Глава 10

БОРЬБА С КОРРУПЦИЕЙ

27 мая 1942 года в Берлин поступила информация о громком теракте в столице протектората. Группа чешских боевиков, вооруженных автоматами и ручными гранатами, совершила нападение на главу немецкой администрации обергруппен фюрера СС Гейдриха. Задержать террористов по горячим следам не удалось. Протектор тяжело ранен. «Доигрался!» – гак прокомментировал это сообщение Гиммлер.

4 июня ледяные глаза шефа спецслужб Третьего рейха закрылись навсегда. Из политической игры выбыла самая влиятельная и страшная фигура. Медицинское заключение гласило, что «смерть наступила в результате опасных ранений металлическими осколками, которые попали пациенту между ребрами и в грудобрюшную полость, а также от поражения селезенки». Немедленно после смерти рейхспротектора полицейские части СС приступили к акции возмездия. В Богемии и Моравии начались жесткие зачистки. Около 10 000 чехов были арестованы, 1 300 расстреляны. Деревню Лидице неподалеку от Праги сровняли с землей огнем артиллерии, объявив этот населенный пункт «центром террористического подполья».

Фройляйн Юнг вспоминала, что фюрер «был глубоко опечален известием о смерти Гейдриха». Генрих Гиммлер с выражением официальной скорби на лице принимал соболезнования. Совсем иначе отреагировали на гибель эсэсовского олигарха партийные чиновники и деловые люди. И тем и другим при жизни Гейдрих не давал пощады. Что называется, мешал развернугься во всю ширь. Своим привычкам он не изменил, будучи брошен на понижение. Достаточно вспомнить его заявление прессе в день вступления в должность протектора: «Я буду беспощадно преследовать всех немцев, которые думают только о собственной наживе и наносят ущерб государственным интересам!» Гейдрих прижал местное партийное руководство, организовал для чехов телефоны доверия и на основе поступавших жалоб делал соответствующие выводы. Громом прогремело уголовное дело в отношении влиятельных немецких промышленников Вальтера и Гельмута Адамов, имевших связи на самом верху. Протектор приказал повесить обоих за экономический саботаж, а говоря проще – за воровство и взятки. Но теперь все недовольные своим материальным положением вздохнули свободно. Новый протектор, оберстгруппенфюрер СС Курт Далюге, был человек простой и своих в обиду не давал.

Похороны Гейдриха проходили в Берлине необычайно торжественно. На траурную церемонию прибыло все высшее руководство рейха. Гитлер, за ним Борман, Гиммлер, Геринг, Розенберг и Геббельс выражали соболезнования одетой в черное Лине Гейдрих и, подражая фюреру, сочувственно трепали по щекам двух белокурых мальчуганов в аккуратных светлых костюмчиках. Гитлер произнес пылкую речь: «Это был один из лучших национал-социалистов, один из убежденнейших поборников германской имперской идеи, несгибаемый член партии, гроза всех врагов нашего рейха! Мы всегда будем скорбеть об этой невозвратимой потере и свято чтить память нашего павшего товарища». Впрочем, здесь фюрер хватил через край. Кинохроника запечатлела «скорбящего» Геринга, оплывшее лицо которого прямо распирало триумфальное самодовольство. Накануне похорон адъютанты услышали из уст рейхсмаршала отчетливую фразу: «Наконец-то этот бешеный пес сдох!»

Гейдриха не успели еще закопать, как по всем главным управлениям и штабам СС пополз черный слушок. Группенфюреры тихо говорили, что ранение было серьезным, но не смертельным. И умер Гейдрих вовсе не от осколков, а от какого-то странного сепсиса на операционном столе. Вполне может быть, что некий «доброжелатель» помог ему покинуть этот бренный мир. Чего очень желали кое-какие большие люди в Берлине. При этом подразумевалось, что к смерти Гейдриха мог приложить руку некто из руководства СС. Во всяком случае, Гиммлер не выглядел особо расстроенным. Один только фюрер был искренен в своих чувствах. Совсем недавно, 8 февраля 1942 года, в авиакатастрофе погиб его любимец Фриц Тодт. И вот в Вальхаллу ушел человек, которого при всех его недостатках Гитлер считал воплощением легендарного всадника Ницше.

Внимание власти и бизнеса было приковано к оставшемуся вакантным после Гейдриха креслу. Кто станет новым руководителем глобальной системы госбезопасности? В кулуарах называли имена Мюллера и входившего во все большее доверие к рейхсфюреру Шелленберга. Выбор Гиммлера удивил многих. На пост шефа РСХА заступил тридцатидевятилетний группенфюрер СС Кальтенбруннер. Этот австриец гренадерского роста (метр девяносто пять), с лицом, испещренным шрамами студенческих дуэлей, не слишком подходил для столь ответственной работы. Взлет его карьеры пришелся на момент аншлюса, когда он стал одним из организаторов печально известного референдума о присоединении к рейху. В момент неожиданно высокого назначения Кальтенбруннер занимал промежуточную по эсэсовским меркам должность полицай-президента Вены.Так как прежний руководитель спецслужб был обергруппен-фюрером, Гиммлер досрочно присвоил своему выдвиженцу очередное звание. Его выбор объяснялся просто: Кальтенбруннер – человек пришлый, для столичных эсэсовских вельмож чужой, и ему будет трудно интриговать против своего начальника.

