|
||||
|
|
КОНТРАПУНКТ
Хильда села в постели. На этом история про Софию и Альберто заканчивалась. Но что, собственно, произошло? Зачем отец написал последнюю главу? Только ли ради того, чтобы продемонстрировать свою власть над миром Софии? В глубоком раздумье она сходила в уборную, умылась и оделась. Наскоро позавтракав, она вышла в сад и села на качели. Альберто был прав, утверждая, что некоторая разумность присутствовала лишь в его собственной речи. Неужели папа считал ее, Хильдин, мир столь же хаотичным, как Софиин философический прием? Неужели ее мир тоже в конечном счете обречен на уничтожение? И что теперь будет с Софией и Альберто? Чем обернется их тайный план? Может, Хильде нужно самой додумать, что было дальше? Или этим двоим удалось-таки сбежать из повествования? Но где они в таком случае находятся? И тут ее осенило: если Альберто и София сумели улизнуть из повествования, об этом и не может говориться на собранных в папке страницах. Все, что там написано, прекрасно известно отцу. Вдруг об этом сказано между строк? На что-то подобное есть недвусмысленный намек в тексте. Раскачиваясь на качелях, Хильда поняла, что ей придется перечитать историю два, а то и три раза. Когда белый «мерседес» вкатился в сад, Альберто увлек Софию за собой, в Тайник. Оттуда они побежали через лес к Майорстуа. — Быстрей! — подгонял Альберто. — Нам надо успеть, прежде чем он хватится нас. — А сейчас мы в поле его зрения? — Мы в приграничной зоне. Переправившись на лодке через озеро, они влетели в Майорстуа. Там Альберто открыл люк в подвал и подтолкнул Софию вниз. Наступила тьма. В последующие дни Хильда вынашивала свой план. Она послала несколько писем в Копенгаген, Анне Намсдал, и раза два звонила ей. Она заручилась помощью и в Лиллесанне, среди друзей и знакомых, — в ее заговоре участвовала чуть ли не половина класса. Тем временем она перечитывала «Мир Софии». С этой историей нельзя было распрощаться после первого чтения. Хильде то и дело приходили в голову новые мысли о том, что сталось с Софией и Альберто после их ухода из сада. В субботу, 23 июня, она, словно от толчка, проснулась около девяти. Папа, как ей было известно, уже выехал из лагеря в Ливане. Теперь оставалось только ждать. Вечер этого дня был расписан ею по минутам. Ближе к полудню они с мамой занялись приготовлениями к Иванову дню. Хильда не могла не вспомнить про Софию и ее маму, которые готовились к тому же празднику. Кажется, они не только развешивали украшения, а? София и Альберто очутились на лужайке перед двумя высокими зданиями с некрасиво выведенными на фасад вытяжными трубами. Из одного здания вышли юноша и девушка, он — с коричневым рюкзаком, она — с красной сумкой через плечо. Вдали проехал по узкой дорожке автомобиль. — Что произошло? — спросила София. — Мы вырвались! — Но где мы? — В месте под названием Майорстуа. — Что?… Майорстуа?… — Это район Осло. — Ты уверен? — Абсолютно. Одно из этих зданий называется «Chateau Neuf», что в переводе с французского значит «Новый замок». Там изучают музыку. Второй дом — так называемый Духовный факультет, где изучают богословие. В следующем из стоящих на холме зданий занимаются естественными науками, а еще выше — литературой и философией. — Ты хочешь сказать, мы вырвались из Хильдиной книги и ушли из-под контроля майора? — Да, и то, и то. Здесь ему нас не найти. — А где мы были, когда бежали через лес? — Пока майор сталкивал машину финансового советника с яблоней, мы улучили минуту и скрылись в Тайнике. Тогда мы с тобой, София, были как бы в положении эмбрионов, принадлежали одновременно старому и новому миру. Майор даже не подозревал, что мы возьмем и спрячемся. — Почему? — Иначе он бы нас так легко не отпустил. Все прошло как по маслу. Впрочем… не исключено, что майор подыграл нам. — Что ты хочешь сказать? — Он же сам завел белый «мерседес». Возможно, он изо всех сил старался потерять нас из виду. Вон сколько всякого наворотил… Тем временем молодая пара была уже в нескольких метрах от них. Софии показалось неудобным, что она сидит на траве с мужчиной, который годится ей в отцы. Кроме того, ей хотелось