ЭДЕМСКИЙ САД

…в конечном счете нечто должно было когда-то возникнуть из совершенной пустоты…

София Амуннсен возвращалась домой из школы. Первый отрезок пути они шли вместе с Йорунн и говорили о роботах. Йорунн считала, что человеческий мозг — всего-навсего компьютер, только очень сложный. София высказывала сомнения. Наверное, человек не просто машина?

Возле продуктового центра, с его множеством магазинов и лавочек, подруги разошлись в разные стороны. София жила в дальнем конце района, застроенного коттеджами, и идти в школу ей было в два раза дальше, чем Йорунн. Дом ее стоял чуть ли не на краю света. Прямо за садом начинался густой лес.

София свернула на Клёвервейен. Улица сначала шла прямо, а к концу делала зигзаг, известный под названием Капитанского поворота. Прохожих здесь почти не видели, разве что по выходным.

Дело было в первых числах мая. В некоторых садах вокруг фруктовых деревьев виднелись тесные кучки желтых нарциссов. Березы уже накинули на себя тонкую зеленую вуаль.

Удивительно, что в это время года все вдруг пускается в рост… Какая сила с наступлением тепла, лишь только растает последний снег, выталкивает на поверхность безжизненной земли невесть откуда взявшуюся зелень?

Открывая калитку, София заглянула в почтовый ящик. Чаще всего там можно было найти кучу рекламы и несколько больших конвертов, адресованных маме. Обычно София оставляла толстую пачку корреспонденции на кухонном столе и, поднявшись к себе в комнату, принималась за уроки.

Папе лишь изредка приходили письма из банка, но при его специальности тут не было ничего удивительного. Софиин отец был капитаном крупного танкера и почти все время проводил в море. Если главе семейства случалось на несколько недель задержаться дома, он неслышными шагами передвигался по комнатам и всячески обхаживал Софию и ее маму. Потом он снова уходил в плавание и как бы исчезал из их жизни.

Сегодня в почтовом ящике обнаружилось всего одно письмо, и адресовано оно было Софии.

На небольшом конверте стояло: «Софии Амуннсен, Клёвервейен, 3». Ни обратного адреса, ни имени отправителя не значилось. Не было и почтовой марки.

Затворив за собой калитку, София тут же вскрыла конверт. Внутри оказался крошечный листок бумаги, размером даже меньше конверта. На листке было написано:

Кто ты такая?

И всё. Ни тебе «здравствуй», ни тебе подписи, только три выведенных от руки слова с огромным вопросительным знаком в конце.

София снова взглянула на конверт. Нет, конечно, письмо предназначено ей. Но кто опустил его в почтовый ящик?

Она торопливо вынула ключ и отперла красный дом. Верный своей привычке кот Шер-Хан успел прошмыгнуть между кустов, вскочить на крыльцо и проскользнуть в дверь, прежде чем София ее за собой закрыла.

— Кис-кис-кис!

Иногда Софиина мама в сердцах называла их дом зверинцем. Живности у Софии действительно хватило бы на маленький зоопарк. Сначала ей купили круглый аквариум с золотыми рыбками — Златоглавкой, Красной Шапочкой и Черным Петером. Затем появились волнистые попугайчики, которых она назвала Тут и Там, черепаха Говинда и, наконец, тигровый кот Шер-Хан (в желтую и коричневую полоску). Все эти животные призваны были скрашивать девочке жизнь, пока мама работала, а папа путешествовал по свету.

Сбросив с себя школьную сумку, София насыпала в миску Шер-Хану кошачьего корма, а сама плюхнулась на кухонную табуретку с таинственным письмом в руке.

«Кто ты такая?»

Ничего вопросик! Естественно, она знала, что ее зовут София Амуннсен, но кто она такая? Этого София еще не выяснила.

А если б ее звали по-другому? Скажем, Анна Кнутсен? Неужели тогда она была бы иной?

София вдруг вспомнила, что папа хотел назвать ее Сюннёве. Она попробовала мысленно протянуть руку и представиться: «Сюннёве Амуннсен»… но у нее ничего не вышло. Так могла представляться только совсем другая девочка.

София соскочила с табуретки и прямо с письмом пошла в ванную. Встав перед зеркалом, она посмотрела себе в глаза.

— Я — София Амуннсен, — сказала она.

Девочка в зеркале и бровью не повела в ответ. Что бы ни делала София, она лишь в точности повторяла ее движения. София попыталась опередить свое отражение молниеносным рывком в сторону, но вторая девочка успела повторить даже его.

— Кто ты такая? — спросила София.

Ответа и тут не последовало, однако София на мгновение растерялась, не уверенная в том, кто из них задал вопрос: то ли она сама, то ли ее отражение.

— Ты — это я, — сказала София, ткнув пальцем в нос двойника.

Снова не получив ответа, она склонила голову набок и прибавила:

— А я — это ты.

