Арина – первый бультерьер

Вот уже двадцать лет моя любовь в собачьем мире принадлежит бультерьерам. С помощью желтой прессы бультерьеры пока прочно удерживают статус «проблемной собаки». В конце концов, время расставит все по своим местам, а что касается лично меня – проблема только одна: я не могу держать больше двух собак, а хотелось бы.

Я прекрасно помню день первой встречи с этой удивительной, ни на что не похожей породой. Наверное, эта встреча была подготовлена трогательным и правдивым рассказом Сетон-Томпсона. Очень может быть! Я до сих пор влюблена в рассказ о «Снапе, белом бультерьере».

А тот день начинался как обычно. Надо сказать, он был летним и жарким. Мы с приятелями собирались слинять на пляж и основательно запаслись холодненьким пивком по этому приятному поводу, но телефонный звонок из Бутова разрушил наши планы, по крайней мере мои. Борис Михайлович и Наташа (его жена), жители бывшего неприметного Подмосковья, а ныне одной из больших новостроек современной Москвы, – мои давние знакомые. Как всегда – «собачье» знакомство, ибо других у меня, как правило, не бывает. Они оба увлекались собаками, дома у них был ньюфаундленд и еще несколько собак меньшего калибра. Сказать, что это была весьма оригинальная семейная пара, – почти ничего не сказать, но то, что их прочно объединяло увлечение собаками, мгновенно улавливал каждый с первого взгляда. Это увлечение было всепоглощающим и фанатичным. Многие комментировали вышеозначенное одной весьма образной фразой – крыша поехала. А я… Я завидовала, потому что если уж увлекаться, то именно так – до дна. Закрывая глаза на полный бедлам в доме, на, мягко скажем, некоторую небрежность в одежде и так далее. Ну да ладно, важно вообще-то не это!

Но звонили именно они. С завидным артистизмом, выдержав необходимую для большего эффекта паузу, в трубке прозвучало:

– А у нас дома – бультерьер. Моя реакция тоже была на высоте.

– Выезжаю! – как ведьма, провизжала я в трубку. Метла – устаревший вид транспорта, и хотя он больше соответствовал моему восторгу, ехать пришлось на обычных «Жигулях». Но за рулем был Артур, легко и без сожаления поменявший плановый пляж и холодное пиво на то, чтобы самому взглянуть на «заморское» чудо, впервые оказавшееся в России. Никогда и никто другой больше не водил машину с таким виртуозным мастерством, и на такой скорости, и в любом состоянии, даже на «подпитии». Машина летела по МКАД в сторону Бутова, а мы с Артуром конспективно перебирали в памяти все известное нам на ту пору о бультерьерах. Известно было не очень-то и много, в России этих собак не было, так что все в основном сводилось опять-таки к рассказу Сетон-Томпсона…

В Бутове скорость продвижения резко упала. Чертыхаясь, Артур объезжал колдобины. Все равно через две на третью машину основательно встряхивало. Я предпочитала помалкивать, чтобы не прикусить язык на ухабах. Больше газа – меньше ям. Этот постулат здесь явно не подходил, но Артуру, так же как и мне, явно не терпелось.

Всему когда-то наступает конец, нашей дороге – тоже: мы у нужной калитки глухого забора.

– Исторический момент, – иронически заметил Артур, хотя его не меньше моего распирало от любопытства. – Стучи сама…

Я замерла в ожидании, а по садовой дорожке к калитке слышался топоток собачьих лап. И вот калитка распахнулась…

Сказать, что я была убита наповал, и далеко не от восторга, будет вернее всего. Разочарована? Пожалуй, да. Это, конечно, была собака, но внешность… Уродлива? Да вроде бы и нет. Скорее, очень необычна: темно-тигровый окрас с небольшими белыми отметинами на груди и лапах, на морде внушительное количество рубцов и шрамов. Это сразу говорило о неуживчивом характере собаки и придавало ей угрюмый вид. Она уверенно стояла на пороге калитки, внимательно и настороженно сверля нас взглядом глубоко посаженных, очень темных и маленьких глаз. И молчала.