услышать подтверждение словам Альберто. Она вскочила и подбежала к молодым людям. — Скажите, пожалуйста, как называется это место. Ей не только не ответили — на нее даже не обратили внимания. Софию это задело, и она снова приступила к паре. — Тут разве не принято отвечать на чужие вопросы? Молодой человек что-то увлеченно объяснял девушке: — Контрапунктная композиция строится в двух измерениях — в горизонтальном, или мелодическом, и в вертикальном, или гармоническом. Иными словами, речь идет об одновременном звучании двух или более мелодий… — Извините, что я прерываю вас, но… — Мелодии сочетаются таким образом, чтобы каждая из них развивалась по возможности независимо. Но в их совместном звучании должна присутствовать и гармония. Такое многоголосие называется контрапунктом. На самом деле это значит «тон против тона». Ну и наглость! Они ведь не глухие и не слепые. София попыталась обратиться к ним в третий раз, причем теперь она стала посреди дорожки и загородила им путь. Ее просто отмели в сторону. — Кажется, поднимается ветер, — заметила девушка. София кинулась обратно к Альберто. — Они меня не слышат! — сказала она… и тут ей вспомнился сон про Хильду и золотой крестик. — Да, такова цена, которую придется платить. Если нам удалось выскользнуть из книги, нельзя рассчитывать сравняться по положению с ее автором. Зато мы теперь в этом мире, и нам всегда будет оставаться ровно столько лет, сколько было в день философического приема. — Ты хочешь сказать, что нам никогда не установить нормальный контакт с окружающими людьми? — Истинный философ никогда не употребляет слово «никогда». Сколько времени? — Восемь. — Ровно столько, сколько было, когда мы покинули твой сад. — Сегодня Хильдин отец возвращается из Ливана. — Поэтому нам надо торопиться. — Куда? — Тебе разве не интересно узнать, что будет, когда майор приедет домой, в Бьеркели? — Конечно, интересно, но… — Тогда пошли! Они двинулись вниз, к центру города. Навстречу попадалось много прохожих, однако все они шли мимо, не замечая Софию и Альберто. Вдоль улицы рядами стояли припаркованные машины. Альберто вдруг остановился возле одной из них — красного спортивного автомобиля с откинутым верхом. — Мне кажется, эта машина нам подойдет, — сказал он. — Нужно только убедиться, что она наша. — Ничего не понимаю. — Объясняю: мы не можем позаимствовать обычную машину, которая принадлежит кому-то из жителей города. Представляешь, как люди воспримут появление на улице автомобиля без водителя? К тому же нам вряд ли удалось бы его завести. — А этот автомобиль? — Мне кажется, я узнал его по какому-то старому фильму. — Прости, пожалуйста, но меня начинают бесить твои таинственные намеки. — Эта машина — плод воображения. Как и мы с тобой, София. Обыкновенные граждане не видят на ее месте ничего, кроме пустоты, — что мы и должны проверить, прежде чем заводить машину. Став рядом со спортивным автомобилем, они принялись ждать. Буквально через несколько минут показался едущий на велосипеде мальчик. У них на глазах он свернул с тротуара и, проехав прямо сквозь красную машину, вырулил на мостовую. — Вот видишь! Машина действительно наша! Альберто распахнул правую дверцу. — Позвольте подвезти вас! — сказал он, и София забралась на переднее сиденье. Сам он сел за руль. Ключ зажигания оказался на месте, Альберто повернул его — и автомобиль завелся. Спустившись по Хиркевейен, они вскоре выехали на шоссе в сторону Драммена и, оставив позади Осло, покатили на юг. Они миновали Люсакер, затем Саннвику. Чем больше они удалялись от столицы, тем чаще видели огромные костры, какие обычно жгут в Иванов день. — Сегодня солнцеворот, София, самая середина лета. Разве это не замечательно? — И в открытой машине так приятно обвевает ветерком. Неужели нас и правда никто не видит? — Только наши собратья. Возможно, мы встретим кого-нибудь из них. Который час? — Полдевятого. — Тогда поищем более короткий путь. Да и невозможно больше тащиться за этим трейлером. И Альберто свернул прямо на бескрайнее хлебное поле. Оглянувшись, София увидела сзади широкую полосу примятой пшеницы. — Завтра тут будут