они закрывают глаза на подобные эфемерные, «сиюминутные» вещи, стараясь привлечь внимание к тому, что «вечно истинно», «вечно прекрасно» и «вечно справедливо».

Итак, мы по крайней мере в общих чертах обрисовали себе предмет философских исканий Платона. Теперь рассмотрим отдельные его детали. Попытаемся вникнуть в удивительное мировоззрение, наложившее отпечаток на всю последующую европейскую философию.

И Эмпедокл, и Демокрит указывали на то, что все явления бытия «текучи», хотя должны существовать и некие другие феномены — никогда не изменяющиеся первоначала («четыре корня» или «атомы»). Платон согласен с такой постановкой вопроса, но совершенно иначе подходит к его разрешению.

По Платону, в природе «течет» все, что мы воспринимаем и ощущаем, иными словами, не поддающихся разложению «первовеществ» не существует. Абсолютно все относящееся к «чувственному миру» сделано из материала, который подвержен воздействию времени. При этом все создано по определенной «форме», по вечному и неизменному образцу.

Ясно? Хорошо, зайдем с другого конца…

Почему все лошади похожи, София? Возможно, ты так не считаешь, однако у всех лошадей есть нечто общее, нечто, помогающее нам безошибочно отличать лошадь от других животных. Естественно, отдельная лошадь «течет», то есть она может быть хромой или старой, со временем она начинает болеть и умирает. Однако сама «форма» лошади вечна и неизменна.

Для Платона вечно и неизменно отнюдь не физическое «первоначало», а некие духовные или абстрактные формы, образцы, по которым создаются все предметы и явления.

Уточняю: досократики предложили правдоподобное объяснение природных изменений, не предусматривавшее того, чтобы вещи по-настоящему «менялись». Они утверждали, что в круговороте природы существуют некие вечные, постоянные мельчайшие частицы, которые не поддаются разрушению. «Конечно, София! Так оно и есть!» — говорю я. Но у досократиков не было приемлемого объяснения того, как эти мельчайшие частицы, некогда бывшие «кирпичиками», составлявшими лошадь, по прошествии четырех-пяти веков могут вдруг опять слепиться вместе и воссоздать лошадь… или слона… или, скажем, крокодила! Платон подчеркивал, что из Демокритовых атомов никогда не получается «кроколон» или «слонодил». Эта мысль и дала толчок его философским размышлениям.

Если ты уже поняла, к чему я клоню, можешь пропустить следующий абзац. На всякий случай привожу еще пример: ты берешь часть конструктора «Лего» и строишь из него лошадь. Потом разбираешь ее и кладешь детали в коробку. Тебе не приходится рассчитывать, что, потряся коробку с конструктором, ты получишь целую лошадь. Разве детали могут сами по себе соединиться в новую лошадь? Нет, София, построить лошадь можешь только ты… и только потому, что у тебя в голове есть представление о внешнем виде лошади. Таким образом, лошадь из конструктора создается по образу, который неизменен от одной лошади к другой.

Удалось ли тебе справиться с заданием про 50 одинаковых пирожных? Давай исходить из того, что ты свалилась на землю с луны и никогда в жизни не видела кондитерской. И вот ты заглядываешь в довольно соблазнительную кондитерскую и видишь 50 разложенных на столе одинаковых пряничных человечков. Полагаю, ты бы почесала в затылке и стала соображать, как они могли получиться одинаковыми. Впрочем, у одного из них, скажем, не хватает руки, у другого отвалилась голова, а у третьего вырос огромный живот. По зрелом размышлении ты, однако, склонишься к выводу, что все пряники имеют, так сказать, общий знаменатель. Хотя ни один из них не идеален, у них явно должно быть общее происхождение. Ты поймешь, что все пряники сделаны одной и той же формой. Более того, София: тебя охватит сильнейшее желание увидеть эту форму. Ведь ясно, что сама форма должна быть несравненно более совершенной — я бы сказал, более красивой, — чем любое из ее менее казистых подобий.