Между тем жизнь ставила перед рейхсфюрером все новые и новые проблемы. Смерть Гейдриха хронологически совпала с резким обострением обстановки на административном фронте. Генерал-губернатор Ганс Франк нанес «Черному ордену» внезапный мощный удар.

Глава партийной администрации давно с подозрением следил со своего трона в Кракове за бурной деятельностью эсэсовских наместников. Генерал-губернатор совершенно справедливо полагал, что командующий округом обергруппенфюрер СС Вильгельм Крюгер хочет подкопаться под него. В Берлин непрерывно поступали доклады «о дезорганизационных действиях СС». Франк вызывал Крюгера на ковер и бил кулаком по столу, заявляя: «Командующий СС и полицией подчинен мне! Полиция является органом моей администрации. Приказы здесь может отдавать только генерал-губернатор, являющийся непосредственным представителем фюрера!»

Крюгер для виду делал руки по швам. После чего продолжал терпеливо собирать компромат на крикливого генерал-губернатора.

Чаша терпения обергруппенфюрера переполнилась, когда Франку удалось добиться отстранения от должности полицай-президента Варшавы. Собранные материалы о коррупции и хищениях в СД были настолько убедительными, что Гиммлеру пришлось начать официальное расследование. Крюгер же со штандартенфюрером Мейзингером жили душа в душу. Вместе воровали, выпивали и развлекались с польскими девками. Престиж СС требовал отмщения. Гиммлер, недовольный столь резким нарушением равновесия властей, пошел навстречу желаниям командующего округом и направил в генерал-губернаторство особую следственную группу.

Надо сказать, Крюгер не сидел сложа руки. Он нашел в Кракове человека, который был всегда готов утопить генерал-губернатора в стакане воды. Судья Гюнтер Райнеке, член городского трибунала, давно пресытился краковскими пейзажами и мечтал о переводе в Берлин. Разумеется, с повышением. Обергруппенфюреру была известна эта затаенная мечта служителя имперской Фемиды, которую он обещал воплотить в жизнь. В конфиденциальной беседе с судьей Крюгер намекнул, что в компрометации Франка заинтересован сам рейхсфюрер СС. Все будет сделано без пыли, без шума, уверял эсэсовец. За генерал-губернатором тянется такой пышный шлейф, что это дело станет самым легким в практике уважаемого господина Райнеке. На том ударили по рукам.

Прикатившая из Берлина команда резво приступила к делу. Справедливости ради следует заметить, что делать почти ничего не пришлось. Франк, его жена, его родственники и приближенные повышали свое благосостояние самым непринужденным образом, нагромождая вокруг себя горы грязного белья. Следователям Гиммлера оставалось только покрепче сжимать нервы в кулак, так как открывшаяся им картина криминального беспредела и повальной коррупции предназначалась только для видавших виды людей.

В генерал-губернаторстве процветала теневая экономика. Представительства крупных концернов погрязли в спекуляциях на черном рынке. Франк, надзиравший за порядком, получал регулярную дань и закрывал глаза на потоки левой продукции, которую гнали на прихватизированных предприятиях. По сложившейся практике, стратегически важные производственные объединения обрастали полипами посреднических фирм, занимавшихся откровенно криминальным бизнесом в сговоре с администрацией. Целая орава обществ с ограниченной ответственностью кормилась вокруг персоны генерал-губернатора. За взятку покупалось все – лицензии, польские рабочие, право бесконтрольного вывоза ценностей за рубеж. Все нити экономических преступлений держал в руках семейный клан партайгеноссе Франка.

Согласно нормам продразверстки, установленным имперским министерством продовольствия, генерал-губернаторство должно было ежегодно поставлять в рейх 630 тысяч тонн зерна, 520 тысяч тонн картофеля, 55 тысяч тонн мяса, 28 тысяч тонн сахара и 7,5 тысячи тонн масла. Понятно, что, если счет идет на десятки тысяч тонн, воровать значительно легче. Для Франка не составляло особого труда направить два-три эшелона с дефицитным продовольствием куда-нибудь налево. При этом предприимчивый генерал-губернатор заботился о надежных маршрутах. В его преступную деятельность были вовлечены сотрудники таможенных и пограничных служб, офицеры полиции и целые батальоны охранников, сопровождавших эшелоны и автоколонны. Само собой, такие «проекты» не могли осуществляться без сочувствия со стороны берлинских начальников. «Продовольственный диктатор» Герберт Баке, заведующий экономическим отделом Министерства восточных территорий Иоахим Рике и прочие высокопоставленные чиновники постоянно получали щедрые презенты из генерал-губернаторства. Как человек с большим жизненным опытом, Франк был в курсе руководящего партийного принципа: рука руку моет. А отдельные идеалисты в министерстве продовольствия, просматривая отчеты с колоссальными показателями вывозимых со всей Европы продуктов, не могли понять, куда это все девается и почему народ все равно голодает.