говорить, что по полю гулял ветер, — сказал Альберто. Приземлившись в копенгагенском аэропорту Каструп, майор Альберт Наг посмотрел на часы: половина пятого, суббота, 23 июня. День сегодня начался рано и весь прошел в дороге. Сюда Альберт прибыл из Рима, и теперь ему оставался последний перелет, из Дании в Норвегию. Паспортный контроль Альберт Наг проходил с гордостью. В форме миротворческих сил ООН он представлял не одного себя и не одну свою страну. Он представлял международный правопорядок, то есть вековую традицию, которая постепенно распространялась на весь земной шар. С собой у него была только висевшая через плечо сумка, остальной багаж он сдал еще в Риме. Здесь от него требовалось лишь помахать красным паспортом и бросить таможне: «Nothing to declare» («Предъявлять нечего»). До отправления самолета в Кристиансанн у майора Альберта Нага было свыше трех часов. Нужно было запасти подарки семье. Впрочем, самый большой подарок в своей жизни он послал Хильде около двух недель назад. Марит положила подарок ей на тумбочку, чтобы Хильда увидела его, как только проснется. С тех пор майор говорил с дочерью всего однажды — поздно вечером в день ее рождения. Купив норвежские газеты, Альберт сел в баре и заказал чашку кофе. Не успел он пробежать глазами заголовки, как из громкоговорителя донеслось:
Что такое? По спине Альберта пробежал холодок. Не отзывают же его обратно в Ливан… Может, дома что-то стряслось? Вскоре он уже стоял у справочной. — Я — Альберт Наг. — Будьте любезны! Вам срочное письмо. Он торопливо вскрыл конверт. В этом конверте лежал другой, поменьше, на котором было написано: «Копенгаген, аэропорт Каструп, справочное бюро САС (для майора Альберта Нага)». Альберт совсем разволновался. Он разорвал маленький конверт. Внутри лежала записка:
Прежде всего майор Альберт Наг изобразил улыбку, хотя манипуляции дочери ему отнюдь не понравились. Он предпочитал сам распоряжаться своей жизнью. А эта разбойница сидит себе в Лиллесанне и гоняет его по Каструпскому аэропорту! Как она это устроила? Сунув конверт в нагрудный карман, Альберт пошел пройтись по широкому проходу со множеством торговых точек. Он как раз собирался завернуть в магазинчик датских продуктов, когда на глаза ему попался маленький конверт, прилепленный к его витрине. На конверте жирным фломастером было выведено: «МАЙОРУ НАГУ». Альберт оторвал конвертик и вскрыл его.
Альберт огляделся по сторонам. Она что, где-то рядом? Неужели Марит подарила ей деньги на поездку в Копенгаген, чтобы встретить его? Почерк был точно Хильдин… Ооновский наблюдатель вдруг почувствовал, что сам попал под наблюдение… или стал радиоуправляемой игрушкой в руках ребенка. Он зашел в магазин и купил двухкилограммовую салями, коньячную колбасу и три банки лим-фьордской икры, затем не спеша направился вдоль линии магазинов дальше. Он давно решил купить Хильде и обычный подарок. Может, калькулятор? Или лучше транзистор? Точно, транзистор. Подойдя к магазину электротоваров, он и тут обнаружил прикрепленный к витрине конверт. «Самый интересный магазин в Каструпе (для майора Альберта Нага)» — было написано на нем. В записке, вложенной в белый конверт, он прочитал следующее:
Телевизор обошелся в 985 датских крон, но это было ничто по сравнению с тем, как чувствовал себя Альберт Наг, мотавшийся туда-сюда под диктовку своей хитроумной дочери. Здесь она, в конце концов, или нет? Куда бы майор ни шел, он теперь шарил глазами по сторонам, чувствуя себя шпионом и марионеткой в одном лице. Надо же, его начисто лишили собственной воли! Оставался еще отдел беспошлинной торговли, где майора встретил очередной белый конверт с его фамилией. Весь аэропорт словно превратился в компьютерную игру, в которой он, майор, стал курсором. В записке говорилось:
Тяжело вздохнув, Альберт зашел в магазин и выполнил заказ. Нагруженный сумкой и тремя пластиковыми пакетами, он направился ждать отлета к выходу номер 28. Если где-то еще остались несорванные записки, пускай себе висят. Но и на колонне у выхода был прикреплен белый конверт: «Каструпский аэропорт, выход 28, майору Нагу». Адрес явно писала Хильда, а вот номер? Может, он и был добавлен позже, другой рукой, но понять это было сложно: поди сравни цифры с буквами. В обнимку с пакетами он сел в кресло, стоявшее вплотную к стене. Теперь горделивый майор сидел, устремив взгляд прямо перед собой, — словно маленький мальчик, который впервые в жизни летит на самолете. Во всяком случае, если она здесь, он не доставит ей радости заметить его первой. Альберт боязливо смотрел на подходивших пассажиров, чувствуя себя так, будто за ним гнались все спецслужбы мира, и перевел дух, только когда начали пускать в самолет. На борт майор поднялся последним. Протягивая посадочный талон, он сорвал еще один конверт, который оказался приклеен к стойке регистрации. София с Альберто проехали через Бревикский мост, потом миновали поворот на Крагерё. — Ты едешь под сто восемьдесят, — сказала София. — Время к девяти. Он вот-вот приземлится в Хьевике. А дорожная полиция нам не страшна. — Вдруг мы в кого-нибудь врежемся? — Если в обычную машину, то все будет в порядке. Вот если попадется кто-то из наших… — Что тогда? — Тогда нам лучше быть настороже. Ты разве не видела на обочине Гномобиль? — Нет… — Он стоял на выезде из Ларвика. — Трудновато будет обогнать этот туристский автобус. Тут с обеих сторон густой лес. — Это не имеет значения, София. Ты скоро сама поймешь. Альберто свернул в лес и некоторое время ехал напролом, затем вырулил обратно. — Как ты меня напугал! — выдохнула София. — Мы бы ничего не заметили, даже если бы проехали сквозь стальную стену. — Значит, мы лишь бесплотные духи по сравнению с окружающим. — Нет, ты все перевернула с ног на голову. Это окружающее по сравнению с нами — призрачная воздушная сказка. — Объясни подробней. — Слушай внимательно. Принято считать, будто дух эфемернее пара. На самом деле все наоборот: дух тверже льда. — Никогда бы не подумала. — Расскажу тебе одну историю. Жил-был человек, который не верил в ангелов. Но вот однажды в лесу, где он работал, ему явился ангел. — И что? — Какое-то время они шли рядом. Наконец человек обернулся к ангелу и говорит: «Да, теперь я признаю, что ангелы существуют. Но вы все же существуете не по-настоящему, как мы». «Что ты имеешь в виду?» — спросил ангел. И человек ответил: «Когда нам встретился большой валун, мне пришлось обойти его кругом, а ты проскользнул сквозь него. Когда тропинку перегородило бревно, я подлез под него, а ты опять прошел как ни в чем не бывало». Ангел изумился такой наивности. «Вспомни, как мы шли через болото, — сказал он. — Разве там мы обходили туман? Мы шли напрямик, потому что состоим из вещества, которое тверже тумана». — А-а-а… — Так же и с нами, София. Дух может проникать сквозь стальные двери, а его самого не сокрушит ни танк, ни бомбардировщик. — Странно. — Всего час назад мы выехали из Майорстуа, а скоро уже Рисёр. Пожалуй, я бы не отказался от кофе. Когда они добрались до Фиане, по левую руку им попалось придорожное кафе под названием «Cinderella»[60]. Альберто свернул туда и поставил машину посреди лужайки. В кафе София попыталась взять себе бутылку кока-колы, но безуспешно: бутылка точно приклеилась к холодильному прилавку. Тогда Альберто попробовал налить кофе в бумажный стаканчик, который он обнаружил в машине. Нужно было всего лишь опустить рычажок автомата, но, как Альберто ни старался, рычажок не сдвинулся с места. Разозленный Альберто бросил клич о помощи. Когда никто из посетителей не отозвался, он заорал, да так громко, что София заткнула уши: — Я хочу кофе! Весь гнев мгновенно сошел с него, и Альберто схватился за живот от смеха. — Они же не слышат нас. Значит, нам не дано даже пользоваться их забегаловками. Альберто с Софией собрались уходить, как вдруг от одного из столиков к ним направилась пожилая женщина в белом платке, ярко-красной юбке и вязаной кофте холодного голубого цвета. И одежда, и сама женщина выделялись на фоне кафе своей отчетливостью. — А ты горазд кричать, сынок, — проговорила женщина, подойдя к Альберто. — Виноват. — Ты, кажется, сказал, что хочешь кофе? — Да, но… — У нас тут неподалеку свое заведение. Следом за женщиной они вышли