НАТУРФИЛОСОФЫ

…ничто не может произойти из ничего…

Когда мама пришла с работы, София сидела в саду на качелях, размышляя о том, каким образом курс философии связан с Хильдой Мёллер-Наг, которая останется без поздравительной открытки от папы.

— София! — издали прокричала мама. — Тебе письмо!

Девочка вздрогнула. Она уже забрала сегодняшнюю почту, значит, это послание от философа. Что сказать маме?

Она неторопливо встала с качелей и двинулась навстречу.

— Письмо без марки. Не иначе как любовное.

София взяла конверт.

— Неужели не хочешь сразу вскрыть?

Какой придумать ответ?

— Ты слышала, чтобы любовное письмо вскрывали, когда у тебя над душой стоит мама?

Пускай лучше считает, что она права. София смутилась, потому что в ее возрасте рановато было получать любовные послания, но она чувствовала бы себя еще более неловко, если б выяснилось, что речь идет о целом курсе философии, который присылает ей совершенно незнакомый человек, к тому же играющий в кошки-мышки.

Сегодня конверт был небольшой, белый. Поднявшись к себе в комнату, София прочла на вложенном листочке три новых вопроса.

Существует ли первоначало — исходное вещество, из которого составлено все на свете?

Может ли вода сделаться вином?

Как могут земля и вода превратиться в лягушку?

Вопросы показались Софии бредовыми, и тем не менее они весь вечер вертелись у нее в голове. На другой день в школе она рассмотрела каждый из них по отдельности.

Существует ли исходное вещество, из которого создано все остальное? Но если есть вещество, из которого сотворено все на свете, как оно может вдруг стать лютиком или, скажем, слоном?

То же возражение годилось и для вопроса, может ли вода сделаться вином. София слышала историю о том, как Иисус Христос превратил воду в вино, но никогда не воспринимала ее буквально. Если же Христос и впрямь сумел это сделать, то он совершил чудо, а оно не в счет. София твердо знала, что и в вине, и почти во всех естественных продуктах много воды. Но даже если огурец на девяносто пять процентов состоит из воды, в нем должно быть что-то еще, от чего огурец и стал огурцом, а не просто водой.

Теперь насчет лягушки. Ее учителя философии почему-то особенно интересуют земноводные. Возможно, София согласна, что лягушка состоит из земли и воды, но в таком случае земля содержит более одного вещества. Если земля включает в себя множество различных веществ, тогда, разумеется, можно предположить, что из земли с водой получится лягушка. Впрочем, только при условии, что из них разовьются лягушачья икра и головастики. Ведь лягушка не может вырасти в огороде, как бы регулярно его ни поливать.

Когда София вернулась из школы, в почтовом ящике ее ждал толстый конверт. Как и в предыдущие дни, она сразу же направилась в Тайник.

Вот мы и снова вместе! Сегодня мы сразу приступим к занятию, не отвлекаясь на кроликов и тому подобное.

Я хочу в общих чертах обрисовать тебе, как человек размышлял над философскими вопросами — начиная с греческой античности и до наших дней. Но давай по порядку.

Поскольку древние философы жили в иную эпоху (а также, вероятно, в обществе, отличном от нашего, с иной культурой), не мешает допытаться, каков был у каждого из них предмет исканий. Иными словами, мы должны вникнуть в то, что именно философ намечал уяснить себе. Ведь один может заниматься проблемой происхождения растений и животных, а другого интересует, есть ли на свете Бог и обладает ли человек бессмертной душой.

Разобравшись в том, какую программу наметил себе определенный философ, нам будет легче следовать за ходом его рассуждений. Никто из философов не занимается всеми философскими вопросами сразу.

Я сказал «за ходом его рассуждений», поскольку в истории философии доминируют мужчины. Женщину всегда притесняли — и как представительницу своего пола, и как мыслящее существо. А жаль, потому что таким образом было утрачено много важного жизненного опыта. Лишь в нашем веке женщины наконец заняли подобающее место в этой области знаний.

Я не собираюсь регулярно задавать тебе уроки — во всяком случае, тебя не ждут трудные математические задачи. Не входит в сферу моих интересов и спряжение английских глаголов. Однако иногда тебе придется выполнять довольно сложные задания.

Если такие условия тебе подходят, приступим к делу.

Первых греческих философов называли «натурфилософами», потому что их интересовали в первую очередь природа и природные явления.

Мы уже обсуждали вопрос о том, откуда взялось все сущее. Сегодня многие склонны считать, что в свое время оно возникло из ничего. Это мнение было меньше распространено среди греков. По той или иной причине они предпочитали думать, что нечто сущее было всегда.