Отдельную статью дохода губернаторской семьи составлял бизнес на евреях. Будучи старым бойцом, Франк с начала тридцатых хорошо усвоил истину насчет того, что процесс уничтожения мировоззренческого противника можно сделать рентабельным. На территории генерал-губернаторства располагались четыре гигантские резервации, куда было депортировано почти полтора миллиона человек. В одном только Варшавском гетто находились 445 тысяч евреев. Причем до войны в квартале, отведенном под гетто, проживало только 80 тысяч жителей. Поэтому условия содержания депортированных нельзя было определить иначе как убийственными. На одну комнату

приходилось семь человек. Они спали буквально друг на друге. Даже на улицах гетто была постоянная толкучка. Скученность и антисанитария приводили к вспышкам эпидемий с высокой смертностью. Если уж немцы в рейхе питались одними эрзацами, то снабжение жителей гетто было из рук вон плохое. К смертям от болезней добавлялась вполне реальная угроза гибели от истощения. А чтобы «недочеловекам» жилось совсем хорошо, немцы создали в гетто еврейскую вспомогательную полицию и сеть осведомителей. Малейшее проявление недовольства жестоко подавлялось «привилегированными» евреями с полицейскими значками. Сопротивление власти каралось отправкой в лагерь уничтожения. Продуманная система внутреннего террора действовала на людей парализующе.

Такая же атмосфера страха и террора царила в Краковском гетто (380 тысяч жителей), Радомском (250 тысяч) и Люблинском (210 тысяч). Евреи, поставленные на грань выживания, теряли человеческий облик, что создавало отличные предпосылки для коммерческой деятельности генерал-губернатора. Через сеть барыг Франк и его подручные скупали у отчаявшихся людей золото, антиквариат, драгоценности и прочее добро. Например, за банку мясных консервов скупщик мог получить от голодной женщины золотые серьги. И хотя человеческих прав у евреев не было, каждый из них мог воспользоваться правом на взятку. Отдельные состоятельные евреи имели возможность откупиться от депортации и попасть на военный завод, где жизнь казалась малиной по сравнению с гетто. Так или иначе, с полутора миллионов обреченных людей было что взять. Губернаторская семья выжимала из них максимум.

Однако выбитым у евреев золотишком и полученным иными путями ценным имуществом требовалось распорядиться с умом. У генерал-губернатора и в этом смысле все было схвачено. Его шурин Генрих Хербст предусмотрительно обзавелся шведским гражданством, которое давало всей семье выход на мировой рынок. Естественно, родственник-швед занимался предпринимательской деятельностью на территории генерал-губернаторства. Завязки на таможне позволяли ему вывозить за границу что душе угодно и получать прибыль в долларах. Через шведские банки Франк перебрасывал круглые суммы в надежные закрома нейтральной Швейцарии. Этой беспредельной вседозволенностью он сам себя и подставил.

Накопав достаточно оперативной информации, следователи Гиммлера для почина взялись за мелкую рыбешку. Первым арестованным по резонансному делу о коррупции в генерал-губернаторстве стал унтершурмфюрер СС Лоренц Лёв, секретарь варшавской партийной администрации. Крюгер приказал не церемониться с этим «перебежчиком», замешанным в крупных хищениях с государственных складов, В частности, унтерштурм фюрер воровал дорогие меховые шубы, часть которых за полцены продал жене генерал-губернатора. Судья Райнеке сразу ухватился за зтот эпизод.

Посте интенсивной «терапии» излечившийся от провалов в памяти воришка предстал перед дознавателем. Райнеке решил расколоть сопляка сразу:

– Это протокол обыска на вашей служебной квартире. В стенном тайнике обнаружено 7 золотых часов, 23 золотых кольца, более 40 золотых кулонов, колье, брошей, серег, цепочек и 76 золотых зубных коронок. А также двести серебряных ложек, вилок и других столовых предметов. Еще в одном тайнике, в ванной комнате, найдено 11 тысяч долларов США. Как вы объясните происхождение этих ценностей?

Лёв вымученно произнес:

– Золотые и серебряные предметы я взял у евреев. Доллары купил у валютчиков на черном рынке.

– А вам известен указ фюрера об обязательной сдаче конфискованных еврейских ценностей государству? Думаю, вам приходилось слышать, что в рейхе действует имперский закон, регламентирующий порядок валютных операций?

– Так точно, господин судья.

Райнеке с наслаждением сказал:

– Очень хорошо. Мне осталось только подписать приговор, и завтра вы будете болтаться на перекладине.

Арестованный от страха покрылся обильной испариной. Его руки беспомощно обвисли вдоль тела. Он силился что-то сказать, но ему мешал застрявший в горле комок.

Райнеке не торопился. Пусть расхититель национал-социалистической собственности пару минут побалансирует на краю могилы. Надо дать ему возможность мысленно представить себя трупом. По выражению неподдельного ужаса на лице преступника было видно, что он хорошо знает законы.

– Господин судья, неужели ничего нельзя сделать? – выдавил из себя Лёв. – Другие воруют вагонанами, и ничего им не грозит!

– Да, вы совсем молодой человек, – посочувствовал Райнеке, – вам еще жить да жить…

Судья задумчиво полистал страницы дела.

– Вот этот склад меховых изделий, – как бы внезапно нашел он тему, – эпизод главный и не совсем

ясный. Евреи, валюта – все это не так страшно. Но вот хищение государственного имущества в крупных размерах… Знаете, у меня такое ощущение, что кто-то вас подтолкнул к совершению данного преступления.