из кафе и по начинавшейся рядом тропке двинулись в сторону от шоссе. — Вы, похоже, недавно в этих краях? — спросила по дороге женщина. — Честно признаться, да, — ответил Альберто. — Что ж, добро пожаловать в вечность, дети мои. — А ты тут давно? — Я из сказки братьев Гримм, а ей, почитай, скоро двести лет. Сами-то откуда будете родом? — Мы из книги по философии. Я учитель философии, а София — моя ученица. — Ну и ну… Это что-то новое. Вскоре они добрались до большой лесной поляны с симпатичными коричневыми домиками. На свободном пространстве между ними горел большой костер, у которого толпилось множество фигур в разноцветных костюмах. Часть из них София узнала. Тут были Белоснежка и несколько гномов, Свинопас и Шерлок Холмс, Питер Пэн и Пеппи Длинный чулок, Красная Шапочка и Золушка. Вокруг огромного костра мельтешили и другие знакомые, только не имевшие собственных имен: эльфы и домовые, фавны и ведьмы, черти и ангелы. София даже углядела самого настоящего тролля. — Ой, что тут творится! — воскликнул Альберто. — На то и солнцеворот, — отвечала старуха. — Такого сборища у нас не было с Вальпургиевой ночи[61], которую мы отмечали в Германии. Я тут, собственно, в гостях, с ответным визитом. Ты, кажется, хотел кофе? — Да, пожалуйста. Только теперь София заметила, что все домики построены из пряников и тянучек и покрыты сахарной глазурью. Кое-кто угощался, отламывая кусочки прямо от домов. Но кругом ходила пекарка и тут же поправляла все изъяны. София тоже отломила себе кусочек крыши: оказалось, она в жизни не пробовала ничего вкуснее. Женщина вернулась с чашкой кофе. — Большое спасибо, — сказал Альберто. — А чем гости расплатятся за кофе? — Разве у вас платят? — Обычно мы в виде платы рассказываем историю. За кофе сойдет и коротенькая. — Мы могли бы рассказать совершенно удивительную историю про человечество, — отозвался Альберто. — Но беда в том, что у нас очень плохо со временем. Можно мы приедем и заплатим в другой раз? — Конечно. А почему у вас так плохо со временем? Альберто объяснил, в чем дело, и женщина на прощанье сказала: — Приятно было познакомиться с новенькими. Только вам все равно придется отрезать пуповину, связывающую вас с телесным миром. Мы тут живем независимо от его плоти и крови. Не случайно нас зовут «племенем невидимок». Вскоре Альберто с Софией вышли назад, к кафе и красному спортивному автомобилю, на который взволнованная мамаша помогала в эту минуту пописать своему маленькому сыну. Основательно укоротив путь, они по горам, по долам вскоре добрались до Лиллесанна. Самолет рейса СК-876 из Копенгагена приземлился в Хьевике точно по расписанию, в 21.35. Еще в Каструпе, пока самолет выруливал на взлетную дорожку, майор вскрыл конверт, найденный им у стойки регистрации. В записке говорилось:
Альберт не успел распознать, сердится ли он или просто устал и подавлен, когда его вдруг обуял смех. Он смеялся так громко, что пассажиры стали на него оглядываться. И тут самолет взлетел. Майора заставили попробовать собственное горькое лекарство — с той существенной разницей, что его лекарство предназначалось в первую очередь для Альберто и Софии. А они — всего лишь порождение фантазии. Последовав совету Хильды, майор откинул спинку кресла и задремал. Окончательно проснулся он, уже пройдя паспортный контроль и очутившись в зале Хьевикского аэропорта. Там его встретила демонстрация. Демонстрантов было человек 8-10, почти все — подростки Хильдиного возраста. Надписи на плакатах гласили: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, ПАПА», «ХИЛЬДА ЖДЕТ В САДУ» и «ИРОНИЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ». Самое неприятное было то, что он не мог просто взять такси. Нужно было сначала дождаться багажа. Тем временем школьные друзья Хильды дефилировали мимо, так что майору приходилось снова и снова читать их плакаты. Он растрогался, только когда одна из девочек вышла ему навстречу с букетом роз. Порывшись в пакетах, он угостил демонстрантов марципанами. Для Хильды осталось всего две штуки. Когда на ленте транспортера показался багаж, вперед выступил молодой человек, объяснивший, что