Как мы приобрели щенка

Квартиры у нас тогда еще не было, и мы поселились за городом у родителей жены — Александра Ивановича и Анны Моисеевны. Как и положено всякому уважающему себя дачнику, мне понадобилась собака. Конечно, можно было пойти в клуб собаководов и купить породистого боксера или головокружительной родословной овчарку, а то и охотничью красавицу с мудреным названием хуцкар да и пустить на хозяйские огороды. Подумал и решил: дорого и мороки с ними много. Овчарке, наверное, сырого мяса подавай. Боксеру — так тому и вовсе не поймешь, чего надо. Вон он мордой-то на человека скорее похож, чем на собаку. Чем его следует кормить, поди угадай. А хуцкара я и даром не возьму. На нем такая шерстка махонькая, вроде как на зубной щетке щетина. Его, пожалуй, зимой в дом брать нужно, а мы с Лидой ютились в одной комнате.

Моя собака должна спать во дворе, а не теснить меня в комнате, и есть то, что остается от моего не особо изысканного харча. В конце концов, авоськи да зонтики ей носить не придется. Всего-то и работы предстоит собаке — это лаять для порядка на чужих и не кусать по возможности своих.

Раньше в городе каждое воскресенье на пустыре стихийно возникал базар. Торговали там всяким барахлом. Хочешь — поношенные башмаки покупай, или прялку, или тулуп для зимней рыбалки… Был там и собачий закуток, где можно было продать или приобрести щенка.

Мы с Лидой сели на мотоцикл с коляской и покатили к барахолке. Собачий отдел работал вовсю. На выставке собак не встретишь такого разнообразия форм и расцветок. От белых, как свежевыпавший снег, до черных с блестящим отливом; от цыплячье-желтеньких до огненно-красных, как будто лису поймали; есть шерстью короткие, а есть и такие, хоть остригай, как барана, и вяжи носки на зиму! Спроси собачников: нет ли фиолетовых щенков с голубыми глазами и в кудельках-завитушках? Найдут и принесут.

Мы с Лидой ступили в этот собачий мир и пошли по рядам. С иными щенками здесь присутствуют их гордые мамы. Не лают, не кусают, сидят смирненько да ревниво поглядывают на покупателей, когда те берут из кошелки щенков. В глазах тревога. Успокаиваются, видя, как щенок возвращается обратно. Обнюхивают его и опять сидят, поводя ушами. Мамы не продаются, они для рекламы.

Ходили мы, прицениваясь и приглядываясь, знакомились с каждой персонально. Здесь попадались даже боксеры и овчарки — звери красивые, сильные и умные, — наверное, не имели документов. Преобладали же благородные всех пород и мастей — милые и добрые, ершистые и свирепые, преданные и готовые побежать за первым, кто позовет. Были и обычные собаченки, которые мыкаются по дворам у многоэтажных домов, взращенные без призора, немытые, нечесаные, внимательно следящие за руками с профессиональным интересом попрошаек. Были и забавные, сытенькие и холеные комнатные пуделяшки, которые привыкли жить в квартирах со всеми удобствами, есть только вкусненькое, и то после длительных уговоров, и подавать голос по особым торжествам. Одну такую собачку уже покупали. Старая женщина с грустными глазами. Собачке у нее будет хорошо. Сколько животных, столько судеб. Кто-то переехал на новую квартиру, кто-то уезжает из города, а чей-то хозяин ушел, как говорится, в мир иной… Продавцы перед покупателями как бы оправдываются за совершаемое предательство и молчаливо прощаются с четвероногими друзьями.

Самые счастливые — это беззаботные щенки. Они только начинают свою жизнь, приобретают хозяев, как путевку в светлый мир. Они шелковисто-пушисты, резвы и игривы, беспомощны и тем забавны. Они, если хотите, неподражаемо оптимистичны. Они, наконец, все как на подбор красивы, словно маленькие дети.

Привлеченные зконким и тонким попискиванием, мы подходим к одному из многочисленных семейств, копошащемуся в старой хозяйственной сумке. Щенки одной масти, пепельно-желтые, с густой длинной шерстью безо всяких там излишних, расслабляющих покупательское сердце, завитушек, с глазками-пуговичками, подернутыми дымкой щенячьей наивности. Они неуклюже высвобождают лапы, лезут друг на дружку, чтобы выползти на яркий дневной свет из нагревшейся под солнцем душной сумки, и покряхтывают от чрезмерных усилий.