Лёв оказался понятливым человеком. Он воспрянул духом и сдал своих высоких покровителей. Были названы имена супруги генерал-губернатора Магды, начальника охраны штурмбаннфюрера СС Фасбендера и жены радомского губернатора Карла Лаша.

– Эти дамы, – рассказывал Лёв, – неоднократно приезжали ко мне на склад, выбирали себе меха и увозили по десятку шуб сразу. Их всегда сопровождал Фасбендер.

Райнеке поблагодарил арестованного за добровольную помощь следствию и отправил в камеру. На состоявшемся вскоре суде бывший унтерштурмфюрер был лишен офицерского звания, наград и отправлен в концлагерь на пятнадцать лет.

Следующим взяли Фасбендера. Он проявил гораздо большую несговорчивость. Штурмбаннфюрер пытался качать права. Грозил следователям своими связями наверху и концлагерем. Для начала ему предъявили специальный приказ рейхсфюрера СС. Затем дали по зубам. Когда «клиент» дошел до нужной кондиции, его поволокли на допрос.

Фасбендер подтвердил показания Лёва о том, что жена генерал-губернатора чистила государственные склады. В этом деле ей помогала фройляйн Лаш. Однако судью интересовало другое.

– Какое участие в преступной деятельности семьи генерал-губернатора принимали лично вы?

Фасбендер обреченно ответил:

– Я сопровождал транспорты с ценными грузами в Шобернхоф, имение генерал-губернатора на территории рейха. Иногда выполнял такую же работу для его друга Карла Лаша.

– Что это были за грузы?

Фасбендер подробно объяснил.

– Ознакомьтесь с протоколом обыска на вашей загородной даче, – продолжал давить на него Райнеке. – Общая стоимость изъятых ценностей составляет почти полмиллиона рейхсмарок. Откуда такое богатство?

– Я руководил спецкомандой из пятидесяти солдат, занимавшейся незаконными конфискациями и реквизициями. У меня были свои люди среди полицейских в гетто. Две трети добытых ценностей я передавал генерал-губернатору, одну треть оставлял себе и своим людям.

Выжав из начальника охраны все, что можно, Райнеке заявил:

– В прошлом вы были боевым офицером. Ваши прежние заслуги спасли вас от расстрела. Вы будете разжалованы в рядовые и отправитесь на фронт, в штрафной батальон 72-го пехотного полка СС. Надеюсь, вы кровью смоете позор со своего мундира. Хайль Гитлер!

Обширные показания Фасбендера придали делу законченный вид. Судья держал совет с Крюгером и его заместителем, группенфюрером СС Одило Глобчиком по поводу дальнейших действий. Командующий округом мудро заметил, что, если хочешь свалить большого начальника, сперва бей по его фавориту.

Арест радомского губернатора спровоцировал громкий скандал. Франк понял, что шутки кончились, и пригрозил эсэсовцам взять штурмом следственный изолятор СД, в котором томился его друг. Обергруппенфюрер Крюгер посчитал лишним дальнейшее обострение ситуации и распорядился выпустить Лаша под домашний арест. Теперь слово было за Берлином. Провода спецсвязи натужно вибрировали под напором кляуз и ругани.

Конечно, Лаш не был пешкой, к которой эсэсовские следователи могли применить «форсированный метод» допроса. Он ни в чем не признался, хотя сидел по уши в компромате. Для разрядки напряжения партия пошла на уступки, и Лаш был снят с должности. Генерал-губернатор почувствовал, как трон под ним угрожающе зашатался.

В Берлине Гиммлер довольно потирал руки. Судья Райнеке в полной мере оправдал оказанное ему доверие. Рейхсфюрер СС располагал внушительным обвинительным заключением: «В ходе разбирательства по делу Лёва-Фасбендера вскрылись прямые факты причастности генерал-губернатора и членов его семьи к совершенным преступлениям…

Жена генерал-губернатора самовольно взяла с государственного склада различные меховые изделия (не менее десятка шуб и манто) для личного гардероба. Кроме того, она приказала доставить ей с фирмы «Апфельбаум» прочие меховые изделия, в числе которых находились: жакет из кротовых шкурок, бобровая шуба, ондатровое манто, горностаевая мантия, меховые шляпы из чернобурой и серебристой лисиц и другие меха.

Как показал штурмбаннфюрер СС Фасбендер, за них была заплачена лишь половина реальной стоимости.

Сам генерал-губернатор через подставных лиц скупал у варшавских евреев по заниженным ценам различные драгоценности: кольца с бриллиантами, браслеты, автоматические ручки с золотыми перьями и иное ценное имущество…

Следствием установлены факты преступной деятельности генерал-губернатора на территории рейха… По его приказу в имение Шобернхоф систематически незаконно вывозилась продукция государственного хозяйства Крессендорфа… Так, в ноябре 1941 года в Шобернхоф были направлены два транспорта с грузом – 72 кг говядины, 22 кг свинины, 13 кг ветчинной колбасы, 11 кг ветчины, 11 кг салями, 80 кг сливочного масла, 50 кг растительного масла, 12 кг сыра, 20 кг зернового кофе, 56 кг сахара, а также 1440 яиц, 20 гусей и 50 кур…

Все вышеперечисленное свидетельствует о хищениях и коррупции самого низкого свойства, отягощенных тем обстоятельством, что высокие государственные и политические деятели рейха используют свое служебное положение в целях личного обогащения».