София Амуннсен не всегда бывала довольна своей внешностью. Хотя ей часто делали комплименты по поводу красивых миндалевидных глаз, она знала, что у нее великоват рот и коротковат нос и что комплиментами ее просто пытаются утешить. Да и уши почти вплотную прилегали к глазам. Впрочем, больше всего неприятностей доставляли Софии прямые черные волосы, с которыми при всем желании нельзя было ничего поделать. Отец иногда, гладя дочку по голове, вспоминал прелюдию Клода Дебюсси и называл Софию «девушкой с волосами цвета льна». Хорошо отцу шутить: не он всю жизнь мучается с жесткими прядями, которые не берут ни лак, ни гель.

Временами София казалась себе чуть ли не уродиной. Мама как-то обмолвилась о тяжелых родах — может, дело в этом? Однако неужели внешность человека определяется в момент рождения?

Все-таки странно, что София не знает, кто она такая. И глупо, что ей не дали распорядиться своим внешним видом. Наружность свалилась на нее с неба. Друзей своих она, возможно, и выбирает, но себя она явно не выбирала. Даже то, что София родилась человеком, не было ее собственным выбором.

И вообще: что такое человек?

София опять подняла взгляд на девочку в зеркале.

— Пойду учить природоведение, — извиняющимся тоном сказала она и мигом очутилась в прихожей.

«Нет, — подумала София, — лучше сначала в сад».

И, ногой выставив кота на крыльцо, прикрыла за собой входную дверь.

София застыла на гравийной дорожке, сжимая в руке таинственное письмо, — и вдруг почувствовала себя куклой, ожившей по мановению волшебной палочки.

Все-таки здорово, что она попала в этот мир и с ней стали происходить необыкновенные приключения…

Шер-Хан легко перепрыгнул через дорожку и исчез в зарослях красной смородины. Вот уж кто не задавался вопросами о своем существовании и был не ожившей куклой, а более чем живым котом — начиная от белых усов и кончая извивами блестящего хвоста. Шер-Хан тоже гулял в саду, однако вряд ли представлял это себе так, как делала София.

Размышляя о бытии, она задумалась и о том, что не будет существовать вечно.

«Сейчас я живу на свете, — рассуждала она. — Но когда-нибудь меня не станет».

Есть ли жизнь после смерти? В этом кот тоже совершенно не разбирался.

Полгода назад у Софии умерла бабушка. С тех пор девочка почти каждый день вспоминала ее и чувствовала, что безумно скучает по ней. Разве справедливо, что жизнь рано или поздно кончается?

София продолжала стоять на дорожке, погруженная в размышления. Теперь она изо всех сил внушала себе, что только бытие и помогает человеку забыть о собственной смертности. Но сколько она ни старалась, ничего не выходило. Стоило ей сосредоточиться на мысли о своем существовании, как откуда-то появлялась идея конечности жизни. И наоборот: лишь по-настоящему ощутив, что когда-нибудь ее не станет, София начинала понимать всю ценность бытия. Она словно подкидывала монетку, которая оборачивалась к ней то орлом, то решкой, и чем отчетливее виделся орел, тем явственнее выступала решка. Жизнь и смерть казались связанными, как две стороны одной медали.

«Нельзя по-настоящему прочувствовать, что живешь, без мысли о грядущей смерти, — рассуждала София. — Точно так же невозможно, размышляя о смерти, не подумать о том, какая потрясающая штука жизнь».

Нечто подобное сказала бабушка в тот день, когда узнала от врача о своей болезни: «Только теперь я понимаю всю ценность жизни».

Грустно, что большинству людей надо заболеть, чтобы оценить, как это здорово — жить! Или хотя бы вынуть из ящика загадочное письмо…

А вдруг там лежит что-нибудь еще? София помчалась к калитке, приподняла зеленую крышку почтового ящика — и вздрогнула, обнаружив внутри новый конверт. Неужели она плохо проверила ящик, когда вынимала первое письмо?

Конверт опять-таки был адресован ей. София надорвала его и извлекла белый листок — точно такой же, как первый.

На листке было написано:

Откуда произошел мир?

«Понятия не имею, — сказала про себя София. — Это вообще вряд ли кому-нибудь известно». И тем не менее она посчитала вопрос вполне законным. Впервые в жизни она подумала, что, наверное, просто нельзя жить на свете, не задаваясь вопросом, откуда взялся наш мир.

Загадочные письма настолько заморочили Софии голову, что девочка решила забраться в Тайник.

Тайник был ее сверхсекретным убежищем. Она пряталась туда, только когда очень сердилась, очень грустила или очень радовалась. Сегодня она всего-навсего пребывала в недоумении.

Красный дом Амуннсенов стоял посреди огромного сада. В саду росло много кустов и фруктовых деревьев, а еще там было несколько клумб, просторная лужайка с садовыми качелями и небольшая беседка. Беседку дедушка построил для бабушки, когда они потеряли — через несколько недель после рождения — своего первого ребенка, девочку Марию. На надгробном памятнике были выбиты слова: «Крошка Мария к нам пришла, чуть погостила… и сразу ушла».

