Слезы прекрасной Тао

Ян ван Рибекстрат считал себя самым неудачливым и самым несчастным человеком в мире: какие бы торговые дела ни начинал он на родине, в Нидерландах, все кончалось полным провалом. Родной город Антверпен рос как на дрожжах, то тут, то там появлялись особняки и торговые дома — это богатели его друзья и сотоварищи по торговле. А он? В гавани Антверпена ежедневно разгружалось более 200 кораблей, тысячи узлов с европейскими тканями уплывали за океан, а оттуда, из заморских колоний, потоком текли сотни тысяч мешков с кофе, чаем, пряностями. Ян попробовал было разбогатеть на перепродаже корицы. Но и здесь его постигла неудача, он не выдержал конкуренции со старым другом детства Хельмутом ван Омме.

И тогда Ян решился: он сел на один из кораблей и уехал за океан, на далекие азиатские острова Пряностей (Филиппинские острова). И что же?

…Рибекстрат уныло тянет пиво и мрачно поглядывает на темные задымленные стены таверны. Радоваться нечему. Вот уже десять лет он здесь, а богатства все нет и нет. Хоть бы случай какой подвернулся… Вот, например, ему предлагают для продажи шкуру невиданного дракона, пойманного в Китае, точь-в-точь такого, каких рисуют китайские художники на шелковых ковриках. Но больше всего он хотел бы раздобыть тех невиданных рыб, которых недавно видел на вазе, купленной купцом Якобом Хольге. Ваза была великолепна, на ней рельефно изображен подводный мир: колышутся искусно вырезанные травы, снуют разные рыбы, а в центре — три красные пучеглазые рыбины с веерообразным трехлопастным плавником. Хольге, наверное, немало получит за эту вазу в Антверпене, а может быть, ее купят даже в Лондоне.

Вот если бы он, Ян ван Рибекстрат, раздобыл таких веерохвостых рыб, он получил бы за них еще больше, чем Хольге за вазу. Но Ян уже не молод, под пышным завитым париком скрывается изрядная лысина. И он хорошо знает: поиски китайских драконов и невиданных рыб — пустое дело. Тридцать лет назад, когда в Европу привезли первые вазы с изображениями этих диковин, кое-кто еще пытался отыскать их в далеких странах. Но Поднебесная Империя не впускала к себе европейских гостей, а китайские купцы на Филиппинах и в Индонезии только улыбались, качая головами с длинными косами:

«Нет, нет, господина, это все фантазии художников!» И европейцы перестали верить в эти заморские чудеса.

Рибекстрат устало встает и покидает таверну. Сегодня ему предстоит неприятное дело: надо уломать китайского купца Чжан Гаопина снизить цену на партию корицы. Старик серьезно болен, и только потому, что дело не терпит отлагательств, китаец пригласил Рибекстрата побеседовать к себе домой. «Ну, хоть в этом удача, — грустно размышлял Ян, шагая по пыльной улице. — Кажется, я буду первым европейцем, посетившим дом китайского купца».

Переговоры проходили явно неудачно: старик не уступал. И хотя Ян был занят, он успел осмотреться вокруг. Дом казался удивительным — бамбуковые стены, циновки на полу, вазы из тончайшего фарфора, черного и красного лака… Старый жулик ободрал Яна как липку, а затем позвал хорошенькую дочку:

— Сяо, напои дорогого гостя чаем.

В саду на бамбуковом столике под густой тропической зеленью стояли цветастые пиалы с холодным коричневым напитком. Сяо присела — желтое кимоно сложилось складками. Ян поклонился и грузно опустился на жалобно затрещавший бамбуковый стул. «Ограбил, разбойник», — мрачно думал он, прихлебывая терпкую отвратительную жижу.

И вдруг… Пиала с чаем выскользнула из рук гостя и разлетелась на кирпичной дорожке сада на мельчайшие осколки. Степенное спокойствие купца, куда оно делось? Не обращая внимания на изумленную Сяо, он кинулся к садовому бассейну и стал пристально вглядываться в темную воду. Там, в прохладной глубине, неторопливо, чуть шевеля плавниками, плавали толстые красные рыбы с пышными трехлопастными плавниками. Веерохвосты? Так они все-таки есть на самом деле?