Вооружившись этой бумагой, Гиммлер направился в кабинет заместителя фюрера. Франку пришлось выдержать крутой разговор с Мартином Борманом. В итоге обергруппенфюрер Крюгер был назначен статс-секретарем правительства генерал-губернаторства с правом получения непосредственных указаний от рейхсфюрера СС через голову Франка. На Принц-Альбрехтштрассе праздновали великую победу.

По мере ухудшения обстановки на фронтах все более обнажались отвратные язвы разложения партаппарата, создавая внутри некогда могучего организма рейха угрозу развития смертельного вируса. Страх перед будущим тяжело давил на сознание миллионов людей. «Сообщения из рейха» регистрировали устойчивое падение рейтинга доверия к власти и растущее в народе недовольство. Фюрер, всегда неизменно чуткий к колебаниям общественного мнения, мучительно искал новый пропагандистский ресурс. Он слишком хорошо понимал – перелом в психологической войне является предвестником близкой катастрофы.

Если нельзя порадовать народ новостями извне, остается изобрести какие-нибудь внутренние радости. Умница Геббельс предложил провести шумные кампании по борьбе с коррупцией и преступностью. Благо эта весьма актуальная тема всегда пользовалась неизменным успехом.

Наведение порядка начали сразу после новогодних праздников. Открыл кампанию впечатляющий полицейский рейд на Жандармском рынке в центре Берлина. Сотрудники правоохранительных органов набили арестованными спекулянтами полтора десятка «воронков». Затем на улицах столицы снопами вязали проституток. Несколько бизнесменов и партийных чиновников средней руки были проведены через показательные процессы.

Так как Геббельс дал указание прессе использовать любой, самый ничтожный информационный повод, на страницах газет порой появлялись довольно курьезные статьи, смаковавшие тему успешного противодействия организованной преступности. Вот, к примеру, публикация «Франкфуртер цайтунга» от 11 января 1943 года: «В Берлине полицейская администрация получила указание обратить особое внимание на контроль за ценами. Эта важная задача была поручена наиболее подготовленным офицерам, освобожденным от прочих обязанностей…

Когда полицейские взялись за дело, многие владельцы торговых точек заявляли, будто только что получили товары и не успели поставить ценники. Однако такие заявления не являлись оправданием. Особое внимание уделялось импортной продукции… Наиболее злонамеренные коммерсанты надписывали цены на обеих сторонах ценников, указывая на одной стороне предписанную цену, а на другой – собственную, завышенную. При проверке они поворачивали ценники нужной стороной. По фактам этих организованных проявлений спекуляции заведены уголовные дела».

Рейхсфюрер СС, как политик и честный человек, не мог остаться в стороне от подобной очистительной борьбы. Очень кстати в его штаб поступило сообщение из полицейскою управления Касселя о подозрении на коррупцию в руководстве концлагерей Бухенвальд и Флоссенбюрг. Если бы Гиммлер знал, как далеко зайдет это скандальное дело, то никогда бы не отдал приказа провести фактическую проверку злополучного сообщения.

Комендант Бухенвальда штурмбаннфюрер СС Карл Кох не подозревал, что над его головой сгущаются тучи. Он себе жил поживал да добра наживал. Но в Веймар, в окрестностях которого находился концлагерь, уже выехала оперативно-следственная группа во главе с молодым и неподкупным следователем Имперского управления криминальной полиции оберштурмфюрером СС Конрадом Моргеном, Это был еще один случай, когда для раскрытия злоупотреблений не пришлось прилагать особых усилий. Слишком уж зарвались преступники.

В ходе проведения оперативных мероприятий выяснилось, что в Бухеивальде действует организованная преступная группа из различных должностных лиц. Кох со своими подручными занимался вымогательством денег и ценностей у богатых евреев, за взятки предоставлял местным предпринимателям бесплатную рабочую силу, орудовал на черном рынке. Используя связи в органах, комендант прикрывал махинации своих подельников из партийных структур. Группа Моргена установила контакты Коха с заместителем председателя веймарской парторганизации Борншайном, который по совместительству крупно спекулировал дефицитным продовольствием.

Однако чем дальше продвигался Морген в своем расследовании, тем хуже становились результаты. Нити коррумпированных связей коменданта вели в другие лагеря, аж на территорию генерал-губернаторства. Маленькому оберштурмфюреру такое дело было не по чину. Поэтому Морген выехал в Берлин, стремясь получить санкцию своего непосредственного начальника группенфюрера СС Небе. Ознакомившись с материалами дела, тот ловко уклонился соответственности. Тогда Морген направился к шефу тайной полиции. Но Мюллер его отфутболил. В конце концов начальник следственной группы добрался до самого рейхсфюрера СС. Гиммлеру некогда было вникать в подробности. Ориентируясь только на слово «коррупция», он, не глядя, подмахнул нужную Моргену бумагу.