Если ты справилась с заданием самостоятельно, значит, ты решила одну из философских проблем точно так же, как Платон. Подобно большинству философов, он «свалился с луны». (И устроился сверху кроличьего меха, на самом кончике шерстинки.) Его заинтересовало, почему все явления природы схожи друг с другом, и он пришел к выводу, что это объясняется существованием ограниченного числа форм, лежащих за всем или в основе всего сущего. Эти формы Платон называет идеями. За всеми лошадьми, свиньями и людьми находится «идея лошади», «идея свиньи» и «идея человека». (К примеру, в вышеупомянутой кондитерской могут делать пряничных человечков, пряничных свиней и пряничных лошадей, ведь в любой порядочной пекарне есть не одна, а несколько форм. Однако на каждый вид пряников приходится одна-единственная форма.)

Вывод: согласно Платону, за «чувственным миром» должна стоять особая действительность. Такую действительность он называет миром идей. Здесь находятся вечные и неизменные «первообразы» (образцы) всех явлений, с которыми мы сталкиваемся в природе. Это примечательное мировоззрение известно как платоновская теория идей.

Надеюсь, София, ты поняла все, что я рассказывал. Но ты вправе спросить: неужели Платон всерьез утверждал такое? Неужели он действительно считал возможным существование подобных форм в некоем ином мире?

Нет, Платон не утверждал этого на протяжении всей своей жизни, однако в некоторых его диалогах звучат именно такие мысли. Попытаемся проследить за ходом его рассуждений.

Как уже говорилось, философ стремится к постижению вечного и неизменного. Вряд ли, например, был бы толк от философского труда о жизни конкретного мыльного пузыря. Во-первых, сомнительно, чтобы можно было успеть досконально изучить его, прежде чем он исчезнет. Во-вторых, философское сочинение по поводу предмета, которого никто не видел и который просуществовал каких-нибудь пять секунд, скорее всего, пользовалось бы весьма ограниченным спросом.

Согласно Платону, все окружающее нас в действительности — собственно говоря, все, что мы воспринимаем чувствами, — можно сравнить с мыльным пузырем, поскольку ничто из существующего в чувственном мире не бывает долговечным. Как тебе прекрасно известно, все люди и животные рано или поздно разрушаются и умирают. Даже мраморная глыба постепенно изменяется и в конце концов разламывается. (Акрополь лежит в руинах, София! «Возмутительно!» — можешь сказать ты. Тем не менее это так.) Платон проводит мысль о том, что мы не в состоянии получить точное знание про вещи, подвергающиеся непрестанному изменению. Обо всем, что относится к чувственному миру (и что мы, следовательно, можем воспринять чувствами), у нас есть лишь неточные представления, или мнения. Истинное знание мы получаем лишь о том, что постигается разумом.

Сейчас, София, я разъясню мысль Платона. Отдельно взятый пряничный человечек может быть настолько деформирован, пока подходит и выпекается, что трудно бывает получить о нем точное представление. Однако, посмотрев штук двадцать-тридцать таких пряников, каждый из которых отличается большим или меньшим совершенством, я смогу достаточно уверенно судить о формочке, с помощью которой их вырезали из теста. И я приму этот образ, даже если никогда не видел самой формочки. Собственно говоря, вряд ли, увидев ее, я получу более точное представление, поскольку нам ни в коем случае нельзя полагаться на свои чувства. Ведь даже зрение у разных людей разное. Зато мы вполне можем полагаться на то, что подсказывает нам разум, потому что он у всех одинаковый.

Если ты сидишь в классе с еще тридцатью учениками и учитель спросит вас, какой цвет радуги самый красивый, он наверняка получит самые разные ответы. Но если он спросит, сколько будет трижды восемь, весь класс обязан прийти к одному результату. В этом случае решающее слово принадлежит разуму, а разум (или ум) в некотором смысле противоположен мнению и ощущению. Можно сказать, что ум вечен и универсален именно постольку, поскольку высказывается лишь о вечных и универсальных отношениях.

Платон много занимался математикой. Ведь математические соотношения остаются неизменными, почему мы и можем получить о них точное знание. Однако теперь нам нужен пример. Представь себе, что ты нашла в лесу шишку. Предположим, тебе кажется, что она круглая, а Йорунн утверждает, что она с одной стороны примята. (Вы начинаете спорить об этом!) Но у вас не может быть истинного знания о том, что воспринимается глазами. Зато вы можете спокойно утверждать, что в окружности 360°. В этом случае вы будете говорить об идеальной окружности, которой, возможно, не существует в природе, но которую вы совершенно отчетливо видите мысленным взором. (Речь, таким образом, идет о скрытой форме, по которой сделан пряник, а не о конкретном пряничном человечке, лежащем на кухонном столе.)