И вот Ян снова сидит перед больным Чжаном. Откуда они? Не продаст ли старик этих рыбок? Ян построит пруд на своей вилле. Он всю жизнь искал веерохвостов, он уплатит за них любые деньги.

Чжан долго теребит реденькую бородку: еще ни один китаец не отдавал этих рыб европейцу. Но Рибекстрат предлагает такие деньги! Надо подумать…

— Сяо, расскажи дорогому гостю о рыбах.

И девушка рассказывает легенду.

Это было давным-давно, еще все люди жили в Поднебесной и никуда не плавали за море. В одной деревне Чжэньминь жили юноша Лю и прекрасная, как утренняя заря, девушка Тао. Они крепко любили друг друга, и, казалось, ничто на свете не могло разлучить их. Но однажды на Поднебесную напали враги. И кликнул клич Сын солнца-император: «Кто в силах держать меч, кто может метать копье — на помощь, собирайтесь к Великой стене».

Горько рыдала Тао, провожая Лю на войну. И там, где падали на землю ее слезинки, вырастали подобно заре цветы — розы.

Долго бились сыны Поднебесной, пока не выгнали врагов за стену. Тогда стали возвращаться храбрые воины домой. Но Лю все не приходил. И вскоре узнала Тао, что он остался на севере, в фанзе другой девушки. Пришла она на берег озера, возле которого стояла деревня Чжэньминь, и горько разрыдалась. Слезы капали в воду и тут же превращались в прекрасных цзиюй — золотых рыбок…

— Ну как, старик, надумал продать рыб?

— Сяо, ты ведь не все рассказала…

— А еще рассказывают люди, — снова зажурчал голос Сяо, — что цзиюй упали к нам с неба. На пушистом облаке сделал небесный царь дворец для дочерей своих. Каких только чудес не было в этом золотом дворце. Но девушек не радовало небо, они все поглядывали на землю: ведь по земле ходили такие прекрасные юноши. Узнал об этом небесный царь, рассердился и решил наказать дочерей. Ударил он раз в барабан — и дворец превратился в озеро, ударил второй раз — и дочери стали прекрасными цзиюй. Теперь царь был спокоен — дочери жили на небесном облаке и не могли видеть землю. Но однажды рыбки так разыгрались, что одна из них выскочила из водоема. «Ой, — вскрикнула она, — я вижу землю, и как же она прекрасна!» И прыгнула вниз. А вслед за ней в земное озеро попрыгали и остальные…

— Ну как, старик?

— Еще, Сяо…

— Говорят и другое: будто цзиюй — дети синего Океана. Как-то разыгралась страшная буря, волны заливали даже высокую гору Чжэцзян. На гребнях этих волн взлетали на вершину горы чудесные рыбки, в озере и нашли их рыбаки после бури.

— Ну же, старик!…

Ян ван Рибекстрат добился своего — вскоре в пруду его сада на диво всем европейским купцам плавали легендарные веерохвосты. Гости смотрели на них, гладили окладистые бороды, потирали бритые подбородки, почесывали завитые парики: они прикидывали, стоит ли везти эти диковины в Лиссабон, Антверпен, Лондон? Много ли дадут за них? Удастся ли довезти?

Скоро «слезинки прекрасной Тао» попали в далекую Европу. Рибекстрат продал рыбок за баснословную цену одному из предприимчивых португальцев, но тот не смог довезти их до Лиссабона. Рыбки добрались лишь до Южной Африки. Спустя несколько лет потомство этих «африканских» цзиюй перекочевало на остров Святой Елены, потом на Азорские острова и, наконец, в Португалию.

Вслед за веерохвостами в Европу отправились просто золотые рыбки. Они тоже проделали большой путь с остановками, и теперь на островах Маврикия и Азорских этих рыбок ловят в прудах и употребляют в пищу. Только в середине XVII столетия попали цзиюй в Англию и лишь в 1728 году впервые были разведены в оранжерейных бассейнах герцога Ричмондского.