Молодой следователь успел в Веймар как раз вовремя: основной фигурант по делу готовился отбыть на повышение за пределы рейха. Прямо на территории лагеря он арестовал Коха, прошел в первый попавшийся барак и, сообщив заключенным об аресте коменданта, попросил высказать претензии. Мгновенно у ног Моргена оказалась такая куча грязи, что он одним махом смел все лагерное начальство. Были взяты начальник конвоя Зоммер, начальник медчасти Ховен, начальник оперчасти Бланк и… жена коменданта Ильза Кох, которая развлекалась в лагере пытками. С особым удовольствием Морген отправил за решетку ортсгруппенляйтера Борншайна и нескольких партийных чинов помельче.

Раскручивать дело энергичный оберштурмфюрер начал с допроса Коха. Первый вопрос был посвящен теме преступной наживы.

– Проверка ваших банковских счетов, – сказал Морген, – выявила, что в пяти различных банках вы держали полтора миллиона рейхсмарок. Далее, при обысках на вашей квартире и даче обнаружено много золотых и серебряных предметов, картины Рубенса, Ван-Гога, Моне. Как к вам попали эти ценные полотна?

– Из еврейских коллекций, – бывший комендант раздраженно передернул плечами, – что, разве чистокровный ариец не имеет права отнять у евреев награбленные ими богатства?

– А вы, я вижу, большой шутник.

Следователь показал Коху подписанное рейхсфюрером распоряжение о проверке в лагерях.

– Все понятно? Если Я трачу время на такое дерьмо, как ты, засунь свое остроумие в задницу и отвечай по существу.

Морген вновь перешел на официальный тон:

– Ваши соучастники Борншайн, Зоммер и эта патологическая садистка, ваша жена, уже дали показания. Вы обвиняетесь по пяти статьям: спекуляция, хищение государственного имущества, незаконное хранение золота и валюты, злоупотребление служебным положением и убийство заключенных Кремера и Пайкса. Ознакомьтесь с показаниями членов возглавляемой вами преступной группы и перестаньте валять дурака.

Кох читал протоколы около часа. Следователь заметил, что руки арестованного начали трястись. Когда он дошел до показаний своей жены, бумаги в его руках просто ходуном ходили. От былой самоуверенности не осталось и следа.

– С вами, господин Кох, все предельно ясно, – заявил следователь, – и от вас мне нужно только одно – имена ваших соучастников среди комендантов других лагерей. Подробный рассказ о махинациях, которые вы с ними проворачивали. На вопросы отвечать быстро, точно, не раздумывая! Все ясно? Или позвать сюда пару костоломов из гестапо?

Бывший комендант сломался, как ивовый прутик. Теперь он говорил с Моргеном униженно-подобострастным тоном.

– Я все скажу, господин следователь.

– Тогда начнем с Флоссенбюрга…

Общий смысл показаний Коха был таков: все коменданты занимались тайными сделками на черном рынке. Эти корыстные интересы были положены в основу криминальных связей друг с другом. В каждом лагере имелись различные цеха и производства, продукция которых расхищалась и сбывалась по спекулятивным ценам. Если, допустим, комендант Дахау располагал каким-то товаром, который пользовался спросом у нас, в Веймаре, я договаривался с ним о передаче мне определенной партии этого товара, продавал его через свои каналы на черном рынке и передавал в Дахау установленную долю прибыли. Такая же схема действовала в отношениях с прочими лагерями. Затем, если во Франконии повышались цены на валюту и золото, я договаривался с комендантом Флоссенбюрга о совместной финансовой операции. Через своих людей он сбывал ценности и отправлял мне мою долю, пользуясь моими услугами в случае скачка черного курса у нас, в Тюрингии. Так же практиковалась торговля живым товаром. Бизнесмен мог заказать коменданту Хертогенбоша рабочих определенных специальностей, которых тот мог достать через меня…

Кох охотно давал показания, но это его не спасло. По приговору эсэсовского трибунала он был расстрелян. Бланк, Зоммер, Ховен и несколько унтер-офицеров из лагерной охраны отправились на виселицу. Ильза Кох сменила роскошную обстановку своей дачи на нары в Равенсбрюке. Борншайн был передан партийному суду и получил шесть лет концлагеря.

Оберштурмфюрер Морген оказался человеком без тормозов. К ужасу Гиммлера, дело о коррупции в лагерях раскрутило огромную преступную сеть по всей Германии, а также на территории Австрии (Маутхаузен) и генерал-губернаторства. Неутомимый следователь раскрыл более 800 эпизодов на всех уровнях эсэсовской вертикали. Все это зашло настолько далеко, что рейхсфюрер СС, страшно нервничая, приказал Моргену свернуть дальнейшее расследование.

Процессы над проворовавшимися комендантами пошли один за другим. Герман Флорштедт, комендант Майданека, осужден за хищения и неоднократные убийства, казнен; Герман Хакман – начальник охраны Треблинки, осужден за хищения и убийства, казнен; Адам Грюневальд, комендант Хертогенбоша, осужден за злоупотребление служебным положением, направлен в штрафной батальон; Карл Кюнстлер, комендант Флоссенбюрга, осужден за растраты и аморальный образ жизни, разжалован; сняты коменданты Ораниенбурга Ганс Лоритц и Дахау Алекс Пиорковски, еще более 150 средних и нижних чинов приговорены к расстрелам, штрафбатам и различным срокам заключения в лагерях. Обергруппенфюрер СС Вильгельм Крюгер и группенфюрер Одило Глобчик были настолько скомпрометированы этой кампанией, что Гиммлеру пришлось, к большой радости своего врага Ганса Франка, погнать обоих с должностей и отправить подальше от генерал-губернаторства.