Значит, вопрос о том, как из ничего получилось все, не был основным. Греки куда больше интересовались тем, как вода может превратиться в живую рыбу, а безжизненная земля — в высокие деревья и яркие цветы. Не говоря уже о том, как в животе у матери может зародиться младенец!

Философы собственными глазами наблюдали происходящие в природе изменения. Но как такие изменения возможны? Как одно вещество переходит в другое — например, в живую, органическую материю?

Первых философов объединяла мысль о том, что за всеми изменениями в природе должно стоять некое исходное вещество, первоначало. Трудно сказать, почему они пришли к такому выводу. Нам лишь известно, что постепенно эта идея завоевала признание. Философы считали, что существует нечто, из чего берет начало и во что затем превращается все на свете.

Впрочем, сегодня наибольший интерес представляют не ответы, которые давали первые философы, а то, какие они ставили вопросы и какого типа ответов доискивались. Нас занимает скорее их способ рассуждения, чем то, что именно они думали.

Мы можем утверждать, что философы задавались вопросами о происходящих в природе видимых изменениях, пытались открыть некие постоянные законы природы, хотели понять природные явления, не прибегая к традиционным мифам. Прежде всего они старались постичь природные процессы через изучение самой природы. Это уже нечто большее по сравнению с попыткой объяснить гром и молнию, зиму и весну, соотнося их с событиями в мире богов!

Таким образом философия освободилась от религии. Можно сказать, что натурфилософы сделали первый шаг к научному мышлению, заложили основу всего последующего естествознания.

Основные высказывания и сочинения натурфилософов утрачены в веках. Немногие дошедшие до нас сведения почерпнуты из трудов Аристотеля, жившего примерно двумястами годами позже первых философов. Но Аристотель излагает лишь идеи, до которых додумались его предшественники, и мы далеко не всегда знаем, как ученые пришли к своим выводам. Во всяком случае, известно, что предметом исканий первых греческих философов были вопросы о первоначале и об изменениях в природе.

Первым известным нам философом был Фалес из греческой колонии Милет (в Малой Азии). Он много путешествовал по свету. Рассказывают, в частности, что он определил высоту египетской пирамиды, измерив длину ее тени в ту минуту, когда собственная тень Фалеса равнялась его росту. Ему также якобы удалось предсказать солнечное затмение 585 года до н. э.

Фалес считал началом всего сущего воду. Что именно он под этим подразумевал, неясно. Возможно, он считал, что все живое возникает из воды и, распадаясь, опять превращается в воду.

В Египте он наверняка видел: стоит Нилу отступить с заливных земель в его дельте — и из почвы начинают пробиваться всходы. Возможно, он также наблюдал состояние лягушек и почвы после дождя.

Вполне вероятно, что Фалес размышлял над тем, как вода превращается в лед и в пар, чтобы затем вновь обратиться в воду.

Кроме того, Фалесу приписывают фразу о мире, «полном божеств». Тут мы опять-таки можем лишь догадываться, что он имел в виду. Возможно, наблюдение за тем, как земля порождает все, начиная от цветов и злаков и кончая рептилиями и тараканами, привело его к мысли, что в почве скрывается множество крохотных, невидимых глазу «семян сущего». Во всяком случае, он точно не думал о гомеровских богах.

Второго известного нам философа, который тоже жил в Милете, звали Анаксимандром. Он утверждал, что наш мир — лишь один из многочисленных миров, которые возникают из «беспредельного» и исчезают, снова превращаясь в него, однако под «беспредельным» он не понимал какого-либо известного вещества. Возможно, Анаксимандр считал: то, из чего сотворено все сущее, должно отличаться от сотворенного. В таком случае исходным веществом не может быть обыкновенная вода, скорее это нечто «беспредельное».

Третьим философом Милетской школы был Анаксимен (ок. 570-526 до н. э.). По его мнению, первоосновой, началом всего сущего должен быть воздух, или эфир.

Разумеется, Анаксимен был знаком с учением Фалеса о воде. Но откуда возникает вода? Анаксимен считал, что вода получается от сгущения воздуха. Мы же видим, как вода выжимается из воздуха во время дождя; если воду сжимать еще сильнее, она превращается в землю, утверждал Анаксимен. Наверное, он наблюдал, как при таянии льда из него выжимаются земля и песок. Кроме того, он думал, что огонь получается разрежением воздуха. Согласно Анаксимену, и земля, и вода, и огонь образуются из воздуха.