он служит Королеве Зеркала, которая повелела ему отвезти Альберта домой, в Бьеркели. Прочие участники демонстрации растворились в толпе. Молодой человек выехал на Е-18. На всем протяжении дороги под мостами и на въездах в тоннели висели транспаранты типа: «Добро пожаловать домой!», «Индюшка ждет», «Я вижу тебя, папа». Альберт Наг вздохнул с облегчением, когда его высадили у ворот Бьеркели. Он отблагодарил шофера бумажкой в сто крон и тремя банками пива «Карлсберг элефант». Перед домом его встретила жена Марит. Они крепко обнялись, затем майор спросил: — Где она? — Сидит на причале, Альберт. В Лиллесанне Альберто и София остановили машину на площади перед гостиницей «Норвегия». Было без четверти десять. Отсюда был виден огромный костер вдали, в шхерах. — Как мы теперь найдем Бьеркели? — спросила София. — Кто ищет, тот всегда найдет. Ты ведь помнишь картинку из Майорстуа. — Но нужно торопиться. Я хочу попасть туда раньше его. Они принялись колесить по окрестностям, не разбирая дороги, заезжая на все холмы и пригорки. У них был важный ориентир: усадьба должна стоять у моря. — Вон! Нашли! — вдруг выкрикнула София. — Кажется, ты права. Но зачем так кричать? — Нас же все равно никто не слышит. — Дорогая София… меня удивляет, что после столь основательного курса философии ты по-прежнему склонна к поспешным выводам. — Но… — Неужели ты считаешь, что в этих местах не водятся гномы и тролли, лешие и феи? — Ой, извини! Они въехали в ворота. Альберто провел машину по центральной дорожке и поставил ее на лужайке, рядом с качелями. Чуть поодаль был накрыт стол на троих. — Я ее вижу! — прошептала София. — Она сидит на мостках — точь-в-точь как во сне. — Ты заметила, что сад очень напоминает твой собственный, на Клёвервейен? — Да, это верно. И качели такие же, и все остальное. Можно я спущусь к ней? — Конечно. Я посижу здесь… И София побежала к причалу. С разбегу чуть не налетев на Хильду, она чинно села рядом. Хильда теребила трос, которым была причалена лодка. В другой руке она сжимала клочок бумаги. Видно было, что Хильда кого-то ждет: она то и дело поглядывала на часы. Хильда показалась Софии очень красивой. Вьющиеся белокурые волосы, ярко-зеленые глаза. И желтое платье. Она была немножко похожа на Йорунн. София попыталась заговорить с ней, хотя и знала, что это бесполезно. — Хильда! Это я, София! Девочка и бровью не повела. София встала на колени и попробовала крикнуть ей в самое ухо: — Ты меня слышишь, Хильда? Или ты слепая и глухая? Не раскрыла ли она пошире глаза? Не подала ли крохотного, чуть приметного знака, что слышит?… И вдруг Хильда обернулась к ней. Резко мотнув головой вправо, она посмотрела Софии прямо в глаза. Правда, взгляд был не фиксированный: он как будто проникал сквозь Софию. — Не надо так громко, София. Это уже был Альберто, из красной машины. — Я не хочу, чтобы сад заполонили русалки. София умолкла. Ей было хорошо и просто сидеть рядом с Хильдой. Вскоре до них донесся низкий мужской голос: — Хильдемур! В саду стоял на пригорке майор — в военной форме и голубом берете. Вскочив с мостков, Хильда побежала ему навстречу. Они сошлись между качелями и красной спортивной машиной. Отец подхватил Хильду и закружил ее в воздухе. Хильда села на причале ждать отца. С тех пор как он приземлился в Каструпе, она каждые пятнадцать минут представляла себе, где он сейчас, что с ним происходит и как он это воспринимает. Она заранее выписала все его расписание и целый день держала бумажку при себе. Не сердится ли папа? Но не мог же он сочинить для нее мистическую книгу — и считать, что это никак не отразится на Хильде?