Подвожу краткий итог. 0 том, что воспринимается ощущениями, мы можем иметь неточное представление. Истинное знание можно иметь лишь о том, что постигается умом. Сумма углов треугольника всегда будет равняться 180°. Так же и «идеальная» лошадь всегда будет стоять на четырех ногах, даже если все лошади в чувственном мире охромеют.

Итак, Платон считал действительность разделенной надвое.

С одной стороны, это чувственный мир, знания о котором могут быть лишь приблизительными и несовершенными, поскольку мы познаём его своими пятью — приблизительными и несовершенными — органами чувств. В чувственном мире «все течет» и, следовательно, ничто не долговечно. Здесь ничто не существует, все вещи только появляются и исчезают.

Вторую же половину действительности составляет мир идей, о котором мы можем иметь истинное знание благодаря уму. Иными словами, этот мир идей непознаваем с помощью ощущений. Зато идеи (или формы) вечны и неизменны.

Согласно Платону, человек тоже как бы поделен надвое. У нас есть тело, которое «течет». Оно накрепко связано с чувственным миром, и его ожидает та же судьба, что и все прочие вещи (например, мыльный пузырь). Все наши ощущения связаны с телом и, следовательно, ненадежны. Однако у нас есть также бессмертная душа, где обитает ум. Благодаря своей нематериальности душа и способна заглядывать в мир идей.

Фактически это самое главное. Но есть кое-что еще, София. Повторяю: ЕСТЬ КОЕ-ЧТО ЕЩЕ!

По утверждению Платона, душа начала свое существование прежде, чем поселилась в теле. В свое время она жила в мире идей. (Лежала на верхней полке шкафа вместе с формочками для пряников.) Однако стоило душе очутиться в человеческом теле, как она забыла все совершенные идеи. И тут начинает происходить нечто фантастическое. По мере того как человек знакомится с формами действительности, в его душе пробуждается слабое воспоминание. Скажем, человек видит лошадь — но лошадь несовершенную (того же пряничного конька!). Этого оказывается достаточно, чтобы в душе возникло слабое воспоминание о совершенной лошади, которую душа некогда видела в мире идей. Одновременно пробуждается и стремление души назад, в привычное для нее обиталище. По Платону, это стремление называется эрос, что значит «любовь». Итак, душа тоскует, испытывает «любовное томление» по родине. С этого времени тело и все относящееся к ощущениям воспринимаются ею как нечто несовершенное и несущественное. Душа хочет унестись на крыльях любви «домой», в мир идей. Ей хочется высвободиться из «телесного узилища».

Однако следует подчеркнуть, что это описание Платона относится к идеальной жизни. Отнюдь не все люди отпускают свою душу на волю, давая ей возможность предпринять путешествие назад, в мир идей. Большинство предпочитает держаться за «отражения идей» в чувственном мире. Они видят одну лошадь, другую, третью… Но не видят той, несовершенным подобием которой являются все лошади. (Они врываются в кухню, чтобы наброситься на пряники, даже не задаваясь вопросом о том, откуда они взялись.) Платон рассказывает о пути философов. Его философию можно считать описанием философской действительности.

При виде тени ты, София, подумаешь о предмете, который отбрасывает эту тень. Ты видишь тень животного. Может быть, это лошадь, думаешь ты… но ты не уверена. Тогда ты оборачиваешься и видишь настоящую лошадь, которая, конечно же, выглядит гораздо красивее, гораздо четче по своим очертаниям, чем переменчивая «лошадиная тень», «образ лошади». СОГЛАСНО ПЛАТОНУ, ВСЕ ЯВЛЕНИЯ БЫТИЯ СУТЬ ЛИШЬ ТЕНИ ВЕЧНЫХ ПЕРВООБРАЗОВ, ИЛИ ИДЕЙ. Однако подавляющее большинство удовлетворяется жизнью среди теней. Люди не думают о том, что отбрасывает эти тени. Они считают тени единственно сущими, — а потому не воспринимают их как тени. При этом они забывают и о бессмертии своей души.