От земли и воды недалеко до растений, которые произрастают из почвы. Возможно, Анаксимен считал, что для возникновения жизни необходимы все элементы: земля, огонь, вода и воздух, — но первостихией для него был воздух, или эфир. Иными словами, он разделял положение Фалеса о том, что в основе всех природных изменений лежит некое исходное вещество.

Все три философа Милетской школы думали, что должно быть одно — и только одно — исходное вещество, из которого создано все сущее. Но как одно вещество может внезапно перейти в нечто совершенно иное? Назовем эту проблему проблемой изменений.

На рубеже VI-V веков до н. э. в греческой колонии Элее в Южной Италии жило несколько философов, ломавших голову над подобными вопросами. Самым знаменитым из них был Парменид (ок. 540-480 до н.э.).

Парменид утверждал, что все сущее существовало всегда. У греков эта идея пользовалась большой популярностью. Они были почти убеждены в вечности всего сущего на земле. Ничто не может возникнуть из ничего, говорил Парменид, и точно так же что-либо уже существующее не может обратиться в ничто.

Однако Парменид шел дальше большинства философов. По его мнению, какие-либо подлинные изменения вообще исключены. Всё остается самим собой и не может стать ничем иным.

Конечно, Парменид осознавал, что всё в природе постоянно изменяется. Чувствами он отмечал изменение вещей, однако это противоречило тому, что подсказывал ему разум. Вынужденный выбирать, опираться ли ему на чувства или на разум, он избрал разум.

Нам известно выражение: «Не поверю, пока не увижу собственными глазами». Но Парменид не верил и собственным глазам. Он считал, что чувства дают нам превратную картину мира, картину, не совпадающую с мыслимым бытием. Свою задачу как философа он видел в разоблачении всяческого «обмана чувств».

Столь крепкая вера в человеческий разум носит название рационализма. Рационалист признаёт разум единственным источником познания человеком действительности.

Одновременно с Парменидом жил Гераклит (ок. 540-480 до н. э.) [7] из малоазийского города Эфеса. Он как раз утверждал, что основополагающим свойством природы являются постоянные изменения. Видимо, можно сказать, что Гераклит больше Парменида полагался на свои чувства.

«Все течет», — говорил Гераклит. Все пребывает в движении, ничто не продолжается бесконечно, поэтому «в одну реку нельзя войти дважды». Ведь, когда я вхожу в реку второй раз, и я, и река уже другие.

Гераклит указывал на то, что в мире отведено место и добру, и злу. Без непрерывного взаимодействия между противоположностями мир просто-напросто перестал бы существовать.

«Бог есть день-ночь, зима-лето, война-мир, сытость-голод», — говорил Гераклит. Он употребляет слово «бог», но, несомненно, подразумевает вовсе не тех богов, о которых шла речь в мифах. Для Гераклита бог — или божественное — есть нечто, охватывающее все бытие. Бог — это то, что проявляет себя в изменчивой и проникнутой противоречиями природе.

Вместо слова «бог» этот философ нередко пользуется греческим словом «логос», что значит «разум» или «слово», «речь». Хотя мы, люди, не всегда думаем одинаково и понятия о разуме у нас расходятся, существует некий «мировой разум», управляющий всем происходящим в природе, считал Гераклит. Этот «мировой разум», или «закон природы», универсален, и все обязаны прислушиваться к нему. Однако, по Гераклиту, большинство предпочитает опираться на собственный здравый смысл. Он вообще не слишком жаловал своих собратьев. «Воззрения большинства людей подобны детским забавам», — утверждал он.

Таким образом, посреди всех царящих в природе изменений и противоположностей Гераклит видел некое единство, некую общность. Эту общность, на которой основывается все, он называл «богом», или «логосом».

Парменид и Гераклит фактически отстаивали противоположные взгляды. Из разума Парменида явствовало, что ничто не может изменяться. Из чувственного опыта Гераклита явствовало иное — что в природе постоянно происходят изменения. Кто из них был прав? Стоит-ли полагаться на то, что подсказывает нам разум, или лучше прислушиваться к чувствам?

И Парменид, и Гераклит выдвигают по два положения.

Парменид учит:

а) ничто не может изменяться

и б) поэтому чувственные впечатления ненадежны.

Гераклит, напротив, утверждает:

а) все изменяется («все течет»)

и б) чувственные впечатления вполне надежны.

Трудно представить себе более серьезные расхождения во мнениях! Однако сицилийскому философу Эмпедоклу (ок. 494-434 до н. э.) удалось найти выход из запутанного положения, в которое попали его предшественники. Он утверждал, что и Парменид, и Гераклит правы по одному из пунктов и ошибаются по второму.