… Она снова взглянула на часы. Четверть одиннадцатого. Он должен появиться с минуты на минуту. Но что это? Хильде почудилось легкое дуновение — в точности как во сне, когда она видела Софию. Она резко обернулась. Да, она уверена: рядом что-то есть. Но что? Может, она чувствует дыхание летнего вечера? На мгновение Хильда испугалась, что у нее начинаются видения. — Хильдемур! Теперь ей пришлось обернуться в другую сторону. Это папа! Вон он стоит в саду! Хильда понеслась к нему. Они сошлись возле качелей, он поднял ее и закружил по саду. Хильда расплакалась, майор тоже сглотнул слезы. — Ты стала взрослой барышней, Хильда. — А ты стал настоящим писателем. Хильда вытерла слезы желтым рукавом. — Будем считать, что мы квиты? — спросила она. — Да, мы квиты. Они сели за стол. Прежде всего Хильда хотела услышать рассказ о том, что происходило на аэродроме в Каструпе и по дороге оттуда. Один взрыв хохота сменялся другим. — А в кафетерии ты конверт не обнаружил? — Из-за твоих фокусов я там даже не поел, негодяйка ты этакая. Теперь я голодный как волк. — Бедный папа. — Про индюшку небось обманула? — Вот и нет! Я действительно все приготовила. А мама будет подавать. Потом разговор перешел на содержимое папки, и они, перебивая друг друга, стали обсуждать историю Софии и Альберто. Вскоре на столе появились индюшка и уолдорфский салат, розовое вино и испеченный Хильдой хлеб. Отец принялся рассуждать о Платоне, как вдруг Хильда прервала его: — Тссс! — Что такое? — Неужели ты не слышал? По-моему, кто-то пищит? — Не может быть. — Но я уверена, что слышала какой-то звук. А, ладно, наверное, это была мышь. Последнее, что успел сказать папа, пока мама ходила за вином, была фраза: — Наш курс философии еще не кончен. — Как это? — Сегодня я расскажу тебе о Вселенной. Прежде чем они приступили к семейной трапезе, майор заметил: — Хильда уже слишком большая, чтобы сидеть на коленях. А ты еще не выросла из этого возраста! И, подхватив Марит, он усадил ее себе на колени. Лишь спустя некоторое время майор отпустил жену и позволил ей тоже немного поесть. — И этому человеку скоро будет сорок лет… Когда Хильда убежала встречать отца, София почувствовала подступающие к горлу слезы. Нет, ей никогда не достучаться до Хильды! София завидовала Хильде, завидовала тому, что она настоящий человек — из плоти и крови. После того как Хильда с майором уселись за накрытый стол, Альберто нажал гудок. София подняла голову. Кажется, Хильда сделала то же самое? Подбежав к машине, София вскочила на переднее сиденье рядом с Альберто. — Давай посидим и посмотрим, что будет дальше, — предложил он. София кивнула. — Ты плакала? Она опять кивнула. — О чем? — Ей повезло быть обыкновенным человеком… Теперь она вырастет и станет настоящей женщиной. И у нее будут настоящие дети… — И внуки, София. Но каждая медаль имеет оборотную сторону, чему я и пытался научить тебя с самого начала курса. — Ты о чем? — Я согласен с тобой, что ей повезло. Только не забывай: тот, кто выигрывает в лотерею жизнь, заодно вытаскивает и жребий смерти. Ведь удел жизни — смерть. — А тебе не кажется, что все-таки лучше хоть немного пожить на свете, чем вообще не жить? — Да, нам не суждено прожить такую жизнь, как Хильде или, например, майору. Зато мы никогда не умрем. Помнишь, что сказала в лесу пожилая женщина? Мы принадлежим к «племени невидимок». Она еще сказала, что ей около двухсот лет. А у костра я видел героев, которым свыше трех тысяч лет… — Наверное, больше всего я завидую тому, что… что у Хильды есть семья… — У тебя тоже есть семья. И еще кот, и попугайчики, и черепаха… — Этот мир я покинула. — Ничего подобного, дитя мое. Его покинул майор, поставив точку. И ему больше никогда не найти нас. — Ты хочешь сказать, что мы можем вернуться обратно? — В любую минуту. Только нам надо по дороге заглянуть в лес за кафе и поближе познакомиться с новыми друзьями. Тем временем семейство Мёллер-Наг приступило к ужину. София было испугалась, что ужин может принять такой же оборот, как философический прием на Клёвервейен. Во всяком случае, майор уже хотел опрокинуть на стол свою жену, но потом она, к счастью, очутилась у него на коленях. Машина стояла в некотором отдалении от стола, и разговор оттуда лишь изредка доносился до Софии и Альберто, почему у них появилось время как следует обсудить ее неудавшийся прием. Из-за стола Мёллер-Наги встали около полуночи. Хильда с майором уединились на качелях, помахав на прощанье маме, которая ушла в дом. — Иди ложись, мама. Нам очень о многом нужно поговорить. |
|
||
| Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх | ||||
|
|
||||