Платон приводит для иллюстрации один миф, известный как миф о пещере. Я перескажу его своими словами.

Представь себе несколько человек, которые живут в подземной пещере. Они сидят связанные по рукам и ногам, спиной к входу, поэтому лица их обращены к противоположной стороне пещеры. Сзади возвышается стена, а за этой стеной есть еще несколько человекообразных существ, которые проносят над краем стены всякие изображения. Поскольку позади горит костер, фигуры отбрасывают на противоположную стену дрожащие тени, и обитателям пещеры виден лишь этот «теневой театр». Они сидят в такой позе с самого рождения, а потому убеждены, что на свете нет ничего, кроме теней.

Теперь вообрази, что один из пещерных жителей сумел вырваться из подземелья. Еще раньше он задался вопросом, откуда берутся тени. В конце концов ему удалось освободиться от пут. Как ты думаешь, что происходят, когда он поворачивается к фигурам у себя за спиной? Прежде всего, его, естественно, ослепляет яркий свет. Не только свет, но и сами четкие изображения предметов — ведь до сих пор он видел только их тени. Если бы он сумел перелезть через стену, а потом, проскользнув мимо костра, выбраться из пещеры на поверхность, его должно было бы ослепить еще больше. Но, протерев глаза, он бы, несомненно, поразился красоте окружающего мира. Он впервые увидел бы краски и четкие очертания предметов, увидел бы настоящих животных и настоящие цветы, пещерные изображения которых были лишь жалкими их подобиями. Однако он и теперь спрашивает себя: откуда взялись все эти животные и растения? И тут он видит на небе солнце и понимает, что в реальной действительности именно оно дает жизнь цветам и животным, как костер в пещере давал ему возможность видеть тени.

Итак, счастливый обитатель пещеры очутился на поверхности и радуется обретенной свободе. Но вот он вспоминает про тех, кто продолжает томиться внизу, — и возвращается в пещеру. Оказавшись там, он пытается убедить остальных, что тени на стене не более чем колеблющиеся подобия реальных предметов. Но ему никто не верит. Все тычут пальцами в стену пещеры и говорят, что видимое на ней и есть единственная реальность. В конце концов его убивают.

В этом мифе Платон изображает путь философа от неясных представлений к подлинным идеям, стоящим за всеми явлениями действительности. Конечно, у него в мыслях был и Сократ, которого «обитатели пещеры» убили, потому что он критиковал их неверные представления, пытался указать путь к истинному знанию. Таким образом, в мифе про пещеру идет речь и о мужестве философа, о его готовности взять на себя роль наставника.

Платон хочет сказать, что тьма пещеры соотносится с действительностью за ее пределами, как формы этой действительности соотносятся с миром идей. Не то чтобы бытие, согласно Платону, мрачно и скучно, и все же оно мрачно и скучно по сравнению с ясностью идей. Портрет красивой девушки тоже нельзя назвать мрачным и скучным, скорее наоборот. Тем не менее он всего-навсего портрет.

Миф о пещере мы находим в платоновском диалоге «Государство». Здесь же Платон изображает «идеальное», то есть образцовое, так называемое «утопическое», государство. Очень вкратце основную мысль Платона можно сформулировать следующим образом: по его мнению, государством должны управлять философы. В своем объяснении, почему он так считает, Платон отталкивается от строения человеческого тела.

Согласно Платону, тело индивидуума подразделяется на три части, а именно: на голову, грудь и брюшную полость. Каждой из этих частей соответствуют определенные свойства души. К голове относится разум, к груди — воля, а к брюшной полости — желание, или вожделение. Каждому из трех душевных качеств соответствует и один идеал, или одна «добродетель». Разум призван тянуться к мудрости, воля должна проявлять мужество, а вожделение следует обуздывать, чтобы человек выказывал умеренность. Только когда эти три части действуют слаженно, как единое целое, получается гармоничный, или «правильный», человек. В школе следует прежде всего учить детей обуздывать вожделение, затем — развивать у них мужество. А уж под конец нужно привести ум к мудрости.

Платон придумывает государство, построенное точно так же, как человек, — с тем же трехчастным делением. Если у тела есть «голова», «грудь» и «брюшная полость», то у государства есть правители, стражи (или воины) и работники (в частности, земледельцы). Совершенно очевидно, что Платон берет за образец достижения греческой врачебной науки. Как здоровый и гармоничный человек проявляет уравновешенность и умеренность, так и в «справедливом» государстве каждый человек знает свое место в едином целом.