Однако выпущенного из бутылки джинна оказалось не так просто снова туда загнать. Безумная поддержка группы Моргена со стороны рейхсфюрера СС запустила в действие механизм инерции. Отовсюду Гиммлер получал донесения о взяточничестве и воровстве подчиненных.

Из Будапешта пришла информация, что оберштурмбаннфюрер СС Айхман, начальник управления еврейской депортации, получил взятку от местного сионистского лидера Кашнера за пропуск в Швейцарию 1685 состоятельных евреев (по тысяче долларов за каждого).

Из Парижа доносили, что начальник СД и полиции безопасности штандартенфюрер СС Кнохен получает регулярную мзду от всех парижских борделей и крупно спекулирует дефицитными продуктами.

Но в особенную ярость привело Гиммлера известие о банкротстве эсэсовской корпорации «Остиндустри», которая контролировала сеть предприятий с еврейской рабочей силой. Впрочем, обергруппенфюрер Поль, чье управление было переименовано в Главное административно-хозяйственное (с более широкими полномочиями), успокоил своего начальника. «Остиндустри» обанкротилось вовсе не из-за коррупции, доложил он, а в результате межведомственной склоки между его управлением и Главным управлением по вопросам расы и поселения. Без всякого согласования с Полем эти идиоты вывезли с предприятий всех еврейских рабочих, что-то около пятидесяти тысяч, и уничтожили их в газовых камерах. Суммарный ущерб составил 42 миллиона марок.

Показательная порка, которую рейхсфюрер СС устроил комендантам концлагерей, ничуть не мешала кое-кому повыше спокойно продолжать набивать карманы. В материалах, собранных Моргеном, фигурировал некий лагерь специального назначения Эбензее. Здесь располагалась целая фабрика, где под контролем высокопоставленных руководителей госбезопасности изготавливались крупные партии фальшивых денег – английских фунтов и долларов США. Это был по-настоящему большой бизнес, ориентированный на весьма перспективный рынок сбыта. Причем с течением времени этот рынок непрерывно расширялся.

На след Моргена навела шедшая с «фабрики» небольшая утечка. Он успел выяснить, что группа охранников лагеря Эбензее сбывала фальшивки на черном рынке. Липовые доллары и фунты отличались таким высоким качеством, что самые опытные валютчики не могли определить подделку (деныи изготавливались на английской гербовой бумаге). Но показательные процессы спугнули лагерное руководство. Расхитителей быстро выловили и прежде, чем следователь успел до них добраться, распихали по штрафбатам на Восточном фронте.

Гиммлер не обратил внимания на представленный Моргеном доклад. Дело в том, что этот лагерь был одним из функциональных звеньев операции «Бернхард», которой после убийства Гейдриха руководил Кальтенбруннер. Рейхсфюрер СС совершенно напрасно посчитал, что операция идет по плану. Шеф РСХА с несколькими подельниками преотлично наживался на немецких военных поражениях.

Быстрое продвижение союзников в Италии привело к краху режима Муссолини. Население страны в массовом порядке сбрасывало обесцененные лиры. Чем дальше продвигались англо-американские войска, тем выше становился курс доллара и фунта на черном рынке. Калътенбруннер и его банда пришли к мысли, что грех не воспользоваться такой благоприятной рыночной конъюнктурой.

Летом 1943 года в прифронтовые и уже занятые союзниками районы Италии СД стала пачками забрасывать своих агентов. Каждый имел при себе крупные суммы фальшивок девяносто шестой пробы. Доверчивые итальянцы легко меняли золото и драгоценности на ничего не стоящие бумажки. Кроме того, в подконтрольных немцам итальянских провинциях за вырученные от сбыта фальшивок лиры агенты СД покупали на черном рынке настоящие доллары и фунты. Руководители спецслужб рейха получали колоссальные прибыли прямо под носом Гиммлера.

Чтобы прикрыть свой бизнес, Кальтенбруннер приказал агентам тратить часть фальшивок на покупку оружия. Среди бойцов итальянского Сопротивления находилось немало патриотов, готовых продать полученное от союзников вооружение за доллары. Потом английские и американские винтовки, пулемёты, гранаты шли на оснащение итальянских карательных войск и затем использовались против тех же партизан. А Кальтенбруннер, честно глядя рейхсфюреру в глаза, докладывал о больших успехах при проведении операции «Бернхард».

Борьба за моральную чистоту в рядах СС вскоре привела Гиммлера к борьбе с самим собой. Рейхсфюрер крепко влип из-за любовной интрижки со своей секретаршей Гедвигой Поттхаст. Небольшое увлечение переросло в головокружительную связь, которая помогала ему снимать многочисленные стрессы. Красивая девушка с роскошными золотистыми волосами и умопомрачительными формами увлекла рейхсфюрера в бездну морального падения.