Согласно Эмпедоклу, серьезное разногласие объясняется тем, что философы исходили из существования одного-единственного первовещества. Если бы их взгляды соответствовали действительности, разрыв между доводами разума и тем, что мы «видим собственными глазами», оказался бы непреодолим.

Естественно, вода не может превратиться ни в рыбу, ни в бабочку. Она вообще не в состоянии изменяться. Сама по себе вода навечно остается всего лишь водой. Таким образом, положение Парменида о том, что «ничто не изменяется», справедливо.

Одновременно Эмпедокл соглашался со вторым утверждением Гераклита: да, нам следует полагаться на чувства. Человеку нужно доверять своим глазам, а они свидетельствуют как раз о непрерывных изменениях в природе.

Эмпедокл пришел к выводу, что необходимо отказаться от тезиса о существовании одного первоначала. Ни вода, ни воздух не могут сами по себе превратиться в бабочку или в розовый куст, так что говорить об одном исходном веществе для всего на свете не приходится.

Согласно Эмпедоклу, в природе существуют четыре первовещества, или, как он их называл, «корня». Эти четыре корня суть земля, воздух, огонь и вода.

Все изменения происходят от смешения и последующего разъединения этих четырех элементов. Ведь все состоит из земли, воздуха, огня и воды, только смешанных в разных пропорциях. Когда цветок или животное погибает, четыре первовещества распадаются. Это изменение заметно невооруженным глазом. Однако земля и воздух, огонь и вода остаются неизменными, или «не затронутыми» смешением. Значит, нельзя сказать, что изменяется «все». По сути дела, не изменяется ничего. Происходит всего-навсего слияние четырех стихий и их разложение — для последующего соединения.

Здесь уместно сравнение с художником. Если у него в распоряжении всего одна краска (например, красная), он не в состоянии изобразить зеленые деревья. Если же у него есть желтый, красный и синий цвета — ему доступны сотни различных оттенков, поскольку он может смешивать краски в разных пропорциях.

То же самое легко продемонстрировать на примере с едой. Если у меня нет никаких продуктов, кроме муки, испечь торт под силу только волшебнику. Но если у меня есть вдобавок яйца, молоко и сахар, я могу испечь сколько угодно разных тортов.

Эмпедокл не случайно остановился именно на этих четырех «корнях» природы: земле, воздухе, огне и воде. Его предшественники уже пытались доказать, что первоначалом является либо вода, либо воздух, либо огонь. На воду и воздух как на важные элементы бытия указывали Фалес и Анаксимен. Греки верили и в первостепенную роль огня. Они, например, понимали значение солнца для всего живого на земле и, естественно, знали о тепле, которое поддерживается в телах людей и животных.

Эмпедокл наверняка наблюдал горение дров. При горении происходит разъединение элементов. Нам слышно, как трещит и шипит дерево. Это «вода». Что-то поднимается в виде дыма. Это «воздух». Про «огонь» и говорить нечего, он виден. А когда костер потухнет, останется горстка пепла. Это «земля».

Даже после указания Эмпедокла на то, что изменения в природе связаны с соединением и разъединением четырех корней, кое-какие вопросы остаются невыясненными. Чем вызвано сложение веществ, из которого рождается новая жизнь? И отчего «смесь», например цветок, затем опять разлагается на составные части?

По мнению Эмпедокла, в природе действуют две различные силы, которые он назвал «любовью» и «враждой». Связывает вещества воедино «любовь», а заставляет их распадаться «вражда».

Эмпедокл разделяет здесь «элементы» (стихии) и «силы», что само по себе примечательно. Наука по сей день различает «элементы» и «силы природы». Современные ученые объясняют все явления природы взаимодействием между различными «элементами» и довольно немногочисленными «силами природы».

Эмпедокл также поднял вопрос о том, что происходит при нашем восприятии вещей. Как, например, я «вижу» цветок? Что при этом совершается? Ты думала об этом, София? Если нет, у тебя есть над чем подумать!

Эмпедокл учил, что глаза, как и все прочее, состоят из земли, воздуха, огня и воды. «Земля» в моем глазу различает созданное из земли, «воздух» — из воздуха, «огонь» воспринимает огненное, а «вода» — водяное. Если бы глазу недоставало одного из элементов, я бы не видел природу в ее цельности.

С идеей о том, что определенное первовещество — например, вода — может превращаться во все сущее, не соглашался и Анаксагор (500-428 до н. э.). Он не признавал и другого: что земля, воздух, огонь или вода в состоянии порождать кровь и плоть.