Подобно другим философским разделам у Платона, его философия государства проникнута рационализмом. Решающее значение для создания хорошего государства имеет разумное управление. Телом правит голова, а потому и обществом должны править философы.

Попытаемся возможно проще изобразить соотношение между тремя частями человека и государства:

Платоново идеальное государство напоминает сословное общество древней Индии, где каждому человеку отводилась особая функция, которую он выполнял на благо всех. Еще во времена Платона (и задолго до них) в индийском обществе существовало то же разделение на три части — на правящую касту, или «касту жрецов» (брахманов), касту воинов и касту работников.

Сегодня мы, вероятно, назвали бы платоновское государство тоталитарным. Но интересно, что он считал женщин не менее мужчин достойными управлять государством. В основе его взгляда лежит убеждение, что властители должны управлять полисом с помощью разума. Согласно Платону, у женщин разума столько же, сколько и у мужчин, им необходимо лишь дать хорошее образование и освободить от домашних хлопот и заботы о детях. Платон также хотел отменить семью и частную собственность для правителей и стражей. В любом случае воспитание детей казалось ему слишком важным, чтобы доверять его индивидууму: воспитывать детей должно государство. (Платон первым из философов высказался за создание государственной сети детских садов и школ-интернатов.)

Пережив ряд крупных политических разочарований, Платон пишет диалог «Законы», в котором делает сам себе уступку, изображая в виде альтернативы идеальному правовое государство. Здесь он снова вводит частную собственность и семейные узы, чем ограничивает женскую свободу. И все же он говорит, что государство, которое не дает женщинам воспитания и образования, похоже на человека, упражняющего одну только правую руку.

В общем, можно сказать, что Платон придерживался положительного взгляда на женщин — особенно по сравнению со своими современниками. В диалоге «Пир», например, Сократу подсказывает его философское откровение не кто иной, как женщина по имени Диотима.

Итак, София, это был Платон. Свыше двух тысячелетий люди обсуждали — и критиковали — его поразительную «теорию идей». А затеял это обсуждение собственный ученик Платона по Академии, которого звали Аристотелем, — третий великий афинский философ. Но про него до поры до времени молчок!

Пока София, сидя на пеньке, читала о Платоне, на востоке, над поросшими лесом горами, поднялось солнце. Солнечный диск перевалил через горизонт как раз в ту минуту, когда она прочла о Сократе, который выбрался из пещеры и застыл, щурясь от слепящего света.

София сама будто только что вылезла из подземелья. Во всяком случае, у нее было ощущение, что теперь, прочитав о Платоне, она совсем иначе видит окружающее. Раньше она словно была дальтоником, не различала цветов. Разумеется, она видела контуры, тени, но не имела ясного представления об идеях.

Она не была уверена, что Платон прав в своих рассуждениях о вечных образцах, однако ей очень понравилась мысль о том, что все живое представляет собой несовершенные копии вечных форм в мире идей. Ведь все цветы и деревья, все животные и люди действительно «несовершенны»…

Все окружающее представлялось Софии таким живым и прекрасным, что ей хотелось зажмуриться. Однако ничто из того, что она видит, не останется надолго. А впрочем… через сто лет на этом месте будут те же растения и животные. Хотя каждое отдельное растение или животное будет, так сказать, стерто с лица земли и забыто, нечто будет «помнить», как все выглядит.

София обвела взглядом сотворенный вокруг мир. Внезапно ей попалась на глаза ринувшаяся вверх по сосне белка. Обогнув несколько раз ствол, белка скрылась среди ветвей.

«Я тебя уже видела!» — подумала София. Конечно, она понимала, что видела не ту же самую белку, а ту же «форму». Возможно, Платон прав и София действительно когда-то встречалась с вечной «белкой» в мире идей — давным-давно, прежде чем душа Софии поселилась в ее теле.

Неужели она и вправду жила раньше? Неужели ее душа начала свое существование до того, как обрела тело? Неужели она носит в себе маленький золотой слиток — драгоценность, которая неподвластна времени, душу, которая будет жить и тогда, когда ее тело состарится и умрет?