Герцога? В этом нет ничего удивительного. Пока золотых рыбок не научились разводить, они стоили баснословно дорого… Говорят, что какой-то французский граф в уплату за пару рыб в стеклянной вазе дал целую деревню с шестьюстами крестьянами. Рыбок подарили могущественной фаворитке французского короля герцогине де Помпадур.

Удалось раздобыть эту редкость и русскому царю Алексею Михайловичу.

Царь Алексей был прозван придворными подхалимами «тишайшим». «Тишайший» царь, действительно, не вел никаких войн, и царствование его было «спокойным» и «богоугодным». Правда, царь обожал лично присутствовать при пытках крестьян и казаков, правда, в годы его царствия страну сотрясали соляные, медные бунты, восстания горожан, крестьянская война Стеньки Разина… Но все равно Алексей был «тишайший» — ведь он так любил цветы (засадил ими весь двор Кремля) и птиц (создал первый в России зоопарк). Мог ли он обойти вниманием золотых рыбок?

Но рыбки недолго прожили в Москве — их держали в вазах и полагали, что они «питаются водой». Рыбки погибли, а легенда осталась жить в народе. Один из вариантов этой легенды о золотой волшебной рыбке няня Арина Родионовна поведала маленькому Саше Пушкину, и поэт много лет спустя создал замечательную сказку.

Не избежал искушения и прусский король Фридрих Великий. Однажды знаменитый естествоиспытатель Блок попросил его побудить рыбопромышленников Балтийского моря помочь в исследованиях рыб. Но просьба была высокомерно отвергнута: «И чего он пристает с этими рыбами? Может быть, он не нашел умнее занятия, чем пересчет рыбьих костей? Я предпочитаю это делать лишь за обеденным столом». Но спустя несколько лет король изменил свое отношение к рыбам. Он стал страстным коллекционером золотых рыбок — в Потсдамском дворце Сан-Суси для них было устроено несколько громадных бассейнов.

Только в конце XVIII века купцам Ост-Индской компании наконец-то удалось наладить регулярную доставку золотых рыбок в Европу, и цены на них стали понемногу снижаться.

Но тут натуралисты Европы и Америки были потрясены новым известием. Япония долгое время была закрытой для европейцев страной, пока ее не «открыли» американские военные моряки. Однажды американский адмирал Аммен в саду японского императора увидел удивительных рыб. Это тоже были золотые рыбки, но какие! Тело их по форме напоминало яйцо, а плавники— нежные и тонкие, как кисея, — закручивались, словно прозрачные перья невиданной птицы. Эти рыбки были огромной редкостью и в Японии. Но на Востоке есть закон: желание высокого гостя надо выполнить. И счастливый Аммен увез в США две пары удивительных рыб. Каково же было его изумление, когда в потомстве этих двух пар из 140 мальков такими же, как родители, оказались лишь 20, остальные были обычными золотыми рыбками. Но и из этого количества впоследствии уцелели лишь две пары, и ныне «перистые» рыбки по-прежнему считаются редкостью.

В начале 70-х годов XIX века Пьер Карбонье получил партию пучеглазых короткохвостых рыб — их назвали телескопами. В 1883 году из Иокогамы привезли 28 вуалехвостов — все, что уцелело в дороге от огромной партии из 200 рыб, закупленной для Европы. В эти же годы капитан В.М.Десницкий привез из Индокитая в Москву черных вуалехвостов с телескопическими глазами. А в 1911 году наводнение разорило одного японского рыбовода, и он в отчаянии продал в Европу еще одну до тех пор засекреченную редкость — толстых серебристых рыбок без спинных плавников, с бугристыми красными наростами на голове — их назвали львиноголовками.