– Да заходите уже, – весело и с явным наслаждением от произведенного эффекта пригласил нас Борис Михайлович. При звуке его голоса тигровое чудовище коротко через плечо взглянуло на хозяина, спокойно развернулось и неторопливой рысью побежало по дорожке к дому. Мы с Артуром так же молча двинулись вслед за собакой. Замыкал шествие Борис Михайлович, хитровато улыбаясь.

Действительно, собака была необычной, ее внешность не укладывалась в общепринятое понятие красоты. Немного забегая вперед, признаюсь, что долго не могла разобраться в своих ощущениях. Пока не нашла наиболее близкого – функциональность, доведенная до совершенства. В причудливых формах этой собаки очень явственно проступала возможность и способность к действию, а понятие красоты напрочь отсутствовало. Хотя что есть красота? Разве кто-нибудь сформулировал ее определение? Вот уж, действительно, «о вкусах не спорят».

Все в экстерьере этой породы подчинено одной цели – боям: невысокая, но очень широкая, а значит, устойчивая, относительно короткая и мощная низко посаженная шея, самое уязвимое место, находилась под надежным прикрытием могучих челюстей, ибо казалось, что на голове, кроме челюстей, ничего нет. Даже глаза – небольшие и глубоко посаженные – создавали ощущение взгляда из бойниц крепости и казались мелкими для размеров головы.

Наша двуногая компания тем временем расположилась на сидячих местах и приготовилась слушать.

– Все гениальное до банальности просто, – издалека начал Борис Михайлович, но все остальные, то есть я и Артур, дружно завопили, что мы не выдержим долгих предисловий.

– Да, с вами спектакль не поставишь, – несколько сник рассказчик и продолжал дальше без дополнительных философских рассуждений.

– Для начала, ее зовут Файтерс Андра Литтл Кинг, а по-домашнему Ариша.

Услышав свою кличку, тигровое создание, успевшее свернуться в мягком кресле, обернулось и внимательно нас оглядело. Забавно, но я почему-то сразу смогла перевести ее взгляд: «Опять болтология! Ну, это не для меня!» – так он был выразителен. Тихонько хрюкнув, собака спрятала голову в передние лапы и замерла.

А история, рассказанная нам, была не из веселых. Привезенная в Союз маленьким щенком, за пять лет жизни она успела поменять около десяти «хозяев». И у всех по разным причинам почему-то не приживалась. Рассказ о превратностях ее судьбы шел своим чередом, а я задумалась о том, какой крепкой должна быть нервная система этой псины. Собаки тяжело переносят смену хозяев. Немало известно трагических историй. Но Ариша вызывала уважение, ибо осталась уравновешенной и неагрессивной по отношению к людям. Ну а нетерпимость к животным и постоянная готовность выяснять отношения – это закрепленное свойство ее породы, и с этим ничего не поделаешь. Они – такие…

И еще я не могла избавиться от впечатлений по поводу ее внешности. Страшна, уродлива, даже несуразна – все вместе и по отдельности крутилось у меня в голове, и я наконец не выдержала.

– Если я когда-нибудь буду держать у себя в доме такую образину, я положу свой диплом на стол. Характер мне симпатичен, но внешность?! Прямо-таки «Квазимодо» в собачьем обличье, – задумавшись, произнесла я.

Все присутствующие без исключения понимающе заулыбались. Беседа тем временем постепенно перешла на другую, не менее интересную тему, мы загостились до вечера. Наконец, распрощавшись с хозяевами, мы с Артуром тронулись в обратный путь.

– И все-таки в ней что-то есть, – произнес Артур, имея в виду Аришу.

Я пожала плечами и в тон ему изрекла:

– Может быть, но я этого не вижу.

Смеркалось. Жара спадала, уступая место вечерней тишине, прохладе и слегка усталому умиротворению. Впечатлений было много, но говорить не хотелось. На том мы с Артуром и расстались около моего дома.

Я еще не знала, что всего через полгода Арина прочно и навсегда войдет в мой дом и в мою душу. Не знала, что она будет терпеливо помогать мне выскребаться из последствий жесточайшего гепатита. Не знала, что она станет родоначальницей всех московских бультерьеров и с нее начнется отсчет булей в моей жизни и будет продолжаться семь поколений. Я еще ничего не знала, а тем временем стемнело, и только на западе блекло розовело небо, и тихо, уже по-ночному, шелестела листва.