Как известно, красивые девушки хотят красивой жизни. Видя, как шикарно живут фюреры СС даже среднего номенклатурного уровня, на каких машинах они ездят, в каких ресторанах швыряются деньгами, Гедвига решила устроить свое будущее с самым главным эсэсовским начальником. Она не раз замечала, как откровенно разглядывает Гиммлер ее прелести, и терпеливо ждала подходящего момента. И получила, чего хотела.

Слишком поздно Гедвига поняла, что рейхсфюрер СС, этот сверхчеловек среди сверхчеловеков, на самом деле просто измученный своими проблемами госслужащий. Он был крайне щепетилен в обращении с казенными деньгами и взяток не брал. Красивая жизнь в реальности обернулась прозябанием на съемной квартире. Кто бы мог подумать, что Генрих Гиммлер, второй человек в рейхе, живет на одну зарплату!!!

Удирать от рейхсфюрера к какому-нибудь более практичному группенфюреру было слишком поздно, так как Гедвига оказалась в положении. Понукаемый ею несчастный любовник решился, наконец, купить отдельный дом. Но за какие шиши? Никаких личных капиталов он не имел. Существовал только один выход: обратиться в партийную кредитную кассу. Гиммлеру делалось дурно при одной мысли об этом. Касса находилась в ведении Бормана. И если рейхсляйтер узнает, что один из самых опасных его конкурентов, не оформив развода с женой, завел любовницу да еще прижил от нее ребенка, то… Рейхсфюрер понимал, что это значит. Быть ему у Бормана на крючке пожизненно.

За всю свою сознательную жизнь Гиммлер так и не научился воровать. Он все же пошел к заместителю фюрера и оформил кредит на 80 000 марок. Причем Борман оказался настолько любезен, что, не выходя из кабинета, подписал специальный приказ о выделении рейхсфюреру земельного участка под строительство в живописной местности у озера Кенигсзее. Гиммлер поблагодарил, но нисколько не сомневался, что Борман думал про себя: «Так-так, партайгеноссе Гиммлер. Очень интересная история».

Восемьдесят тысяч марок! Красавица была вне себя. Да что такое восемьдесят тысяч, когда Генриху стоит пальцем шевельнуть – и у него будут миллионы! Единственным утешением было то, что дачу построили на участке, находившемся рядом с фешенебельным загородным особняком самого Бормана (нет, не зря рейхсфюрера одолевали смутные сомнения)! Гедвига подружилась с женой рейхсляйтера Гердой, при этом, не понимая, что причиняет «дорогому Генриху» значительные моральные страдания своими рассказами о совместных прогулках с фрау Борман. Теперь легким движением руки ее муженек мог выкупать Гиммлера в грязи сексуального скандала. Бумеранг, некогда запущенный рейхсфюрером СС в фельдмаршала Бломберга. вернулся к нему.

Госпожа Борман была известна в свете своим утонченным вкусом. Насмотревшись на ее платья, меха и бриллианты, Гедвига энергично нажимала на Гиммлера.

– Пойми, радость моя, – втолковывал ей рейхсфюрер, – я не могу взять даже сотню марок из казны. Это тут же откроется. В каком виде я, всемерно преследующий коррупцию, предстану перед общественностью?

– Ты должен думать о своем ребенке! – запальчиво возражала Гедвига. – А не о какой-то там коррупции.

– Ну успокойся, моя птичка.

Но «птичка» отнюдь не желала успокаиваться.

– Посмотри на обстановку в нашем доме – это же ужас! Посмотри на меня, в какое тряпье я одета! Боже мой, мне просто стыдно показываться на глаза фрау Борман. Неужели ты не можешь подарить мне норковую шубу, которая стоит каких-то несчастных десять тысяч?

Гиммлер кротко напомнил:

– Моя зарплата только четыре тысячи марок. Где я возьму такие деньги?

Красавица с тяжелым вздохом закатила зеленые глаза:

– Генрих, милый, ты ужасно непрактичный человек. Надеюсь, ты не будешь против, если я возьму взаймы у Герды?

– Не вздумай! В какое положение ты меня поставишь перед ее мужем?

– А эти противные карточки! Я не могу так жить!

– Все немецкие женщины так живут, – назидательно произнес Гиммлер, – и смиренно несут свой

крест сквозь тяготы войны. Потерпи немного, война закончится, мы победим и заживём на славу.

У Гедвиги едва не сорвался с языка ядовитый ответ. О какой победе можно говорить после страшного разгрома в Курском сражении? Русские гонят немецкую армию, Италия капитулировала. Но сказать это вслух она не решилась. Вместо продолжения скандала прибегла к испытанному женскому средству – упала на софу и бурно разрыдалась.

Гиммлер сразу смягчился. Он вынул из бумажника все деньги, которые у него при себе были. Поплакав еще для приличия, Гедвига утерла слезы и повисла у милого на шее. Под градом поцелуев он совсем размяк. Сцена завершилась бурным излиянием страсти в постели.

Рейхсфюрер СС уехал на службу счастливый. Он подумал, что неплохо бы выделить для Гедвиги служебную машину. Пусть поездит по магазинам. Все-таки он дал ей полторы тысячи марок. Гиммлер чувствовал полное удовлетворение. У него было все, чего может пожелать человек, – великая цель в жизни, власть и красивая женщина. Пожалуй, в этом перечне только денег не хватало.