Но неужели все эти непохожие рыбы — все те же золотые цзиюй? Да, это они. И самое печальное, что в потомстве этих чудесных необычных рыб в большинстве случаев оказывались самые простые золотые рыбки. Лишь немногим любителям аквариума удалось продолжать выращивать, а порой даже улучшать завезенные с Востока разновидности. И тут нельзя не упомянуть о замечательных «телескопистах» Москвы, которые в конце XIX века создали великолепную разновидность бархатно-черного телескопа с пышными плавниками и огромным хвостом, составлявшим 2/3 длины рыбки. Эта разновидность получила в Европе название московский телескоп и до сих пор считается одной из самых красивых среди потомков цзиюй.

Но как же удалось получить эту разновидность? Как вообще в Китае и Японии сумели добиться многообразия форм и окрасок золотых рыбок? Ведь не слезы же это прекрасной Тао!

История появления золотых рыбок — тысячелетней давности. Общий их предок — обычный серебряный карась. В 968 году у богатого чиновника одной из провинций Китая был пруд, в котором содержались драгоценные рыбы — красно-оранжевые и золотистые караси. Очевидно, такая окраска была естественным случайным отклонением. Бывают же разноцветные птицы или разные по яркости окраски рыбы одного и того же вида. В одной древней книге, относящейся к 1000 году, тоже упоминается о красных цзиюй из пригородных речек Ханчжоу.

Наверное, рыбоводы заметили необычных рыб и стали отделять их от обыкновенных карасей. Потомство красных цзиюй было в основном серебристо-серым, но появлялись среди них и красные. И снова их отделяли и получали потомство.

В XII веке эта работа шла в императорском саду, в прудах при дворах императорской челяди, в городских водоемах Ханчжоу… Такая широкая селекция вскоре дала результаты: золотисто-красная окраска закрепилась как наследственный признак и начала передаваться из поколения в поколение.

Стали появляться и новые разновидности: белая, красно-белая и др. Все это были отклонения от основной формы, но китайские мастера уже научились использовать таких рыбок-"уродов". Их скрещивали, снова отбирали, опять скрещивали, пока случайный признак не превращался в закрепленный наследственный.

Для человеческого глаза рыбки-"уроды" очень приятны. Уже в XVI веке китайская знать повально увлекалась коллекционированием диковинных цзиюй. Говорят, что в императорском дворце на главной лестнице стояли вазы из чистого золота, в которых резвились эти рыбки.

Но с точки зрения естественной целесообразности золотые цзиюй совершенно не приспособлены жить в природных водоемах: окраска их очень заметна, тело неуклюже, а плавники стали не органами движения, а тяжелыми украшениями, которые только мешают плавать. Ясно, что такие рыбы могут жить только в искусственных водоемах, в естественных условиях — это неприспособленные уроды.

Так китайские рыбоводы создали новые, невиданные в природе разновидности рыб. Мы знаем, как приспосабливаются к условиям жизни разные животные и растения. Вспомним хотя бы перевертывающегося на спину клопа-гладыша. В борьбе за существование выживают лишь наиболее приспособленные организмы, остальные в процессе естественного отбора погибают. Целесообразные признаки уцелевших животных и растений передаются потомству и с каждым поколением усиливаются.

А вот с золотыми рыбками все произошло по-другому. Здесь человек произвольно, искусственно усиливал и закреплял в потомстве как раз нецелесообразные для рыб, но интересные признаки. Такой процесс называется искусственным отбором. Так в прежние времена создавались домашние животные и культурные растения, этот же метод применяют и ныне ученые-селекционеры. Таланту рыбоводов-селекционеров мы и обязаны появлением удивительных цзиюй.

«Золотых рыбок держат для украшения или для любопытства, — писал Чарлз Дарвин, — и можно заранее сказать, что здесь отбор должен был широко применяться при образовании новых пород. Так и было в действительности».

Интересен и современный опыт работы китайских рыбоводов с золотыми рыбками.

Размножаются цзиюй весной и летом. На жаберных крышках у самца появляются белые пупырышки — единственное отличие его от самки. Как только начинается преследование самцом облюбованной рыбки, надо спешить — из чана, в котором в Китае содержат цзиюй, тотчас высаживают всех остальных обитателей. Обычно через полчаса уже выметана икра, из которой на пятый-шестой день выклевываются личинки. Мальков выкармливают мелкой дафнией. Едят они и водоросли, которыми обрастают изнутри стенки чанов.