Нам вспомнились напутственные рекомендации Александра Ивановича: «У хорошего щенка должна быть широкая лапа и пятый палец…» Лида берет на руки самого пузатого, показавшегося ей маленьким богатырем, коллективно ищем пятый палец и не находим. Зато у щенка широченные лапы и самодовольно-нахальная морда откормленного здоровяка.

Хозяева щенков, не в пример продавцам взрослых собак, чувствуют себя психологически на более высоком моральном уровне. Они пренебрежительны к иным, не понравившимся им покупателям, резки в разговоре и не заискивают: не хочешь — не бери, обойдемся…

— Сколько? — спросил я бабку.

— Пять рублей! — бойко ответила она и затараторила о достоинствах родительницы щенков. По ее словам выходило, будто лучшей собаки мы не найдем по всей барахолке. Мы ей, как видно, внушили доверие, и она постарается всучить нам щенка. Я это сразу понял и не стал ее разочаровывать. Отдав деньги, я взял за шкирку толстопузого и сунул его за пазуху. Он было рыкнул предупреждающе-грозно, но, сообразив, что ему ничего не угрожает, уютно расположился у меня на животе. Вот чего он никак не хотел делать, так это прятать морду вовнутрь. Или мой дух ему не пришелся по нраву, или он от природы уродился таким упрямым. Мне же вовсе не хотелось выставлять свое приобретение напоказ. Могли встретиться знакомые, не станешь же объяснять каждому, что я женился, переехал из общежития на дачу, а там без собаки — не жизнь… Я прятал щепка в куртку, а он рычал и высовывал мордочку. И такой паршивец оказался, еще и облаивал прохожих. Встречные улыбались, глядя на нас. Видимо, он хотел убедить меня в том, что я не зря выложил за него деньги.

Лохматый дядька с цепким взглядом схватил меня за рукав:

— Продаешь? Сколько за собаку просишь? Ить так лает! — сказал он восторженно.

Я едва высвободился от его цепких рук.

— Я тебе десятку дам за пса! — крикнул он вдогонку.

Мы уже покидали собачий закуток, когда вдруг Лида остановилась возле девочки со щенком на руках. Он позировал перед людьми, как позируют люди перед объективом фотоаппарата, чтобы показать себя в лучшем виде. Вроде бы сознавал, чем они здесь занимаются, для чего собрались, и помогал своей маленькой хозяйке, чем мог. Он с серьезным видом вглядывался в покупателей, и выражение глаз его менялось: то в них вспыхивало любопытство, то заинтересованность, то безразличие.

Лида глядела на щенка и все больше восхищалась им. Щенок тоже обратил внимание на нее и, как показалось, улыбнулся ей глазами. У них явно возникла обоюдная симпатия. Я подошел и напомнил:

— Пора ехать.

Лида не сдвинулась с места и кивнула на щенка. Я возразил:

— Мы уже купили. — И указал на рыжего, морда которого торчала у меня из-за пазухи.

— Давай купим и этого! — упрямилась она. — Рыжего мы продадим.

— С условием, что продавать будешь ты сама, — пошутил я, все еще не сдаваясь.

— Я согласна, но этого мы должны купить. Смотри, какой он серьезный, какой умница, какие у него глаза! Продаешь? — обратилась она к девочке.

— Да, — краснея и смущаясь ответила та.

Щенок охотно перешел в руки Лиды.

Нечего и говорить, что рыжего мы не продали.

Мы поместили щенков в коляску мотоцикла и поехали на дачу.

— А когда ж ты рыжего продавать будешь? — спрашиваю я Лиду.

— Пусть побудет у нас, мы его подарим! — крикнула она под свист ветра.

Приехав на дачу, мы схитрили, чтобы выйти из затруднительного положения. Держать двух щенков нам вряд ли позволили бы, и поэтому мы решили преподнести одного хозяину, Александру Ивановичу.

После задушевной и торжественной речи мы вручили ему рыжего. Он обрадованно принял подарок. Как большой знаток, осмотрел и, к нашему общему удивлению, нашел пятый палец! Честно говоря, мы опасались, как бы наш поход в собачий отдел барахолки не закончился менее благополучно.