В дальнем углу сада, за малинником, густо разрослись кусты, на которых не бывало ни цветов, ни ягод. Когда-то они служили живой изгородью между садом и лесом, но в последние двадцать лет их не обрезали и изгородь превратилась в непроходимую чащу. Бабушка рассказывала, что в войну, когда куры свободно гуляли по всему саду, изгородь не пускала туда охочих до кур лисиц.

Всем, кроме Софии, бывшая живая изгородь казалась такой же никчёмной, как стоявшие посреди сада кроличьи клетки. А всё потому, что никто не знал одного секрета.

Она же сызмальства открыла для себя ход, через который можно было пролезть в образуемый кустами довольно просторный шалаш… или маленький домик. В этом убежище ее было не сыскать никому.

С конвертом в каждой руке София промчалась по саду и, став на четвереньки, ужом проскользнула внутрь изгороди. В Тайнике можно было стоять чуть ли не в полный рост, но девочка предпочла сесть на толстые корни. Среди хитросплетения ветвей и листьев у нее было проделано два отверстия (каждое не больше пятикроновой монеты), через которые был виден почти весь сад. В детстве Софии ужасно нравилось смотреть, как мама с папой ходят среди деревьев и ищут ее.

Сад казался Софии целым миром. Всякий раз, когда она слышала историю про сотворение мира и Эдемский сад, она представляла себя здесь, в Тайнике, обозревающей собственный крохотный рай.

«Откуда произошел мир?»

Если б она знала… Ясно, что Земля — только одна из планет необъятной Вселенной. Но откуда взялась сама Вселенная?

Конечно, можно посчитать, что Вселенная существовала всегда, и тогда ни к чему искать ответ на вопрос, откуда она взялась. Однако возможно ли такое извечное существование? Что-то внутри Софии противилось этой мысли. Все сущее должно иметь начало… Значит, и Вселенная должна была некогда зародиться из чего-то еще.

Но если Вселенная внезапно образовалась из чего-то еще, это «что-то» тоже должно было откуда-то взяться. София поняла, что не решила проблему, а лишь отсрочила ее решение. В конечном счете нечто должно было когда-то возникнуть из совершенной пустоты. Могло ли такое случиться? В это верилось не больше, чем в извечное существование мира.

В школе их учили, что мир создан Богом. София попыталась удовольствоваться этим объяснением, однако вскоре снова задумалась. Предположим, она согласна: мир создан Богом. А сам Бог? Неужели он сотворил из ничего и себя? Что-то внутри нее опять-таки противилось этой мысли. Даже при всемогуществе Господа он вряд ли мог сотворить себя… да еще прежде чем сам появился на свет и ему стало чем творить. Значит, остается одна возможность: Бог существовал всегда. Но она уже отказалась от идеи извечного бытия! Сущее должно иметь начало.

— Пропади все пропадом!

София снова открыла оба конверта.

«Кто ты такая?»

«Откуда произошел мир?»

Черт с ними, с этими вопросами! Интересно было другое: откуда взялись письма? Здесь таилась не меньшая загадка.

Кто вырвал Софию из повседневности и внезапно поставил перед великими тайнами Вселенной?

София в третий раз направилась к почтовому ящику.

Наконец-то приходил и почтальон. Девочка вынула газеты, толстую пачку рекламных проспектов и два письма маме. В ящике лежала еще открытка с видом южного пляжа. София перевернула ее. На открытке были наклеены норвежские марки и стоял штемпель: «Батальон ООН». Может, от папы? Хотя он теперь вроде бы в других краях… И почерк не его.

«Софии Амуннсен (для Хильды Мёллер-Наг), Клёвервейен, 3», — прочла София, и сердце ее забилось сильнее обычного. В открытке говорилось:

Дорогая Хильда! Сердечно поздравляю с пятнадцатилетием. Как ты догадываешься, я хочу сделать тебе подарок, который бы пригодился на будущее. Прости, что посылаю открытку Софии. Так удобнее.

(Любящий тебя папа.)

У Софии забурлило все внутри, и она полетела домой, в кухню.

Что это еще за Хильда, которой исполняется пятнадцать лет на месяц с лишним раньше, чем ей самой?

София сбегала в прихожую за телефонной книгой. Там было много Мёллеров и несколько человек по фамилии Наг. Ни одного Мёллер-Нага в толстенном справочнике не числилось.

Она снова повертела в руках загадочную открытку. На подделку не похоже: и марки, и штемпель выглядят убедительно.

И все же зачем чужому отцу направлять деньрожденную открытку Софии, если послание предназначено другому человеку? Какой отец захочет лишить собственную дочь поздравления, отослав его совсем по другому адресу? Почему «так удобнее»? И главное: как ей разыскать Хильду?

У Софии появился новый повод для раздумий. Она попробовала разложить все по полочкам.

Итак, за последние несколько часов она столкнулась сразу с тремя загадками. Первая: кто подложил в ее почтовый ящик два письма? Вторая: как ответить на заданные вопросы? Третья: кто такая Хильда Мёллер-Наг и почему София получила поздравление с днем рожденья, адресованное незнакомой девочке?

Поскольку до сегодняшнего дня в жизни Софии не происходило ничего необычного, она была убеждена, что все три загадки каким-то образом связаны друг с другом.