Окрашивается молодь по-разному: одни быстро, другие — лишь через год. Но рыбоводы знают, какой будет та или иная рыбка, и отбирают только тех, которые их интересуют. Отбор делают так: круговыми движениями мешают воду в чане и, пока мимо проносятся молодые рыбки, мягким сачком вылавливают самых лучших. В течение одного-двух месяцев это повторяют несколько раз.

Но многие из диковинных цзиюй — это единичные и случайные отклонения от нормы, их признаки не закреплены и могут не повториться в потомстве. Не раз уже привозили в Москву и бывший Ленинград удивительные разновидности китайских золотых рыбок, но в потомстве не было ничего интересного.

Селекционные работы с золотыми рыбками, конечно, должны быть продолжены. И не только в Китае и Японии. Московский зоопарк, аквариумные отделы других зоологических садов страны, клубы аквариумистов могли бы возродить былую славу своих предшественников, создавших московских телескопов и вуалехвостов.

Путем искусственного отбора удалось получить золотые вариации не только карася. В нашей стране разводится в больших количествах орфа — золотая разновидность язя. Собиратель отечественных редкостей москвич Ю.Я.Мишарев однажды подарил мне изумительных по красоте красно-бело-золотистых линей. А в Японии стали популярными многоцветные карпы, получившие название кои. Им присвоен громкий титул императорских карпов.

История кои напоминает историю золотых рыбок. Японские рыбоводы заметили у некоторых карпов необычную пятнистую окраску. От этих рыб было получено еще более пятнистое и яркое потомство. Так постепенно, усиливая нужные признаки и отбирая самых ярких многоцветных особей, удалось получить красочных декоративных карпов.

В 1952 году кои были выставлены для обозрения в садовых прудах императорского дворца. Отсюда их завезли на Гавайские острова и в США. Появились кои и у нас, их демонстрировали на Выставке достижений народного хозяйства в Москве.

В Японии кои разводят в специальных небольших квадратных бассейнах, а выращивают в обычных прудовых хозяйствах, в нагульных прудах. Во время торгов рыбы находятся в больших чанах. Их принято разглядывать не сбоку, а сверху — ведь спинка самая яркая.

Декоративные карпы достигают длины 60 сантиметров и используются для зарыбления парковых и городских водоемов. Преимущество кои перед золотыми рыбками в том, что они легко перезимовывают подо льдом. Впрочем, ростовские аквариумисты приучили к такой зимовке и золотых рыбок. Удивительное зрелище видел я в саду ростовчанина В.Дамаскина: на звук колокольчика (сигнал кормления) из-подо льда бассейна к проруби сплывались великолепные телескопы и вуалехвосты.

Остается пожалеть, что водоемы наших парков лишены пока этого красочного живого украшения. Правда, в последнее время к возрождению былой российской славы в культуре золотых рыбок подключились инциативные люди из кооперативов и малых предприятий. Будем надеяться, что они справятся с этой задачей.

А в Китае между тем селекционеры готовы открыть новую страницу культурного рыбоводства. На этот раз в качестве производных взяты уже не карповые рыбы — карась и карп, а представители близкого им семейства Чукучановые (Catostomidae). Рыбы довольно похожи на карповых. В настоящее время они встречаются в Северной Америке (в наших рыбохозяйственных водоемах акклиматизированы американские буффало), у нас — на Колыме и Чукотке, в Китае — в бассейне Янцзы. Китайская рыба миксоциприна (Myxocyprinus asiaticus) используется в декоративном рыбоводстве. Корпус и голова миксоциприны похожи на сазаньи. Плавники же совсем другие: спинной имеет высокий закругленный вырост и затем тянется до хвостового стебля, брюшные и грудные — очень широкие. Окраска — как у увеличенного суматранского барбуса: по желто-песчаному фону проходят три вертикальные широкие черные полосы, плавники густо усеяны мелкими темными пятнами.

Наверное, это очередное чудо восточных волшебников декоративного рыбоводства — не последний их сюрприз.