По Анаксагору, все в природе состоит из крохотных, невидимых глазу частичек. Все может быть поделено на еще более мелкие частицы, но даже в самых крохотных из них заключается часть всего. Если кожа и волосы не образованы из чего-то еще, значит, они должны попадаться нам в молоке, которое мы пьем, и в пище, которую мы едим, утверждал он.

В подтверждение теории Анаксагора можно привести несколько примеров из современной жизни. С помощью лазерной техники получают так называемые голограммы. Когда голограмма, скажем с изображением автомобиля, разбивается, мы все равно видим целую машину, даже если у нас остался только осколок пластинки, воспроизводивший бампер. Это происходит потому, что в мельчайшей частице присутствует вся картинка.

Примерно так же построено и наше тело. Если я вычленю клетку кожи с пальца, в ее ядре будет записана информация не только о том, как выглядит моя кожа, но и о том, какого цвета у меня глаза и волосы, сколько у меня пальцев, какой они формы и тому подобное. В каждой клеточке тела содержится подробное описание всех остальных клеток организма. Иными словами, часть всего имеется в каждой клетке, целое присутствует в каждой из крохотных частичек.

Анаксагор называет эти частички, заключающие в себе целое, «семенами вещей».

Мы помним, что, согласно Эмпедоклу, отдельные части складываются в тела под воздействием «любви». Анаксагор тоже представлял себе определенную силу, которая «сообщает порядок» всему в мире и создает людей и животных, цветы и деревья. Эту силу он называл «дух», или «ум» (нус).

Анаксагор интересен еще и тем, что он — первый из известных нам афинских философов. Уроженец Малой Азии, он на пятом десятке перебрался в Афины, которые под конец жизни вынужден был покинуть из-за обвинений в безбожии. Анаксагор, в частности, учил, что Солнце — это не бог, а раскаленная глыба, по величине больше полуострова Пелопоннеса.

Анаксагор вообще увлекался астрономией. Все небесные тела, считал он, состоят из того же вещества, что и Земля (к такому выводу он пришел после изучения каменного метеорита). Значит, говорил Анаксагор, есть основания предполагать, что на других планетах тоже живут люди. Еще он указал на то, что Луна светится не сама по себе, а светом, отраженным от Земли. Он объяснил и происхождение солнечных затмений.

P. S. Спасибо за внимание, София. Не исключено, что тебе придется перечитать эту главу два, а то и три раза, прежде чем ты поймешь все в ней написанное. Но для уразумения чего-то стоит приложить усилия. Вряд ли ты бы восхищалась подругой, которая разбирается в разных предметах безо всякого труда.

Самый лучший ответ на вопрос о первовеществе и изменениях в природе ты получишь завтра, когда познакомишься с Демокритом. На сегодня всё!

София через дырочку в зарослях выглядывала в сад. Ей не хотелось уходить из Тайника, надо было собраться с мыслями после прочитанного.

Разумеется, Софии было ясно, что простая вода не может стать ничем иным, кроме льда и пара. Вода даже не может превратиться в «водяную дыню» [8], поскольку и она состоит не из одной воды. Но девочка была убеждена в этом лишь потому, что ее так научили. Разве она была бы уверена, что лед целиком состоит из воды, если б не прочла это в учебнике? Во всяком случае, ей нужно было бы самой понаблюдать за замерзанием воды и таянием льда.

София снова попробовала рассуждать самостоятельно, не опираясь на знания, полученные из чужих рук.

Парменид отказывался признавать какие-либо виды изменений. Чем больше София размышляла над этим, тем больше убеждалась, что отчасти он был прав. Его разум не мирился с положением, при котором «нечто» внезапно обращалось в «нечто совсем иное». Значит, Парменид был очень мужественным человеком, потому что одновременно ему пришлось отрицать вообще все изменения в природе, а их мог наблюдать кто угодно. Наверное, Пармениду здорово досталось от насмешников…

Эмпедокл тоже неплохо шевелил мозгами: он сообразил, что мир состоит больше чем из одного первоначала, и таким образом сделал возможными все превращения — без изменения веществ по существу.

До всего этого древнегреческий философ дошел собственным умом. Конечно, он изучал природу, но у него ведь не было возможности проводить химические анализы, доступные сегодняшней науке.

София не очень верила в то, что все на свете состоит именно из земли, воздуха, огня и воды. Ну и что? В принципе Эмпедокл, очевидно, прав. Единственный способ признать наблюдаемые вокруг изменения и не свихнуться — это допустить существование нескольких исходных веществ.

Философия привлекала Софию прежде всего потому, что можно было самостоятельно обдумывать все рассуждения, а не вспоминать выученное в школе. На самом деле, заключила София, философию нельзя выучить, хотя, вероятно, можно научиться философскому мышлению.